Земля, часть 2

<Предыдущая часть

Несмотря на раннее мокрое утро, она влезла в резиновые сапоги и вышла во двор. Всмотрелась в останки сгоревших домиков, за которыми редкими грузовиками шумела трасса. На обочине ждали своего часа бульдозеры. Лиза обогнула дом, попутно разглядывая влажную землю в поиске следов. Судя по виду отца, он как будто оступился и грохнулся в грязь.

«Но что он делал так рано на улице?»

Бессонница. Обычная старческая бессонница.

На заднем дворе подозрительных следов на земле не попалось. Зато обнаружилось кое-что другое.

Лиза остановилась перед стеной дома. Под окном, между нижним наличником и фундаментом виднелось чёрное пятно. След от огня.

«Он был и вчера, он уже давно тут, просто (пятна не было!) я не обращала внимания».

Лиза затряслась. Приказала себе успокоиться, не думать о происхождении (пока мы спали) странного пятна (дом пытались поджечь!).

Как бы ни хотелось, Королёва не могла взять и отмахнуться от очевидного. Да, вчера следа она не видела. Если бы он был, она бы заметила, проходя мимо. Значит, след появился сегодня ночью.

Лиза провела по пятну указательным пальцем — на пальце осталась сажа.

Из памяти всплыли образы сваленных у дороги обугленных бревён. Первая — ближайшая к трассе — линия домов сгорела целиком, ни одного целого здания не осталось. Как же так получилось? Жильцы все вместе одновременно подпалили свои жилища? Или несчастный случай?

Вспомнилось, что по дороге к отцу из окна автобуса Лиза часто замечала полуподгоревшие, но чаще — сгоревшие дотла здания кафе, мотелей, жилых бараков с бесполезными красными баннерами «Продаю». И не случайно. Когда затевается большая стройка, такие мелочи, как чья-то собственность, становятся ненужными. Особенно, если она мешает строительству. Если и находился упрямец наподобие Родиона Семёновича, его быстро прижимали к ногтю. Кто-то ломается раньше, кто-то позже. Достаточно посеять испуг, и недовольные, глядя друга на друга, добровольно оставят насиженные места.

Лиза отказывалась допускать мысль, что их дом собирались сжечь вместе с оставшимися жильцами, что сегодня они с отцом могли не проснуться. Ноги сделались резиновыми, подгибались при каждом шаге. Пришлось схватиться за ветку яблони — переждать упадок сил.

Нетвёрдой поступью дошла до крыльца, глянула в сторону соседнего участка. На просевшей грядке лежала металлическая канистра.

Впервые со времён института Лизе захотелось закурить. Губы стали сухими. И плевать на клятвенное обещание, данное Рите. Благодаря этой женщине Королёва завязала с куревом, но сегодня — особый случай. И Лиза направилась за отцовскими сигаретами, что ранее заметила в кухонном шкафу. Она содрала с блока защитную плёнку, достала пачку, уронила, подняла, снова чуть не уронила.

Из глубины дома доносился шум воды. Папа отмывался от грязи.

Она вновь вышла на крыльцо, но закурить не успела. Со стороны оживающей трассы к дому Королёвых двигался крупный мужчина в ярко-зелёном жилете дорожного рабочего. Он шёл неторопливо, осматривал окрестности.

— Доброе утро, — сказала Лиза, когда визитёр приблизился к калитке.

— Доброе, доброе. Могу войти? — нарочито приветливо спросил он.

— Конечно, проходите, — Лиза убрала в карман сигарету, шагнула навстречу мужчине. Выпяченное пузо с несходящейся новенькой жилеткой выдавало в нём бригадира, но никак не простого работягу. Сама же жилетка как будто была надета специально для этого похода.

Он остановился в паре метров от крыльца, окинул взглядом окна.

— Хозяйка — вы? — мужчина пригладил седые усы и ещё раз покосился на окна.

Его поведение настораживало. Как будто бы он вступил на вражескую территорию и выжидал момента для атаки.

— И я тоже, — ответила она, а потом добавила, придав голосу «учительской» строгости: — Извините, а кто вы?

Мужчина кашлянул.

— Валерий Дмитриевич я, начальник бригады по модернизации дорожного участка «Петушки-Владимир». Этого достаточно?

— Чем могу помочь?

На холёной физиономии проступила гаденькая ухмылочка, как бы упрекающая: «Ну что за спектакль? А то ты не знаешь, зачем я пожаловал».

