Точка мира

РЕХАВИТ

Глава 6. Будни карантина

Апрель прополз по календарю, как черепаха: медленно и скучно. Лизке даже игры уже надоели. Она притащила к Мире свой планшет и сказала:

— Давай посмотрим вместе ужастик?

— Зачем? – Мирослава сама не знала, чем заняться, но предложение сестрёнки ей не понравилось.

— Мне одной страшно, – нахмурилась Лиза.

— Значит, хочешь, чтобы мы боялись вместе? – Мира закатила глаза.

— Ну, Ми-и-и-р! – жалобно протянула девочка.

— Я тебе не глобус с картой! – настроение у старшей сестры было хуже некуда.

Она уже больше месяца не звонила дяде с тётей. Не то что, не хотела... просто... С этим карантином всё равно никуда не выберешься, а надоедать звонками как-то нехорошо. Тем более, если мама против. Хотя невольно она часто возвращалась мыслями к тому вечеру, проведённому в кругу родных.

Тогда, после молитвы, все сели за стол. Дети принялись играть в какую-то игру с названиями городов, имён людей, какими-то историями. Было так весело. Особенно, когда Леон вставлял свои «пять копеек». Он намеренно говорил вместо Иерусалим – Иелушалим, вместо Каппадокия – Макидокия. Похоже, ему просто нравилось быть в центре внимания.

Мирослава со вздохом вспомнила, как проводится время за столом в их семье: папа – в ноутбуке, мама пролистывает ленту инсты, Лиза капризничает и всячески надоедает старшей сестре. Сама Мира старалась быстро доесть и заняться более занимательным делом.

Как же было весело в доме дяди! После ужина они снова помолились, потом все сбежались в гостиную – читать истории! Тут даже Неля смеялась и комментировала.

Леон вообще был неотразим: он смеялся так искренне и заразительно, что, даже если не очень уж и смешно, всё равно все смеялись до слёз. Конечно, они были и серьёзными. Иногда.

— Мир, ну давай посмотрим! – Лизка снова сложила губы домиком.

— Я вообще не хочу, – ответила сестра. – Иди, вон, к маме! Пусть с тобой кошмарится!

— Она занята, – младшая чуть не заплакала.

— Тогда ной у папы в комнате. Он вообще тебе запретит! Там вон возрастной ценз стоит 16+!

— Ну и что? – надулась Лиза.

— Как это «ну и что»? А тебе сколько, деточка? Забыла? Я напомню: тебе девять лет. Д-Е-В-Я-Т-Ь! А это нисколько не похоже на шестнадцать!

Лиза совсем разревелась. Она нервно бросила планшет на Мирину кровать, но он соскользнул и грохнулся о паркет.

— Ну вот, ещё планшет разбомби! Можешь сразу об стенку. Всё равно новый никто не купит! – Мира уже тоже была на взводе.

Вдруг откуда-то послышались глухие, но довольно различимые звуки ругани.

— Чё это? – нахмурилась Мирослава.

В их квартире точно было тихо. Значит, это в другой. То, на что раньше не обратили бы внимания, теперь вызывало явный интерес.

— Ничё себе! – произнесла Мира, когда словесный поток сменился детскими криками.

Они с Лизкой пошли на звук. Папа уже тоже стоял у входной двери и смотрел в глазок. Потом он вдруг повернул щеколду и резко открыл дверь.

— Что за?!.

Девочки выглянули тоже. В этот момент из квартиры триста девять с размаху кто-то вылетел и ударился о противоположную стену. Потом вытолкнули ещё кого-то. Мира протёрла глаза: на лестничной площадке оказались двое детей.

Мальчик, лет десяти, в белой ночной маечке и шортиках, пытался подняться, опираясь на стенку. Но рука постоянно соскальзывала. С волос по щеке текла тёмная струйка крови. Он, видать, еще не совсем понял, что произошло, и рассеянно хлопал глазами. Девочка, на вид лет двенадцати, подбежала к нему, сильно плача.

— Так! Что здесь происходит? – громко спросила Мира.

Дети не обратили на неё никакого внимания. Дверь в их квартиру с эхом захлопнулась. Почти одновременно открылась другая дверь, под номером триста одиннадцать.

— Что за кино здесь? – в коридоре появилась женщина, лет тридцати пяти, в банном халате и с полотенцем на голове.

— Фильм ужасов, – без тени иронии сообщила Мирослава.

— Надо что-то делать?.. – произнёс Пётр Арнольдович вопрошающе.

— Вызвать полицию! – соседка скептически оглядела «картину».

— И «скорую»! – добавила Мирослава.

— Не на-а-а-а-до поли-и-и-ицию! – заикаясь от плача, сказала девочка.

Она пыталась вытереть руками кровь с лица братишки и запачкала себе пижаму.

— Да сделайте уже что-нибудь! – возмутилась Валерия Александровна.

— Что тут можно сделать?.. – спросил отец Миры и Лизы то ли себя, то ли остальных. – Мира, давай возьмём их пока к себе...

