«Рубеж» | 8
Автор книги: RageQuit \\ Aliaksandr YakubovichНеофициальная сборка доступных глав проекта. Это вторая книга Александра. Первая книга уже доступна в продаже на Amazon, ЛитРес или в Bookmate по подписке.
_________________
_________________
Если выехать из Нового Вашингтона вглубь континента, на запад, то путешественник не заметит сильной разницы. Со времен Большой Засухи человеческая популяция восстановилась и, учитывая уроки прошлого, население разместилось тонким слоем по всем территориям, пригодным для жизни. Конечно, избежать скопления людей в больших городах не удалось, но и за пределами мегаполиса кипела жизнь: теплицы перемежались с полями и небольшими городками, кое-где можно было увидеть колонны ветряков, которые лениво, будто огромные пропеллеры, вращали своими лопастями, вырабатывая электроэнергию. По всей средней Америке протянулся обитаемый пояс: с запада на восток — от подножья Скалистых гор до самых Аппалачей, а с севера на юг – от озер Мичиган и Верхнее до Мексиканского залива.
Жизнь кипела не только на Северо-американском континенте. Европа, которая пострадала во времена Засухи меньше других регионов, даже сумела сохранить часть государственных образований, которые формировались там столетиями. Дальше, на восток, раскинулась Российская Федерация, которая хоть и потеряла в размерах, но все еще оставалась гигантом, занимая территории от Восточной Европы и до Среднесибирского нагорья, все еще играя роль буфера между Востоком и Западом. Дальше, вплоть до Берингова Пролива, простиралась Дальневосточная Республика, которая отделилась от Москвы еще в первый этап Великой Засухи в середине XXI столетия, недовольная политикой центра. Если же не пересекать Урал, и отправиться на юг, то, дойдя до Каспийской Впадины, на месте которой когда-то было одноименное море, можно было добраться до Мертвых Земель: Ближний Восток и Иранское Нагорье – регион, который раньше служил колыбелью цивилизации – превратился в одну огромную пустыню и сейчас был непригоден для жизни. На территории северной Турции ютились племена, бывшие потомки гордых осман, курдов и азербайджанцев, но они мало для кого представляли интерес. Номинально Турция существовала, фактически же — погрязла в бесконечной гражданской войне, которая длилась уже добрые полторы сотни лет. Ни миротворческие миссии, ни другие попытки остановить насилие – силовыми или дипломатическими методами — не возымели должного эффекта.
Однако Турция была не единственной горячей точкой на планете. Бесконечная война в Тибетском нагорье, противостояние на северо-востоке Индостана, милитаристские замашки Японии раз за разом сотрясали весь азиатско-тихоокеанский регион.
Тренировочный лагерь, к которому был приписан Тед, раскинулся в тихой Прибалтике, недалеко от побережья. На севере – холодное балтийское море, в остальном же их окружал бесконечный лесной массив, перемежающийся ручьями, реками, озерами всех возможных размеров. Было уже начало сентября, и температура неуклонно шла вниз: днем еще можно было поймать жаркое солнце, которое прогревало воздух до 20-25 градусов по Цельсию, но ночью было ощутимо прохладно. Еще одна беда – комары. В отличие от привычных Теду москитов, европейские собратья были намного крупнее, а от этого, как ему казалось, злее. Укрыться от пищащих роев не было никакой возможности. Спасали только подвесные лампы и специальные спреи, но только до поры до времени. Нет-нет, да один из комаров игнорировал ловушки, не обращал внимания на спрей и впивался в незащищенные одеждой части тела.
Очередное утро началось вполне привычно – с побудки. Весь их лагерь на две сотни человек поднимался с первыми лучами не самого жаркого прибалтийского солнца, а ложился спать далеко затемно. Пока будущие члены экипажа «Джеймса Харриса» лениво выбирались из своих палаток, пытаясь продрать глаза, между ними уже вовсю сновали инструкторы. Последние были людьми опытными, преимущественно – военными, действующими или отставными – и, временами Теду казалось, что он вновь оказался в учебке морской пехоты, а не в тренировочном лагере колонистов.