— Не буду лукавить. Я уже приходил сюда месяцем ранее — поинтересоваться у хозяина, как обстоят дела с переездом. Хозяин, видимо, ваш родственник, не захотел со мной разговаривать. Ещё в мае месяце всех жителей уведомили: из-за благоустройства дороги деревню Синицино решено переселить. Двенадцатого числа начнётся демонтаж зданий. Думаю, вам это давно известно. Кроме вас, здесь никого не осталось, — Валерий Дмитриевич демонстративно развел руками, показывая на осиротевшие дома. — Также вашему родственнику было направлено предупреждение освободить здание. В целях вашей же безопасности, сами понимаете. Утром тринадцатого здесь появится техника и...

— Именно поэтому вы решили спалить дом? — вырвалось у Лизы. — Когда поняли, что дом освобождать не собираются. — Ёё трясло. Во рту появился медный привкус адреналина.

Мужчина пошевелил усами, открыл было рот, но промолчал.

— Что вы на это скажете? Поджог дома со спящими людьми — ваша постоянная практика? Или для особых случаев?

— Уважаемая... э-э... хозяйка, — его лицо потемнело. — Клевета — дело подсудное...

—Клевета? Пойдёмте, я вам покажу. Там вон канистра валяется. Наверное, ваши люди оставили.

— Я не собираюсь выслушивать ваш бред. Я лишь хочу предупредить — в последний раз — освободите здание. Завтра...

— Что, не хотите взглянуть на следы поджога? Следы преступления!

— ...вы будете разговаривать с нарядом полиции...

— Да вы что, серьёзно? Или вы именно за этим и пришли? Разузнать, что пошло не так! Почему дом до сих пор не горит синим пламенем! — Лиза чувствовала, что теряет контроль. От беспомощности достала мобильник и направила на мужчину. — Представьтесь, гражданин? Как вас зовут? Валерий Дмитриевич? Начальник бригады, говорите? — Телефон дёргался в непослушных руках, а потом и вовсе выпал.

— Я вас предупредил, — мужчина заметил, что камера была не включена, поэтому не растерялся и выдал новую порцию информации: — За последнее время здесь... э, недалеко от вашего дома... пропали два наших человека. Говоря между нами, мои парни судачат, что ваш родственник как-то причастен к их исчезновению, — он ухмыльнулся, наблюдая за реакцией Лизы. — В отличие от вас, я не собираюсь никого обвинять. Не привык доверять слухам. Мало ли там что в бригаде болтают. Но вот что интересно. Когда я впервые приходил к вам, ваш родственник был немного не в себе. Грозился закопать меня в огороде, если я появлюсь снова. Может, для красного словца так выразился. Кто его знает? Но как-то всё странновато, правда? На дворе двадцать первый век, а до некоторых районов цивилизация так и не добралась. Того и гляди, люди возьмутся за вилы и начнут захватывать земли. Просто подумайте над моими словами, прежде чем обвинять в поджоге. Всего хорошего.

На этом общение завершилось. Лиза ещё долго оставалась на крыльце, провожая зелёное пятно жилетки и прокручивая в голове услышанное.

— Ты с кем-то разговаривала или мне послышалось? — Лиза тут же наткнулась на вопрос отца, едва ступив в кухню. Родион Семёнович стоял у окна. Крепкие руки — скрещены на груди. Взгляд мало напоминал прежнего папу, что каждые выходные водил дочь в парк и покупал маме фиалки. Отец выглядел чужим. Или Лиза хотела его таким видеть?

— Ты всё прекрасно слышал. Если вкратце — завтра прибудет полиция и силой выведет нас отсюда.

— Ну. Обломаются, — мрачно бросил он.

— О чём это ты?

— О том, что правда на нашей стороне.

«Что он несёт? Забыл принять таблетки или пересмотрел сраного «Брата»? На глазах Лизы выступили слёзы от растерянности и ярости.

— Какая правда, пап? Ты что, не понимаешь? Чёрт с ним, с домом... Давай соберём вещи и уедем.

— Правда в земле. В нашей земле.

«Он не в себе. Не пытайся его переубедить», — донесся голос мамы, но Лиза проигнорировала его.

— Ради меня. Ради... моего будущего ребёнка. Твоего внука. Давай уедем.

Отец словно и не слышал дочь. Столь важные слова разбились о стену отстранённости.

