История поляризации политиков

Часть 5. Опасный тренд. Глава 10: Больной великан

История поляризации политиков

Хорошая идея — начать с некоторого контекста и напомнить себе, что это не первый раз, когда США погружаются в пучину поляризации.

В своём прощальном выступлении в конце президентства Джордж Вашингтон предупредил об опасности политической поляризации:

Это стремление, к сожалению, неотделимо от нашей природы. Оно укоренилось в самых сильных страстях человеческого разума. Оно существует в разных формах во всех правительствах, более или менее задушенное, контролируемое или подавленное; но столь распространённое, обретая безудержную силу, оно становится их истинным злейшим врагом. Поочерёдное господство одной фракции над другой, обострённое жаждой мести, естественное для партийных разногласий, которое в разные эпохи и в разных странах совершало самые ужасные злодеяния, само по себе является страшным деспотизмом… Оно всегда служит для отвлечения общественного самоуправления и ослабления государственной власти. Оно сеет смуту в сообществах с помощью безосновательной зависти и ложных тревог, разжигает вражду одной части против другой, порождает беспорядки и восстания. Оно открывает дверь для иностранного вмешательства и коррупции, упрощая доступ к самому правительству через каналы партийных страстей... это стремление, которое нельзя поощрять.

Все рассмеялись, и с тех пор правительство поляризовано.

Выборы Джона Адамса – Томаса Джефферсона 1800 года были одними из самых грязных в истории. Джефферсон тогда провел своё президентство в ожесточенных разногласиях с Гамильтоном и Федералистами. Спустя полвека в стране началась Гражданская война. Спустя несколько десятилетий после этого 1890-е были гиперполяризованным временем, которое во многом напоминало сегодняшнее противостояние.

Ричард Уокер объясняет, почему:

В 1890-х и начале 1900-х годов политические партии разошлись во мнении по поводу того, должно ли правительство способствовать росту городской, промышленной экономики или защищать сокращающуюся сельскую аграрную экономику. Стороны также разделились по поводу того, какую роль должна играть растущая страна на международной арене.

Синтия Р. Фарина резюмирует некоторые сходства между 1890-ми годами и сегодняшним днём:

«Возрождение религиозной активности», «наложение моральных и экономических проблем» и партийные дебаты, «отягощённые моральным подтекстом»; партийная принадлежность становится «не только идеологическим, но и социальным явлением»; большие перемещения населения внутри страны и большие различия в уровне благосостояния; тесная избирательная конкуренция, при которой небольшая смена настроений избирателей может передавать контроль от одной партии к другой; и период жёсткой управленческой дисциплины, в результате которой появилась «высокоцентрализованная и чрезвычайно узкопартийная Палата представителей».

В 1930-х годах стороны снова столкнулись из-за Нового курса.

Взгляд на историю, похоже, подтверждает идею о том, что такая страна, как США, проходит через макроколебания поляризации. То, что кажется траекторией в ад, когда вы смотрите только на Вторую мировую войну до сегодняшнего дня, больше похоже на ещё одну часть американских горок с точки зрения меньшего масштаба (хотя по причинам, которые мы обсудим позже, современная тенденция может быть исключительно опасной).

Вероятно, наиболее часто упоминаемая метрика для измерения уровней поляризации в Палате представителей и Сенате США — это показатель DW-NOMINATE, который ставит политиков по шкале от либеральной до консервативной на основе таких данных, как их поведение при поимённом голосовании. Разработчики метрики используют её для построения интересных графиков на сайте voteview.com. Одна из таких диаграмм показывает, как изменились средние значения DW-NOMINATE в Палате представителей США с 1880 года:

Их диаграмма для Сената рассказывает похожую историю.

В каждой палате обе партии пошли ещё дальше, особенно Республиканцы. Полная тенденция окончательно проявляется, если нанести на схему разрыв между сторонами в двух палатах:

Политические теоретики предлагают несколько возможных причин последней тенденции поляризации среди политиков:

Одна теория указывает на тот факт, что обе палаты в последние десятилетия были очень конкурирующими.

Профессор политологии Фрэнсис Ли объясняет:

Конкуренция подпитывает конфликты партий, повышая политические ставки в каждом политическом споре. Когда контроль над национальными институтами висит на волоске, ни одна партия не хочет придать политическую легитимность своей оппозиции, проголосовав за меры, которые она отстаивает.

Некоторые теории указывают на увеличение расходов на кампании:

Больше пожертвований означает больше опасений рассердить жертвователей, что часто означает, что больше кандидатов следуют линии своей партии.

Другие указывают пальцем на перераспределение избирательных округов — практику перерисовки границ избирательных округов, которая может кардинально изменить баланс избирателей на выборах (обычно в пользу партии, контролирующей законодательные собрания штата). Это определённо могло бы показаться возможным виновником поляризации Палаты представителей, хотя это не могло бы объяснить тенденции в Сенате (который не подчиняется округам).