— Давай! – Мирослава поддержала нерешительное предложение папы.

— А вдруг у них коронавирус?! – скривила губы соседка.

— Видимой «короны» я не вижу, можете не помогать, если нет желания! – язвительно ответила Мира.

Валерия Александровна резко развернулась и захлопнула дверь.

— А кто их бил? – подала голосок Лиза.

— Предки, наверное. Пап, извини, но по-другому их не назовёшь... – Мирослава виновато посмотрела на папу, который всегда просил, чтобы она говорила культурно, особенно о других людях.

Через несколько минут девочка, которую, как оказалось, звали Света, при помощи Лизы умывалась в ванной. Пётр Арнольдович на руках занёс ее брата, Данила, в свою комнату. Ребенок явно плохо себя чувствовал. Он лежал молча с полузакрытыми глазами. Мира принесла аптечку.

— Ой, боюсь смотреть, что там у него... – прошептала она.

Рана ещё кровоточила.

— Я всё сделаю, – сказал папа с таким огоньком в глазах, которого уже давно не было. – Мне как-то пришлось слушать курс об оказании первой помощи.

— Так ты, значит, у меня врач! – улыбнулась Мирослава.

У Петра Арнольдовича даже плечи расправились от доброго слова дочери. Жена почти каждый день твердила, что он ни к чему не способен, и он даже начинал в это верить...

— Я понять не могу, почему он молчит? – прошептал папа, вытирая влажной салфеткой кровь с лица мальчика.

Он несколько раз позвал ребёнка по имени, но тот не отозвался.

— Вроде в сознании, по крайней мере, глаза открывает, дышит нормально... Только взгляд какой-то странный... На вопросы не реагирует совсем, – продолжал рассуждать Пётр Арнольдович.

— Сейчас вобью в Яндекс, – вздохнула Мира. – Так. Состояние, при котором человек не обращает... Пап, это… сопор. А ну... Он должен реагировать на громкие звуки, но не вступать в контакт…

Мирослава внезапно перестала читать статью и резко хлопнула в ладоши. Данил вздрогнул и зашевелился в постели.

— И что делать? – спросил отец, разматывая бинт.

— Вообще... Реанимация нужна... Но... можно попробовать вывести... Ну, короче, по щекам побить или сильно ущипнуть...

— Ты уверена? Думаю, бить точно не надо, у него, по меньшей мере, – сотрясение, – озабоченно проговорил Пётр Арнольдович.

Он наложил повязку и, осторожно приподняв ребенка, зафиксировал всё бинтом.

— Ну, ущипни тогда. Для его же блага, – нахмурилась Мирослава.

— Сейчас попробуем, – отец осторожно ущипнул мальчика за щеку.

— Тут говорится «сильно»!

— Жалко «сильно», – прошептал Пётр Арнольдович. – Он и так весь... бледный.

— Тогда надо вызывать «скорую»!

— Не знаю, как тут правильно поступить... – между бровями мужчины появилась морщинка. – Тонометр дай и градусник. Померяем давление и температуру. Вроде это нужно сделать...

Когда Мира принесла просимое, папа продолжил:

— Видишь ли, семья вроде порядочная, раньше таких эксцессов не было. Всякое бывает... Карантин, делать нечего, напились... У меня, знаешь, какой однокурсник был? Пока трезвый – добрейшей души человек: он не то что мухи, комара бы не обидел. А как хотя бы сто грамм… то всё. Будто подменяли. Один раз тоже надебоширил под градусами, так его из университета отчислили. Кто-то скажет – поделом, правильно. А так – хороший бы специалист был. Он потом зарекался, что ни грамма не выпьет. А никто не верил. Спился человек. Просто от никчёмности.

Тут тоже... Где «скорая», там и полиция. А детей в детдом заберут. Им там лучше будет? Если родители хорошие, а кто без греха, то для них это ещё большим горем будет... Лучше уж по-соседски... разобраться, поговорить...

Говоря это, Пётр Арнольдович мягко гладил Данила по руке.

— А если они реально изверги? Маньяки какие-нибудь? Детей бьют и пьют. Что тогда? – задала вопрос Мирослава.

— А ты посмотри внимательно. Никаких следов старых побоев нет. Дети ухоженные. Стрижка – смотри какая, на маечке и шортиках фирма «Armani». Люди, должно быть, состоятельные, раз ночные вещи такого бренда покупают...

— Не знаю. Но...

— Это мамин друг... – внезапно послышалось с кровати.

— В смысле, друг? – не задумываясь, задала встречный вопрос Мирослава.

— Он... только… недавно… у нас… живёт, – прошептал Данил.

— А папа где? – удивился Пётр Арнольдович.

— Папа... во Франции, в командировке... Он... из-за карантина... приехать... не может...

— Вот это да! – воскликнула Мира. – Потрясающе!

— Тише, доча, – грустно проговорил отец и повернулся к соседскому ребёнку. – Как ты себя чувствуешь? Голова болит?

