Тихон и Цыплёнок
РЕХАВИТ
Глава 10. Награда терпения
Утреннее солнышко ласково отогрело верхний край холодного окна. Тихон проснулся с каким-то сладким ощущением внутри. Он толком и не помнил, что было вчера, но спалось этой ночью как никогда хорошо... Вдруг из другого угла комнаты послышался шорох.
— Доброе утро! – перед кроватью мальчика как-то неожиданно появился папа. Тишка вздрогнул, соскочил.
— Ну, не так же резко, – с улыбкой остановил сына Павел. – Я из плоти и крови, не исчезну...
— А я ещё не проверил, – сонно рассмеялся Тихон и крепко обнял любимого человека. – Но ты же, правда, никуда не уедешь? Или...
— В ближайшее время – нет. Потом, может быть, домой поедем...
— Домой? – с Тишкиного лица исчезли остатки сонливости.
— Дай тебе волю, ты бы сейчас уже на пороге стоял с чемоданами! – рассмеялся папа. – Ладно, давай заправляй постель, молись и приходи на кухню, вместе почитаем.
— Хорошо, – тут же согласился Тихон. – А... тётя...
— Хозяйка? Она в наше распоряжение пока отдала квартиру, сама у дочки ночует... Так нужно. Давай, давай, бегом умывайся. Дела потом у нас с тобой будут! – Павел смешно взъерошил сыну волосы.
Тишка бросился выполнять папины поручения, но споткнулся о ковёр и чуть не растянулся на полу.
— Ну, ты уж совсем от счастья голову не потеряй! – шутливо заметил папа и вышел в другую комнату.
За столом разговор продолжился, но уже в более спокойном и серьёзном тоне.
— Тихон, эта квартира неизвестна кесарю. Нужно вести себя тихо и лучше совсем не выходить за дверь. Я здесь некоторое время буду заниматься своей работой, но есть дело и для тебя. Сказать сейчас или когда поедим?
— Лучше сейчас, – ответил мальчик с большим интересом.
Павел достал из кухонного шкафчика большую толстую тетрадь в 90 листов и положил на стол перед сыном. Потом куда-то вышел, а вернулся с голубенькой книжечкой, отпечатанной на машинке.
— Твоим заданием будет переписать эту брошюру в тетрадь. Крупным, аккуратным почерком, буковка в буковку. Сможешь?
Тишка посмотрел в папины серьёзные глаза и торжественно прошептал:
— Да!
— Можешь приступать сразу после завтрака. Ручки я тебе дам... – Павел положил брошюрку на тетрадку и, аккуратно переложив на тумбочку, накрыл бумажной салфеткой.
Так начались недолгие совместные будни Тихона и папы. Около двух недель они были вместе, трудились бок о бок, плечо к плечу... Тишка со всем старанием выводил строчки в тетрадке, попутно складывая в сердце драгоценные камни истины. Павел же, наблюдая за своим подросшим сыном, думал о том, как мало ему пришлось быть с Тишей, участвовать в его жизни, в его становлении как личности...
Так уж случилось, что отец часто не мог быть рядом, и только мама видела и знала все детские переживания. Она была помощницей детям в житейских трудностях, неурядицах, печалях, огорчениях и радостях. Она была слушательницей их молитв и, может быть, неумелых рассказов. Они приносили ей свои сердечные страхи и волнения, они делились с ней своими открытиями и разочарованиями. А он, отец, казалось, был в стороне... Но это только казалось. На самом деле влияние его жизни и деятельности было неоспоримым и сильным. Все, особенно младшие, с особым рвением старались слушаться, чтобы папа, страдающий за Христа в тюрьме, был ими доволен и счастлив. Редкие письма и ещё более нечастые свидания не утоляли жажду дорогого общения. Думалось, что после освобождения должно что-то поменяться. Но совсем немного побыв дома, папа уехал... Теперь в поездку... И так из месяца в месяц.
