Точка мира

РЕХАВИТ

Глава 13. Точка мира

В этот раз поездка к дяде не означала ничего весёлого. Мира и Лиза сидели на заднем сидении машины Павла Арнольдовича, рыдая. Старшая на один лад, младшая – на другой.

— Ну не надо плакать, девочки, – улыбнулся дядя. – В больнице вашего папу будут лечить хорошие врачи...

— Это мама его довела! – сквозь зубы проговорила Мирослава. – Если бы не её глупые претензии, папа бы не заболел!

— Знаешь, Мир, – серьёзно сказал Павел Арнольдович, – когда что-то случается в жизни неожиданное и неприятное, винить других – самый простой, но и самый бесполезный вариант. Из своего опыта скажу, что в такие моменты нужно задать себе два вопроса. Первый. Что могу исправить в ситуации лично я? Может, и моя вина есть в этом... А второй вопрос. Что хочет сказать этим Бог?

Мира всхлипнула, сердито надув губы.

— Я-то в чём виновата?

— А я разве говорил, что ты виновата? – глаза дяди были такими добрыми, что Мирославе даже не пришло на ум обидеться. – Я просто поделился опытом, как делаю я...

— И вам это помогло? – племянница всё ещё сомневалась в правдивости утверждения.

— Конечно. Когда родился твой двоюродный брат, наш старший сын, мы с тётей Тоней не знали, за что нас постигло такое горе?! Егор около месяца лежал в реанимации между жизнью и смертью, такой крошечный и беспомощный. Перед нами, казалось, была огромная, непреодолимая гора! Мы понимали, что нам всю жизнь теперь придётся бояться за него больше, чем за остальных. Мы знали, что будем в постоянном напряжении, что нам нужны будут большие деньги на постоянные капельницы и огромные нервы для периодического обхода всех врачей и госпитализаций! Тогда нам казалось, что это слишком неподъёмная ноша! Что мы совсем недостойны такого! Помню, как Тоня плакала каждый раз, когда в крохотную ручку малыша ставили иголку капельницы. Мы просто были в отчаянии...

— Но теперь же всё хорошо... – нерешительно сказала Мира.

— С Божьей помощью...

Несколько минут в салоне стояла полная тишина. Наконец дядя нарушил молчание.

— Ну, поехали.

По дороге Павел Арнольдович заехал в местный супермаркет. Он купил племянницам по шоколадке с орехами и по банке ванильной колы.

— В шоколаде эндорфины, а в сладкой воде – глюкоза! – пошутил дядя.

— Спасибо! – ответил дуэт голосов.

Мирослава отвернулась к окну и всю оставшуюся дорогу бесцельно смотрела на мелькающие городские улицы. Никогда ещё на душе не было так горько, как сейчас... Вот что бы они делали, если бы не дядя с его семьёй?! Сидели бы с Лизой одни в квартире – и всё! Так что всё, что бы ни было, – к лучшему...

Солнце спряталось за тучи, и посредине дня вдруг стало пасмурно и прохладно. Ветер принёс откуда-то дождь... Капли забарабанили по лобовому стеклу. Павел Арнольдович включил дворники. Характерный звук скольжения по стеклу немного успокаивал взбудораженные мысли...

Как хорошо, что они не одни в этом мире!

— Пр-привет! – Леон встретил гостей на пороге.

— Что случилось? – Неля тут же почувствовала настроение двоюродных сестёр.

— Папе плохо стало, – Лиза, хныча, уселась на маленький диван в кухне.

— И это, кажется, серьёзно... – вздохнула Мирослава.

— Бедный... – Нелли обняла сестрёнок по очереди. – Не переживайте так! Всё будет хорошо!

— Я поеду в больницу, – тихо сказал дядя. – Если будут какие-то новости, позвоню. Кстати, мама должна с минуты на минуту подъехать...

Часы на кухне медленно тикали. Леон бродил по дому, явно опечаленный новостью. Неля сидела между Мирой и Лизой и шёпотом пыталась их утешить.

— У нас папа тоже болел, – сказала она наконец. – А потом выздоровел. И всё... Все люди болеют... Даже в Библии написано, что лучшая пора – это труд и болезнь...

— Неля-я-я-я! А где кубик? – неожиданно громко позвал младший.

— Какой кубик? – не поняла девочка.

— Который от путешествия Моисея! – Леон вбежал в комнату с коробкой настольной игры.

— Посмотри у Егора в комнате.

— Точно! – братишка унёсся, как вихрь, но через минуту снова был на кухне. – Нашёл!

Он положил большой игральный кубик на стол и стал открывать коробку.

— Что это? – Мира скептически оглядела карточки, фишки, кубик и большую яркую картонку с маленькими кругами и стрелочками.

