“Блокируем блоки”: история самого масштабного студенческого протеста в Вышке

Пролог: что такое блоки? 

3 июня 2018 года студенческие медиа опубликовали поступивший на обсуждение в Студсовет проект поправок в Положение об организации промежуточной аттестации и текущего контроля успеваемости студентов (более известное как ПОПАТКУС), которые предполагали возвращение в образовательный процесс Вышки так называемых блокирующих оценок, а также предусматривали возможность нелинейных формул оценивания. Эта новость моментально вызвала ажиотаж в студенческой среде, и стала причиной эпопеи, которая захватит Вышку на следующие полгода. 

Блокирующие оценки в Вышке были отменены в январе 2013 года. До этого момента каждый экзамен на всех курсах считался “блокирующим”, то есть, если студент сдавал экзамен на неудовлетворительную оценку, то автоматически получал неудовлетворительную оценку и за весь предмет. Профессорско-преподавательский состав Вышки изначально воспринял упразднение блокирующих оценок без энтузиазма, и в течение 5 лет после этого решения тема их восстановления периодически возникала внутри администрации. Телеграм-канал Digital Мясо впервые сообщил о том, что такое решение может быть принято, ещё в феврале 2018, а позже утверждал, что Комитет по качеству образования Студсовета был в курсе этой инициативы ещё с конца 2017 года. Новый формат введения блокирующих в университете отличался от того, что существовал ранее: введение такого типа оценок становилось правом преподавателя (а не обязательным правилом образовательного процесса). Это предопределило и основной аргумент в пользу “блоков” со стороны администрации – важность академической свободы преподавателя при составлении программы курса. 

Для студентов новость о возвращении “блоков” стала неожиданностью и шоком. Во-первых, это решение отдавало слишком многое на откуп преподавателей, что повышало опасность коррупции и произвола. Во-вторых, не было понятно, чем вызвана столь острая необходимость возвращения ушедших в прошлое правил – со стороны администрации не было приведено доказательств, что отсутствие блокирующих оценок привело к ухудшению качества образования. В-третьих, обучение в Вышке и так сложно назвать лёгким, а введение “блоков” потенциально превращало его в невыносимое; более того, распространённым было мнение, что наличие правила трёх пересдач являлось фактически заменой блокирующих оценок. Если это правило осталось бы после введения блокирующих, это существенно повышало риск отчисления из университета. 

Часть I: дискуссия

Главным организатором протестного движения под названием “Блокируем блоки” стал бывший член Студсовета ФГН Христофор Космидис. В первый же день он опубликовал в телеграм-канале “Бандит” открытое письмо с предложением к студентам приходить на заседание Ученого совета, посвященного теме блокирующих. Ещё через некоторое время Космидис обратился в Правительство Москвы с просьбой согласовать пикет против блокирующих оценок. Были созданы чаты и телеграм-канал, специально посвященные складывающейся ситуации. Студенческий совет ВШЭ заявил о запуске исследования об отношении студентов к блокирующим оценкам. 

Параллельно развернулась широкая дискуссия о предполагаемых нововведениях. В своём посте в Facebook* на тот момент сотрудник ЦПСИ (и герой одного из наших интервью) Иван Чернявский высказался с неоднозначной позицией о блокирующих и призвал студентов и администрацию к диалогу. В комментариях к посту Чернявского началось полноценное обсуждение, в котором высказались и сторонники, и противники изменений. Один вопрос, тем не менее, оставался без ответа: какова мотивация администрации? Вся информация, поступавшая на тот момент, исходила от представителей Студсовета, телеграм-каналов и СМИ, а также не связанных с образовательным блоком представителей администрации вроде Чернявского. 

Позиция Студсовета по вопросу блокирующих также оставалась неясной. Телеграм-канал Digital Мясо обвинял Комитет по качеству образования в замалчивании проблемы блокирующих, несмотря на то, что его представители были в курсе готовившихся изменений задолго до лета 2018 года. В своих материалах ККО заявлял о сложности и неоднозначности предлагаемых мер, рассмотривая и плюсы, и минусы, и приходя к выводу, что “студент, который знает предмет, так или иначе сможет и выполнить задания по нему”. “Волков бояться – в лес не ходить” – сказано в обзоре изменений в ПОПАТКУС от Комитета. Руководитель ККО Дмитрий Ефимов обращал внимание в первую очередь на проблемы с введением нелинейных формул. При этом, Студенческий совет питерского кампуса (как и администрация филиала) склонялся к негативному отношению к “блокам”. 

