«Рубеж» | 9
Автор книги: RageQuit \\ Aliaksandr YakubovichНеофициальная сборка доступных глав проекта. Это вторая книга Александра. Первая книга уже доступна в продаже на Amazon, ЛитРес или в Bookmate по подписке.
_________________
_________________
У Тревора было минимум три причины напиться.
Первое – он ни на йоту не продвинулся в расследовании за весь прошедший месяц.
Второе – сейчас он находился в районе «Белой Кости» — в заводской рабочей зоне, которая находилась под контролем ультраправых.
Третье – он любил выпить.
После того, как психопат устроил бойню у подножья башни HyperColonic, с них – копов – ежедневно спускали по три шкуры. Следствие чуть было не пошло по ложному следу, в сторону ультраправых (именно для них были характерны методы террора), но в последний момент Тревору удалось вырулить на «рельсы» поиска противников HyperColonic.
И вот, после сотен ничего не принесших допросов, десятков летучек, общения с межведомственными группами, и гор перелопаченных записей и реконструкций, он оказался здесь – в «Белой Кости».
Если бы не бурная профессиональная деятельность Тревора и личное знакомство с некоторыми людьми из высших эшелонов ультраправых, его бы уже давно подожгли в его патрульной машине. А так он отделывался лишь косыми взглядами и «хвостом», который достаточно профессионально менялся каждые 20-30 минут, для неподготовленного или не слишком знакомого с особенностями ведения слежки нацистами – практически незаметно.
Все эти телодвижения вокруг него слабо волновали Тревора. Полтора часа назад он отправил сообщение Эдварду – его давнему «знакомому» в правых рядах.
За более чем четыреста лет идеология нацистов изменилась слабо. В ее основе все еще лежала ксенофобия, идеи превосходства белых. Вот только в число культовых для американского нацистского движения фигур добавился не только Гитлер, но и более поздние его последователи, которые устроили этнические чистки и фактический геноцид цветного населения в XXI столетии. Тревор никогда особо не забивал себе голову этими именами, хотя сейчас это стало лишь историей и преподавалось в школах. Но в одном ультраправые изменились коренным образом: вместе с силовыми методами они использовали и полноценную интеллектуальную агитацию. Если раньше должным уровнем образования и понимания ситуации обладали только самые верхи, то теперь национализм значительно поумнел. Ультрас обзавелись собственной философией, культурой, историей, литературой. Их фракция была представлена в конгрессе (который, впрочем, почти ничего уже не решал), но что важнее всего – их взглядов придерживались некоторые корпорации, а это уже значило очень многое. Они больше не были бритоголовым пугалом, которым пугают непослушных детей – а реальной силой, почти государством в государстве. Конечно, больше всего приверженцев правые собирали в низах общества, но Тревор точно знал, что минимум двадцать процентов населения фешенебельных районов за пределами Нового Вашингтона жертвует на нужды движения, устраивает своих собратьев по идеологии на теплые и престижные должности, а иногда вовсе принимает участие в шествиях и митингах.
Нацизм, как и все в этом мире, изменился. Он стал умнее, культурнее, хитрее. Осталось неизменным только одно – жгучая ксенофобия, ненависть к цветным и их потомкам. При этом ультрас стали обретать все большую популярность: за последние двести лет разговоры о геноциде и ущемлении цветных на североамериканском континенте порядком поднадоели белому большинству, а бесконечные митинги, забастовки и требования все новых и новых квот и поблажек – как во времена до Великой Засухи – лишь укрепляли позиции нацистов в обществе.
Пока Тревор просматривал документы на своем планшете, к его машине подошел невысокий, аккуратно одетый немолодой мужчина, и аккуратно постучал в окно со стороны пассажирской двери. Тревор не глядя снял блокировку и мужчина, не спеша, подбирая полы светлого плаща, уселся на сиденье рядом с полицейским.
— Здравствуй, Тревор, — мужчина протянул руку.
