Последний из бунтов, или что случилось с Вышкой?

16 января 2020 года Студсовет Вышки опубликовал два документа: новые версии Правил внутреннего распорядка обучающихся (ПВРО) и Порядка поддержки студенческих организаций и студенческих инициатив (ППСОСИ). Поправки, которые в итоге в незначительно изменённом виде были внесены в документы, привели, в частности, к лишению студенческих СМИ статуса студорганизаций и ограничению возможностей по созданию организаций правозащитного толка. Также были введены дополнительные требования к студентам по “исключению аффилиации” с университетом при высказывании политической позиции и недопущению “представления личной позиции или позиции группы работников и обучающихся как совокупной позиции НИУ ВШЭ” (последняя формулировка более известна в первоначальном виде – “выступление от лица неопределенного круга обучающихся”). Несмотря на то, что в результате длительных и сложных переговоров представителей Студсовета с администрацией самые одиозные формулировки были смягчены, факт остаётся фактом: Вышка обрела новый облик, который сильно отличается от того, что было раньше. 

Студенческие СМИ всегда были лицом университета. DOXA, The Vyshka, HSE Press писали о Вышке и рассказывали о ее внутренних проблемах и особенностях. Их полному упразднению как студорганизаций предшествовал первый “звоночек”: в декабре 2019 года журнал DOXA был со скандалом лишён статуса студорганизации. Протест Студсовета, многочасовые обсуждения на его заседании и активное несогласие студенческого сообщества ни к чему не привели. Уже в январе 2020 в Вышке не осталось студенческих СМИ. Сами СМИ выжили – но ВШЭ перестала быть главным фокусом их внимания, а большая часть публикаций теперь не связана с Университетом в принципе. Это не могло не отразиться на культуре публичной дискуссии, поскольку важнейшие площадки процесса были утеряны.

Изменились и возможности по высказыванию позиции в рамках Вышки: теперь студорганизации были обязаны “укреплять деловую репутацию” университета, а студенты – ограничены в своих правах по выражению мнения по острым вопросам. Каждое открытое письмо сегодня сопровождается дискуссиями о том, не противоречит ли его текст новым принципам – а именно, исключена ли аффилиация и не сделано ли заявление, представляющее позицию подписантов как всех студентов. Причины для всех этих норм сложно не увидеть в деле Егора Жукова – в то время студента 4 курса политологии, осужденного за экстремизм в 2019 году после участия в летних протестах в Москве. Тогда студенческое сообщество Вышки массово выступило в поддержку Егора, были запущены открытые письма, а многие люди, связанные с университетом, посещали судебные заседания – активную роль, в том числе, играла Валерия Касамара, в то время бывшая проректором НИУ ВШЭ. Сложно не увидеть в новых нормах стремление ограничить возможности для коллективного действия студентов и преподавателей (поскольку аналогичные нормы были внесены также в Правила внутреннего трудового распорядка). Сложно также не связать лишение СМИ статуса студорганизаций с их активным освещением участия студентов в летних протестах и “Московского дела”: с самого начала того учебного года администрация пыталась сделать всё, чтобы ограничить их влияние на повестку. Например, как мы уже писали, ещё в сентябре на Дне Вышки DOXA не дали представить себя для первокурсников –  что вызвало акцию солидарности со стороны других студорганизаций под названием “Я/МЫ DOXA”, а HSE Press предоставило журналу возможность рассказать о себе около своего стенда. 

Итогом стало окончательное свертывание публичной среды в университете. СМИ потеряли связь с Вышкой, студенческая активность оказалась под угрозой, и вскоре начавшиеся увольнения оппозиционно настроенных преподавателей остались уже почти незамеченными. События января 2020 года стали переломными не только с точки зрения изменения внутренних норм – они стали последним проявлением массового недовольства со стороны студенческого сообщества. 

Последний бунт 

Вскоре после того, как Студсовет опубликовал проект правок в ПВРО и ППСОСИ, студенты самоорганизовались и начали протестовать. Волонтеры собирали живые подписи студентов, а 17 января в атриуме на Покровке состоялся митинг. На нём выступили один из лидеров протестующих Христофор Космидис, на тот момент уже осужденный Егор Жуков, редактор DOXA Армен Арамян, а также – тогда ещё кандидат, но в будущем студенческий омбудсмен – Руслан Асланов. Множество студентов собралось прямо напротив корпуса А, главного административного корпуса Вышки, под лозунгом “ВШЭ против цензуры”. Несмотря на попытки помешать организаторам сбора подписей, их продолжили собирать (причём не только в Москве, но и в других кампусах). Ряд студсоветов факультетов опубликовали заявления против поправок в ПВРО и ППСОСИ, а также освещали деятельность инициативной группы по сбору подписей. 

По инициативе администрации встреча была перенесена в Культурный центр, до которого значительная толпа студентов, заполонившая собой все коридоры, добиралась через всю Покровку.

Там протестующие лицом к лицу встретились с главными публичными защитниками правок – проректором Валерией Касамарой, директором по информационной политике Олегом Солодухиным и старшим директором по коммуникациям Андреем Лавровым. Митинг приобрел характер дискуссии между студентами и представителями администрации, в ходе которой выстроилась очередь из числа желающих выступить и высказать своё несогласие. Среди выступающих особенно отличился Жуков, вступивший в перепалку с Касамарой после его заявления о том, что администрация “нанята” студентами. Попытки Касамары защитить правки сталкивались с обвинениями в том, что она разговаривает на “новоязе” Джорджа Оруэлла из романа “1984”. 

Массовый студенческий протест привёл к половинчатому результату. На состоявшееся спустя 4 дня заседание Студсовета пришёл ректор Ярослав Кузьминов, а дискуссия перешла в более конструктивное русло. Часть правок были удалены или смягчены: запрет на организации, занимающиеся правозащитной деятельностью внутри университета был снят; “неопределенный круг лиц” – заменен на более сложную и чёткую формулировку; убраны требования о соответствии ценностям университета вне его стен; сохранена возможность существования студмедиа, основным предметом деятельности которых не является распространение массовой информации. Некоторые компромиссы так и остались нереализованными: так, рекомендации по соответствию студорганизаций требованию об  “укреплении репутации университета”, которые должны были быть разработаны Центром поддержки студинициатив совместно со Студсоветом, так никогда и не были созданы – хотя пункт в ППСОСИ остался. А суть правок, несмотря ни на что, не поменялась: студенческие СМИ вроде The Vyshka перестали быть студорганизациями, а университет ввел дополнительные ограничения на высказывания студентами своей позиции. Новые версии нормативных актов были приняты на рекордном по длительности заседании Ученого Совета, где представителям Студсовета не дали озвучить всё, что они хотели озвучить.

Это последнее из студенческих выступлений особенное – проходившее под лозунгом “ВШЭ против цензуры” оно было попыткой борьбы приверженцев старого университета, свободного и открытого к критике и публичной дискуссии, с новым. Новым университетом, который мы наблюдаем сейчас – и который с каждым днём набирает силу. Главные герои этой истории в основном уже не являются теми, кем они были в январе 20-го: Христофор Космидис выпустился из Вышки и уехал учиться в Европу, Армен Арамян стал фигурантом уголовного дела против редакторов DOXA и тоже эмигрировал, Егор Жуков пропал из публичного поля. Покинули свои должности Ярослав Кузьминов, Валерия Касамара и Олег Солодухин. Кузьминова и Касамару можно воспринимать как тех, кто пытался идти на компромиссы ради сохранения хоть чего-то – в некотором роде, это свойство они передали и своим преемникам. Непонятно только, осталось ли что-то из того, за что боролись студенты тогда?