Земля, часть 3

<Предыдущая часть

/суббота, одиннадцатое/?

Она пришла в чувство от того, что в ноги воткнулись тысячи иголок. Бёдра под тонкими джинсами вопили от уколов. Правая рука окаменела. Лиза отважилась приподнять её, ожидая самого худшего. Та не шелохнулась. Левой рукой ухватила неподвижное предплечье, вытянула из воды и не узнала кисть. Из ладони торчало два скрюченных пальца. На месте исчезнувших виднелись окровавленные обрубки. Благодаря тому, что раны пробыли в холодной воде, кровь приостановилась.

Королёва привстала и тут же плюхнулась. Удар об пол всколыхнул головную боль.

«Сколько я тут провалялась?» Она не представляла. Заботило другое: на месте ли остальные части тела? Ощупала ноги, лицо, грудь... Покосилась на искалеченную руку, похожую на клешню. Её вид вызывал жалость и отвращение. Вот же блядство... как же так?

«Похер на пальцы. Надо выбираться».

Медленно, без резких движений, нащупала крышку, толкнула облепленные капельками влаги доски. Крышка сидела намертво и не дрогнула даже от удара. В доме — ни звука. В темноте Лиза отыскала стенку и, скользя по ней здоровой ладонью, осторожно двинулась вперёд. Последний раз Лиза спускалась сюда в далёком детстве, когда помогала родителям расставлять банки с соленьями. С удивлением она обнаружила, что навскидку прошла шагов двенадцать, а то и все двадцать. А конца погреба так и не было. Лишь опустился потолок, так, что пришлось наклониться ниже, но проход продолжался. По колено в воде Королёва двигалась по узкому коридору и по ощущениям давно уже вышла за пределы дома. Пальцы натыкались на торчащие корни растений, сдирали мокрую паутину. В волосах запутался рой потревоженных комаров. Носа коснулась сладковатая вонь. Лиза сбавила темп, принюхалась и решила двигаться дальше.

Наконец, потолок вырос, что позволило вытянуться в полный рост. Наверху угадывался квадрат света. Ещё одна крышка. Толчок — та приподнялась сразу. Неуклюже, левой рукой Лиза сдвинула её в сторону. Высунула голову наружу. Перед глазами предстал незнакомый интерьер кухни. Русская печь с закопчённым горшком внутри; засохшие веники трав, свисающие с верёвки; стол, заваленный мелким барахлом. Сладковатый запах усилился.

Опираясь на локти, Лиза выбралась из погреба. С одежды полилась вода, превращаясь в лужицы. На негнущихся ногах женщина приблизилась к окну и в туманных сумерках различила отцовский дом. Вот оно что. С помощью подземного прохода она оказалась в бесхозном жилище Довженко. Именно здесь сегодня возле этого окна пребывал Родион Семёнович.

Забрезжили догадки, чем занимался отец. И сопоставляя его шизофрению с рассказом бригадира о двух пропавших, Лиза испугалась снова потерять сознание, только уже не от удара головой о доски, а от ужасающей истины. Её больше не волновало трясущееся тело под мокрой одеждой, отрубленные пальцы, дальнейшая судьба дома... Теперь её тревожил больной отец.

«Зачем он вырыл этот проход?»

Она зашагала к выходу, но вопреки дурному предчувствию свернула в мрачный коридор, разделяющий кухонку с двумя комнатками.

«Не надо, не вздумай. Нужно валить отсюда».

Прикрытые двери с облупившейся краской казались самыми обычными, однако упрямое воображение рисовало мрачные картины того, что могло скрываться за ними. И запах. Он ведь оттуда исходил.

Королёва не верила в мистику и всё, что связано со сверхъестественным, но сейчас ей казалось, что её беспомощным тельцем управляет нечто неземное. Внутренний крик призывал уходить, бежать прочь. Ноги непослушно зашагали к ближайшей комнате.

Здоровая рука надавила на дверь. Шквал вони — смесь из пищевых отходов, мочи, кала, спирта — обрушился на Лизу. Среди мерзкого букета угадывался сладковатый запах разложения.