— Здравствуй, Эдвард, — ответил тот крепким рукопожатием.
Время не пощадило Эдварда так же, как и Тревора, правда, в отличие от полицейского, старый нацист вел вполне здоровый и спокойный образ жизни.
— Как жена? Дети? – Продолжил Тревор.
— Да неплохо.
— Я уж думал, придется куда-то ехать.
— Ну, знаешь, время сейчас неспокойное, особенно после этой стрельбы у HyperColonic. Так что мне было проще явиться самому, — ответил Эдвард.
Тревор только усмехнулся. Он повидал достаточно много дел, фигурантами которого были правые ультрас для того, чтобы принимать на веру слова Эдварда. Мужчина также был в курсе осведомленности старого полицейского о собственной осведомленности, и сейчас они, по сути, просто выполняли ритуальный танец, который больше был похож на танец «вокруг счета» на свидании вслепую.
— Я вот что хотел узнать, — начал Тревор, — как там дела в ваших арсеналах?
— Каких арсеналах? – Искреннее удивился Эдвард. – Мое движение – исключительно социально-политическое, мы ведем свою борьбу только законными ме…
— Эдвард… — многозначительно перебил его Тревор, — давай облегчим друг другу жизнь. Запись не ведется, ты же меня знаешь. Рано или поздно ребята из разведки нагрянут во все ваши схроны, ты это понимаешь?
Эдвард в ответ промолчал, задумчиво покрутил огромную серебряную печатку на среднем пальце левой руки, после чего ответил:
— Что я получу взамен?
— Что все вы получите взамен, — поправил его Тревор.
— Все?
— Да, все правые.
— И что же это?
— Вас будут прессовать чуть меньше. Во всяком случае, мое отделение в этом участвовать не будет.
По лицу Эдварда было видно, что он разочарован.
— Я ожидал от этого разговора большего.
— Не сомневаюсь, Эдвард, но я уверен, что ты смотрел новости. И если бы не я – вас бы уже выпотрошили и высушили, а тех, до кого не дотянулись бы спецслужбы, вешали бы на фонарных столбах жители Нового Вашингтона.
В машине повисла тишина.
— Все что мне нужно, — продолжил Тревор, — это узнать, не продавали ли вы кому-нибудь боевую броню. Достаточно богатому, чтобы ее купить и, при этом, достаточно незнакомому, чтобы ты мне о нем рассказал.
У человека, который никогда не встречался с Эдвардом, могло возникнуть ощущение, что он вовсе не слушает Тревора. Однако старый полицейский знал, что сейчас этот представитель верхушки ультраправых взвешивает все «за» и «против».
— Тревор… — Начал Эдвард, подбирая каждое слово. – Пойми, то, что произошло на площади – удар по нашей репутации. Мы уже достаточно долгое время действуем только легальными методами. Мы боремся с наркомафией наравне с властями, только своими методами. Наши люди избираются в конгресс, строят карьеру в крупных компаниях…
— Например, в HyperColonic, — поддакнул Тревор.
— В том числе, — согласился Эдвард. – Если бы мы были в курсе, чьих это рук дело, мы бы уже давно бросили их с мешками на голове и примотанными к груди клейкой лентой уликами на твой порог. Но мы не знаем. Только обрывочные данные. Куски. Лоскуты.
Тревор был огорчен. Он крайне надеялся на то, что ультрас смогут ему что-нибудь рассказать. Он прекрасно понимал, что им нет никакого резона покрывать террористов, кем бы они ни были. Только если это не их – правых — рук дело.
— Ты же понимаешь, на какие мысли это наталкивает?
— Но и ты понимаешь, что это не мы? – Парировал Эдвард.
— А факты говорят другое.
— Да? И что же? – В голосе Эдварда послышались саркастические нотки, что мгновенно вывело Тревора из себя.
