Точка мира
РЕХАВИТ
Глава 2. Открытие
Наутро заметно потеплело. Солнце, выйдя на горизонт, растопило толщу вчерашних проблем. Лизочка, вопреки опасениям, проснулась здоровой и вроде бы уже забыла своё страшное приключение. Мире некогда было о чём-то думать: она наскоро делала уроки, чтобы к половине девятого быть уже в школе. В общем, день начался, как обычно.
Девочки пошли пешком, проигнорировав возможность вызвать такси. Мирославе нравилось ходить в резиновых сапогах по лужам... К тому же недавно пришёл её заказ из интернет-магазина, и ей хотелось показаться в школе в обновках. Ярко-жёлтый плащ-дождевик с капюшоном, тёмно-зеленый клатч, расшитый крупным ромбом, и из этой же серии рюкзачок. Волосы она решила собрать в два небрежных пучка, оставив чуть-чуть спадать на виски. Зелёный вязаный свитер и серые джинсы дополняли образ. Обычно Мира минут двадцать крутилась перед зеркалом, но сегодня на это не хватило времени. Она даже губы не покрасила, а помаду оставила дома.
— Мир, а коронавирус – это болезнь такая? – Лиза протянула сестре телефон с изображением красного шарика с уродливо вытянутыми «иглами».
— Да, – не вникая, ответила девушка.
— Что-то в Твиттере только об этом и пишут. А почему «корона»? Этим вирусом болеют только цари?
— Лизка, не говори глупости. Конечно, нет. Просто так назвали!
— А ты что такая сердитая? – надула губы сестрёнка. – Я просто спросила, думала, ты знаешь...
— А вот чё сразу обижаться??? Я текст по английскому повторяю. Так что не мешай.
— «Не мешай!» – перекривила Лиза. – Ты ничего не повторяла. Ты просто нервная.
— Лиза-а-а! – Мира остановилась и «свирепо» глянула на сестренку. – Я повторяла про себя, поэтому ты не слышала.
— Про себя? Ну и что там про тебя написали? – хихикнула Лизочка.
— Ну почему каждый разговор с тобой превращается в катастрофу!
— Ну почему-у-у-у.... – скопировала Миру младшенькая и, смеясь, убежала немного вперед.
— У-у-у! Лиза! Достала уже! I'm tired of you! You are the worst sister in the world! I'm tired of talking to you. Stop! *
— Чё-чё? – Лизочка остановилась, растерянно хлопая ресницами.
— А вот дорастёшь до десятого класса, поймёшь! – парировала Мирослава. – А теперь иди дальше. Молча!!!
Это подействовало. Оставшуюся часть пути прошли спокойно.
В коридоре расстались, так как Мире нужно было в кабинет английского, на первом этаже, а Лиза побежала в другой корпус на второй этаж, где находились младшие классы.
Мирослава заметила, как из учительской вышла Ирина Алексеевна, учительница математики. Рядом с ней была какая-то женщина, вся одетая в чёрное и с очень грустным выражением лица.
— Пожалуйста, узнайте, кто из вашей школы был... там... это очень поможет... ну, не то, что поможет... просто...
— Я понимаю, Лариса... Боюсь представить, что вы чувствуете...
— Я всю... ночь... не спала... Понимаете?.. Он мой старшенький... Ещё трое. Я никому из них... не говорила. Не могу, понимаете... не могу... Нету сил...
Они прошли мимо Миры, а она так и осталась стоять.
«Всё-таки... кто-то умер... Неужели правда? Значит, Лизочку будут спрашивать... Кошмар какой-то!»
Урок английского прошёл тихо, а на перемене на первом этаже, возле главного входа, уже стоял портрет, перетянутый с краю черной лентой, рядом с которым прикрепили несколько распечатанных листов А-4:
«Митюшин Святослав, ученик 10-А класса нашей гимназии, вчера героически погиб, спасая двух школьниц из водохранилища. Вечная память. Скорбим...»