Лиза схватилась за дверной косяк. Пошатнулась. Осмотрелась.

Комнатку наполовину загромождал хлам из поломанной мебели, одежды, ящиков, склянок и прочего бытового мусора. В центре этого хаоса в продавленном кресле полулежала кукла. Так сначала показалось Лизе. Пережив первую волну шока, она различила в кукле существо с женским лицом. Человек был закутан в тряпки и казался маленьким. Когда отхлынула очередная волна ужаса, Королёва поняла, почему женщина выглядела несуразно короткой. Из-за отсутствующих ног. Из-под тулова выглядывали две культяпки, перетянутые почерневшими от грязи бинтами. Именно они смердели гниением. По коротким обрубкам лениво ползали крупные мухи: одни забирались вовнутрь ткани, другие выбирались.

Калека подняла голову, остекленело уставилась на Лизу.

«Это же Мария Довженко, жена покойного Павла! — сообразила Королёва. — Во что она превратилась?! И как так вышло? Она же не жила здесь!».

Перекошенный рот приоткрылся, и из него вылетела муха.

— ...осквее... оскве... кха-кха... — выдавили изъеденные губы.

— Баба Маша? Это вы? — скорее пропищала, чем проговорила Лиза.

— Маша... Маша... — закивала хозяйка и дёрнулась вперёд. От обрубков взметнулись мухи, недовольно покружили и вернулись на излюбленное место.

— Что же с вами... Как так? — Лиза не решалась приближаться к ней, отвращение выворачивало внутренности.

— Сохрани землю... кха... убереги от осквернителей... Маша убережет... Ты же дочь... ты же дочь Родика, так или не так? — она тяжело подняла руку, указала на Королёву, уронила на грудь.

— Баба Маш, я — Лиза, дочь Королёва Родиона. Что с вами случилось? Вас нужно в больницу поскорей.

— А... кха... Родя меня тут за главную оставил... кха... и шоб не убёгла сызнова... кха... вон... ноги-то подрезал... шоб сторожила землю...

Спазм скрутил желудок, и Лиза выблевала вчерашний борщ с рыбными котлетами на пол.

— Нечя тут... кха... сторожила шоб Маша... кха... от всякой скверны... шоб всяка скверна... кха... не позарилась на нашу землю... нечя тут... кха... говны разводить, и без того говн хватает... кха... и шобы вона... кха... воно те шоб... кха... уберегли... нечя тут... — Мария Довженко раскачивалась в кресле. Мухи то взлетали, то опускались. Вонь гниющей плоти расползалась по комнатке.

Едва ли удастся выбить из хозяйки подробности происходящего — она обезумела, что вполне понятно и естественно. Обезумела вместе с отцом. Лиза напоследок попытала счастье:

— Баба Маш, а что за проход под землёй? Вы видели?

— Таки много их, ходов-то, Родя нарыл... кха... шоб перемещаться незамеченным... кха... нечя тут мне... кха... шоб осквернители не видали... кха... нечя тут мне говн разводить...

«Вот почему отец явился домой по уши в грязи — он передвигался под землёй». Постепенно начала открываться вся необратимость ситуации. Разум отказывался воспринимать столь всеобъемлющее безумие. Реальность не может быть так устроена. Это не вписывается в привычную картину.

— Баба Маш, не волнуйтесь, я сейчас вызову «скорую».

— Ничя мне тут... кха... говн разводить...

На улице послышался механический рёв. Звук исходил со стороны дома Королёвых. Лиза подскочила, выбежала из захламлённой комнатки с разлагающимся уродцем, присела на корточки, выглянула в окно. Сумерки сгустились, силуэт здания напоминал сгорбленное существо, уткнувшееся в землю. Шум затих. Затем возле задней стены дома, как раз в том месте, где отец закрасил место поджога, возникли две суетливые фигуры. Люди, на вид молодые мужчины, как будто бежали, а, вернее, убегали. Первый беглец, поменьше, перемахнул через забор и скрылся в туманном вечере. Второй, покрупнее, споткнулся о булыжник и растянулся на грядке. Лиза заметила отца, припадающего на одну ногу. В руках — тарахтящая на холостых оборотах бензопила. Перехватив готовый к работе инструмент, он двинулся на отползающего в панике беглеца. Пила взревела, задымилась и опустилась на жертву. Полотно с яростной цепью погрузилось в податливый материал. Вместе с дымом повалила красная изморось. Вопль Лизы утонул в механическом визге. К счастью, занятый отец не услышал дочь. Закончив с работой, он заглушил мотор, заковылял к дому Довженко. Женщина рванула к печи, забилась в угол, мелко дрожа и хватая ртом воздух. Грохнула входная дверь. Что-то тяжелое упало на пол. Запахло бензином.

