Карл Брюллов. Последний день Помпеи

Карл Павлович Брюллов (1799-1852) - бесспорно один из крупнейших русских художников.

После окончания Академии художеств Брюллов уехал в Италию. Своеобразный быт, яркие краски юга вдохновили его на создание небольших жизнерадостных картин, рисующих сценки итальянской жизни: «Итальянское утро», «Итальянский полдень», «Пилигримы в дверях латеранской базилики». Здесь же в Италии художник приступает к созданию своей знаменитой картины «Последний день Помпеи», изображающей гибель итальянского города во время извержения вулкана Везувия в 69 г. н. э. С большим драматизмом Брюллов передает картину народного бедствия. Рушатся дома, падают статуи, небо зловеще освещено блеском молнии, люди мечутся в поисках спасения. Несмотря на трагический сюжет, люди в картине прекрасны и полны благородных чувств, как бы утверждая, что красота и сила духа человека бессмертны.

Картина была восторженно принята современниками.

Н. В. Гоголь писал: «Картина Брюллова - светлое воскресенье живописи».

***

Его талант высказался сполна в "Последнем дне Помпеи". Брюллова поразил и вдохновил вид раскопанного мертвого города, погибшего в I веке от извержения Везувия, — а также и опера Паччини на тот же сюжет, которую он видел в Риме.

В его грандиозном полотне есть и драматическое переживание катастрофы и оперная великолепность зрелища при огненном освещении.

"Антикварская" точность в деталях — и весьма мало историзма в трактовке целого. Смятение погибающих людей — и красивая эффектность их жестов и поз. Брюллов искусно расположил на авансцене несколько групп: мать с дочерьми, сыновья, несущие старика отца, упавшая с колесницы женщина и другие. Каждая группа создана как бы по мотивам позднеантичной классики типа "Лаокоона" (группу "Лаокоона" Брюллов особенно любил и срисовывал ее до сорока раз), проведенной через призму живописи Гвидо Рени. Тем не менее в этих достаточно условных статуарных группах много живого, неподдельного по чувству. Жест руки старика — он словно хочет загородиться от смертоносного неба. Движение матери — она просит сына бежать и спасаться oднoму, без нее. Наконец, автопортрет Брюллова в образе помпеянского художника, который, держа на голове ящик с красками, бежит вместе с толпой, а все-таки бросает взгляд невольного восхищения на огнедышащий Везувий. По сравнению с историческими композициями старых академистов картина Брюллова прямо кипела страстью и жизнью. Огромное полотно, с множеством фигур (и все "красоты божественной"), с конями, гробницами, колесницами, падающими с крыш статуями, залитое зловещим светом молний, пожара и раскаленной лавы, производит сильное впечатление и сейчас.

Брюллов написал его с предельным для академической школы пластическим мастерством. Современники говорили: "Самовластно владея светом и тенью, он отторгает от полотна предметы и фигуры и выводит их вперед с удивительной выпуклостью".

Противоречие между классической красотой "групп" и ужасом катастрофы тогда не ощущалось как противоречие, — напротив, как особое достоинство, отмеченное не кем иным, как Гоголем. Гоголь находил, что, представив человека "как можно прекраснее", изобразив его венцом творения, художник тем-то и вызывает у зрителя "чувство жалости и страстного трепета... Нам не разрушение, не смерть страшны... нам жалка наша милая чувственность, нам жалка прекрасная земля наша".

Перед тем как привезти "Помпею" в Россию, где ее ждал неслыханный триумф, Брюллов выставил ее в Милане и в Париже. В Италии картину встретили с восторгом, во Франции — гораздо более сдержанно: ведь там уже знали Жерико и Делакруа — рядом с ними брюлловский блеск мог показаться несколько бутафорским. Сам Брюллов вовсе не заметил произведений французских романтиков или не заинтересовался ими. Он был слишком "классик".

Н.А.Дмитриева. Краткая история искусств. 2004

***

К 1830--1840-м годам искусство классицизма начинает переживать кризис, который к середине XIX века приобретает очень острый и глубокий характер. Правда, историческая живопись классицизма не сходит совсем со сцены, а еще долго существует под покровительством Академии художеств. Однако она все более и более мельчает и вырождается.

Последний могучий подъем и своеобразное обновление историческая живопись классицизма переживает в 1830-1840-х годах в работах К. П. Брюллова. Этот художник раздвинул узкие рамки эстетических канонов классицизма, во многом обогатил их завоеваниями романтизма и реализма и, по образному выражению В. В. Стасова, воодушевил современников и художников последующих поколений «страстью передавать натуру так правдиво, так осязательно, так живо, так рельефно, как глаз видит ее в действительности».

Свою знаменитую монументальную картину «Последний день Помпеи» Брюллов создавал, основываясь на исторических данных и археологических изысканиях. С великим талантом и мастерством, он воссоздал картину народного бедствия, вызванного извержением Везувия. Картина полна трагического пафоса. Но главная ее идея — это не хаос и всеобщее разрушение, а величие и красота человека. Красота и совершенство не только внешние, но и внутренние, побуждающие людей на самоотверженную помощь друг другу, на благородство помыслов и поступков в условиях самого страшного стихийного бедствия.

Однако Брюллов не был в состоянии полностью преодолеть эстетические нормативы классицизма. Жизненная правда повсюду в его полотне приходит в непримиримое противоречие с идеальностью образов, условностью группировок фигур, условностью жестов, поз, условностью костюмов. Это, конечно, наложило на все полотно известную печать внешней помпезности, величественности, а в то же время и холодности.

Русская историческая живопись до Октября 1917 года. Составитель А.К. Лебедев ГОСУЛАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА. МОСКВА. 1962