Кто-то уже принёс цветы и свечи...
Сердце Мирославы невольно сжалось. С портрета смотрел обычный подросток, непримечательный, даже вроде не отличник. Мира его почти не знала, редко видела, никогда не разговаривала. А он спас её сестренку...
«Разве справедливо в таком возрасте умереть? – снова пронзила мысль. – Вся жизнь ещё впереди была. Наверное, мечтал куда-то поступить... Что-то планировал. Та женщина из учительской, наверно, его мать... Точно мать... И вот каково ей? Вчера сын был жив, здоров, а сейчас... Портрет...»
Мира Лехнер поспешила уйти. На душе было тяжело и грустно. Её раздражало, что все вели себя так, как будто ничего и не случилось. Да, всех оставили на классный час; да, говорили о Митюшине как о герое, но... Никто не ответил на вопрос: почему люди умирают??? А вслух девушка не решалась его задать.
К последнему уроку она осмелилась поделиться переживаниями с подругой. Та неправильно поняла, рассмеялась и сказала, что не стоит об этом думать. Мира рассердилась и ушла, не попрощавшись.
«Почему только мне это надо??? Все живут нормально, не напрягаясь! А я... Почему я, не пойми почему, мучаюсь и пытаюсь найти ответ? Это нечестно! Даже папа с мамой никогда не говорили со мной на подобные темы! И мне всё равно это надо! Почему всем не надо, а мне надо?!»
Плюс ко всему вечером ни с того ни с сего сильно заныл зуб. Сначала Мирослава пыталась стойко терпеть. Она лежала в кровати без всякого сна и хотела отвлечься. Но через несколько часов стало казаться, что болит уже вся правая сторона челюсти.
«Жесть… Наверное, придётся пропустить завтра школу и пойти к стоматологу, – про себя подумала Мира. – От такой боли с ума можно сойти...»
Наконец она встала и пошла на кухню. Включила торшер. Стала копаться в ящиках, искать хоть какое-то обезболивающее. Но нашла лишь пустую коробку от фанигана (папа часто его пьёт от головных болей). Мама, кажется, услышала шум и скоро тоже появилась на кухне.
— Ты чего не спишь? – спросила она хриплым сонным голосом.
— Зуб болит, – простонала дочь в ответ. – А у нас что, обезбола никакого нет?
Мама ничего не ответила, а сама стала перебирать содержимое ящиков.
— Кажется, нет, – мама несколько раз откашлялась. – Сильно болит?
— Я ни секунды не спала...
— Надо отца попросить съездить в круглосуточную аптеку, – в словах чувствовалось невольное раздражение.
— Мам, – прошептала Мира. – Вы что, с папой поругались???
— А ты как думала? – дочь задела за живое. – Что это значит «уволили»? А нам чё теперь? От холода и голода помирать? Мужик должен уметь зарабатывать!
— Ну ты же тоже работаешь?! – девушка нахмурилась.
— Я работаю для собственного удовольствия, а не для обеспечения семьи! – возразила мама.
— М-да... – Мира скривилась от боли. – А ты народное ничего не знаешь? Я уже терпеть не могу...
— Между прочим, знаю. Водка с чесноком!
— Не-е-е-ет! – то ли засмеялась, то ли заплакала Мирослава. – Пусть лучше папа в аптеку съездит...
Утром, как и предполагалось, она поехала не в школу, а в районную стоматологию. Их частный «зубодёр» был в отпуске, да и не хотелось тратить лишние деньги теперь, когда всё так сложно. Очередь была порядочная. В переносном смысле точно, а вот в прямом – неизвестно.
— Кто последний к детскому хирургу? – спросила Мира, оглядев небольшую толпу мамаш с детьми и одиноких самостоятельных подростков, которые тяготились тем, что, несмотря на «взрослость» и «значимость», их направляют к детскому врачу.