— Бляди худые! Машка, ты где там? — топая сапогами, безумец направился по коридору к хозяйке. Лиза перестала дышать, вонзила ногти в ладонь, опасаясь выдать себя. Было страшно вообразить, что её ждёт, если обнаружат здесь. Ведь теперь она знает о «работе» отца.

— Ну чего, Машка? Сидишь? — Голос приглушился. — А я вот ещё одного осквернителя заебенил. Не дадут нам жития. Ну. Чего ты мычишь? Не понял... Кто приходил?

Королёва потянулась в печь за глиняным горшком, левой рукой сжала край и даже успела занести для удара, прежде чем в кухню влетел отец. Нет, не верно, не отец! Сейчас мало что осталось от привычного папы. Разве что личина, да и она подверглась изменениям. Оскаленный рот опустился ниже, глаза провалились глубже, отчего казалось, что на лице зияют два тёмных кратера.

Быстрым ударом сапога он припечатал женщину к стене. Горшок вылетел из пятерни, закрутился в воздухе, разбился о печной угол. Лиза ударилась подбородком о грудь, до крови прикусила язык. Вскочила, кинулась на мужика. Тот попытался поймать её шею. Задыхаясь от боли в изувеченной руке, Лиза схватила убийцу за уши, вцепилась зубами в нос и сжала изо всей силы. Хрустнул хрящ. Безумец оттолкнул женщину, попятился и вдруг провалился одной ногой в погреб. Не до конца закрытая крышка перевернулась и встала ребром вверх. Он беспомощно повис над отверстием, забарабанил ладонями по полу. Подтянулся, почти что выбрался, но в последний момент не удержался и свалился вновь. Падая, он задел крышку, которая зажала руку. Королёва схватила со стола увесистую книгу в деревянном переплёте, похожую на Библию, с размаху шмякнула по затылку угодившего в ловушку мужика. Сначала тот уворачивался, но после серии ударов реакция замедлилась, и он вовсе перестал сопротивляться. Неподвижное тело зависло над погребом, лишь раскроенный череп мелко подрагивал.

Запачканная в ошмётках скальпа книга выскользнула из каменных пальцев. Обессиленная женщина повалилась на пол, поползла к выходу, но дальше крыльца отползти не смогла. Сквозь наплывающий туман она заметила, как откуда-то из-под земли выбираются угловатые существа и приближаются к ней.

/…, …/?

— ...кха... шобы голодно не сталося... кха... да шобы боязна не сталося... кха... да шобы убереглися мы... кха... заведено нам... кха... да сторожити землю сию... кха... от скверны всякая...

Королёва разлепила веки. Её тормошили. Перед затуманенными глазами всплыла укороченная фигура, до самого носа замотанная в тряпки.

— ...нукась подымайся, дурында... кха... глупо ты дерево, проспала... кхе...

Сидя на ногах-обрубках, хозяйка толкала женщину. При каждом движении от калеки исходила удушливая вонь.

— Где я? Куда вы меня затащили? — Лиза отпихнула её коленом.

Баба Маша не удержала равновесие, брякнулась и откатилась колобком. Из-под отрепья не утихал клёкот:

— К земле... ближе к земле... кха... воно те...

Королёва осмотрелась. Судя по земляным стенам, она пребывала в погребе. Только на этот раз воды тут не было... да и потолок был повыше, чем в подполе отца. Подземелье освещали тусклые лампы, гирлянда из которых тянулась далеко по проходу. Там же тарахтел какой-то механизм. От спёртой вони торфа и грязной одежды тошнило. Промозглый воздух щипал кожу.

