Точка мира

РЕХАВИТ

Глава 4. Воскресенье

Сказать, что воскресенья Мира ждала более нетерпеливо, чем летних каникул, будет правдой. Как все подростки в пресловутом переходном возрасте, девушка очень хотела иметь доверенного взрослого. И этим человеком во всех отношениях оказался папа.

Он чувствовал волнение дочери перед встречей с родственниками и потихоньку подбадривал ее.

— Они живут в доме, который построил наш отец, а твой дедушка... Думаю, что там не так уж и много изменилось. Хотя-я...

— Пап, поехали со мной. Маме не скажем! – уговаривала Мирослава.

— Нет, дочь, я давал слово... – твёрдо и грустно отвечал отец.

Было видно, что при воспоминании о брате сердце Петра Арнольдовича сжималось от тоски. Ему были дороги родственные отношения, но ради данного обещания сдерживал всё в себе.

— Ты просто потом расскажи мне, как прошёл вечер... – улыбнулся он, провожая дочь на автобус.

На другом конце города Миру встретил дядя. Не было сомнений, что это он. Некоторые черты лица и манеры поведения были уж очень похожими на папины.

— Добрый вечер, дядя! – поздоровалась Мирослава.

Павел Арнольдович коротко обнял племянницу.

— Милости просим на нашу улицу! – они зашли за первый поворот.

Мира удивилась красоте и слаженности построек частного сектора. Вдоль улицы были насажены прямоугольные клумбы с зелёным газоном, набухал цвет на деревьях. Вдалеке виднелись очертания многоэтажных домов.

— У вас частный дом? – с интересом спросила Мирослава.

— Конечно. Дети не выдержали бы квартирного «заключения»! – улыбнулся дядя. – А у вас, как я понимаю, квартира?

— Квартира, – подтвердила Мира. – А вы прям копия папа.

— Нас в детстве близнецами называли, – задумчиво произнёс Павел Арнольдович. – Но только вот по характеру мы разные, и взгляды на жизнь – тоже...

— Взгляды? – удивилась Мира. – Это на что? На политику, что ли?

— Нет. Взгляды на смысл жизни и предназначение человека...

«Ого! – в голове Миры будто вспыхнула молния. – Вот оно что! Но так у меня вопросы как раз по этой части...»

— Вы что, религиозные? – спросила она с некоторым предубеждением, сложившимся у светских людей.

— Да, – просто ответил дядя. – Думаю, это не помешает нашей дружбе, правда?

— Вы предлагаете мне дружбу? – в глазах Мирославы промелькнуло недоверие.

— А разве ты не за этим приехала? – улыбка едва коснулась дядиного лица.

— За этим. Да мне просто интересно стало, почему у нас есть родственники, а мы с ними не общаемся…

— Видишь ли, бывает, как раз взгляды на какой-то предмет жизни или даже на её суть разделяют близких людей, создавая между ними огромную пропасть...

— Значит, вы были очень близки с папой? – спросила Мира.

— В детстве и юности – однозначно, да. А потом...

— Это мама моя вам ультиматум поставила? – чуть ли не перебила дядю племянница.

— Что-то вроде этого, – кивнул Павел Арнольдович, а потом вдруг посмотрел вперёд. – Мир, видишь те кусты?

— Ага, – напрягла зрение девушка.

— А личико светленькое видишь?

— Не-а! Ой, теперь вижу! – рассмеялась Мирослава.

— Это сестрёнка твоя двоюродная, Неля, за живой изгородью прячется, – дядя тоже улыбнулся. – Всё утро сегодня про тебя спрашивала. Вон, свою любимую синюю резиночку одела, чтобы тебе показать...

— Ого! Мило. А Лизке моей сто лет я нужна! – то ли в шутку, то ли вправду сказала Мира.

Вдруг из-за этих же кустов вылетел «вихрь» в оранжевой ветровке.

— Это мой младший! – констатировал дядя.

— Он всегда с такой скоростью ездит? Колёса у самоката не отвалятся? – в очередной раз не смогла сдержать смех племянница.

— Разве что только сотрутся, и то не скоро! – поддержал шутку Павел Арнольдович. – Леон! Я тебе новый самокат не куплю, если этот сломаешь!

Мальчишка тут же затормозил, подняв тучу пыли.

— Я больсе не буду, папа! – прокричал Леон с того места, где остановился.