Ещё есть Ньют Гингрич. Когда Гингрич выиграл свои первые выборы в 1978 году, демократы 25-й год подряд получали большинство в Конгрессе.

В течение этого длительного срока Демократы не всегда так уж хорошо относились к Республиканцам, и Гингрич и другие Республиканцы были разочарованы тем, что благодаря усилиям Демократов, имеющих больше денег и больше доступа к привилегиям из-за своего положения большинства, с постоянной поддержкой со стороны тех, кого они считали ведущими СМИ с левым уклоном, мёртвой хватке контроля Демократов над Конгрессом не было видно конца. Итак, Гингрич положил начало переменам. Он хотел переосмыслить выборы в Конгресс, чтобы они меньше касались людей, баллотирующихся в Конгресс, а больше — бинарной войны племён между Левыми и Правыми. В течение следующих 16 лет, по мере того как Гингрич набирал политический вес, он подчёркивал культуру недоверия и отвращения среди Республиканских политиков к руководству Демократической партии и табуировал любые высказывания, способные их оправдать.

В 1994 году, когда Республиканцы наконец вернули себе Конгресс, Гингрич, ставший спикером палаты, удвоил усилия по разжиганию племенной ненависти. Он сократил традиционный пятидневный график законодательной власти до трёх дней. По словам Хайдта и Абрамса, «он изменил законодательный календарь так, чтобы все дела делались со вторника по четверг, и призвал своих новобранцев не выезжать в округа. Он не хотел, чтобы они завязали личные дружеские отношения с Демократами. Он не хотел, чтобы их супруги входили в одни и те же благотворительные советы». Доходило до того, что не имея недвижимости в Вашингтоне, многие члены Палаты представителей вынуждены были ночевать в своих офисах.

Он также помог отменить систему старшинства для председателей комитетов, что, по словам профессора права Синтии Фарина, «теперь многие считают причиной усиления экстремистских голосов, наказания партийных отступников и сведения на нет мер по двухпартийной поддержке».

Какова бы ни была причина, переход от стандартного тона сторонников к полностью племенному тону «Мы против них» теперь господствует в Вашингтоне. В 2012 году вся речь Криса Кристи на съезде состояла из структур: «Они верят ____; Мы верим ____ ». В своём заявлении о предвыборной кампании 2015 года Хиллари Клинтон сделала шесть заявлений «Они [что-то плохое]» чуть более чем за минуту. Всего несколько месяцев назад Камала Харрис призвала избирателей не «позволить плохим парням победить». Когда я пишу это, при посещении веб-сайта Дональда Трампа сразу же появляется следующее всплывающее окно:

Избиратели стали более идеологически чистыми, а чистота в Вашингтоне ещё более очевидна. В течение десятилетий после Второй мировой войны партии были довольно разнообразными и часто пересекались. Но в последние десятилетия вымерли частично совпадающие группы, такие как консервативные «Голубые псы» демократов и более прогрессивные «Республиканцы Рокфеллера». Сегодня перекрытие полностью исчезло:

Итак, есть история поляризации избирателей и история поляризации политиков, которые во многом похожи. В обоих случаях поляризация колеблется в четырёхлетнем выборном цикле, но в каждом цикле дела обстоят хуже, чем в предыдущем.

И возникает вопрос: почему?

Размышляя над этим вопросом, давайте не будем спешить с выводами о причинно-следственных связях, когда видим корреляцию. Поляризация Вашингтона может быть признаком поляризации избирателей. Или наоборот. Может быть, они поддерживают друг друга в бесконечной петле. Они могли быть независимыми явлениями, коррелирующими лишь из-за совпадения. Или — и я думаю, что это наиболее вероятно — они обе могут быть симптомами чего-то ещё.

В первой части мы говорили о том, как работает поведение животного. Это — зависимая величина.

Люди — сложные животные со сложной мотивацией, но основная идея та же. Если достаточно стабильное человеческое общество начинает падать по какой-то нисходящей спирали, это, вероятно, происходит из-за того, что что-то изменилось в одной или обеих независимых переменных — обычно дело в окружающей среде.

Я прочитал целую кучу социологических теорий о том, почему мы в США спускаемся вниз по спирали поляризационного вихря, и есть много интересных идей, по которым нет единого мнения. Опираясь на наиболее убедительные, на мой взгляд, теории, я предлагаю собственную гипотезу: из-за изменений в окружающей среде, произошедших в последние десятилетия, у нас возникли неправильные связи, что привело к возрождению Силовых Игр в США.

Гипотеза состоит из двух частей: Географические и Информационные Пузыри.

Содержание