Павел особо помнил то время, когда родился Тихон. Валерия очень долго и тяжело болела, а маленький новорождённый остался на попечении отца, хотя дом и без того был полон малышами. Самому старшему, Саше, тогда исполнилось только семь, Гене было почти пять, а Людочке – и вовсе два с половиной года. Как-то справились... Конечно, не без помощи большой семьи Отца.
Вот таким малышом Павлу ярко врезался в память младший сын.
Потом уже, как взрослел и как прибавлялось зарубок на косяке, – это оставалось где-то за кадром дальних поездок и трёхлетнего тюремного заключения.
Теперь же Тишка сидел за столом кухни под большой закопчённой лампой уже почти четырнадцатилетним подростком. Теперь Павел стал свидетелем многих, уже почти взрослых, переживаний сына, его стремлений и надежд. Волей-неволей они скучали вместе, вместе вспоминали дом, вместе старались аккуратно выполнять порученное дело. Тишка – своё, небольшое, Павел – своё, ответственное и опасное.
Однажды, очень поздно закончив работу, отец вышел из-за стола, потушил лампу и отодвинул край шторы. За окном было светло и морозно. Яркие, красивые звёзды блестели на чёрном небе, и светила луна. В соседских окнах было темно – третий час ночи. Приоткрыв дверь, Павел с удивлением заметил, что из кухни падает на пол узкая полоска света. «Я уже давно сказал Тихону идти спать, – пронеслась мысль. – Может, он забыл выключить лампу?»
Бесшумно пройдя коридор, Павел остановился у входа на кухню. Стол был ярко освещён, и в этом свете отчётливо виднелись тетрадь, открытая на последней странице брошюра и устало положивший голову на руки сын.
«Заснул здесь, что ли?» – подумал Павел. Но всего один неосторожный скрип – и Тишка выпрямился.
— Папа, ты?
— Я, Тиша, я... Почему не спишь? – послышался ответ с вопросом.
— Я всё переписал, – улыбнулся мальчик и вздохнул.
— Вальденец ты мой, – одобряюще прошептал Павел. – Давай ложись, поздно уже.
— А я не хочу... – глядя на папу сонными глазами пробормотал Тихон.
Павел взял в руки исписанную тетрадку и с улыбкой провёл ладонью по аккуратным строчкам. Бумага даже перестала быть ровной и гладкой от нажима старательной Тишкиной руки. «Он так сильно хочет домой, что выполнил поручение намного раньше, чем я рассчитывал...» – подумал отец с любовью.
— Пап, а мы когда домой поедем? – в тысячный раз задал больной вопрос Тихон.
— К молитвенной неделе... – после некоторого раздумья ответил папа.
— Ура! – почти вскрикнул Тишка.
— Т-с-с, – невольно оглянулся Павел. – Три часа ночи...
— Забыл, – сконфуженно прошептал сын.
— Давай помолимся с тобой, закрепим твою кропотливую работу...
Последние дни до отъезда проходили в каком-то особом возбуждении. Тихон не находил себе места, не мог спокойно сидеть... Папа поручил ему сделать уборку в квартире. Сначала мальчик даже расстроился: ему ведь больше нравилось переписывать. Но Павел объяснил сыну, что любая работа должна приносить радость верующему человеку, будь то ответственное участие в Божьем труде или простое незаметное занятие – всё приятно Господу и имеет одинаковую ценность.
Как ни казалось, что время ползёт медленней улитки, всё-таки настал день и час отъезда. Он принёс с собой ещё большее волнение. Тихон ходил по квартире, как наэлектризованный, не давая папе ни минуты покоя. Обычно спокойный и даже несколько инертный по характеру, теперь он явно вышел из себя...
— Сын, пожалуйста, когда зайдём в автобус, веди себя тихо... Не нужно привлекать к нам лишнего внимания: у нас ведь то, что не должно попасть в руки кесаря... – с ноткой строгости в голосе сказал Павел, когда они приехали на автовокзал.
— Хорошо, папа, – опустил глаза Тишка.
Хотя он и хотел вести себя тихо, но трудно было справиться с возбуждением. А ехать – часы и часы...
