Суть всех вещей

улица Героев
полдень. пасмурно, +12°.
33 день после Хлопка

До аптеки оставался буквально квартал. Серафима шла неторопливо, дышала медленно и глубоко. Она вдруг поняла, как давно никуда не выходила. Мир вокруг казался ей необычным, будто на него наложили цветовой фильтр. Вообще после того, как у Серафимы изменился цвет глаз, она и видеть начала немного иначе. Всё стало более отчётливым и... другим. Она даже сама себе не могла объяснить, что именно изменилось. Главное было совсем не в цветах -- когда Серафима смотрела на вещи, она будто бы видела их суть, какой-то внутренний объём, ощущала их внутреннюю энергию, чувствовала, как нефизическая кровь течёт внутри предметов, зданий, растений. Она списывала это на стресс, который ей пришлось пережить и который она переживала по сей день. На диабет, который всё хуже контролировался. На Хлопок, в конце концов. Хотя, цвет её глаз поменялся раньше, впервые она заметила это когда...

Вжжжжжжжжжжж.

Серафима вздрогнула. По дороге мимо с диким рёвом очень быстро пронеслись два бронезака с белыми надписями АСАНА. Разглядеть их из-за скорости движения мало кто смог, но у неё это получилось хорошо. Выглядели эти машины устрашающе -- как и должен выглядеть транспорт Стратегического Департамента (из их коллекции это ещё далеко не самая внушительная модель). Раньше вообще почти никто не знал, как они выглядят. После Хлопка была анархия и паника, потом и вовсе началось восстание банд, и военная техника на улицах стала обыденностью. Впрочем, в районе улицы Героев, где сейчас обитала Серафима, обстановка была относительно благополучной. Юг города почти не зацепило землетрясение во время Хлопка, да и банды орудовали в основном на севере -- именно оттуда, вроде как, был родом их главарь -- Иван Лакост, имя которого теперь все знали из новостей.

"Но всё-таки хорошо, что я пошла" -- подумала Серафима -- "Не понятно ведь, когда он приедет ко мне, а мёртвая я ему точно нужна буду меньше, чем живая."

Она почему-то даже улыбнулась где-то внутри себя.

"А искать -- ну вот и как я его найду? Подойду к бронезаку и скажу, отвезите меня к Пожарскому? А почему они должны послушать меня? Кто я ему?"

Внутренняя улыбка опять растворилась в переживаниях.

Аптека тем временем была уже совсем близко.

аптека "Панацея", улица Героев
чуть позже

-- Здравствуйте!

Серафима стояла перед прилавком, за которым никого не было. В подсобке было слышно шуршание. Полки вокруг были полупустыми, в углу на потолке мигала перегорающая лампа дневного света. Негромко играла музыка.

-- Здравствуйте! -- повторила она.

Шуршание в подсобке продолжилось.

-- Есть кто?

Из подсобки медленно вышел красивый молодой человек со светлыми волосами до плеч и пирсингом и очень внимательно посмотрел на девушку.

-- Здравствуйте. Скажите, у вас сейчас есть инсулин? -- кажется, это прозвучало с надеждой, но Серафима в ту секунду думала не об инсулине, её чем-то очень интересовал этот парень и его взгляд, по непонятной причине он казался очень знакомым.

-- Есть. -- меланхолично ответил парень и достал из кармана халата две термокоробочки, будто они были у него были приготовлены заранее.

Серафиму это удивило, но она не подала виду.

-- Сколько с меня?

-- Семнадцать.

Серафима полезла за кошельком. Только сейчас она смогла отвести глаза от парня, мельком увидев имя на его бейдже: Сэм Калашников.

Расплатившись, она взяла термокоробки и уже развернулась, как вдруг он сказал:

-- У меня была девушка. Мира. Она погибла во время Хлопка. Под завалами. Знаешь, там все погибли. Но мне не было трудно её потерять. Знаешь почему? Я сам её бросил. Бросил ещё до этого. Пока она ещё была жива. Поэтому мне не грустно. Мне спокойно. И тебе пусть лучше будет потом спокойно. Он же ведь всё равно погибнет там. Всё равно однажды погибнет. Все погибнут, кто сопротивляется.

Серафима опешила. Волна неожиданного страха пробежала по спине. Но тут что-то произошло, и ещё одна волна вдруг накрыла её -- волна негодования. Она резко развернулась к парню.

-- Кто ты такой, чтобы мне это говорить?!

Она смотрела него, будто видя его насквозь, будто видя через него. И обращалась будто не к парню, а к самой его сути, скрывавшейся за глазами.

Парень сделал шаг назад в непонятном смущении. Неловко задел какую-то коробку, она с треском упала на пол, он отшатнулся, раздавив ногой рассыпавшиеся ампулы и скрылся в подсобке.

-- Это может сделать тебе больно... -- донёсся уже оттуда сдавленный голос, обращавшийся то ли к ней, то ли к самому себе.

Серафима стремительно вышла на улицу.