— Что же? А ты послушай. Вы – самая милитаризированная организация на континенте. Каждый мужчина правых взглядов считает своим долгом отслужить в армии, значительная часть – остается там на контракте. У вас, горстки людей, на руках больше стрелкового оружия, чем у половины населения страны. И ты пытаешься сейчас мне рассказать, что у вас нет боевой брони, «ищеек», гранатометов и автоматических винтовок? Эдвард, это звучит жалко даже в этой машине, не то, что на допросе или в здании суда.
— Я не говорил, что у нас нет оружия и костюмов, — голос Эдварда звенел, — я сказал, что это не наших рук дело. И мы не знаем чьих.
А вот это уже было любопытно.
— И давно на ваших складах проводилась ревизия?
По взгляду Эдварда можно было понять, что задавать настолько тупые вопросы Тревору не стоит.
— То есть вы не продавали, не теряли и не дарили никому часть своего арсенала? – На всякий случай уточнил полицейский.
— Я перепроверю, — Эдвард пошел на уступку. Тревор знал, что он человек слова, пусть и правая мразь, и на самом деле перепроверил арсенал правых.
— Был бы благодарен.
На этом разговор был окончен. Не прощаясь, Эдвард просто вышел из машины и, отойдя метров на пятьдесят, сел в подъехавшее будто бы из ниоткуда роботакси. Тревор же остался наедине со своими мыслями.
Выудить хоть что-то полезное из Эдварда не удалось, но то, что этот человек удостоил его – Тревора – личной аудиенции, пусть и на такой своеобразной территории, говорило о том, что правые хотят сотрудничать. Только, как это обычно бывает, на своих условиях.
Мужчина понимал, что лишний раз не стоит нервировать обитателей этого района – вся эта мишура с политикой, выборами и карьеристами на местах не отменяла факт того, что борцы за чистоту белой крови охраняли свою территорию, будто стая волков – и отправился восвояси. Пока бортовой компьютер вел машину в сторону квартиры Тревора, он в сотый раз перебирал документы. Отчеты с места происшествия, записи камер, результаты допросов. В первый же день он выдвинул предположение, что это дело рук «зеленых». Предположение было безумным и как только спецслужбы вместе с полицией чуть копнули в эту сторону, стало понятно, что Тревор ошибся. Прав же он оказался в том, что ультрас были не при чем: большинство жертв – белые. При этом часть из них была или членами новой партии правых «Достоинство», либо же сочувствовала ей. Не вязалось. Современные нацисты очень бережно относились к своим сторонникам, работая чуть ли не индивидуально. Конечно, и на улице утрас были «дождливые дни» — когда какой-нибудь черный торчок нападал с ножом на прохожих в попытке наскрести на дозу «пыли», но не так часто, как хотелось бы самим правым.
На секунду Тревор представил, как Эдвард лично подкупает цветных наркоманов подсаживает их еще плотнее, а после заставляет бросаться на прохожих, но быстро избавился от этой фантазии.
Не время фантазировать.
Хоть первичное расследование по линии «зеленых» показало их кристальную чистоту, один-единственный факт не давал Тревору покоя: нападение произошло в единственный день, когда не проводится митинг у подножья башни. К слову, терзало это не только старого полицейского. Мнение Тревора разделяли в высших эшелонах полиции и даже, насколько он слышал, в контрразведке. Но «зеленые» были чисты. Настолько чисты, что даже смотреть было больно.
На следующий день Тревор опять разбирал документы и отчеты, пытаясь найти конец той веревочки, потянув за которую, он сможет распутать это дело. Перед глазами мелькали файлы, стенограммы, отчеты. Все это крайне утомляло мужчину. Он привык действовать, а не протирать штаны в офисе. Вот, очередной отчет комиссии о действиях патрульной службы. Полиция сумела частично восстановить маршрут террориста – впервые камеры засекли его за восемь кварталов от башни HyperColonic. Каких-либо причин сканировать его не было, вел он себя нормально. Но Тревор то знал, что патрульным было достаточно взглянуть на парня в балахоне и с сумкой в руках, чтобы «просветить» его. Просто так, на всяких случай.