Наконец, знакомая улица. От угла и почти до самого конца надо идти пешком. До боли знакомый, выученный назубок путь. Даже ноша в руках не казалась такой тяжёлой. Павел тоже волновался, но не хотел этого показывать. Уже давно стемнело. Жёлтые окна домов, лай потревоженных собак, лёгкий скрип снега под ногами... Тихону хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, сон это или нет? Чем ближе они подходили к родному дому, тем сильнее дрожали колени. Вот уже! Совсем скоро... Поворот и... С улицы виден свет в окнах. Значит, ждут. Тишка моментально узнал любимые занавески и герань на подоконнике.
— Папа... у меня нет сил, – вдруг прошептал мальчик. – Ноги не идут.
— Ты сильно волнуешься, – улыбнулся папа. – Представь, что ты просто вернулся из школы...
В ту же минуту из-под забора послышался громкий приветственный лай.
— Барсик, живой! – выкрикнул Тишка и, бросив чемодан прямо на снег, кинулся к воротам.
Едва справившись с потайной задвижкой, он забежал во двор. Его тут же приветствовал Барсик, дворняга размером почти со снежного барса. А уменьшительно-ласкательную кличку пёс получил за свой добрый нрав. Когда Тихон в последний раз его видел, верный страж болел и отказывался от еды... Но теперь был в добром здравии.
На лай Барсика, на знакомый голос открылась дверь на веранде.
— Тишка! – Люда крикнула с порога и прямо так, без пальто, выбежала во двор.
— Барсик, фу! – отстранил собаку братишка.
— Папа! – Людочка почти сразу заметила и отца, который как раз закрывал калитку. Девушка обняла обоих сразу.
Дома было ещё больше тёплых объятий и приветствий. После всего, перед ужином, Тишка незаметно выбрался в сад. Обошёл любимые тропинки, посмотрел на родные деревья... Последний раз он видел их цветущими: когда его забрали, завязывалась черешня... Теперь же всё было в снегу.
Через несколько минут все собрались за столом. Тихон забежал домой, но вдруг остановился.
— А где Гена? – спросил он с недоумением.
Папа с мамой грустно переглянулись.
— Его пока нет, – наконец прозвучал ответ.
— Заболел? – Тишкины глаза расширились, а самого вдруг бросило в жар. – Или...
— Он ушёл из дома... – вдруг прямо сказала Люда. – Не захотел страдать вместе с народом Божьим...
— Это правда? – всё еще не верил братишка.
— Правда, – вздохнула мама. – Будем молиться о нём, чтобы Господь вразумил...
Побледневший Тихон молча прошёл за стол.
— Есть хорошая новость! – вдруг объявил папа.
— Какая? – все сразу всполошились.
— Саша прислал телеграмму, что в первых числах января уже будет дома.
— Ура! – в один голос сказали Тишка и Людочка.
Младшая, Лидуська, выразительно похлопала в ладоши.
— Так что будем все в сборе! – улыбнулась мама.
— Почти все... – горько вздохнул Тихон.
Молитвенная неделя прошла, с одной стороны, бурно, с другой – торжественно и серьёзно. Встречи, общения, молитвенные чтения – всё как-то особенно сильно врезалось в память ввиду прошедших в этот год событий. Тишка был счастлив, что ничем не нарушил Божий Закон, что отстоял субботу... Единственное, что омрачало трепетную радость, – это то, что с ними не было Гены...
Саша вернулся из армии изменившимся и возмужавшим. Два года вдали от семьи внутренне и внешне закалили его. Там, в Хабаровске, ему исполнилось двадцать лет.
Новость о Гене он воспринял намного спокойнее, чем младший братишка, но было видно, что печаль глубоко проникла в его душу. Как-то, уже позже, у них с Тишкой получился такой разговор:
— Саш, а как ты думаешь, если с Геной поговорить, он вернётся? – Тишка сидел за письменным столом и задумчиво рассматривал фотографии под стеклом столешницы.
Был тихий январский вечер, и шёл снег. Старший брат вернулся с учительского собрания и теперь просто перебирал струны гитары.