Наконец, 15 июня по инициативе Студсовета ФСН была организована публичная дискуссия по ситуации. На ней стало понятно, что диалог между администрацией и студентами зашёл в тупик – более того, далеко не все преподаватели высказывались в поддержку возвращения блокирующих. В ходе дискуссии проректор Сергей Рощин произнесёт фразу, которая станет одним из главных мемов следующих месяцев – в своём выступлении он призвал студентов “не заниматься мифотворчеством”. Рощин обвинил студентов в том, что их волнует не качество образования, а лишь “комфортная среда”. При этом ответа на вопрос студентов о том, как отсутствие блокирующих негативно сказывается на качестве образования, администрация не дала. В ответ на многие из студенческих аргументов отдельные преподаватели реагировали эмоционально и не давали им договорить, а в ходе одной из перепалок профессор Леонид Гребнев покинул зал дискуссии. Многие отмечали плохо построенную коммуникацию между администрацией и студентами по вопросу блокирующих, и считали это первопричиной скандала. Руководитель ККО Дмитрий Ефимов с этим, однако, не соглашался: он подтвердил, что между представителями Комитета и учебным блоком давно велись переговоры по ситуации с блокирующими. Было, однако, не очень понятно, к чему эти переговоры привели, учитывая, что недопонимание между заинтересованными сторонами явно сохранялось. 

В один из моментов дискуссии директор по основным образовательным программам Анна Коровко воскликнула: “Вас что, секут? Вас привязывают к батарее? Вас учат!”. Эта фраза лишний раз продемонстрировала, насколько сильно администрация не понимала переживаний студентов. Так или иначе, к концу июня стало очевидно: в этих обстоятельствах принятие поправок в ПОПАТКУС приведёт лишь к углублению конфликта. Ввиду этого, на встрече ректора с представителями Студсовета было объявлено, что вопрос о возвращении блокирующих переносится на осень и не будет, как планировалось, принят на июньском Учёном совете. 

Часть II: бунт

Осенью, однако, ситуация не то что ни улучшилась – она ухудшилась. Несмотря на попытки учебного блока во главе с Сергеем Рощиным организовать дискуссии на отдельных факультетах (в результате они прошли как минимум на ФГН и ФСН), понимания необходимости введения “блоков” у студентов не прибавилось.

Когда вопрос был вынесен на заседание Ученого совета в конце ноября, атмосфера уже накалилась до предела. 28 ноября на ректорате ректор Ярослав Кузьминов поддержал введение блокирующих, призвав при этом к диалогу со студентами. Но слова ректора о том, что “территория университета – не место для митингов и политизации” не нашли своей аудитории. Автор канала “Бандит” (впоследствии переименованного в “Маслину ФМ” и затем удалённого) Дмитрий Тагровский заявил, что “не даст Учёному совету вести заседание, пока студенты не выскажутся лично Кузьминову” и не расскажут истории о злоупотреблениях преподавателей. Христофор Космидис, к тому моменту возглавивший Социальный комитет Студсовета, призвал студентов массово прийти на заседание Ученого совета и высказать свою позицию по предлагаемым изменениям. Космидис также обвинил Студсовет в том, что тот не сумел стать инициатором дискуссию. 

Позиция Студсовета в истории с блокирующими в целом часто подвергалась критике. За 10 дней до заседания Ученого совета Комитет по качеству образования опубликовал своё “заключение” – сложно написанный документ, который, предлагая определенные правки, в целом поддержал введение блокирующих оценок. Прдеседатель Студсовета Елизавета Загребельная заявила, что Студсовет выбрал путь компромисса и вносит “те правки, которые минимизируют риски и защитят студентов от попадания в неприятные ситуации”. Несогласных с позицией Студсовета Загребельная призвала принимать участие в начавшихся в этот момент выборах. В то же время, Студсовет выступил против введения нелинейных формул оценивания. 

Утром в день заседания Учёного совета Чернявский опубликовал пост, в котором заявил, что за 8 лет в Вышке не помнит “настолько конфликтного принятия происходящих изменений и радикального дискурса вокруг них”, по сути обвинив администрацию в недостаточном диалоге со студентами. “Иногда кажется, что Вышке пора поступать в Вышку” – резюмировал он. В тот день число подписчиков канала инициативной группы организаторов протеста выросло в 10 раз – с 200 до 2000 человек. Пришедшие к залу заседания Ученого совета студенты не помещались в вестибюле и в отведенных для них аудиториях. 

Само же заседание превратилось в сущий хаос. Выступающему от лица протестующих Космидису не дали говорить, члены Ученого совета упорно игнорировали выступления студентов и произносиди слова, которые впоследствии станут мемами. Первый проректор Лев Якобсон заявил, что “университет – это дом профессоров и преподавателей”. Профессор ФСН Марк Урнов, известный тем, что отправил на пересдачу целый поток со словами, что их дети “будут гореть, как в Кемерово”, обвинил Студенческий совет в том, что тот “завысил свои претензии к своему месту в университете” и задал риторический вопрос: “А разогнать этих нельзя?”. Рощин повторил свой излюбленный тезис про “мифотворчество” и заявил протестующим: “вы зажрались!”. За студентов вступилась проректор Валерия Касамара, напомнив, что университет – это и дом студентов. После её выступления Космидису дали высказаться: он продемонстрировал проанализированные инициативной группой программы учебных дисциплин членов УС, в которых допущены нарушения локальных нормативных актов. Выступления студентов не помогли: Ученый совет всё равно проголосовал за принятие правок почти единогласно. 