— О, чёрт... Что вы такое несёте? — Лиза поморщилась от боли. Изувеченная рука потеряла чувствительность. ­— Как мне отсюда выбраться?

— Нету-нету... кха... пока земле не покажися... кха... никуда отседа не денеся...

— Вы больны. — Отец! Где он? Лизино нутро сжалось. И тут же пришла мысль: «я убила его!».

По стене быстро проскользнули тени, и перед Королёвой возникли двое мужчин в замызганных комбинезонах. В полумраке один из пришельцев показался странно знакомым. Она определённо его уже видела. В Синицино. Они молча схватили женщину за руки, потащили по тоннелю, откуда явились. Лиза не сопротивлялась. Сил уже не осталось. Носки ботинок беспомощно волочились по земле. Спутанные в клубок мысли перекатывались в голове.

Повороты чередовались со спусками. Тоннель то сужался, то ширился. Тарахтенье стало ближе. Его источником был генератор. И вот уже перед пленницей предстал зал со стоящими вдоль стен нарами. Потолок подпирали столбы. В углах пыхтели печки. По центру на куче камней высилось подобие трона, слепленного из коричневой глины. На сиденье покоилось тело в синем кримпленовом платье. В обрамлении седых волос виднелось почерневшее иссохшее лицо.

По сохранившемуся платью Лиза узнала мертвеца, но отказывалась верить глазам. В сознании что-то словно оборвалось, и реальность уже не будоражила как раньше. Навалилась усталость. Хотелось провалиться в блаженное беспамятство и не приходить в чувство. Но висящее на волоске сознание не покидало её. Через призму надломленного восприятия она открывала всё новые фрагменты до жути гротескного окружения.

За спиной загрохотали шаги. Группа людей обступила Лизу. Среди них, опираясь на плечо помощника, ковылял отец. Череп облепляла корка засохшей крови. Одно веко полностью закрылось.

— Здравствуй, Елизавет. Хотел сказать «доброе утро», но, боюсь, оно для нас с тобой не доброе. Ты здорово меня потрепала, да и я тебя, — он говорил как тяжело больной человек. — Как видишь, мамка-то никуда и не девалась. Просто не хотела перебираться в дом наш, вот и пришлось поселить её сюда, — нетвёрдая рука указала на окоченелый скелет, — на самое почётное место. Чтоб все видели, ну. Мы и братика твоего сюда поселили. Правда, по частям.

Лиза пошевелила губами, промычала. По подбородку потянулись слюни.

«Отец... земля... отец... земля...»

— Видит бог, недолго мне осталось. Но это не значит, что нужно опускать руки и позволить осквернителям отобрать нашу землю. Соратники продолжат борьбу. И ты тоже можешь помочь нам, раз уж не захотела уезжать.

Королёва Лиза вновь промычала, силясь упорядочить разбросанные мысли. Существа, окружающие её — дядя Никита, Вадик Ершов, баба Шура и десятки других жителей Синицино — сделались нелепыми, смешными, ненастоящими, отчего Лиза задрала голову и разразилась визгливым лающим смехом.

***

Тем же днём к некогда жёлтому дому, где Лиза проводила каждое лето на протяжении двадцати лет, подкатывал экскаватор с занесённым стальным щупальцем. Массивные гусеницы повалили калитку с забором, с хрустом сплющили яблоню, притормозили. К машине подошёл рабочий в зелёном жилете, перебросился парой фраз с водителем, махнул рукавицей и удалился. Экскаватор тронулся, приблизился к дому, опустил в землю подпорки. Стрела поднялась, острые щупальца расправились и тут же дёрнулись и замерли — в стекло кабины ударился камень. Испугавшийся машинист приоткрыл дверцу — тут же в лоб прилетел следующий снаряд. Рабочий вскрикнул, привалился к спинке сиденья, ощупывая рану. Жить ему оставалось не более минуты.