— Не знаю, – вздохнул он на вопрос младшего. – Редко, когда так, сами, возвращаются... Обычно или обстоятельства сложные снова к Богу приводят, или... или не приводят уже.
— Ну, а если упросить его, ну, доказать как-то? – немного возбуждённо проговорил Тихон. – Ну как же можно уйти добровольно, если дома так хорошо!
— Будешь постарше, Тишка, поймёшь, что есть вещи, с которыми не все справляются. Сатана всегда наготове, он хочет украсть, убить и погубить. Любыми средствами. Он делает привлекательным что-то такое, что совсем не имеет ценности, а настоящее, Божье, представляет в мрачном, неправильном свете. Вот люди и поддаются на провокации...
— Ну, надо объяснить им! – вспыхнул братишка. – То есть... ему...
— Сатана так порой запудрит мозги, что и не объяснишь... Не послушают. Не поверят, – грустно ответил Саша. – Молиться нужно. Невозможное человекам возможно Богу!
— А где он? – будто не слыша старшего брата, прошептал Тихон.
— Кто – «он»?
— Гена... Ты его видел? – Тишка сделал круг по комнате и пристроился на кровати рядом с Сашей.
— Не видел. От него же ни слуху ни духу... Не пишет, не показывается... Папа с мамой говорят, что вообще потерялся.
— Жаль... – глубоко вздохнул Тихон и закрыл глаза. – Я хочу найти его! Рассказать! Может, он не знает... как там в мире плохо. Я хочу с ним поговорить!
Старший брат посмотрел на младшего с грустной улыбкой и начал наигрывать мелодию любимого псалма «Не тоскуй...»
К концу января Тихон снова пошел в школу, только совсем в другую, которая находилась в пятнадцати километрах от их дома. Добираться теперь приходилось на автобусе, но зато к религии здесь относились терпимее.
Каждое утро Тишка по дороге рассматривал через окно прохожих, надеясь среди них встретить ушедшего из дома брата. Теплилась в его горячем юном сознании мысль, что если он поговорит с Геной, то тот всё поймёт и вернётся... Мальчик не раз продумывал ситуации, как он встречает брата и как умоляет его одуматься.
Всё пережитое в детдоме оставило свой ощутимый след. Теперь в школе Тихон смелее отстаивал свои убеждения и даже старался рассказывать о Боге некоторым одноклассникам.
Не забыл Тишка и о Цыплёнке-Васе. Как-то промелькнул в его жизни этот маленький беспризорник – и исчез. Ни о нём, ни о его прошлом не было известно ничего. Кто его родители? Каким образом он попал в детдом? Почему немой? Почему такой преданный и благодарный?
Февраль начался с яркого солнца. Снег стал таять, и побежали ручьи вниз по улицам.
Тихон стоял на остановке возле школы, дожидаясь нужного автобуса. Было стойкое ощущение весны. Даже воздух казался особо свежим и тёплым. Заходящее солнце переливалось в лужах огненными бликами. Вдруг, совсем рядом, за будкой остановки, Тишка услышал шум, громкие требовательные голоса и звуки ударов. Кто-то сильно ругался и кому-то угрожал. Неожиданно, как во сне, мальчик выделил среди всех голосов один – знакомый, немного испуганный и оправдывавшийся. Голос Гены, брата...
Некоторое время Тихон стоял будто пронзённый молнией. Все намётки о разговоре с Геной мгновенно всплыли в памяти, но силы вдруг оставили его...
На ватных ногах Тишка обошёл остановку, но не увидел никого. Испуг сменился недоумением. Оказалось, люди были чуть дальше, за гаражом. Пока мальчик раздумывал, они отошли туда, вглубь.
В душе нарастала тревога. «Там Гена! Там Гена!» – стучало в висках. Едва ощущая под ногами землю, Тихон пошёл на звуки. Скоро картина прояснилась. Несколько взрослых мужчин и пятеро парней, постарше Саши, зачем-то прижали к стене гаража Генку и по очереди наносили ему удары.
У Тишки во рту всё пересохло. Что делать? Брата он точно узнал. «Убьют же!» – промелькнула мысль.