переулок Героев
чуть позже

"Чёрт знает что!" -- думала раздосадованная Серафима, сворачивая в переулок подальше от людей, -- "Чёрт знает что происходит со мной в последние проклятые месяцы...Чёрт знает что происходит со мной в последние проклятые несколько лет... Отец, диабет, Герман, конец света, война... Что со мной не так? Почему вокруг меня всегда творится какой-то грёбаный ад, а я смотрю на это всё и ничего не могу сделать, никогда ничего не могу сделать, всегда только наблюдаю и трахаюсь, наблюдаю и трахаюсь со всем этим, всю свою сраную жизнь..." -- она удалялась всё дальше и дальше в недружелюбного вида переулок. Где-то здесь, кажется был короткий путь.

"Вот что он имел в виду? Откуда он вообще знает? Кто он вообще такой? Что вообще, мать его дери, происходит?!" -- возмущение Серафимы начало постепенно отступать под натиском новой тревоги.

"А вдруг он был прав? Что будет со мной? Куда я пойду и как буду жить? А сейчас, сейчас как я живу? Кто я здесь? Почему он пропал? Почему?"

Тревога, ставшая её постоянным спутником её дней, раскрывала себя во всей неудобной красе. Опять начало тошнить.

"Хорошо, что теперь хотя бы есть инсулин. Я должна стать более самостоятельной, кажется. Так должно быть безопаснее, кажется. Так должно быть больше шансов не сойти с ума. Я слишком привязываюсь, опять слишком привязываюсь, опять повторяю одну и ту же историю, когда же это уже..."

Серафима вдруг замерла. Осеклись даже мысли. Во рту мгновенно пересохло.

Огромный пёс, размером почти с быка. Раньше она никогда не видела таких и представить не могла, что такие бывают. Он стоял в нескольких десятках метров от неё, оскалив страшную вспененную пасть, похожую больше на мясорубку. Не издавая при этом ни звука, он стоял и показывал зубы, безотрывно глядя на неё своими мутными, без зрачков, глазами. Он смотрел именно на неё, это она сразу поняла, хотя из-за этих ужасных бельм направления взгляда было кому попало не различить. Серафима видела его страшную суть, полную сокрушающей боли, сплошной звериной ярости и неконтролируемого, вывернутого наизнанку животного страха. Этот пёс был ужасен.

Серафима не двигалась. Было совершенно не понятно, что делать. Она попыталась сделать шаг назад, но обо что-то предательски споткнулась и чуть не упала, резко раскинув руки, чтобы удержать равновесие.

Пёс зарычал и в два прыжка оказался возле неё. Сладковатый запах мертвечины доносился то ли из разверзнутой пасти, то ли от самого животного. Затуманенные глаза ничего не выражали, но Серафима всё знала. В глубине души ей даже будто бы не было страшно, будто страх был лишь в теле -- пересохший рот, дрожащие руки -- но внутри страха словно не было, а напротив -- ей словно вдруг стало спокойнее.

Страшный грохот раздался откуда-то сбоку, Серафима упала-таки на асфальт и закрыла голову руками. Из-за угла вылетел бронезак и на полной скорости сшиб животное. Пса отбросило в стену, с огромной силой он ударился о бетон, упал, но тут же поднялся и зарычал. Двери бронезака раздвинулись с обеих сторон вылезли две фигуры в экзоскелетах, у одной из которых была импульсная пушка. Пёс бросился было на солдат, но раздался выстрел и его вновь отшвырнуло в стену. Серафима не поднимала головы. Ещё выстрел. Животное вновь попыталось подняться. Ещё и ещё выстрел. Рык приобрёл скулящее эхо. И вновь. И вновь. И вновь. Со стены дома сыпалась штукатурка, даже асфальт под головой Серафимы будто вздрагивал от каждого нового выстрела. Вторая фигура обошла чудовище и встала между ним и Серафимой, достав что-то вроде гранаты.

-- Закрой глаза! -- крикнул первый солдат и вновь выстрелил в пса.

Яркая вспышка ослепила её даже через плотно зажмуренные веки. Сощурившись, Серафима видела, как скулящий, но с визуально будто бы невредимый пёс бьётся в электросетке, накинутой на него и сжимающейся вокруг лап и шеи. Пена заливала пол, мутные глаза будто продолжали смотреть на Серафиму, будто ни на секунду и не отрывались, несмотря на происходящее.

-- Попался, собака! Огонь, капитан! Не боись, ничего ему не будет! Сучья тварь, будешь знать, как на людей нападать, откуда же вы твари повылезли, сучьи дети! Огонь!

Под продолжающиеся звуки выстрелов солдат включил рацию и вызвал подмогу.

-- Объект обездвижен, вызываю транспорт.

-- Вас понял, высылаю транспорт. -- коротко ответили с той стороны.

Солдат развернулся, подошёл к Серафиме и помог ей встать.

открыто воспоминание Серафимы.
результаты голосования:

• к странице персонажа
• к следующей новелле
• к предыдущей новелле
• к навигатору