— Это настольная игра, – Неля обрадовалась идее младшего: можно хоть как-то отвлечь сестрёнок от их горя.

И как в нее играть? – подняла голову Лизочка.

— Она потянулась рукой к ярко-жёлтой маленькой магнитной кегле.

— Шначала надо выбр-рать кому какую фишку! – деловито стал объяснять Леон. – Я возжму шинюю... Я же мальчик. Потом надо бр-рошать кубик! Школько там точек – штолько ходов и делать!

— Мне нравится жёлтая! – Лиза взяла со стола кеглю.

— Я – красную! – быстро сообразила Мирослава.

Нелли с улыбкой взяла оставшуюся зеленую.

— Кто первый ходит? – прищурилась Лизочка.

— Мира! Она же самая старшая, – предложила Неля.

— А я шамый пошледний тогда... – грустно вздохнул Леон. – Я же шамый маленький...

— Так! – Мира оживилась. – Раз я здесь самая взрослая, значит, я решаю, кто первый будет ходить! Так. Первый будет Леон. Потом Лиза, потом Неля, потом я. Всем понятно?

— Ага!

Дети, заигравшись, не заметили, как дверь тихо открылась ключом. Немного уставшая, Антонина переступила порог дома под громкий возглас младшего сына:

— Я в земле Обетованной!

— Скорее бы нам всем там оказаться... – вздохнула тётя Тоня.

— Мама-а-а-а! – дети бросились к ней в объятья.

— Как у вас хорошо! – восхитилась Лизочка.

— Дядя передал, – Тоня обратилась к старшей племяннице. – Вашему папе стало лучше. Состояние стабильное...

Будто камень упал с души Мирославы. Папе лучше... Слава Богу! До самого приезда Павла Арнольдовича дети играли в «Путешествие Моисея». Выигрывали все по очереди и терпеливо друг друга ждали. Время летело быстро и незаметно. Когда всех позвали кушать, Леон даже всплеснул руками:

— Ну вот, опять в Кибр-рот-Гаттааве застрянем!

— Ничего, – рассмеялась мама. – Сейчас покушаете, почитаем историю, и будет вам земля обетованная в кровати!

— А что, мама за нами не приедет? – удивлённо спросила Мира.

— Мама сказала, что на ночь останется в больнице. А вы пока переночуете у нас...

— Уес-с-с! – Лизочка подпрыгнула от радости. – Дома мы бы умерли от скуки!

— Ну, здесь мы вам умереть не дадим! Ни от скуки, ни от голода, – рассмеялся дядя. – Мальчики, девочки! Милости просим к столу!

— Мальчик же я один?! – вопросил Леон.

— Я тоже мальчик, – невозмутимо ответил отец.

— Ага! Сорокавосьмилетний! Давай, помолись на ужин. А то дети голодные...

За столом беседа была не менее оживлённой. Снова вспоминали города и имена. Снова смеялись. Снова шутили. Яблочная шарлотка на десерт вообще привела всех в бурный восторг.

В конце Лиза объявила, что готова жить у дяди с тетей целую вечность. Мира, впрочем, была с ней согласна. Время здесь летело незаметно и приятно. Не было тоскливой отчужденности, неприятной скуки...

— Так! На чём мы в прошлый раз остановились? – тётя Тоня открыла большую книгу с интересными картинками.

— О том, как Даниила бр-рошили в львиный р-ров! – первым, как обычно, ответил младший.

— Но львы его не съели, потому что он ничего плохого не сделал! Ни царю, ни Богу! – добавила Нелли.

— Это означает, дети, – серьёзно сказал дядя, – что Господь Бог имеет такую силу и власть, что Ему повинуются не только звери, но и явления природы. Кто помнит, когда было такое знамение?

— Когда солнце вернулось назад на десять ступеней! – ответила Нелли.

— А ещё? Леончик, помнишь?

После секундного раздумья мальчик вскочил, раскинул руки и поднял их вверх.

— Штой, шонце, над Гавааоном и луна над долиной Аиалоншкою!

Девочки засмеялись.

— Леон, ты вылитый Иисус Навин! – с улыбкой сказал папа.

— У наш даже имена похожие! – ответил младший.

— Только Иисус Навин не шепелявил, – Неля, смеясь, прикрыла рот рукой.

— Я буду к логопеду ходить! – неожиданно выпалил Леон.

— Отлично! Я запомнил! – сказал Павел Арнольдович.

Мальчик опустил голову. Он каждый раз упрашивал, чтобы его не водили к этой строгой тёте на занятия. Но теперь, похоже, не отвертеться...

После чтения библейской истории Леон предложил снова поиграть в игру, но Мира отказалась, сказав, что хочет спать. Через минут пятнадцать тетя отозвала ее в сторонку.