— Вся улица теперь знает, что ты больше не будешь! – ласково произнес дядя, принимая сына в объятия. – Где ж ты так испачкаться успел?

— Там! – неопределённо махнул рукой мальчик.

— Познакомься со своей двоюродной сестрой! – папа развернул его лицом к Мирославе.

На неё уставились два шкодливых глаза.

— Пр-ривет. Мне семь ет.

— Привет! – откликнулась Мира. – А мне 16!

— Ого, какая больш-шая! – Леон старательно выговорил звук «Ш». – Егор-ру тока цетыр-рнацать было!

Мирослава вытерла выступившие от смеха слёзы.

— Не смеШно, – обиделся двоюродный братишка. – Меня мама гугает, если я бувки путаю! А они шами!

— Шами, шами, – подтвердил Павел Арнольдович.

Тем временем совсем незаметно к ним подошла Неля.

— Привет, – она стеснительно улыбнулась.

— Приветик, – Мирослава уже освоилась и, как обычно Лизу, сгребла сестрёнку к себе в охапку. – А тебе сколько лет?

— Двенадцать, – так же застенчиво ответила девочка.

— О! Лизке девять, но она ни капли на тебя не похожа!

— Давайте все пойдём домой, – предложил дядя Миры и отец семейства. – Если ты, конечно, не собираешься знакомиться ещё и с соседями!

Павел Арнольдович незаметно кивнул в сторону противоположного двора. Там через сетку-рабицу было видно лицо любопытствующей восьмидесятилетней старушки.

— Нет-нет! – у Мирославы от смеха уже заболел живот. – Вы такие смешные все!

— Не шмешные, а шерьёжные! – сильно коверкая слова, вставил Леон.

— Сын, мне кажется, ты просто хочешь привлечь к себе внимание, – как раз серьёзно сказал отец. – Если будешь так делать, завтра же пойдешь к строгой тёте-логопеду!

— Нет, – нахмурился мальчик. – Я ш-сам буду нор-рмально говор-рить!

Отдельного внимания заслуживал дом. Сложенный из красного кирпича с белым швом, он выглядел очень ухожено. Несмотря на то, что был построен дедушкой Арнольдом еще в семидесятых. Отколовшиеся кусочки облицовки оказались аккуратно отреставрированными и покрашенными. Несомненно, хозяева – очень старательны и любят порядок.

Тётя Тоня с Егором были на кухне – заканчивали последние приготовления к ужину.

— О, Мирочка, – обрадовалась тётя, наскоро вытирая руки полотенцем.

Она привлекла к себе племянницу.

— Ну как твои многострадальные зубы? – вместо «привет» сказала Мира Егору.

— Многострадальные не зубы, а я, – поистине «шерьёжно» ответил двоюродный брат.

— Он у нас шуток не понимает, – махнула рукой его мама. – Не обращай внимание, Мирочка. Садись лучше за стол. Почему твоя сестрёнка младшая не приехала? А родители не захотели?

Мирослава вздохнула. Ей было обидно, что папа с мамой не приехали с ней. Она вспомнила грустные глаза отца и невольно прониклась не самыми добрыми чувствами к маме. Ну что плохого в том, что родственники верующие? Как казалось Мире, это даже более чем хорошо.

Поняв молчание племянницы, тётя Тоня ободряюще улыбнулась:

— Не переживай, Мирочка! Менять образ мыслей может только Господь. Мы можем только молиться, чтобы Он расположил сердца Пети с Аней... Я почему-то думаю, что это случится.

Мира втянула в себя набежавшие слёзы.

— Мне папу жалко… Вы бы знали, как он хочет увидеть брата и племянников! Но вот мама... Она ничего не понимает! А папа ей слово дал!

— Слово надо держать, – неожиданно вставил Егор.

Тётя Тоня посмотрела на сына несколько осуждающе. Он поймал этот взгляд.

— Но ведь это правда!

— Егорушка, а пошёл бы ты немного с папой побыл, а? – подмигнула мама.

— А, опять эти, всякие женские разговоры, – нахмурился Егор. – Ну хорошо, я пойду. Только потом не ищите меня.

— Чтобы через полчаса был на кухне! – мама шутливо пригрозила ему пальцем. – А то закопаешься там в своём гараже! Смотри мне!

Егор глянул на часы.

