Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева "Лето Господне" на материале рассказа "Крестопоклонная" - Литература курсовая работа

Главная

Литература
Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева "Лето Господне" на материале рассказа "Крестопоклонная"

Анализ своеобразия личности и творчества И.С. Шмелева. Исследование языковых особенностей авторского текста, малопонятных слов и выражений. Определение значения языковых средств выразительности для создания системы образов и реализации концепции книги.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.


Глава 1. Личность и творчество И. С. Шмелева
1.1 Своеобразие личности и творчества И.С. Шмелева
1.2 «Лето Господне» И. С. Шмелева как автобиографическая повесть
Глава 2. Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева «Лето Господне». На материале рассказа «Крестопоклонная»
2.2 Примеры толкования малопонятных слов и выражений на материале рассказа «Крестопоклонная»
Тема данной курсовой работы «Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева «Лето Господне» на материале рассказа «Крестопоклонная».
Об огромном значении слова в жизни каждого человека писали и пишут философы и писатели, мудрецы и пророки. «Слово слову рознь: словом Господь мир создал, Словом Иуда предал Господа»; «Ласковое слово, что вешний день» [8, с. 222], - читаем в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля. «Слово - истина, премудрость и сила. В начале было Слово. Толкуется Сын Божий. И Слово плоть бысть, истина воплотилась, она же свет» [8, с. 222], - пишет В.И. Даль о Слове, Которое есть Иисус Христос. Литературное творчество выдающихся русских писателей основывается на богатстве живого великорусского языка, меткой народной речи.
Иван Сергеевич Шмелев - выдающийся писатель первой половины XX века, творчество которого до сих пор не только не изучено всесторонне, но и до конца не издано. Творческое наследие И.С. Шмелева представляется далеко неоднородным, возвратилось к отечественному читателю лишь в конце XX в. и сразу же заняло достойное место в истории русской литературы. Проблемы, волновавшие писателя в разные периоды его жизни, их художественное воплощение и разрешение определяют специфику творческой манеры писателя, которая складывалась в течение всей его жизни. И. С. Шмелев занимает особое место в русской литературе, как писатель, создавший свою философскую концепцию и поэтическую систему.
В творческом самосознании И.С. Шмелева чувство слова было первостепенным: «Главное мое качество -- язык. Я учился сызмальства народным выражениям, и мое ухо очень чутко...»[12, с. 60]. С языком органически связано «чувство народности, русского, родного», как отмечал писатель в автобиографии.
В последние десятилетия в России наблюдается повышенный интерес к произведениям И.С. Шмелева, долгое время не публиковавшимся на родине. Наследие писателя - широкое поле и для литературоведческих, и лингвистических исследований во всем их многообразии.
Появляются работы, посвященные изучению особенностей языка писателя: это статьи Н.А. Николиной «Поэтика повести И.С. Шмелева «Лето Господне». («Русский язык в школе», 1994); Е.Г. Рудневой «Магия словесного разнообразия» («Филологические науки», 2002); Л.Н. Дудиной «Образ красоты в повести И.С. Шмелева «Богомолье» («Русская речь», 1991) и другие.
При написании данной курсовой работы, также были использованы материалы таких исследователей, как: А. Г. Балакай, О.Н. Михайлов, И.А. Ильин, Р.О. Якобсон, В.В. Виноградов.
«Лето Господне» явилось вершиной творчества И. Шмелёва. "Лето Господне" (1927 - 1948) И.С. Шмелева, "книга трепетная и молитвенная, поющая и благоухающая" [11, с. 123], занимает особое место в русской автобиографической прозе XX века.
Словесный образ книги И. Шмелёва основан на особых грамматических категориях, поэтому возникает потребность обратиться к анализу языковых средств, который бы позволил определить образно-выразительный ряд писателя.