— Ну вот, опять – это Донни, молодой, вечно всем недовольный патрульный (а по мнению Тревора еще и лентяй) чем-то опять возмущался стоя неподалеку от его стола. – Сколько можно?
Тревор не прислушивался, но все равно его мозг улавливал все, что происходило в помещении. Он уже потянулся за гарнитурой, чтобы отвлечь себя очередным прослушиванием стенограммы какого-нибудь допроса, но Донни продолжил:
— Только же недавно меняли! И вот опять я на окраине! Да ладно!
— Повтори? – Сказал Тревор.
— Простите, сэр, что? – Донни был похож на уродливую рыбу и дико раздражал старого полицейского, но Тревор совладал с эмоциями.
— Я сказал, повтори, о чем ты там стонал, — Тревор говорил спокойно, будто боясь спугнуть какую-то идею. Он и сам не знал, что так заинтересовало его в нытье Донни, но его чутье прямо верещало о том, что это может быть полезно.
— Я говорю, опять маршрут изменили. Я только привык к своему району, и вот – опять.
— А когда его меняли?
— Да месяца три назад. Парни говорят, что по полгода, а иногда и по восемь месяцев на одном участке сидят, а тут какая-то чехарда. – Донни был похож на большую капризную девочку в форме, но Тревор отогнал эту фантазию. – Меня вернули на старый участок, а там одни заводы, даже кофе выпить негде и…
— Вали отсюда, — отрезал Тревор и уставился в свой планшет над чем-то размышляя.
Расписание патрулей. Почему патрульные не видели террориста? А может потому что они не могли его видеть?
От собственной догадки Тревору стало нехорошо. Он сходил, налил себе кофе из автомата, перекурил, после чего вернулся к работе.
Так, поднять расписания патрулей за последние пять лет. Проверить частоту изменений. Благо, вся эта информация находилась в открытом доступе на служебном сервере, а уровень учетной записи Тревора был достаточен для того, чтобы ознакомиться с этими документами. И тем больше Тревор вникал в, казалось, банальную канцелярию, тем дурнее ему становилось.
***
Старший инспектор Лилиан Кларк писала очередной отчет. За восемь лет службы в ОВР она привыкла к этой волоките и в чем-то она ей даже нравилось. Было намного спокойнее излагать все в виде текста на экране, чем лично общаться с прошлыми коллегами, вороша их грязное белье.
Она была ничем особо не примечательна. Немного за сорок, среднего роста, каштановые волосы, короткая, под мальчика, стрижка, которая требовала намного меньше времени на уход и укладку. Лилиан была хорошим полицейским и почти отличным инспектором ОВР. Первое время ей было тяжело, но она никогда не страдала особой принципиальностью. Кто-то должен был делать эту работу.
Распорядок дня инспектора был прост. По будням она работала, в офисе или на месте – в отделении подследственного, посещая вечерами полицейский бассейн. По выходным ходила на выставки, гуляла в парке. Она пыталась когда-то наладить свою личную жизнь, но когда ей стукнуло тридцать шесть, приняла решение – будь что будет. И погрузилась в работу. Она никогда особо не страдала от одиночества, а нахождение в мужском коллективе не давало заскучать. Всегда можно было найти, с кем выпить, а если хотелось близости – то можно было сходить в бар и одной. Конечно, угощали ее уже не так часто, как лет десять назад, но найти партнера на одну ночь никогда не было для нее проблемой.
Из серьезных перемен в жизни Лилиан можно было бы выделить недавнюю запись на кулинарные курсы: еда в кафе и ресторанах порядком приелась и женщина приняла решение все же научиться готовить что-нибудь по-настоящему вкусное. При этом готовка ее успокаивала, как и любая полумеханическая деятельность.