— Я тебе постелила... – улыбнулась она. – Пойдём, провожу...

— Ой, спасибо, тётя, что-то так спать охота! – благодарно прошептала Мирослава.

— Пока Егора нет, в его комнате поспишь... Ты ж не против?

— Да нет... Это почему я против должна быть? – тихо рассмеялась племянница. – Это Егор может не хотеть. У него ж там, наверное, что-то очень особое, например, гаечные ключи из гаража. Ну это так, мои догадки. Не принимайте близко к сердцу!

— В чём-то ты права, нечто особое там есть... – с грустинкой в голосе ответила тётя Тоня. – Проходи, располагайся, если что-нибудь будет нужно, – я на кухне!

— Спасибо, – Мира потянулась к тёте чтобы обнять.

После обоюдных пожеланий спокойной ночи Мирослава зашла в комнату. Что первое бросилось в глаза, так это идеальный порядок. Стол был чистый и абсолютно пустой, тёмно-серые стены без единой царапины, шкаф-купе с очень чистым стеклом... Единственное, что было неожиданным, – так это то, что возле кровати, с правой стороны, стоял белый штатив для капельниц.

— Мамочки родные, – вздрогнула Мира и украдкой глянула на комод.

Там аккуратным рядом стояли пластиковые бутылки с натрием хлорид, а на открытой полочке лежало штук десять коробок с какими-то ампулами.

— Извини, что не убрала лекарства, – послышался позади голос тёти. – Егорушке не нравится, когда кто-то передвигает его вещи...

— Прям настоящий немец, – Мира выдавила из себя улыбку.

«Он что, живет на этих капельницах?» – поёжилась девушка.

На вопрос ответил висевший на спинке кровати календарик. Каждая пятница была отмечена синим кружочком. Внизу, под датами, значилось: «Препарат фибриногена человека, дозировка».

«Жуть, что-то спать расхотелось... – Мира осторожно присела на кровать. – А я-то думаю, почему у него на руках пятна коричневые... Не догадывалась... Ох. Если бы со мной такое было, я, наверное, давно бы... Что за удовольствие жить на капельницах?..»

В который раз Мирослава убедилась в том, что её проблемы совсем не сравнить с проблемами других людей. И надо же было ей так позориться со своими нервами. Можно же было нормально поговорить...

И папа... Бедный папа! Сколько переживаний она ему причиняла своими выходками! То на крышу, то в катакомбы... На маму это, по ходу, не особо влияло, а вот папа...

Непреодолимое чувство вины будто прижало Мирославу к кровати…

Неизвестно, сколько она пролежала так без сна. Вдруг ей послышались шаги, небольшая суета и тихий разговор. Вспомнив, что она так и не умылась перед сном, Мира вышла в коридор.

— Анна, может, останетесь у нас? – голос тети звучал сочувственно.

— Нет... – Мирослава удивилась глухому тону мамы. – Я хочу побыть одна. И наша пустая квартира как раз для этого подходит...

— Если что, звоните... – тихо сказал Павел Арнольдович.

Потом, видимо, после того как Анна Яковлевна ушла, разговор немного продолжился.

— Язва желудка в запущенной форме... Врачи сказали, что взяли анализ крови на онкологические маркеры...

— Ужас! – тихо вскрикнула тётя Тоня. – Бедные девочки...

Услышав это, Мира вдруг сорвалась с места и бросилась обратно в комнату. Дверь хлопнула не так тихо, как хотелось бы. Поэтому на плач племянницы быстро пришла тётя.

— Что случилось, Мирочка? – её голос звучал обеспокоенно.

— У папы – рак?

— Этого ещё никто не знает... Даже врачи! Будем надеяться на лучшее... – Антонина ласково гладила племянницу по спине.

— А если... если я помолюсь... Бог может сделать так, чтобы это был не рак? – отчаянно простонала Мирослава.

— Вера – это не автомат для выдачи желаемого, и молитва – не монетка, которую нужно положить в этот автомат. Вера – осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Бог знает, как лучше для всех нас. Поэтому мы должны принимать всё, что Он дает с благодарностью...

— Я это уже поняла... – всхлипнула Мира. – А за Егора вы тоже Бога благодарите, что ли?

— Конечно! Каждый день и каждую минуту! Иногда Господь использует немощи и болезни, чтобы приблизить человека к Себе... Не зря же говорят: «Как тревога, так и до Бога!» Главное, помнить Его не только в дни нужды, но и в дни радости...

— У меня даже нет слов, чтобы возразить... – Мирослава вытерла рукой глаза. – Всё у вас так сходится красиво... Значит, в любом случае, причина всего – Бог? То есть, если мне хорошо, – это сделал Бог, если плохо – тоже Он?

— Бог выше нас. Он видит полную картину того, что происходит... – мягко ответила тетя.