А. Г. Балакай пишет так о повести «Лето Господне», «повесть И.С. Шмелёва принадлежит к числу важнейших текстов русской духовной культуры. <…> Эта книга - бесценная сокровищница нашей исторической памяти, запечатленной в слове, живой народной речи. [3, с. 9].
«Шмелёв теперь, - писал А. И. Куприн, - последний и единственный из русских писателей, у кого ещё можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка…» [16, с. 28]. Именно поэтому текст повести «Лето Господне», дабы приблизить его понимание читателем, нужно и очень важно сделать возможным толковать (комментировать, объяснять).
Объектом исследования является художественный текст повести (в частности текст рассказа «Крестопоклонная»). Предметом исследования: языковые особенности авторского текста, малопонятные слова и выражения.
Цель курсовой работы - 1) отразить, как и какие языковые особенности использовал автор для создания особой выразительности своей повести.
2) Выяснить и изучить опыт толкования малопонятных слов и выражений исследуемой повести И. С. Шмелева на примере рассказа «Крестопоклонная».
Для достижения поставленных целей был произведен выборочный лексический анализ текста повести И. Шмелева «Лето Господне», а именно рассказа «Крестопоклонная». Данный метод исследования даёт возможность определить значение языковых средств выразительности для создания системы образов и реализации концепции книги.
Курсовая работа ставит перед собой следующие задачи:
1. Рассмотреть вопрос о своеобразии и личности И. С. Шмелева.
2. Проанализировать повесть И.С. Шмелева «Лето Господне».
3. Выявить какие языковые особенности использовал И. Шмелев в своей повести, и отразить их направленность, раскрыть лексическое значение.
Глава 1. Личность и творчество И.С. Шмелева
1.1 Своеобразие личности и творчества И.С. Шмелева
За последние десятилетия имя замечательного русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950гг.) стало известно широкой читательской аудитории всей России. Его произведения привлекают искренностью и теплотою повествования, точностью и красочностью описаний, бытовых зарисовок, глубиною авторской мысли, а главное - христианской концепцией мира и человека.
Иван Сергеевич Шмелев родился 3 октября 1873 года в старинной купеческой семье, зажиточной, но не богатой. Предки его вышли из московских старообрядцев и славились как знатоки веры и Писания. Детство, проведенное в Замоскворечье, общение с простым людом - работниками отца - «во дворе» дома стало главным источником творчества Шмелева. «Во дворе было много ремесленников -- бараночников, сапожников, скорняков, портных, - вспоминал Иван Сергеевич в автобиографии. - Они дали мне много слов, много неопределенных чувствований и опыта. Двор наш для меня явился первой школой жизни -- самой важной и мудрой. Здесь получались тысячи толчков для мысли. И все то, что теплого бьется в душе, что заставляет жалеть и негодовать, думать и чувствовать, я получил от сотен простых людей с мозолистыми руками и добрыми для меня, ребенка, глазами» [25, с. 501].
Писать Шмелев начал рано, еще в гимназические годы. Окончив в 1898 году юридический факультет Московского университета, будущий писатель недолго оставался на службе: творчество привлекало молодого человека. Вскоре он всецело отдался литературному труду. Его ранние (дореволюционные) произведения, особенно повесть «Человек из ресторана» (1910), приобрели всероссийскую известность. Шмелев печатался в крупнейших российских газетах, входил в «Книгоиздательство писателей в Москве», выпустил 8-томное собрание своих произведений и редактировал сборники «Слово».
Но привычный уклад жизни был разбит в 1917 году. Грянула февральская, а затем и октябрьская революции… Шмелев вместе со всем русским обществом пережил в революционные годы настоящую духовную и личную трагедию. Несмотря ни на что, покидать родину писатель не хотел. Вместе с семьей он переселился в Крым, надеясь на скорое окончание гражданской войны, но там ему пришлось пережить страшную потерю - расстрел в 1921 году единственного сына Сергея - офицера Белой армии, поверившего в амнистию и добровольно сдавшегося большевикам. Смерть сына потрясла Шмелева. Он тщетно искал его могилу, сам чуть не погиб во время крымского голода зимой 1921 года. После нескольких лет скитаний по России Шмелевы были вынуждены эмигрировать.