«Последний» отозвался. Это был светлый парнишка в синем спортивном костюме.
— За мной будешь, – сказал он глухо и принялся снова рассматривать стенд о профилактике кариеса.
— А вообще тут по карточкам вызывают, по фамилиям! – немного вызывающе сообщила мамаша с шестилетним ребенком под боком.
— У меня нет карточки, – пожала плечами Мирослава. – Вот за этим косоглазиком буду!
Тот, кого так не очень вежливо назвали, невольно вспыхнул. Он пробормотал себе под нос: «А можно не обзываться?» У него, и правда, был небольшой дефект: зрачок левого глаза слегка смещался вверх. Издалека не так уж и видно, но стоило только подростку направить на кого-то взгляд, всё становилось, как говорят, «на лицо».
Мирослава усмехнулась и, устроившись у стенки, уткнулась в телефон. Через некоторое время скрипнула дверь кабинета.
— Лехнер! – позвала медсестра, держа в руках карточку.
Мира встрепенулась, вскочила и шагнула в сторону двери. Её очень сильно удивило, что туда же последовал и «косоглазик».
— У тебя фамилия Лехнер? – спросила она вдогонку.
— Да, – ответил новый знакомый и поспешил скрыться в глубине кабинета.
«Лехнер... Это редкая фамилия. Неужели однофамилец? Или родственник???»
Мирослава быстро набрала папу.
— Алло, пап, у нас есть родственники?.. В нашем городе?..
Несколько долгих секунд на том конце была тишина.
— Есть, – наконец ответил отец. – А зачем тебе?
— Я просто тут увидела одного человека с моей фамилией, и мне стало жутко интересно! – немного возбуждённо произнесла девушка.
— Ну, у меня в Со́кольниках живет родной брат, – Пётр Арнольдович неохотно выдавал информацию. – Тебе он дядя, получается. Зовут его Павел, отчество и фамилия, как у меня, разумеется...
— А у него есть дети?
— Есть, кажется... Старший, Егор, если память мне не изменяет, на полтора года младше тебя... И ещё девочка. Кажется, Неля... Зачем тебе это всё?
— Как «зачем»??? Столько лет живём здесь, и ты ни разу не говорил, что у нас есть двоюродные! Это же так круто! Так нечестно, пап! Ты зачем скрывал? Они что, преступники?
— Да нет, с чего ты взяла? Просто... Просто так получилось...
— Ладно, – вздохнула Мира и улыбнулась сама себе. – Пойду знакомиться!
До «знакомиться» пришлось ждать больше часа. Старшая Лехнер тем временем выяснила, что смогла, и изучила, как смогла, генеалогическое дерево семьи. Google помог…
Оказывается, их дедушка, Арнольд Генрихович, 1930-го года рождения, в начале пятидесятых годов приехал из ГДР (Германской демократической республики) в СССР учиться. Получив профессию инженера-программиста в одном из престижных советских вузов, он остался в стране победившего социализма, потому что женился. Его супруга, будущая бабушка Мирославы, Мелинда Адольфовна Баур, происходила из немецкой семьи, которая уже в течение веков жила в России.
Мелинда была чертёжницей и замечательным художником. У пары долго не было детей, и только в марте 1972 года появился на свет долгожданный первенец. Мальчика назвали Пауль, а ещё через два года родился Питер. Оба брата взяли себе русских жён. Павел (славянский вариант произношения) женился в 1993, а Пётр – в нулевых. Немного позже их дороги разошлись... И Мирославе не было понятно почему.
Наконец скрипнула дверь. В коридор вышел Егор Павлович, и Мира направилась прямо к нему.
— Привет! Ты в курсе, что ты мой двоюродный брат?
Сказать, что Егор был ошарашен, – ничего не сказать. У него из-за анестезии не работала вся нижняя челюсть, рот был полон ваток, и вообще после такого долгого удаления двух «восьмёрок» немного кружилась голова и болела шея. И тут... На тебе!