По жизни она была крепким середняком, а из ее главных достоинств коллеги называли педантичность. Люди говорят о таких как Лилиан «на своем месте» или «в мире с самой собой», что было недалеко от истины.
Вот и сейчас старший инспектор пребывала в состоянии душевного равновесия, занимаясь отчетами. Она уже почти закончила, когда в ее дверь постучали.
Это было немного непривычно. Обычно они с коллегами и начальством поддерживали связь через сообщения на гарнитуре, которую Лилиан снимала, только когда ложилась спать. Тут же кто-то решил потревожить ее лично.
— Войдите, — громко и четко сказала женщина.
Дверь приоткрылась, и на пороге появился мужчина лет шестидесяти, в гражданской одежде и с полицейским планшетом в руках.
— Чем обязана? – Лилиан не любила, когда ее отвлекают от отчетов.
— Здравствуйте, — резковато ответил незнакомец, уже находясь на полпути к ее столу, до которого было добрых шагов пять-шесть, — Тревор Уорд, следователь.
Мужчина протянул руку, которую Лилиан автоматически пожала.
— Лилиан Кларк.
— Да, на двери прочитал.
— Простите?
— У вас на двери табличка с именем и должностью, старший инспектор Кларк.
Она не могла понять, раздражает ее этот мужчина, или уже бесит. Скорее – бесит.
— Что вам нужно, мистер Уорд?
— Можно просто Тревор, — отмахнулся мужчина. – Я к вам по рабочему вопросу. Я слышал, вас привлекали к работе над делом о нападении у башни HyperColonic.
Лилиан с содроганием вспомнила первую неделю после теракта. На ушах стояли все.
— Да, привлекали, — подтвердила женщина. Она проводила стандартный опрос полицейских, которые работали в тот день в районе башни. Ничего особенного. – Что-то не так?
— У меня для вас кое-что есть. – Тревор протянул ей свой планшет. – Это расписание патрулей в центре города за последние пять лет. Я свел его в одну таблицу. Видите что-то необычное?
Лилиан пробежалась глазами по таблице. Она была раздражена, но отложила беседу «по душам» между ней и руководством этого Тревора Уорда на потом.
Чем дальше она читала, тем неспокойней ей становилось.
— Тут сокращается цикл, в последние два года.
— Именно.
— И что вы хотите мне этим сказать? Что кто-то в канцелярии плохо выполняет свою работу?
— Этого тут нет, — начал мужчина, — но если сопоставить графики, то…
— Давайте ближе к делу, — перебила его Лилиан, — у меня много работы.
Она увидела, как Уорд сделал над собой усилие, чтобы не нахамить ей в ответ. Это далось ему настолько тяжело, что у следователя даже вздулась вена на лбу.
— Если ближе к делу, то последние полгода кто-то тасовал смены по всему городу так, чтобы в день нападения наш террорист с площади не попался на глаза ни одному патрулю за восемь, а возможно и больше кварталов.
Лилиан очень внимательно посмотрела на Тревора.
— Кто еще в курсе?
— Мэм, я профессионал.
— Кому еще вы это показывали, следователь Уорд?
— Только вам, ясное дело. Поэтому я здесь. – Резко ответил мужчина.
Сейчас, держа в руках планшет следователя, Лилиан казалось, что у нее в руках граната с вырванной чекой.
В структуре полиции города была огромная, жирная крыса, которая помогла террористу.
«Нет», — мысленно поправила себя Лилиан, — «в полиции Нового Вашингтона разместилось целое крысиное гнездо. Причем на всех уровнях».
— Назовите номер вашего отделения, — сказала она вслух, — я оповещу ваше руководство. На время внутреннего расследования вы подчиняетесь ОВР.
Тревор знал, что войдя в этот кабинет и передав этой женщине планшет, он остался без своей «семьи». Пока они не найдут крыс, он в состоянии войны со всей полицией Нового Вашингтона.
_________________