Ожидаемо, огромное внимание в ходе обучения уделялось выживанию в условиях дикой природы. И не зря: судя по неуверенным движениям и потерянным взглядам, в армии отслужила, в лучшем случае, только половина мужчин, не говоря уже о женщинах. Большая часть из них была крайне ценными техническими специалистами, а учитывая размеры миссии, правление HyperColonic закрывало глаза на уровень боевой подготовки. В крайне случае, на корабле на четверть миллиона человек всегда найдется место небольшой армии.
Всех их натаскивали в ориентировании на местности, разведении огня, охоте подручными средствами. Все члены экипажа знали, что в распоряжении колонии будут лучшие достижения науки и техники, однако задача лагерных инструкторов была проста: научить их базовым приемам выживания на случай, если что-то пойдет не так. Потому что помощи им ждать было не откуда. Упор же был сделан на экипаж, потому что именно они станут ядром колонии – первыми поселенцами, что спустятся на поверхность Атланта-4 и развернут форпост человеческой цивилизации.
Время от времени Тед пересекался с Ритой, но они почти не разговаривали. Мужчина не знал, как Рита перенесла нападение террориста на корпоративное кафе, а Рита не шла с ним на контакт. Иногда он ловил взгляд ее леденисто-голубых глаз (или как ему казалось, ловил), но беседа у них никак не получалось.
В это утро он оказался прямо за спиной Риты в очереди за завтраком. Несколько хмурых поваров-прибалтов неопределенного возраста, громыхая черпаками, раскладывали гречневую кашу с мясом – еще та мерзость по меркам любого американца – наливали в кружки чай и отпускали голодных инженеров, техников и ученых восвояси.
— Опять это дерьмо, — будто самому себе сказал Тед, в надежде, что Рита услышит эту его тираду. – Как будто мы будем так питаться на Атланте.
Прошло полминуты и он уже не ожидал получить ответ, но тут Рита тихо сказала:
— Нормальная еда. Обычная для этого региона. Возможно, нам придется выращивать что-то такое на Атланте.
— Гречку? – Тед с трудом выговаривал название чуждой ему крупы, но с готовностью ухватился за возможность поговорить с Ритой.
— Я пробовала ее еще орбите, — ответила девушка, — смена русских привезла свои консервы. Первые пару раз мерзко, но потом привыкаешь, даже вкусно становится.
Их кормили гречкой минимум два раза в неделю, и Тед не сказал бы, что за последний месяц он начал испытывать теплые чувства к этой крупе.
— Северяне странные.
— Это просто ты неженка, — чуть жестче, чем следовало, ответила Рита.
Их очередь уже подошла, и повар полевой кухни с размаху опустил ложку с кашей на тарелку Риты. У Теда возникли ассоциации с дерьмом, но он оставил комментарий при себе. Тем более, как не стыдно ему было в этом признаться, сегодня каша с тушеным мясом пахла как-то иначе. Пахла вкусно.
— Может в меню есть стейк? – Попытался пошутить Тед, но в ответ получил лишь хмурый взгляд. На его тарелку опустилась и его порция каши.
— Двигайтесь, — с чудовищным акцентом сказал раздающий, и подкрепил свои слова движением головы.
Тед проглотил едкий комментарий и отошел от раздачи. Рита уже была на полпути к столам, и он решил попробовать продолжить их неловкую беседу.
— Ты не против? – Спросил он, усаживаясь на грубую лавку с другой от Риты стороны стола.
Девушка ничего не ответила и молча принялась за еду. Ее примеру последовал и Тед.
— Слушай, — прервал он неловкое молчание, — мне кажется, у нас тут не так много друзей…
— Ну почему же, — перебила его Рита, — я подружилась с энергетиками.
— С кем?
— Олег и Стивен, энергетики нашей смены, будут обслуживать реакторы.
Тед пытался понять, насколько раздражена Рита, но девушка просто ела свою кашу, иногда запивая чаем.
— Почему ты со мной не разговариваешь? – Тед решил пойти ва-банк. – Мне казалось, что после того, что мы пережили, нам есть о чем поговорить. Да хотя бы…
— Почему не разговариваю? – Опять перебила его Рита. – Это скорее надо у тебя спросить, почему ты со мной не разговариваешь.