В 20-30-е годы русские писатели-эмигранты во многих своих произведениях размышляли о трагической судьбе России, о ее прошлом и настоящем, пытаясь понять, какие причины вызвали революцию и крах прежней жизни. Тоска по утраченной родине объединяла всех, многие до конца дней жили надеждой на возвращение. Но Россия оставалась в воспоминаниях и мечтах. И мечты эти были не бесплодны. Творческое сознание писателей воплотило их в яркие художественные образы: шел процесс своеобразного обретения утраченной родины, она возрождалась на страницах их произведений. Религиозная концепция способствовала обращению писателей к традициям древнерусской литературы, хранительнице наиболее адекватных художественных форм отражения религиозно-символического мировоззрения. Писатели обратились к темам и образам древней Руси, к содержательно-сущностной стороне, к поэтике и традициям древнерусской литературы и по-своему развили их [13, с. 162].
Тема России, судьбы ее народа всегда были центральными в творчестве Ивана Сергеевича Шмелева. В духовную силу страны, ее народа он верил безмерно. «Среди зарубежных русских писателей Иван Сергеевич Шмелев -- самый русский. Ни на минуту в своем душевном горении он не перестает думать о России и мучиться ее несчастьями» [5, с. 35]. Оказавшись во Франции, Иван Сергеевич старался сохранить в душе образ прежней России, утраченной Святой Руси, и рассказать о нем своим современникам. Уже в 1925 году писатель сообщил П.Б. Струве, главному редактору крупнейшей эмигрантской газеты «Возрождение»: «В записях и в памяти есть много кусков, -- они как-нибудь свяжутся книгой (в параллель «Солнцу мертвых»). Может, эта книга будет -- «Солнцем живых» -- это для меня, конечно. В прошлом у всех нас, в России, было много ЖИВОГО и подлинно светлого, что, быть может, навсегда утрачено. Но оно БЫЛО» [25, с. 8]. Показать истинную Россию, нетленный ее облик -- когда сейчас там льется кровь и творятся беззакония -- вот задача Шмелева. Чтобы знать: что возрождать, к чему стремиться. А «нетленный облик», русская идея, идеал для Шмелева -- это вера православная. Вера, которая здесь, в эмиграции, осталась единственным напоминанием о России, единственным нежным утешением для изгнанников. Вера, которая строила и направляла всю прошлую многовековую жизнь, давала ей основу и подлинность; была сердцем национальной культуры и стержнем для русской души. Именно об этом -- большинство публицистических статей Шмелева начала двадцатых годов: «Душа России», «Пути мертвые и живые», «Убийство», «Христос Воскрес»... В газетах же Шмелев начал писать очерки под определенный православный праздник -- о том, как он отмечался в России. Первый из них: «Наше Рождество. Русским детям» появился 7 января 1928 года в «Возрождении»… За ним последовали -- «Наша Масленица», «Наша Пасха». Шмелев избрал форму сказа от лица маленького ребенка -- и потому, что обращался к детям эмиграции, желая им передать «хранимую в сердце» Россию (был у него и конкретный адресат -- крестник и родственник Ив Жантийом), и потому, что ребенок больше занят другими, нежели собой, чужд рефлексии, а значит, чище, полнее, яснее воспринимает окружающий мир, который и предстает перед читателем во всей полноте, яркости и истине» [10, с. 8].
Именно в это время Иван Сергеевич Шмелев начинает работу над двумя своими знаменитыми автобиографическими повестями - «Лето Господне» (1927 - 1948) и «Богомолье» (1931).