— Гена, я здесь!!! – неожиданно для себя пронзительно выкрикнул Тихон и бросился в эпицентр драки.
На мгновение все опешили. Тишка почти пробился к брату, но вдруг кто-то из нападавших, видимо, опомнившись, нанёс по лицу нежеланного «гостя» удар. Мальчик почувствовал жгучую боль и, потеряв сознание, упал.
Минутой позже он очнулся. Вокруг, казалось, никого не было, но, придя в себя окончательно, Тихон услышал рядом чьё-то возбуждённое дыхание.
— Как ты? – прозвучал голос брата.
Тишка поднял голову. Возле него на корточках сидел Гена и то ли озабоченно, то ли растерянно смотрел в глаза.
Тишка поднялся. Брат встал следом.
— Что они, ушли? – наконец проговорил младший, чувствуя, как сильно жжёт под глазом.
— Я тебе снегом натёр лицо, – буркнул Гена. – Тебе в глаз заехали... Но вроде несильно.
Тихон молчал. Все его тщательно продуманные речи куда-то пропали.
— Ты... ты зачем ушёл... из дома? – наконец прошептал он.
Гена отвернулся.
— Разве там тебе плохо было? Тут нет радости. Вот видишь, тебя били... Разве тут спокойнее, чем дома? Ну, что ты молчишь? – возбуждение охватывало Тишку с каждым словом. – Вернись, пожалуйста! Господь тебя простит! И мы все тоже...
Брат молчал. Он смотрел куда-то в землю и ковырял носком ботинка снежную кашу.
— Пошли, проведу тебя... – сдавленно ответил Генка через несколько минут.
Будто извиняясь, он стряхнул с плеч младшего мокрый снег.
Тихона бросило в жар.
— Почему ты не понимаешь?! – схватив Гену за рукав пальто, почти выкрикнул он. – Тебя только дома все любят! Здесь тебя никто не любит!
То ли от напряжения, то ли от удара у Тишки двумя ручьями потекла кровь из носа. Старший брат смотрел на него с ужасом в глазах и ничего не говорил.
— Тебе домой надо, – наконец выдавил из себя Гена. – Скорей, пошли. Я подумаю, подумаю обо всём. Только тебе домой надо. Пошли...
— Ну пошли... – вздохнул младший, обрадовавшись, что его слова возымели хоть какое-то действие.
Он неосознанно размазывал руками кровь по лицу, но уже улыбался.
Гена не знал, что делать: Тишку нельзя в таком виде посадить в автобус. Наверное, придётся ловить попутку...
— Тебе умыться надо, – растерянно сказал Генка, ища глазами возможность привести братишку в порядок.
— У меня в сумке платочек есть, – наконец вспомнил Тихон.
Когда дошли до дороги, то стало ясно, что автобус ушёл. Но машина нашлась быстро. Пожилой водитель отнёсся к просьбе ребят с пониманием и согласился их довезти бесплатно.
Тишка прижимал к лицу платочек. Уйма мыслей роилась в его голове, но ни в какой порядок они не приходили... Гена мрачно рассматривал пейзаж за окном. Сердобольный дедушка начал было расспрашивать, что случилось? Но никто из двоих не хотел рассказывать. Приехали быстро.
Старший брат довёл мальчика до самой калитки.
— Ты же зайдёшь, да? – Тишка устремил на Гену взгляд, полный надежды.
— Нет, – быстро ответил брат. – Спасибо, что помог. Не переживай, я обо всём подумаю. Но только не сейчас, ладно?
Тихон прислонился к заборной стойке спиной и, не чувствуя, как слёзы бегут по лицу, смотрел вслед уходившему Генке. «Разве дома так плохо, чтобы оттуда бежать?»
Медленно он отодвинул задвижку, зашёл во двор, в дом… В прихожей совсем не хотелось снимать пальто. Сел прямо на пол, возле стенки. Хотелось, не раздеваясь, упасть на кровать и с горя уснуть.
— Что с тобой??? – Тишка вздрогнул, услышав мамин взволнованный голос.