Данил кивнул.

— Тошнит... сильно... и глаза… болят… еще...

— Ну, понятно, – вздохнул Пётр Арнольдович. – Ты теперь попробуй поспать. Если не можешь уснуть, просто полежи с закрытыми глазами. Вставать тебе нельзя. А я пойду... с этим маминым другом поговорю или с мамой твоей... Мир, шторы задерни, пожалуйста.

— Ок, папа, – согласилась Мирослава.

— Света тоже у вас? – слабым голосом спросил мальчик.

— У нас. Судя по звуку, с Лизкой мультики смотрит. Лиза – это моя сестра.

— Хорошо... – Данил прикрыл глаза.

— Так! Что это тут без меня происходит?! – громкий голос Анны Яковлевны заставил всех вздрогнуть. – Я не понимаю, что за дети у нас в квартире?

— Ань, ну тише, у мальчика сотрясение... – умоляющим тоном произнес муж.

— Ах, ну да. С Лизой в комнате какая-то девочка! В нашей спальне – мальчик! У нас что тут, благотворительная компания???

— Мам, это соседи, – возразила Мира. – Ты что тут начинаешь опять?

— Мирослава! Давай ты не будешь адвокатом! Сейчас вызову полицию и будем решать, кто здесь прав, а кто виноват!

— Не... надо... полицию, – испуганно прошептал Данил.

У него мгновенно изменилось дыхание в худшую сторону.

— Ань, я прошу тебя, давай... – Пётр Арнольдович выскочил в коридор вслед за женой, надеясь остановить.

Но ничего не помогло.

— А ты вообще должен молчать, супермен. Пройти собеседование – не можешь, зато волонтёр вон какой! – сказано было негромко, но больно.

Гудки закончились, и Анна Яковлевна произнесла уже в телефон:

— Алло, добрый день. У нас тут случай домашнего насилия...

В Мирославе всё кипело. Она сжала руками край подоконника. Через несколько минут папа зашёл в комнату:

— Надо вызвать «скорую». Всё равно уж...

— Ага. Как раз будет кстати. Ему хуже... – процедила сквозь зубы дочь, кивнув на кровать, где плакал соседский ребенок. – Я ушла.

Пётр Арнольдович почему-то не обратил внимания на последнюю фразу...

Мира, хлопнув дверью, вышла из подъезда. Она даже маски с собой не взяла. Зачем? Как противно вообще это слово! Это что-то, что закрывает подлинную сущность жизни.

Если бы девушка посмотрела на себя со стороны, то ей, возможно, стало бы смешно от того, как стремительно она бежала. Даже редкие прохожие оглядывались.

«Пролетев» порядка пятисот метров, Мирослава наткнулась на временно замороженную стройку многоквартирного дома. Этажи подняли уже где-то на двенадцатый уровень. На самом верху стояли одни коробки с дырками окон.

Мира не привыкла обдумывать свои идеи. Как только ей это пришло в голову, она тут же сдвинулась с места. На нижних этажах стены были даже отштукатурены. Но чем выше, тем интересней...

Наконец, перед Лехнер открылся вид на Приморский район. На верхней площадке было ветрено. Хорошо, что Мира захватила с собой ветровку...

Мирослава решила выполнить придуманный ещё на земле за секунду план. Медленно и осторожно она подошла к самому краю... От высоты захватывало дух. Как в народе говорят, засосало под ложечкой. Но игра, как казалось девушке, стоила свеч. Аккуратно она села на теплый от майского солнца бетон и опустила ноги вниз, в пустоту. Потом достала из кармана телефон. Изловчившись, Мира сделала пару фото: своих кроссовок, парящих над пустотой, самой себя, сидящей на краю, и ещё так, для страсти, окрестности с больше чем тридцатиметровой высоты.

Распущенные волосы слегка теребил ветер. Мирослава с тихим злорадством отправила маме на ВК фото своего местонахождения и абсолютно бессердечно выключила телефон.

«Пусть теперь нервничает! Пусть хоть МЧС вызовет, мне до лампочки...»

Мире на самом деле хотелось плакать. Она не понимала, почему всё так сложно. Почему нельзя просто поговорить, выслушать, понять?! В чём виноват папа??? Почему мама всегда всё делает по-своему! Это противно!

Мысли падали водопадом и крутились в водовороте.

«Почему люди не рождаются сразу взрослыми? Почему им приходится переживать эту ломку, когда идеальный мир рушится, обнажая реальную жизнь? Есть ли вообще какой-то идеал?»

Девушка снова подумала о семье дяди. Она там была всего один раз, но это «послевкусие» доброй и искренней атмосферы до сих было приятным. В чём секрет? Неужели в их вере в Бога? Неужели это и вправду настолько сильно влияет на жизнь?

В раздумьях время будто стояло на месте. Вдруг, совсем неожиданно, что-то красное внизу привлекло взгляд Мирославы. Это была большая пожарная машина. А рядом... люди… люди... люди...