Тем временем, находящиеся за пределами аудитории протестующие начали скандировать лозунги, например, “Это вам не МГУ!”. Популярной также стала фраза “Блокируем блоки”, название инициативной группы протеста. Когда члены Ученого совета выходили из зала заседаний, их встретили криками “Позор!” и “Спасибо за блоки!”. В конце концов, требование студентов о разговоре с ректором было удовлетворено, и протест затих. На импровизированной встрече с Кузьминовым, Рощиным и Касамарой, студенты продолжали настаивать на том, что введение блокирующих ничем неоправдано и обвиняли администрацию в отсутствии диалога. Кузьминов признал, что были допущены ошибки в коммуникации, поблагодарил студентов за активизм, но в очередной раз призвал прекратить митинги. Он также поставил под сомнение, что протестующие представляют всех студентов. Несмотря на то, что Кузьминов не дал никаких гарантий – кроме выражения личного мнения, что устные экзамены не должны быть блокирующими, и предложения включить студентов в составы академических советов программ – протестующие более-менее успокаились. Космидис заявил, что цель достигнута: организаторам удалось “показать истинное лицо тех, кто сидит в Ученом совете”. 

Тем не менее, многим комментаторам сложно было впоследствии не обратить внимания на то, как изменилось настроение протестующих после того, как к ним вышел ректор. “Мне тяжело видеть, как агрессивно вы говорили с боярами, и как уважительно вы говорите с царем сейчас” – заявила во время встречи со студентами Касамара. Схожую аналогию приведёт в своём посте на Facebook* преподаватель ФСН Ярослав Бахметьев: “Это слишком похоже на... ситуацию с Путиным”.

Эпилог: что это было? 

Бунт против блокирующих не был первой акцией массового студенческого недовольства – но стал самым ярким, самым запоминающимся и, возможно, самым чётким проявлением противоречий внутри университетской среды. Это была акция студентов, которые не соглашались с наплевательским отношением администрации, и требовали одного – быть услышанными. Это был пик влияния студенческих СМИ и момент активной публичной дискуссии о том, что представляет из себя университет. Это было проявлением той самой старой Вышки, о которой мы так часто пишем.

Как и в случае с большинством протестов в России, реальные результаты бунта против блокирующих сложно назвать успешными. Поправки в ПОПАТКУС были приняты, а заявления Кузьминова о включении студентов в академические советы и ограничении возможностей введения блокирующих только письменными работами так никогда и не стали реальностью. Из 31 компромиссной правки, внесённой Комитетом по качеству образования, было принято лишь 8. Так был ли в этом какой-то смысл?

Бунт в Вышке активно освещался за пределами университета: репортажи выпустили телеканал “Дождь”** и МБХ-медиа – и даже любимый нами “Царьград”. Многие преподаватели и сотрудники выступили с критикой поведения членов Ученого совета – другие же, в свою очередь, осудили методы протеста студентов. Одно осталось ясным: студенты Вышки продемонстрировали высокую способность к самоорганизации и готовности отстаивать свои интересы. Огромное влияние продемонстрировали и студенческие медиа: важную роль в освещении протестов сыграли DOXA и The Vyshka, а также Digital Мясо и группа “Бандит”. Возможно, именно “блоки” стали пиком и одновременно началом конца “золотой эпохи” студенческих СМИ в Вышке. Чуть больше года спустя, когда под вопросам окажутся уже не образовательные стандарты, а академическая свобода, они проявят себя последний раз. Затем телеграм-каналы придут в упадок, а крупные медиа будут лишены статуса студорганизаций и перестанут ассоциироваться с ВШЭ. 

Бунт против блокирующих примечателен ещё и очень спорной ролью, которую сыграл Студенческий совет. Погрязший к этому моменту в скандалах орган представительства студентов занял компромиссную позицию и не стал аккумулятором протестов. Вместо него эту роль выполнила инициативная группа, объединившая несогласных и организовавшая бунт. Позиция Студсовета в истории с “блоками” дискредитировала орган и поставила под сомнение его готовность бороться за права и интересы студентов. Спустя больше чем год, во время “последнего из бунтов”, орган представительства студентов займёт куда более жёсткую и чёткую позицию. 

Суть противоречий между студентами и образовательным блоком, однако, никуда не делась: она осталась прежней и после бунта. Когда в 2021 году Рощин и Коровко инициируют “борьбу с инфляцией оценок” в ходу будут те же социал-дарвинистские аргументы о повышении качества образования и уже знакомая идея о “мифотворчестве”. Только в этот раз никакого бунта уже не будет: старая Вышка, способная к самоорганизации и масштабному протесту, к этому моменту канула в Лету.

*Компания Meta, которой принадлежит Facebook, признана в России экстремистской.

**Минюст России считает Телеканал “Дождь” иностранным агентом.