Поднял голову. Ох, если бы он видел, как выглядел в этот момент: бордовый след на щеке, припухший глаз, разводы крови и слёз на лице...
— Что случилось, сынок? Тебя кто-то ударил? Что произошло?
Мальчик молчал. Мама наклонилась и сняла шапку, пригладила ему волосы.
— У нас гости... ждали тебя... Что же случилось? Тиша!
— Да ничего... – вздохнул Тихон устало, пропустив мимо ушей новость о гостях.
Тут скрипнула дверь. В прихожей появился Саша.
— Что случилось? – автоматически спросил он, увидев необычную картину.
— Не хочет говорить... – озабоченно ответила мама. – Ударил кто-то...
— Я Гену видел! – глаза Тихона внезапно вспыхнули. – Он подумать обещал.
— Где ты его видел? Это он тебя так? Что случилось? Ну, не сиди же на холодном полу. Вставай! Пальто снять надо! – мама, волнуясь, суетилась вокруг сына, а тот умоляющими глазами смотрел на Сашу.
— Мам, мы с ним разберёмся сейчас, – улыбнулся старший брат. – Там гости одни на кухне сидят... Ты иди, а я приведу его в порядок...
— Ну, давай, – вздохнула Валерия. – Я хоть пирог на стол поставлю...
Когда мама вышла, Саша подошел к младшему и протянул ему руку.
— Давай вставай. Сейчас пойдешь на улицу и хорошенько лицо умоешь, а потом поговорим...
Тишка без разговоров послушался. На улице уже было темно, но мальчик без труда нашел кран. Холодная вода ужасно жгла горячее, припухшее лицо. Зато спать перехотелось.
— Ну что, герой, предполагаю, ты совершил поступок, о котором мечтал... – вполголоса сказал Саша, когда Тихон забежал в дом.
Выглядел он уже на порядок лучше, не считая синяка.
— Ага.
— С Геной поговорил? – в глазах старшего брата был интерес.
— Ага. Он подумать обещал, – взбодрился Тишка.
— А получил от кого?
— Да его побить хотели, я не знаю за что, к стенке его прижали и били, а я... А я подумал, что... нужно ему помочь... и поговорить... Мне один мужик дал... случайно... Я упал... А потом... Потом Гена один остался, и мы поговорили.
Саша долго и многозначительно вздохнул в ответ на сбивчивый рассказ братишки.
— Был бы сейчас папа... – наконец сказал он шёпотом. Улыбнулся и продолжил: – Выглядишь ты теперь более-менее. Иди, хоть с гостями поздоровайся. Они как раз на кухне, мимо проходить будешь...
Тихон, не задумываясь, открыл дверь и мгновенно встретился взглядом с кем-то очень знакомым. Мальчик в аккуратной клетчатой рубашке сидел за столом и держал в руках чашку с чаем. Густые тёмные волосы слегка прикрывали уши, а выразительные чёрные глаза с большим удивлением смотрели на появившегося в дверях. Тишка бы и не сообразил, кто это, если бы с другой стороны не послышался такой знакомый и зычный голос.
— Ось так картына! Хлопчыкы, чого вы одын на одного так дывытэсь? – бабушка Лида всплеснула руками. – Чы нэ впизнаетэ?¹
— Цыплёнок??? – ахнул Тихон, не двигаясь с места.
Глаза маленького Васи стали еще больше. Он соскочил со стула, опрокинув при этом свою чашку. Тишка сделал несколько шагов вперед. Цыплёнок подбежал к нему, но вдруг остановился.
— Пр-рив-вет! – проговорил он старательно.
— Ты говорить можешь?! – ошеломлённо прошептал Тихон.
Васёк кивнул.
— Н-немн-ного пол-луч-чает-тся... – стесняясь своего голоса, ответил мальчонка.
Тишка кинулся его обнимать, засыпав вопросами:
— Ты у бабушки Лиды всё время жил? Как дела? Как ты вообще... Откуда ты? Ты же теперь всё рассказать можешь, да?
— Да, – подтвердил Цыпленок и улыбнулся.