— Мы обязаны сохранить нашу землю, — он сжал кулаки. Послышался скрипящий звук — скрипели его зубы. — Мне нужно работать.

Первую половину дня Лиза провела в комнате. Она была уверена, что сегодня ночью уснуть не получится. Слова Валерия Дмитриевича о пропавших рабочих висели дамокловым мечом. К тому же, была попытка поджога. Но даже эти выходящие из ряда вон события не тревожили так сильно, как поведение отца. Что у него в голове?

Королёва заметила пропущенный от Риты, не раздумывая набрала. Ответили сразу:

— Привет, красотка! Ты как? — бодрый голос свежей струёй ворвался в затуманенный разум.

— Здравствуй. В норме.

— Точно? Голосок какой-то у тебя упаднический.

— Да, наверное. С директором отношения выясняем, — в последний момент выдала Лиза, не переставая думать о пугающей отчуждённости отца.

— Сочувствую. Если хочешь, я примчу к тебе на выходные. Вырвемся куда-нибудь, развеемся.

— Давай дождёмся школьных каникул. Я сама к тебе приеду. Мне нужно сменить обстановку.

— Окей. Я вот что звонила. На днях тут шурудила ваши новости и наткнулась на инфу о сносе твоей деревни, — продолжала Рита. — Меня слышно?

— Да-да, я тут.

— Вас с отцом это как-то коснулось?

— Нет, дорога проходит чуть дальше от нас, — вновь соврала Королёва. В который уж раз за двое суток? И сколько ещё придётся?

— Тогда ладно, не беспокоюсь. Если что — звони в любое время. Жду не дождусь тебя увидеть.

— Я тоже, — Лиза поспешила оборвать связь. Душили слёзы.

«Правда в земле».

Куда он ушёл?

«Мне нужно работать».

Где он работает... и что это за работа такая? Ощущая себя шпионом на вражеской территории, она обошла дом, выглянула в каждое окно. Отца в огороде не было.

Направилась по узкому коридору. Рассохшийся пол под ногами недружелюбно поскрипывал. Остановилась возле погреба. Взялась за ручку, помедлила. «Что я там собираюсь найти?». И подняла крышку, опережая нарастающую тревогу. Снизу дыхнуло холодной сыростью. По колено, а то и выше, в погребе стояла вода. Когда-то тут хранились банки с заготовками, теперь полки пустели.

Не в силах больше находиться в доме, она решила выйти на воздух. Вместо неудобных резиновых сапог обулась в свои ботинки на толстой подошве, туго зашнуровалась. Промозглый туман чуть рассеялся. Трасса ожила — машины проносились плотным потоком. Неподалёку тарахтел оркестр бензопил — рабочие расчищали обочину от деревьев.

«Куда делся отец?» С этим вопросом Лиза открыла калитку, вышла на улицу, свернула и вдоль забора по дуге обогнула дом, огород с каркасами разобранных теплиц. Остановилась у сарая. Отсюда хорошо просматривалась задняя часть дома.

Чёрное пятно от огня исчезло.

Вместо него поблескивала свежая краска. Отец успел замазать следы поджога.

С осторожностью кошки Королёва толкнула дверь, очутилась в сарае. На полу лежала тепличная плёнка. В углу громоздились штыковые лопаты, тяпки, грабли, погнутые вёдра, новенькая бензопила.

Валявшаяся утром на соседнем участке канистра пропала. Участок принадлежал семье Довженко. После смерти мужа одинокая хозяйка оставила жилище задолго до строительства дороги. Без ухода дом завалился набок, дверную коробку перекосило, замок вырвало. Дверь раскачивалась и поскрипывала.

Лиза не горела желанием приближаться к пугающему своей заброшенностью зданию, двинулась обратно в отцовский дом. По пути замерла у закрашенного пятна. Огляделась. Отцветшая природа застыла в выжидающем молчании. Взгляд снова остановился на пустом доме семьи Довженко. Негромкий скрип двери отчётливо слышался в онемевшем воздухе. Лиза собралась продолжить путь, но что-то заставило её задержать взгляд. Из окна соседнего дома на женщину смотрел человек. В высокой фигуре Лиза узнала родителя. Последовало движение — отец спрятался.

Королёва проглотила вставший в горле ком, попятилась. С трудом нашла силы сохранять спокойствие.

Отец появился ближе к вечеру. Уставший и угрюмый, он налил в металлическую кружку воды, жадно выпил. Лиза внимательно следила за ним, сидя в уличной одежде на подоконнике.