1.2 «Лето Господне» И. С. Шмелева как автобиографическая повесть
шмелёв языковой малопонятный выразительность
Повесть «Лето Господне», «книга трепетная и молитвенная, поющая и благоуханная» [11, с. 123], занимает особое место в русской автобиографической прозе XX века. Это произведение не только по-новому освещает тему детства, но и открывает новые для этого жанра повествовательные формы. «Вот дар большого русского художника, - говорил об этой книге философ Иван Александрович Ильин - близкий друг и единомышленник писателя. - Книга, которая никогда не забудется в истории русской словесности и в истории самой России... Грань и событие в движении русского национального самосознания. Сразу художественный и религиозный акт» [11, с. 124]. Название книги многозначно и носит цитатный характер. Оно восходит к Евангелию от Луки и - опосредованно - к книге пророка Исайи.
Повесть строится как объединение ряда рассказов, посвященных детству писателя, и состоит из трех частей: «Праздники» - «Радости» - «Скорби». Все главы «Лета Господня» (а всего их -- сорок одна) организованы вокруг одного стержня -- годового круговорота, причем календарному году со сменой сезонов соответствует церковный календарь «лета Господня благоприятного»: время в произведении циклично и воплощает идею вечного возвращения; в тексте повести следуют друг за другом описания великих и двунадесятых праздников, праздников в честь святых и праздников, связанных с чтимыми иконами. «Годовое вращение, этот столь привычный для нас и столь значительный для нас в нашей жизни ритм жизни, имеет в России свою внутреннюю, сразу климатически-бытовую и религиозно-обрядовую связь. И вот, в русской литературе впервые изображается этот сложный организм, в котором движение материального Солнца и движение духовно-религиозного Солнца срастаются и сплетаются в единый жизненный ход. Два солнца ходят по русскому небу: солнце планетное, давшее нам бурную весну, каленое лето, прощальную красавицу-осень, строго-грозную, но прекрасную и благодатную белую зиму; - и другое солнце, духовно-православное, дававшее нам весною праздник светлого, очистительного Христова Воскресения, летом и осенью праздники жизненного и природного благословения, зимою, в стужу обетованное Рождество и духовно бодрящее Крещение. И вот Шмелев показывает нам и всему остальному миру, как русская душа, веками строя Россию, наполнила эти сроки Года Господня своим трудом и своей молитвой» [11, с. 318]. Последовательность праздников определяет движение времени в тексте и переход от одной главы к другой. Третья часть книги - «Скорби» - противопоставляется двум первым; в центре ее - личная трагедия, смерть отца, которая служит знаком конца детства героя. Таким образом, в повести соотносятся два образа времени: праздник как проявление совершенства и мир в его ограниченности и смертности. Ощущение радости сменяется скорбью, печалью мира.
Повествование ведется от лица шестилетнего ребенка, чья наивная непосредственность и искренность дают оценку всем явлениям жизни. Детская душа доверчиво раскрывается для восприятия мира. Мир для ребенка наполнен божественной значительностью. Все, что относится к богослужению и молитве,-- все ощущается им как священное. На Троицу маленький герой видит себя и свое окружение по-новому: и двор, и мир за домом -- новыми глазами. Все освящается от молитвы -- и жизнь, и двор, и животные, и яблоки, и самый воздух. Так открываются духовные очи ребенка. Постепенно Ваня понимает, что всех людей, живущих рядом с ним, объединяет «светлое, выше всего на свете - Бог». В речах маленького Вани сквозит речь взрослых: отца, Горкина, приказчика Василь Васильевича… Их движения видятся глазами ребенка, их слова слышатся его ушами. Но иногда встречаются фразы, за которыми стоит не маленький Ваня, а уже пожилой писатель-эмигрант Иван Сергеевич Шмелев: «Сумеречное небо, тающий липкий снег, призывающий благовест… Как это давно было! Теплый, словно весенний ветерок… - я и теперь слышу его в сердце…Я оглядываюсь на Кремль: золотиться Иван Великий - колокол томительно позывает - помни! … Помню» [25, с. 45]. С этими словами в произведение входит одна из главных тем повести - тема памяти.