— О! Тогда я знаю, зачем Он допустил, чтобы папе стало плохо. Чтобы мама, наконец, поняла, что она делает, перестала пилить папу и опять влюбилась в него!

— Возможно...

— Тётя Тоня, давайте помолимся, чтобы у папы не нашли рак! Пожалуйста! – Мира сложила руки.

— Конечно, – улыбнулась Антонина.

После молитвы Мирославе стало так спокойно, что она тут же заснула. Снились ей, правда, не очень добрые сны. То будто над ней наклонился врач и ставит капельницу, то голос папы слышался из соседней комнаты...

Но... к часам девяти девушка всё-таки выспалась.

— Там мама ваша приехала! – сообщил Леон через закрытую дверь.

Мира вскочила и бросилась одеваться. В коридоре она столкнулась с дядей:

— Как там папа? – выпалила она, даже не сказав доброе утро.

— Это не рак! – улыбнулся дядя.

— Уже... у-узнали? – Мирослава от восторга стала запинаться.

— По просьбе твоей мамы сделали экспресс-тесты! Всё хорошо... – Павел Арнольдович осторожно отодвинул племянницу в сторону и пошёл дальше.

Мира была так охвачена новостью, что стала на колени прямо в коридоре и, плача, прошептала:

— Спасибо тебе, Боже... Ты услышал мою молитву!

В кухне мама мирно беседовала с тетей Антониной.

— Мама, у папы нет рака! – Мирослава забыла про вражду и тут же заключила маму в объятия.

— Я знаю, – немного сконфуженно улыбнулась та.

Все стали собираться на завтрак. Когда после молитвы все принялись за свои тарелки, Анна Яковлевна вдруг встала.

— Я хочу всем вам признаться, точнее, попросить прощения... – начала она тихо, но решительно. – Когда я узнала, что родственники моего мужа стали верующими, то поставила ему ультиматум: либо я, либо общение с ними. Вот почему я так сделала: у моей матери были друзья из одного религиозного общества. Их жизнь... Их жизнь была отвратительной. Они позволяли себе то, что не позволяем себе мы, атеисты. Они... не буду даже говорить... Из-за всего этого я порвала отношения с мамой. Это было для меня очень горько и печально. Но по-другому я не могла. Я не хотела, чтобы мои дети и мой муж были такими же. Поэтому ничего не хотела слышать о компромиссе. Извините, ничего другого я не знала. Когда я узнала, что Мира общается с вами, моему гневу не было предела. Я связывала всё ее ужасное поведение с вами. Потом начиталась всякого в Интернете. Мне казалось, что верующие – это ужасные люди, которые столь фанатичны, что могут принести своего ребенка в жертву. Когда Лиза вызвала МЧС, я только об этом и думала. Может... вы меня неправильно поймете... Но я считала... что вы... принесли в жертву... мою дочь... в подземелье. Я ничего не хотела слышать. Ничего не хотела понимать. Ох, и досталось моему мужу! Я много наговорила ему... Теперь... Теперь жалею об этом... поверьте... Последние три дня я ночами читала Библию, пытаясь понять, что верующие находят в ней такого. Сначала она показалась мне страшной, суеверной и жестокой книгой. Но когда я дошла до места, где Бог уговаривает Свой народ вернуться к Нему, обещает благоденствие и запрещает всяких гадалок, и запрещает человеческие жертвы, у меня, поверите или нет, с души упал камень. Бог добрый и милосердный. Люди просто выбирают: быть с Ним и жить или быть без Него и умереть. Спасибо вам, Антонина... Благодаря вам я взглянула на мир по-другому. Я поняла, что есть добрые и честные люди, которым можно доверять. Я поняла, что поведение моей дочери было результатом моего отношения к ней! Я была будто слепая! Я думала, что своим отношением я заставлю мужа найти работу и, как мне казалось, восстановить свой имидж перед соседями. Но... Я довела его.

Теперь... я хочу знать: прощаете ли вы меня за мое узкое мышление и предрассудки? Прощаешь ли ты меня, дочь, за моё отношение к тебе? Я не обещаю, что стану идеальной матерью, и не могу сказать, что поверю в Бога, но я хочу, чтобы вы знали, что я ошибалась и теперь прошу прощения...

Некоторое время в кухне стояла абсолютная тишина.

— У Господа всё в свое время! – улыбнулся Павел Арнольдович. – Мы не держим на вас обиды...

— Мамочка, я люблю тебя! – расплакалась Мирослава.

Лизочка и Неля заплакали тоже. Леон три раза прокричал: «Ура!» Никто уже не хотел кушать.

— Давайте сделаем фото на память! – дядя принёс телефон. – Как раз отправим вашему папе и нашему брату! Пусть порадуется!