— Отстань от меня, – только и нашёлся он, что ответить.
Каждое слово давалось с трудом.
— Нашего дедушку звали Арнольд, а бабушку – Мелинда. Твоего отца зовут Павел, и он родился 29 марта 1972 года. А у тебя день рождения 3-го сентября 2006 года. Так ведь?
Егор совсем потерялся. Он смотрел на новоявленную сестру взглядом, полным недоверия и усталости. От этого даже непослушный зрачок совсем уполз вверх.
— Я тебя не знаю, – пробубнил «братишка».
Тут зазвонил его телефон. На экране высветилось: «Мама»… Егор выразительно вздохнул, давая этим понять, что не хочет разговаривать с Мирой. Но та не унималась.
— Меня зовут Мирослава, мой папа – брат твоего, как я уже сказала...
Брат резко развернулся и почти побежал вдоль коридора. Мира бросилась за ним.
— Тебе мама звонила? Я хочу с ней познакомиться! А твой папа где? У тебя же есть ещё сестра, правда? А где вы живете? – вопросы сыпались вдогонку Егору, как стрелы.
Он вдруг затормозил и остановился у стенки.
— Слушай... отстань... пожалуйста... Я не знаю никакой сестры. Поняла?
— Да ты чем слушаешь?! – возмутилась Мирослава. – Я уже тебе всю родословную наших родителей перечислила! Мало, что ли? Или ты думаешь, я тебя тут разыгрываю? Надо оно мне!
Егор пожал плечами и снова побежал. Уже в дверях чуть женщину с ног не сбил.
«Во... даёт!» – подумала Мира и решила не отставать. Остановились только на парковке возле машины «Шкода». Из неё тут же вышла женщина, лет сорока, высокая и худая. Её волосы, тёмно-каштановые с медным отливом, были собраны в аккуратный пучок на затылке.
— Мам, она ко мне прицепилась, скажи ей, что... – выпалил Егор, но Мира его перебила:
— Здравствуйте, тетя Тоня, – лицо девушки расцвело в искренней улыбке. – Я – Мира, ваша племянница.
— Здравствуй, Мирочка! – Антонина улыбнулась в ответ. – А ты очень похожа на брата моего мужа. Наконец-то встретились!
— Так ты... Ты знала? – у Егора отвисла нижняя челюсть и изо рта выпала ватка. – Почему я ничего не знал?
— Я тебе дома объясню, Егорушка, – мама мягко посмотрела на сына. – Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится?
— Кружится, – мрачно произнёс Егор. – Вообще весь рот болит...
Он посмотрел на Миру так, будто она была причиной всех его проблем.
— Бедный мой ребёнок! – Мирославе так понравился ласковый тётин характер и добрые искорки в глазах! – Ну, по дороге куплю тебе нурофен. Договорились?
Егор кивнул и сел в машину.
— А можно как-нибудь к вам в гости приехать? – само собой вырвалось у Миры.
— А почему же нельзя, детка? Приезжай. И папу с мамой с собой бери, и сестренку младшую. Посидим, поговорим, даст Бог.
— Спасибо большое! – девушка снова улыбнулась. – Ладно, мне идти надо, а то я свою очередь пропустила...
— Ну давай, удачи тебе!
Мира уже хотела уйти, как вдруг что-то вспомнила и подошла к машине. Она постучала пальцем в окно передней пассажирской дверки. Стекло опустилось. В ответ на вопрос в глазах Егора его старшая двоюродная сестра виновато улыбнулась и сказала:
— Извини, что обозвала «косоглазиком».
— Ладно, СЕСТРА, – мальчик специально выделил это слово. – Вообще, я не обижаюсь.
Последнее выражение прозвучало уже совсем искренне.
* Я устала от тебя! Ты худшая сестра на свете! Я устала с тобой разговаривать! Немедленно прекрати!
Рехавит