— Тилькы всэ трэба по порядку, Тыша! – вмешалась бабушка Лида. – Сидайтэ на стильци. Чайок пыйтэ. Ось я цилый пыриг з дому привэзла!²
За столом Тихон забыл про своё плохое настроение. Речь Васютки всё еще была очень трудной – он старался, но от этого краснел и быстро уставал. История его оказалась не менее драматичной и грустной, чем само его появление в детдоме. Что случилось с матерью, мальчик не помнил, а вот страшного и злого отца посадили в тюрьму, навсегда лишив родительских прав. Судя по обрывочным воспоминаниям Цыплёнка, его мама скорее всего стала жертвой пьянки отца. Оказавшись без родителей, Васёк стал беспризорником. Он даже не мог точно сказать, с какого времени перестал говорить. Тому причиной, возможно, было сильное нервное потрясение. Теперь же речь медленно возвращалась...
— Ось, мы йидэмо тэпэр на Кавказ. Там моя сэстра жывэ, пидликуемось трошкы. А потим выдно будэ, так, Курчатко?³– бабушка Лида смешно потрепала подопечного за плечо.
Маленький Вася благодарно улыбнулся. По всему было видно, что он полюбил бабушку, как родную, и был счастлив ехать с ней хоть на край СССР.
Папа приехал поздно ночью, когда уже все разошлись по кроватям. Только в комнате Саши и Тишки горел одинокий свет. Павел застал обоих сыновей за тихой беседой. Он уже слышал от мамы о Тишиных приключениях, в которых младший немного пострадал.
Увидев папу, Тишка соскочил с кровати, а Саша просто встал.
— Мои богатыри еще не спят? – с улыбкой произнёс Павел, обнимая сыновей. Тишку он немного задержал возле себя. – А ну, покажи свои боевые раны!
Младший немного смутился. Он не знал, как папа отреагирует на его такую внезапную выходку... Глаз уже прилично заплыл, а щека посинела. Заметив, что сын боится его, Павел по-дружески ещё раз обнял мальчика и сказал:
— Ругать я тебя не буду, Тиша. Но больше такого не делай! Даже в народе говорят: «Семь раз отмерь и один раз отрежь»! Нужно хорошо подумать, прежде чем что-то сделать. А в Библии написано: «Кто вмешивается в чужую ссору, тот хватает пса за уши!»
— А вдруг его убили бы... – робко оправдываясь, прошептал Тихон
— Не думаю так... Тебе нужно было помолиться. Господь бы подсказал решение... Можно было отвлечь не собой, а позвать кого-то из взрослых на помощь.
— Можно было... – согласился мальчик, опустив голову.
— Ну что ж, тебе будет урок! Об остальном потом поговорим. Сейчас надо помолиться и ложиться спать... – Павел улыбнулся.
За окном темнела февральская ночь. Луна медленно плыла по чёрному небу, отражаясь в застывавших при лёгком морозе лужах. Тихон ворочался в кровати, не в силах уснуть после сложного и длинного дня... В доме погасли последние огоньки. Всё погрузилось в тишину и безмятежность ночи.
Никто тогда ещё не знал, что Гена придет домой только весной, уже стриженный и в армейской форме, придёт для того, чтобы попрощаться и попросить прощения... Он обещал подумать, поразмыслить, решить, но пока – уходил. Тишка смотрел ему вслед уже без былой грусти. Он действительно стал взрослее и научился больше доверять Господу...
Сколько ещё всего предстояло пережить? Сколько ещё всего готовила любящая рука Отца? Но Тихон теперь был твёрдо уверен, что другой дороги, кроме узкого и тернистого пути, нет, и искать – бессмысленно. А значит, надо идти, радоваться и ободрять других!
Перевод украинских фраз:
¹Вот так картина! Мальчики, что вы друг на друга так смотрите? Не узнаёте?
²Только всё нужно по порядку, Тиша. Садитесь. Чаёк пейте. Я вот целый пирог из дома привезла.
³Вот теперь мы едем на Кавказ. Там моя сестра живёт, подлечимся немного. А потом видно будет, да, Цыплёнок?
Рехавит