Художественный мир повести мифологичен: реален и одновременно сказочно идеален. Это и мир дореволюционной Москвы, и золотое тридесятое царство счастья. Он воплощает народные представления о счастливом мире, золотом веке. Мир человеческий и высший божественный мир не обособлены друг от друга. Любовь к земному царству освящена устремленностью к царству небесному, и, наоборот, высшие духовные ценности воплощаются в мире материальном, видимом, находят основу в прочном и богатом старорусском быте.
Темы времени и традиций создают трехчастную структуру книги. Персонажи, окружающие Ваню, сгруппированы как бы в три концентрических круга, соединенных между собой. Принцип соединенности проходит через все повествование. Центральной фигурой внутреннего, семейного круга является отец, вокруг которого расположены члены семьи: матушка, две сестры и два брата; младший из них Ваня -- рассказчик. Второй круг образует двор: приказчик отца Василь Василич, работники подсобных служб и рабочие, всегда занятые в подрядах отца Шмелева. Внешний, периферийный круг составляет Калужская улица и еще шире -- Москва, с великим разнообразием типов: духовенства, купцов, гробовщиков, трактирщиков, банщиков, сапожников, бараночников, юродивых. Соединяет все три круга действующих лиц книги старый плотник Горкин, чья обязанность-- смотреть за ребенком, затем следить за порядком в мастерских и выполнять поручения хозяина, требующие «своего глаза»; это простой, богобоязненный человек, пользующийся авторитетом и доверием всех, и к тому же еще староста Казанской церкви -- приходской церкви Ваниной семьи.
Образ Михаила Панкратовича Горкина является одним из центральных в повести. Именно этот старый плотник, служивший семье Шмелевых долгие годы, истинно верующий, православный человек, носитель старинных народных традиций, народного миропонимания и святости, открывает для маленького Вани всю красоту и мудрость Божьего мира, учит его жизненным законам, объясняет значение праздников и важность соблюдения православных обрядов и старых обычаев. При этом народное мировосприятие характерно для Горкина -- вплоть до типичного переплетения элементов веры и суеверия, о чем с доброй улыбкой вспоминает Шмелев. Горкин обладает философской мудростью, которая вытекает из его связи со своим народом, страной, религией.
До Шмелева мир русского купечества был известен по знаменитой «Грозе» Островского и истолкован как «темное царство». Писатель не только сумел оправдать купеческое сословие, к которому и сам принадлежал, но и возвысится над правдой сословной до правды народной. Он стал воскресителем в слове той России, где правда пронизывает всю жизнь людей - от быта до помыслов духа и где само слово «правда» почти сливается со словом «праведность».
И.С. Шмелев писал о своей книге «Лето Господне»: «В ней я показываю лицо святой Руси, которую я ношу в своем сердце Россию, которая заглянула в мою детскую душу» [4, с 143]. В каждой главе писатель дает образ родины - не той, что менялась от столетия к столетью, но «России вечной», в которой силен дух Святой Руси и контуры которой неизбежно проступают через Россию всех времен - и петровскую, и екатерининскую, и советскую. Без памяти о прошлом невозможно ни настоящее, ни будущее. Поэтому столь велика просветляющая сила повести. «Надо утешаться, очищаться и лечиться ею» [11, с. 57], - писал И.А.Ильин об этой книге, и, наверное, с ним согласились бы многие почитатели таланта И.С. Шмелева. Мысленно писатель не раз возвращался к дорогим для него местам. Такое возвращение, особенно характерное для его автобиографической прозы, произошло и в повести «Богомолье», связанной с «Летом Господним» ведущими действующими лицами, а отчасти -- и местом действия.
Русская литература богата художественными произведениями о детстве, из которых следует упомянуть такие произведения, как «Детство» и «Отрочество» Л.Н. Толстого, «Детские годы Багрова-внука» С.Т. Аксакова и «Детство Темы» Н.Г. Гарина-Михайловского. С подчеркнутой ориентацией на народную психологию и местный колорит, «Лето Господне» вносит незабываемый вклад в мемуарную литературу детства.