— Буду в 18:59, – ответил он вполне серьёзно. – Гараж – это моё любимое помещение и хорошее место для уединения.

— Иди, иди, – засмеялась тётя Тоня. – Никто с тобой не спорит.

Когда брат ушёл, Мирослава неожиданно расплакалась. Тётя оставила все свои дела и присела рядом.

— Ну, не плачь, Мирочка, всё будет хорошо...

— Мне папу жалко, – закрыв рукой глаза, прошептала Мира. – Мама его пилит, что он работу потерял! А он добрый, внимательный... хороший. Он меня «принцессой» называет. А вдруг... а вдруг они разведутся, что тогда? Я вообще не хочу об этом думать! Папа меня учил, что я сильной должна быть. Но я не могу, не могу... смотреть, какой он грустный... Может, вы поможете найти ему работу? Он всё умеет делать, просто не хочет об этом говорить...

Тётя Тоня молча слушала сбивчивую речь племянницы. У нее самой наворачивались слёзы.

— Господь может изменить образ мыслей твоей мамы, – несмотря на овладевшие ею чувства, голос жены Павла Арнольдовича был одновременно твёрдым и мягким. – И папы тоже... Но только если они будут восприимчивы к тихому веянию Духа Божьего... Знаешь, когда-то и твой дядя противился тому, что я стала познавать истину...

— Дядя? – удивилась Мирослава.

— Да. Но я много молилась, и постепенно он стал прислушиваться ко мне, и теперь видишь, какой он...

— Так вы тоже хотели разводиться?

— Он хотел, – шёпотом ответила тетя.

— Почему так всё происходит???

— Близким людям надо научиться понимать друг друга, видеть хорошее, замечать хорошее... – ласково продолжала тётя. – Упрёками и ультиматумами ничего не добьёшься. Как бы ни хотелось... Еще нужно научиться прощать. Как раз этому всему и учит Господь. Он говорит через Своё слово: «Любите врагов ваших» и «По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою».

— А почему в интернете пишут, что религия разъединяет людей? – доверчиво спросила Мира.

— Ну, у меня к тебе будут два встречных вопроса. Первый: разве религия разъединяет? Даже вот в нашем случае... Второй: Господь никого никогда не угнетает. Значит, люди сами выбирают себе путь жизни, так?

Мира согласилась без слов. Всё и так было ясно.

— Я и не сомневался, что Антонина Васильевна разговорит племянницу по душам, – громко сказал дядя, входя в комнату.

Он держал за руку младшего сына. Леон удивлённо поднял бездонно-зелёные глаза на отца:

— Папа, мама для тебя «дор-рогая» или «любимая», а не Антонина Васильевна! – заявил он.

— Знаю, мой львёнок. Просто папа любит пошутить, – засмеялся Павел Арнольдович.

Мира торопливо вытерла слёзы.

— А что мой «шиплёнок» снова грязный? Я отпускала его на улицу чистым! – тётя отвлекла внимание от Мирославы шутливым вопросом.

Девушка убежала в ванную и старательно смыла потекшую тушь. Когда она вернулась, на часах было 18:59.

— Я пришёл, – объявил Егор.

Он обратил внимание мамы на точность своего прихода.

— Садись за стол, – улыбнулась та. – Немец ты мой, правда, наполовину.

— Гены – вещь серьёзная, – подытожил тему отец семейства.

В комнате так же неслышно, как и тогда на улице, появилась Нелли.

— Ну что, дорогая моя семья, помолимся, провожая еще один подаренный Богом день! – с какой-то особой торжественностью произнес Павел Арнольдович.

Мира замерла. Её вдруг охватило странное волнение, незнакомое, благородное чувство благоговения.

Все, как по команде, встали. Мира и так стояла в дверях.

— Дорогой наш Небесный Отец, дорогой Спаситель! Благодарим тебя за сохранённую жизнь и здоровье. За эту встречу с нашей дорогой племянницей, Мирославой...

Мира перевела взгляд от лица дяди и неожиданно встретилась глазами с Леоном. Ребенок, нисколько не стесняясь, распахнув ресницы, смотрел на неё. Даже рот открыл. Наверное, ему было интересно, как будет вести себя старшая двоюродная сестра во время молитвы.

— Аминь, – услышала девушка с нескольких сторон.

Леон чистосердечно закрыл глаза и звонко произнес своё запоздалое «да будет так».