Исповедь Сергея Левика
@epoileparoleИз книжки:
Глава восьмая. Исповедь переводчика. с. 436-484
1. К эквиритмике русского и иностранного стихотворного текстов можно стремиться, но она большей частью — ввиду капризного, а порой небрежного обращения композиторов с текстом — недостижима. Следовательно, приносить ей какие бы то ни было жертвы не стоит.
2. Русский язык по общему своему звучанию мягче многих других. Отсюда следует необходимость при подборе слов для русского вокального текста учитывать большую или меньшую природную вялость произношения певцами слов, помнить, что в период обучения певцов, к сожалению, натаскивают на важности гласных звуков, почти не утруждая их работой над согласными. Переводчику не надо бояться уснащать слова согласными вообще, твердыми согласными в частности. Конечно, надо избегать излишнего скопления согласных звуков (встретить, встряхнуть и т. д.), Б следует предпочитать П, 3 — С и так далее.
3. Ни один иностранный композитор не считается с выбором гласных для высоких нот; и в их произведениях, от Скарлатти до Пуччини, от Шютца до Берга и от Мегюля до Мийо, можно встретить на высоких нотах звуки И, У, Ю и Е. Русские певцы, как правило, предпочитают А и О... Всех капризов все равно не предвосхитишь.
4. Язык (лексика и синтаксис) перевода должен быть предельно прост... Нужно писать просто: «Осенний», или «холодный», или «колючий» ветер.
5. Очень важно соблюдать «пик мелодии» (ее высшую точку), и для него, если нужно, можно даже идти на инверсию. Не все слова доходят в опере до слушателя, поэтому важнейшие в данной фразе слова должны получить наиболее важную музыкальную опору.
6. Петь на языке оригинала всегда приятнее, чем в переводе. Даже у композиторов, мало задумывавшихся над семантическим единством слов и музыки, интуитивно нередко получается больше этого единства, чем в любом переводе... Но, независимо от этого, разговоры о том, что на итальянском языке благодаря обилию гласных легче петь, чем на русским, — пережиток времен преклонения перед всем иностранным.
7. Существенным нужно считать вопрос о мужских (односложно-ударных) и женских (двусложных—мягких) рифмах.
Ни итальянцу, ни немцу не придет в голову считать этот разнобой нарушением рифмы, но по-русски «судьбою» и «тобою» рифмуют, а «судьбою» и «тобой» — не рифма. Однако в вокальном переводе важнее сохранить музыкальный акцент, и в таких случаях приходится жертвовать рифмой.