Русская эмигрантская литературная критика дала высочайшую оценку шмелевскому диптиху. И.А. Ильин выделил в «Лете Господнем», «национальное значение» и глубокую правдивость изображенной в книге московской, замоскворецкой среды.
В 80-е годы XX века в советской России постепенно стали появляться в печати произведения русских писателей-эмигрантов, возвратились «забытые» имена и судьбы, в другом ключе стали рассматриваться события недавнего исторического прошлого: революции, гражданской войны, белого движения. Книги Ивана Сергеевича Шмелева были опубликованы на Родине и сразу же привлекли внимание читателей. Темы и вопросы, затронутые писателем, оказались близки многим нашим современникам.
Глава 2. Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева «Лето Господне». На материале рассказа «Крестопоклонная»
В последние десятилетия многие лингвисты в своих работах обращаются к анализу роли человеческого фактора в языке, эта тема рассматривается в связи с изучением картины мира. Введение понятия “картина мира” в антропологической лингвистике позволяет различать два вида влияний человека на язык - феномен первичной антропологизации языка (влияние психофизических и другого рода особенностей человека на конструктивные свойства языка) и феномен вторичной антропологизации (влияния на язык разных картин мира человека: религиозной, философской, научной, художественной и др.) На базе таких исследований в лингвистике возникли новые понятия - «языковой картины мира» и «языковой личности».
«Языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств. В лингвистике языковая личность -- это понятие, связанное с изучением языковой картины мира, которая представляет собой результат взаимодействия системы ценностей человека с его жизненными целями, мотивами поведения, установками и проявляется в текстах, создаваемых данным человеком» [5, с. 321].
Полное описание языковой личности в целях ее анализа предложено Ю.Н. Карауловым в его книге «Русский язык и языковая личность». Давая характеристику этому понятию, ученый предполагает: а) определение семантико-строевого уровня организации языковой личности (то есть либо исчерпывающее его описание, либо дифференциальное, фиксирующее лишь индивидуальные отличия и осуществляемые на фоне усредненного представления данного языкового строя); б) реконструкцию языковой модели мира, или тезауруса данной личности (на основе произведенных ею текстов или на основе специального тестирования); в) выявление ее жизненных или ситуативных доминант, установок, мотивов, находящих отражение в процессах порождения текстов и их содержании, а также в особенностях восприятия чужих текстов.
Языковая личность -- многоуровневое понятие, характеризующееся противоречивостью соотношения стабильных и изменчивых элементов, устойчивости мотивационных предрасположений и способности подвергаться внешним воздействиям и самовоздействию -- противоречивостью, проявляющейся на каждом уровне языковой личности: семантическом, когнитивном и мотивационном. Языковые личности опираются на системно-структурные данные о состоянии языка в соответствующий период, на социальные и характеристики языковой общности, а также сведения психологические, обусловливающие те ценностно-установочные критерии, которые и создают уникальный, неповторимый эстетический и эмоционально-риторический колорит ее дискурса (или ее речи, всех текстов, ее «языка»)
В своей книге Ю.Н. Караулов анализирует языковые личности героев литературных произведений и их авторов, мы же обратимся к анализу языковой личности И.С. Шмелева, материалом для исследований станет текст его автобиографической повести «Лето Господне».
Проблема образа автора в художественном произведении исследуется в литературоведении. В современной коммуникативной стилистике текста изучается языковая и концептуальная картина мира автора; многоаспектные проявления образа автора в структуре, семантике и прагматике текста; рассматриваются модели смыслового развертывания художественных текстов разных типов в аспекте идиостиля; своеобразие текстовых ассоциаций и регулятивных структур, по-разному организующих познавательную деятельность читателя. «Идиостиль (индивидуальный стиль, идиолект) -- совокупность языковых и стилистико-текстовых особенностей, свойственных речи писателя, ученого, публициста, а также отдельных носителей данного языка. Проблема индивидуального стиля речи носит интердисциплинарный характер, поэтому зафиксирована в литературе в разных аспектах: историко-научном, науковедческом, психологическом, функционально-стилистическом» [22, с. 95].