— Что ты имеешь в виду?
Теду казалось, что сейчас ложка Риты воткнется ему в глаз.
— Ты звонишь мне посреди ночи, мы договариваемся увидеться, а потом ты просто исчезаешь. А после я узнаю, что ты настоял на том, чтобы мы были в одной смене, в одном тренировочном лагере… — С каждым словом Рита начинала говорить все громче и громче. – Не знаю, как у вас в HyperColonic там принято, но у нас, простых рабочих, если о чем-то договариваешься или обещаешь – держишь свое слово.
— Я… — Тед смутно припоминал, будто во сне, как они говорили с Ритой, а потом в его квартиру ввалился Ренненкампф. Тогда Теду все происходящее показалось сном. — Это я тебе звонил?
— Да, Тед, ты. Поплакался в трубку, что-то мямлил про Турцию и про то, как ты рад, что мы уцелели. – Сейчас глаза Риты были цвета яркого неба, и, Теду казалось, что она вот-вот прожжет его взглядом, — и знаешь, я была рада, что ты позвонил. Что мне будет с кем обсудить произошедшее, что хоть кто-нибудь будет рядом. И что я получила? Мы уже три недели в этой дыре, а ты только сейчас соизволил со мной поговорить. Иногда мне казалось, что мы вовсе незнакомы.
Тед был убежден, что это Рита избегала его, но сейчас, услышав все, что вывалила на него девушка, понял, что это он, а не она, прятались от встречи. Все эти тяжелые взгляды, случайные встречи и прочие немые сцены – она ждала, когда же он соизволит сказать хоть что-нибудь из обещанного, а он, как идиот, игнорировал ее. Думал, что это Рита избегает его. Его разум, под воздействием алкоголя и стресса сыграл с ним злую шутку.
Они просидели несколько минут в молчании, ковыряясь каждый в своей тарелке. Теду казалось, что прошла вечность. Он собрал свою волю в кулак и протянул через стол руку.
— Теодор Янг, инженер-проектировщик.
Рита многозначительно подняла бровь.
— Подыграй мне, ну.
Она посмотрела на Теда, как на идиота, но руку пожала.
— Ты же вроде взрослый мужик.
— А ты слишком суровая сварщица, — парировал Тед.
— Мне казалось, что мы знакомимся.
— А, да, прости.
— Рита Ойге.
— Очень приятно. Как вам гречневая каша, Рита Ойге?
— Сносно, а вам, Тед?
— Я почти привык.
Напряжение, витавшее над столом последние десять минут, испарилось. На секунду Теду показалось, что они снова в Hyper-Café, сидят за стойкой и обсуждают «Джеймса Харриса».
— Прости меня, я много пил.
— Забудь, — отмахнулась Рита. – А это правда, что ты служил в Турции?
Тед посмотрел в свою тарелку, в которой осталось немного каши, поковырялся в ней ложкой, и только потом ответил:
— Да, было дело.
— Не хочешь говорить?
— А что говорить? Это была мясорубка. Нас воткнули между двумя племенами и дали команду: «сдерживайте». Мы и сдерживали.
— Удачно?
— Из двадцати человек, с которыми я служил, вернулись трое.
Они молча закончили есть. Пока Рита потягивала остатки чая, Тед погрузился в воспоминания о службе в армии. Это была не их война, но которое столетие кряду его народ вмешивался в чужие конфликты. Будто бы им было виднее кто прав, а кто виноват.
— Но тебя же взяли в экипаж не в качестве охраны, — возобновила разговор Рита.
— Нет, что ты. Я инженер. Будут старпомом командира смены, Николаса Александридиса.
— Алекандрси… — Рита запнулась. – Как ты сказал? Ты с ним вообще знаком?
Тед только усмехнулся. Он сам не с первого раза выучил фамилию его будущего начальника.