/майский полдень/

Семью месяцами позже разыгравшейся трагедии в деревне Синицино, что когда-то значилась на участке федеральной трассы «М -191» между Москвой и Владимиром, по той же дороге мчалась сиреневая «тойота» со 178-ым кодом региона на номерах. За рулём, водрузив на нос чёрные очки, находилась водительница сорока двух лет. Невзирая на указанную в паспорте дату рождения, женщина выглядела значительно моложе своего возраста. Установленный на уровне глаз навигатор предусмотрительно оповестил о приближении к месту назначения. Из-за отсутствующих поворотов и высоченных серых щитов по краям дороги, до ближайшей развязки пришлось добираться двадцать шесть километров. Только свернув с новой автомагистрали на второстепенную дорогу, женщина смогла съехать на обочину и остановиться.

Укомплектовавшись навигатором, биноклем и перцовым балончиком, она вытянула из багажника велосипед. Следующий отрезок пути можно было преодолеть только на нём.

Спустя полчаса, изрядно уставшая и вспотевшая, велосипедистка затормозила у поваленных деревьев. Согласно координатам, она успешно прибыла к бывшему Синицино. Точнее, к его окраине, поскольку большая территория деревни исчезла под асфальтом автомагистрали.

Дальше передвигаться следовало пешком — перебираться через препятствия на колёсах не представлялось возможным.

Впрочем, долго идти не пришлось. В метрах ста показалось приземистое сооружение с покатой крышей, похожее на вход в землянку.

Женщина припала к земле, достала бинокль и приготовилась к длительному наблюдению за неприглядной постройкой.

Всё это мероприятие для неё было последней попыткой поиска пропавшей более чем полгода назад подруги. Попыткой, после которой можно сказать: я сделала всё, от меня зависящее.

Массовое убийство во время строительства дороги наделало шуму. И как бы местные власти ни пытались замять последствия конфликта между строителями и жителями, новости быстро распространились по либеральным интернет-комьюнити. Для Маргариты эта трагедия стала личной, ведь именно после происшествия в Синицино женщина потеряла подругу. Елизавета перестала выходить на связь с десятого сентября прошлого года. С того момента Маргарита, не жалея времени и средств, пустилась на поиски пропавшей. Разговоры со школьными коллегами подруги, дальними родственниками, знакомыми не внесли ясности. Всё выглядело просто: Елизавета взяла больничный, поехала к отцу и словно испарилась.

Тянулись месяцы. Никаких новостей о без вести пропавшей не поступало. Среди найденных в Синицино семи тел Королёву не опознали. Маргарита продолжила жить прежней жизнью, хотя и не переставала размышлять о столь загадочном случае. Однажды, проснувшись среди ночи, она решила: а почему бы не съездить на место бывшего Синицино? Для успокоения совести. Так, ранним майским днём Маргарита упаковалась и выехала из Питера в злополучную деревню — без иллюзий, но со слабой надеждой.

Наблюдая за замаскированным под зелень строением, путница горела желанием подобраться ближе или даже заглянуть в первую землянку. Она останавливала себя. И не зря. Ближе к вечеру, когда солнце наполовину утонуло в деревьях, дверца резво распахнулась.

Женщина напряглась, прижалась к биноклю. В последующую секунду пришлось впиться зубами в нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Из-под навеса, сутулясь и прикрываясь от света, выбралась Елизавета Королёва. Маргарита сразу узнала её, хотя изменения произошли разительные. Вместо миловидной застенчивой брюнетки щурилась сгорбленная женщина с животом навыкате, замотанная в бесформенное тряпьё. Она положила правую руку с двумя пальцами на пузо, погладила, огляделась... и вдруг её взгляд замер на скрывающейся за выкорчеванным корнем женщине.

«Идиотка, выдала себя светом». Действительно ли виноват «солнечный зайчик», отскочивший от оптики, или другая причина, но Маргарита поднялась на ноги, развела руки, показывая, что она не собирается причинить вреда, и направилась навстречу подруге.

Елизавета пригнулась, словно готовясь к прыжку, и что-то выкрикнула. Кажется, «хранители» или «осквернители».

Из-за её спины один за одним тут же выскочили разъярённые люди. Вооружённые лопатами грязные дикари бросились на пришельца.