Индивидуальный стиль речи выдвигает на передний план интеллект личности. Но интеллектуальные свойства человека отчетливо проявляются не на всяком уровне использования языка, в частности, на уровне структурно-языковом, отражающем степень владения обыденным языком, а лишь на сложных уровнях организации языковой личности -- лингвокогнитивном и мотивационном.
«Язык Шмелева приковывает читателя обычно с первых же фраз, - писал об особенностях слога писателя И.А. Ильин. - Он не проходит в нашем сознании спокойной и чинной процессией, как у Тургенева, и не развертывает свою бережливо найденную мозаику, как у Чехова, и не бежит безразлично, подобно бесконечному приводному ремню, как у большинства французских прозаиков. <…> В сущности говоря, язык Шмелева прост, он всегда естественно народен, часто простонароден. Так говорят или в русской народной толще, или вышедшие из простого народа полуинтеллигенты. <…> Но если читатель начнет читать Шмелева, <…> то он скоро заметит за бытовым словесным “простодушием” целую летучую стихию глубокочувствия и глубокомыслия» [11, c. 144].
Истоки языка писателя -- живая народная речь, фольклор, библейские тексты, классическая литература. Самобытный дар Шмелева претворил стихию национального языка в новую эстетическую реальность. Шмелев, подобно В.И. Далю, в своих произведениях создает своеобразный словарь живого великорусского языка - «певучей» народной речи. Слово у него живет свободной, не стесненной рамками жизнью; здесь и диалекты, и говоры, и просторечия: «рязанские мы, стяпные; замолаживает, сдалече, устамши, раззавила, отойтить, напекает, кунай, деется, нонче, летошний год, спинжак, ноне» и т. д. В этой неправильности, приблизительности, свободе, которыми отмечено слово в народной речи, заключена для писателя подлинная музыка и красота родного языка. Особый круг разговорной лексики образован юмористически окрашенным словотворчеством героев Шмелева на основе народной этимологии: баславлять, чистяга, антерес, дотрогнутыться, зарочный золотой, нечуемо, мудрователь, проклаждаться, пондравиться, избасня, зазвонистый, обмишулиться, ворочь, душу пожалобить, ослободить, зеркальки, надолони, альхирей и др. Бойкость, ритмичность народного слова призваны подчеркнуть и «приговорки всякие»: «А ну-ка кваску, порадуем Москву. Грех не в уста, а из уст. У Бога всего много. Пешочком с мешочком. Ноне сестрица, а завтра -- в глазах от нее пестрится. Чаи да сахары, а сами катимся с горы!»... Писатель отмечает лукавство, юмор, остроту, «зубастость» народного языка: «Почем клубника? По деньгам!» «Эх, и я бы с вами увязался, да не на кого Москву оставить!» «В монахи, а битюга повалит». Речь героев Шмелева - это и способ создания индивидуального, и многоликое проявление того, что писатель называет «немолчным треском сыпучей, бойкой, смешливой народной речи». Известное разнообразие вносится точным использованием профессионализмов, характеризующих речь плотника, будочника, сундучника, игрушечника. Воспроизведены мольбы убогих: «Благодетели... милостивцы, подайте милостыньку.. убогому-безногому... родителев-сродников… для ради Угодника, во телоздравие, во душеспасение…» [24, c. 44].