— Да, мы уже отрабатывали некоторые моменты. Он тут, в лагере, — Тед окинул взглядом окружающие лагерь леса. — На самом деле Ник толковый мужик. И не заставляет обращаться к нему даже по полному имени, не говоря о фамилии, если тебя это тревожит.
Рита издала нервный смешок.
— Он же грек, да?
— Судя по фамилии – да, грек.
— Странные у них фамилии. Да и имена.
— Да, странные, — согласился Тед.
Разговор как-то сам собой сошел на нет, а потом им и вовсе пришлось разойтись по своим учебным группам. В лагере, в большинстве своем, обитали люди далеко неглупые, но чем дольше Тед слушал инструкторов и наблюдал за реакцией своих коллег по экспедиции, тем больше понимал, с каким количеством трудностей им придется столкнуться.
Первое, что им вбивали с самого первого дня – технологии не панацея. Конечно, на «Джеймсе Харрисе» будут размещены целые миниатюрные производственные линии, но им самим рано или поздно придется налаживать производство всего: начиная от инструментов и стройматериалов, заканчивая карандашами и туалетной бумагой. На первый взгляд корабль был огромным, но отказ от бубликообразного тора в пользу цилиндра значительно сократил полезный объем внутри корабля. В тоже время была увеличена обитаемая площадь на внешней кромке, что позволило разместить в несколько раз больше криокапсул и в дальнейшем эта конструкция облегчит разбор и спуск секций. Тед не раз рассуждал про себя об этой проблеме. Что дать колонистам с собой? Насколько глубоко залегают минеральные породы? Что с железом? Смогут ли они добывать углеводороды? Что с магнетизмом на Атланте-4? Главное, что они знали о планете – она пригодна для жизни. Там есть жидкая вода, планета находится в обитаемом поясе, хоть и чуть дальше от своей звезды, в пересчете на количество получаемой энергии по сравнению с Солнцем.
Кстати, это была одна из основных причин, по которым тренировочные лагери разместили между 45 и 55 долготой северного полушария: на Атланте-4 как таковые не могли существовать тропики, но правление HyperColonic приняло решение, что этот мир является лучшим кандидатом на освоение. Также главными претендентами в колонисты стали представители «северных» народов: скандинавы, европейцы, русские, жители северных регионов Америки. Большинство из них были готовы к низким температурам, морозной снежной зиме и в целом представляли себе правила выживания в холодном климате. Остальное им давали инструкторы, вбивая знания в головы экипажа своими кожаными ботинками.
День тянулся за днем, сливаясь в недели. На дворе была уже вторая половина октября, температура заметно упала. Тед уже сбился со счета, сколько раз успел побывать на полигонах, заночевать в лесу с одним ножом, кресалом и рацией для экстренного вызова помощи, съесть тарелок мерзкой гречки. На особые урожаи пшеницы на Атланте-4 рассчитывать не стоило, поэтому им активно прививали любовь к северному рациону – классические для региона крупы, овощи, неприхотливые к температуре, большое количество мяса. Тед с трудом представлял, сколько усилий придется потратить на животноводство для того, чтобы колония вышла на самообеспечение мясом, но в одном он был уверен твердо: понятие вегетарианства на Атланте не будет. Живя в Новом Вашингтоне Теодор опрометчиво считал себя северянином, посмеиваясь над жителями той же Флориды или Калифорнии. Но только тут – в Европе, он понял, что такое настоящий холод. До календарной зимы было еще несколько недель, а температура стабильно опускалась ниже ноля по Цельсию, не собираясь останавливаться на достигнутом. На его вопрос к инструктору, насколько тут будет холодно в январе, Тед получил лишь короткий смешок и услышал про ужасающие «до минус сорока». Не спасала даже близость моря: с балтики дули холодные, проморзглые ветра, которые приносили только влажность, но не тепло. Холод же в таких условиях ощущался только тяжелее, проникая под, например, опрометчиво не заправленную в брюки бельевую майку, да и в целом под одежду.
Они постоянно встречались с Ритой, и Тед видел, насколько тяжело его знакомой дается жизнь в подобных условиях. Но так как основной задачей Риты было обслуживание корабля, то компания закрыла глаза на ее расу.