— Тебе нужно уезжать домой, — сказал он, отставляя пустую посудину.

— С чего бы это? Я тебя стесняю?

— Наступает тяжёлое время.

— Папа... Поехали вместе...

— Елизавета! Я не могу оставить нашу землю. Уезжай ты и не возвращайся, пока не настанут спокойные времена.

Кулак с грохотом опустился на стол. Кружка подскочила. Лиза вздрогнула, но не отступила:

— Что ты делал в соседском доме?

Родион Семёнович дёрнул головой, словно сбрасывая застилающую рассудок пелену. Вопрос встряхнул его и возвратил в реальность. Он молчаливо уставился на дочь.

Не получив ответа, она продолжила:

— Своим упрямством ты усложняешь нам всем жизнь. Мне, себе... и моему ребёнку.

Отцовские глаза прояснились. Сгустившаяся темнота начала отступать.

— Ребёнок? — прошептал он.

— Да. Ты скоро станешь дедушкой. Нашему малышу нужен заботливый дедушка. — В надежде сердце забилось неистово. Неужели сработало?! Неужто смогла достучаться до деревянного ума?

Со сверкающими глазами он подскочил к дочери и тяжёлым кулаком сбил её с ног. Прежде чем тело ударилось об пол, Лиза поймала носом вонь крепкого табака и торфа. Так пахли руки мужчины.

— Наглая ложь! Так может лгать осквернитель земли, но не моя дочь!

С плавающей перед расфокусированным взором кухней Королёва медленно вытащила из кармана мобильник, дождалась, когда мир обретёт прежний вид, открыла список контактов...

В воздух взметнулся продолговатый предмет. Что-то острое обрушилось на руку. Мобильник с тремя отсечёнными пальцами покатился по вязаной дорожке. Лиза ощутила нарастающее жжение и только потом заметила кровавые фонтанчики из обрубков.

— Никак не расстанешься со своей игрушкой, — мужчина остервенело пнул телефон.

— Блядь... что... рука... — женщина поднесла к лицу кисть с оставшимися пальцами — безымянным и мизинцем. Заторможенно попробовала пошевелить изувеченной кистью, — что это... зачем?

— А ты чего думала? — Он рывком распахнул крышку погреба. Повеяло холодом. — Давай, Елизавет, спускайся.

— Папа... зачем ты... — Пульсирующими толчками боль обжигала руку. На лице проступил ледяной пот.

— Ради тебя же. Давай подымайся и спускайся вниз, — Родион Семёнович отставил лопату с остро наточенным лезвием. — Подымайся, говорю. Посидишь внизу, пока я тут решаю дела. Заодно подумаешь над своим поведением. Ну! Шустрей!

Боль достигала наивысшей точки. Кисть горела, вопила.

— Не надо... не трогай... — Лиза опёрлась на локоть здоровой руки, привстала. Подошвы «гриндерсов» заёрзали по полу, взбивая выцветшую дорожку. Накатила тошнота, во рту остро ощущался металлический привкус крови.

— Елизавет, у нас мало времени. Не заставляй меня причинять тебе боль.

«Но ты уже причинил!» Женщина инстинктивно прикрыла лицо, ожидая очередного удара.

— Зачем ты... что... что ты задумал? — Левая скула опухла, и рот открывался не полностью.

Отец не стал выслушивать дочь, грубо схватил за плечи и без усилий поволок к погребу. Мученическая гримаса перекосила лицо Королёвой, из ран хлестала кровь, оставляя на полу тянущийся след. Толчок. Падение в темноту заняло мгновение. Грохот брызг заложил уши. Глубины воды оказалось достаточно, чтобы тело миниатюрной женщины ушло целиком. Ледяная вода подействовала отрезвляюще. С криком Лиза вынырнула, вскочила... и ударилась головой о низкий потолок. Крышка грохнулась на место. Свет исчез.

— Прости, Елизавет! Это для нашей же безопасности! — выкрикнул сверху отец, загремели удаляющиеся шаги.

Лиза привалилась к земляной стене, ощущая, как сознание оставляет её.

«Нет! Не спать! Не спать!» — вопил голос — и, кажется, то была мама. Но тошнотворная слабость окутывала сознание. Инстинкты заставили обессиленную женщину сесть и прижаться спиной в угол, чтобы в беспамятстве не погрузиться с головой в воду и не захлебнуться.

Продолжение>