Повествование в «Лете Господнем» ведется от первого лица. Своеобразие стиля Шмелева связано с обращением писателя к сказу, мастером которого он был. Сказ предполагает имитацию устного, обычно социально-характерного монолога, имеющего конкретного или абстрактного слушателя. Автобиографические повести строятся как возможный рассказ ребенка, в которого перевоплощается взрослый повествователь. Это перевоплощение мотивированно идейно-эстетическим содержанием: автору важен чистый детский голос, раскрывающий целостную детскую душу в свободной и радостной любви и вере. Сказ строится на концентрации сигналов разговорной речи, при этом снимается граница между стилизуемой детской речью и речью народной, к богатствам которой обращается писатель. Одновременно подчеркивается «устность» рассказа, сигналом которой часто служит особая графическая форма слова, воспроизводящая удлинение звука или членение слова, отражающее интонационные особенности эмоционально окрашенной речи: «Сколька-а?.. А вот, Панкратыч… - говорит он с запинкой, поекивает, - та-ак, кипит… х-роший народ попался» [25, с. 167].
Характерной особенностью стиля повести является расширение (по сравнению с другими автобиографическими произведениями) сигналов припоминания. Традиционные помню, как теперь, вижу дополняются сигналами, связанными с различными сферами чувственного восприятия: это прежде всего глагол слышу, вводящий описание звуков или запахов. Воспоминания о детстве - это воспоминания о быте старой патриархальной Москвы и - шире - России, обладающие силой обобщения. В то же время сказ от лица ребенка передает его впечатления от каждого нового момента бытия, воспринимаемом в звуке, цвете, запахах. Это определяет особую роль цветовой и звуковой лексики, слов, характеризующих запах и цвет. Мир, окружающий героя, рисуется как мир, несущий в себе всю полноту и красоту земного бытия, мир ярких красок, чистых звуков, волнующих запахов: «Народу мало, несут пасхи и куличи в картонках. В зале обои розовые - от солнца, оно заходит. В комнатах - пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые? Лежат громадные куличи, прикрытые розовой кисейкой, - остывают. Пахнет от них сладким, теплым, душистым» [25, с. 64]. Богатство речевых средств, передающих разнообразные чувственные ощущения, взаимодействуют с богатством бытовых деталей, воссоздающих образ старой Москвы. Развернутые описания рынка, обедов и московских застолий с подробнейшим перечислением блюд показывают не только изобилие, но и красоту уклада русской жизни: «Блины с припеком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припеком. Лещ необыкновенной величины, с грибками, с кашкой… наважка семивершковая, с белозерским снетком в сухариках, политая грибной сметанкой… бли
Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева "Лето Господне" на материале рассказа "Крестопоклонная" курсовая работа. Литература.
Реферат: School To Work Essay Research Paper The
Реферат По Баскетболу 9 Класс
Курсовая работа: Расчет водопотребления на нужды поселка и предприятия
Реферат: Marketing Boards Essay Research Paper IntroductionMarketing Boards
Контрольная работа: Одночастотные радиолокационные станции
Курсовая работа по теме Экспертиза в гражданском процессе
Реферат: Система внутреннего контроля на предприятии
Курсовая работа по теме Практическое применение квадратурных формул с весом Чебышева-Эрмита
Реферат: работа дисциплина: «История отечественного государства и права»
Сочинение На Тему Весна 15 20 Предложений
Курсовая Работа На Тему Гражданское Процессуальное Право
Сочинение Дети От Грозы
Курсовая работа по теме Совершенствование организации управленческого труда
Реферат: Самый центр Сибири. Скачать бесплатно и без регистрации
Дипломная работа: Использование методов сказкотерапии в условиях семейного воспитания
Дипломная работа по теме Структура и функции клиентского программного обеспечения Internet
Лабораторная Работа 2 Изменчивость Организмов
Реферат: Возвратный лизинг
Реферат по теме Недействительные сделки
Реферат по теме Respiration and Respiratory Systems
Политические предпосылки и последствия Брестской унии - История и исторические личности дипломная работа
Учет продуктов питания в бюджетных учреждениях - Бухгалтерский учет и аудит реферат
Воинские преступления - Государство и право курсовая работа