Вообще, кроме Риты Тед общался еще с достаточным количеством людей. Познакомился со своей и соседними сменами, успел найти пару товарищей, с которыми он вместе ужинал, наводил контакты с Николасом по мере возможности. Александридис был человеком достаточно многословным, но Тед не назвал бы его открытым: казалось, Николас всегда ждал подвоха и его глаза были теплы далеко не так часто, как демонстрировались зубы в ослепительной улыбке. В этот вечер они и еще несколько инженеров из их смены – Макс и Джон – сидели у походного обогревателя с лампой, и поглощали какое-то овощное рагу с тушеным мясом. Еда была жирной, тяжелой, но крайне сытной. При этом к удивлению Теда, на этой убойной по калорийности диете он не набрал ни грамма лишнего веса – скорее даже немного скинул. Давал о себе знать холод.
— Так чем вы займетесь там, на поверхности Атланта? – Спросил Тед, дуя при этом на очередную ложку обжигающе горячего рагу.
Николас прервал еду, аккуратно, насколько это было возможно, протер усы, и только потом ответил:
— Ну, я вообще по образованию агроном. Только работал с песчаными почвами, в основном. Наверное, буду заведовать какой-нибудь фермой, копаться в земле.
— Да ладно? Агроном? – К беседе подключился Макс.
Алексадридис утвердительно кивнул.
— Не знаю как вы, а я считаю это достойной профессией. Особенно, если учесть, как теперь сложно сохранить урожай.
— А чего тогда бросили? – Спросил уже Тед.
— Больше платят, — с усмешкой ответил Николас. — Но я с удовольствием вернусь к своей первой профессии на Атланте-4. А что насчет тебя, Тед? Все знают, что ты инженер проектировщик, расскажи парням о своей второй специальности.
— Кстати да, Тед, — подал голос Джон, — мы тут все «универсалы». А ты у нас кто? Или так, большая шишка из главного офиса?
Это прозвучало чуть более резко, чем ожидалось, но Джон не стал извиняться.
— Ну, я еще служил в армии.
— Да ладно? – Макс пытался одновременно говорить и есть, но только обжег себе язык и нёбо. – Черт!
Николас наблюдал за реакцией подчиненных. Он-то точно знал, когда и чем занимался его старпом.
— И где служил? – Спросил за Джона Макс, так как последний сейчас был слишком занят инспекцией своей ротовой полости.
— В Турции. На границе с Курдистаном.
Разговор стих как-то сам собой, но Тед был не в обиде. Он редко говорил о своей службе в армии, а так же о том, где конкретно служил. Почему-то о ветеранах горячих точек бытовало мнение, что все они возвращаются поехавшими маньяками и от них стоит держаться подальше. Конечно, за пределами Северной Америки служит огромное количество людей на базах по всему миру – это вообще нормальная практика последних ста лет для всех государств Евразийско-Американского Пояса, но некоторым не везет, и их бросают на ликвидацию локальных конфликтов. Таких, например, как в Турции.
Но Тед вернулся почти нормальным. Даже смог жениться, хоть его брак и развалился, а если и не расспрашивать – то в нем никогда не узнаешь ветерана боевых действий. Слишком спокойный, сдержанный, не пьет. При этом – оставил карьеру в силовых структурах, хотя его с распростертыми объятиями ждали как в качестве контрактника, так и в составе основных ВС континента. Ну или в полиции. Но он вернулся домой, отучился на инженера и вместе с Ренненкампфом и командой создал «Джеймса Харриса».
— О чем задумался? – Тишину прервал Николас.
— Да так, — отмахнулся Тедом, — о том, что в итоге стал инженером.
— Ну, — Джон говорил медленно, потому что нёбо все еще болело, — зато ты здесь. Тупоголовых командос хватает, а вот инженеров-командос не так и много. Да, старик?
Все четверо немного нервно рассмеялись, но нелепость инженера-командос, просто как сочетания качеств, помогла сбросить витавшее в воздухе напряжение и вообще уйти от темы службы в Турции. Громче всех смеялся Николас, про себя отметив, что Тед может добавить ему проблем в будущем.
_________________