Политические предпосылки и последствия Брестской унии - История и исторические личности дипломная работа

Главная

История и исторические личности
Политические предпосылки и последствия Брестской унии

Исторические и политические предпосылки обоснования и осуществления идеи церковной унии. Этапы ее заключения и распространения униатства на землях Речи Посполитой. Политические и идеологические позиции, которых придерживались противники Брестской унии.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
· проанализировать исторические и политические предпосылки и обоснования идеи церковной унии;
· изучить особенности ее заключения и распространения униатства на землях Речи Посполитой, а также последствия унии в исторической перспективе;
· рассмотреть аргументы, выдвигаемые сторонниками унии и те конкретные механизмы, которые они использовали для распространения униатства;
· охарактеризовать политические и идеологические позиции, которых придерживались противники унии.
Основными методами исследования являются исторический, формально-юридический, системный методы, а также методы анализа и синтеза.
Теоретическую основу исследования составили монографии, обзорные и аналитические статьи отечественных и зарубежных авторов, посвященные различным аспектам Бресткой церковной унии. Важную роль в качестве эмпирической основы дипломной работы составили сборники полемических произведений той эпохи, и их комментарии. Полезными оказались и учебные пособия, в которых анализируются философские и политические взгляды сторонников и противников унии. Среди авторов следует отметить таких ученых, как С.В. Морозова, В.А. Теплова, Ю.Н. Куракин А.А. Козел, В.А.Беднов, К. Зноско, М.О. Коялович и др.
1.1 Политические и исторические предпосылки Брестской унии 1596 года
Для более полного понимания и анализа политико-исторического и идеологического значения Брестской церковной унии следует обратиться к более раннему периоду в европейской истории. К концу XII в. в Европе сложились две большие религиозные зоны:
1) восточная (православно-византийская);
2) западная (римско-католическая) [31, c. 29].
Граница между ними проходила по Западному Бугу, белоруски земли стали своеобразным «местом встречи», взаимодействия этих религий, что определило уникальное историческое положение Беларуси в Европе, обусловило индивидуальность ее культуры и конфессиональную особенность, а также наложило особый отпечаток на менталитет белорусского народа.
Отметим, что до XIV века на территории Беларуси господствовала православная церковь. Одновременно, князь Ягайло в этот период искал союза с соседними государствами. При этом существовала возможность избрать сближение либо с Москвой, либо с Польшей. Еще в конце 1382 года Ягайло через свою мать Ульяну провел переговоры с Москвой и даже достиг с московским князем Дмитрием Ивановичем предварительной договоренности, которой предусматривалось, что Ягайло примет христианство восточного обряда и женится на дочери московского правителя Софии [24, c. 59]. Но когда Москва потребовала от него признать себя вассалом («младшим братом») князя Дмитрия и крестить в православие «всю Литву», в Вильне от такой перспективы отказались.
Ягайло находился в шатком положении, и преимущество было отдано блоку с Польшей, с послами которой велись переговоры еще в 1383 году. Уния Великого Княжества и Короны тогда отвечала интересам обеих сторон, так как позволяла объединить силы двух государств против общего врага - крестоносцев [22, c. 74]. Отметим, что немецкая экспансия в Польше достигла угрожающих масштабов, поэтому полякам важно было обеспечить спокойствие своих границ и со стороны Великого Княжества Литовского, так как литвины только за один поход в 1376 году вывели из Польши 23 тысячи пленных [13, с. 139].
Кроме того, в перспективе польские магнаты рассчитывали, видимо, на свое доминирование в соседней державе, их особенно привлекали земли Волыни и Подолья.
В январе 1385 года виленская делегация провела переговоры в Кракове, а летом поляки приехали в Великое Княжество. Акт унии был подписан 14 августа в Беларуси, в княжеской башне Кревского замка. В результате Ягайло получил право вступить в брак с польской королевой Ядвигой и стать королем Польши, для чего он обязывался принять католичество и крестить в него братьев, родственников и других подданных, освободить пленных христиан (поляков), выплатить 200000 флоринов за срыв соглашения о брачном союзе Ядвиги с Вильгельмом Габсбургом, а также вернуть захваченные территории и навсегда присоединить свои земли к Королевству Польскому [22, c. 75].
Окончательное утверждение унии произошло в 1386 году, после того как Ягайло крестился на Вавельской кафедре в Кракове, вступил в брак с Ядвигой и 4 марта торжественно короновался. Официально он начал носить титул «короля Польши, верховного князя Литовского и дедича Русского» [8, c. 163].
С юридической стороны акт Кревской унии означал инкорпорацию Великого Княжества Литовского в состав Польши, однако на практике инкорпорировать такое сильное государство было невозможно. Благодаря политической активности недовольных унией общественных кругов Великого Княжества Литовского этот план так и не стал реальностью, и уже в 1386 году восстал князь Андрей Полоцкий, считавший, что после принятия католичества Ягайло не имеет права быть главой Великого Княжества [19, c. 76].
Вместе с тем, Кревская уния нарушила монополию православия на белорусских землях. Более того, как мы видим, католическая вера стала вероисповеданием руководящих кругов государства, а через полтора года после Кревской унии было создано Виленское католическое епископство, которому Великие Литовские князья пожертвовали огромные земельные владения [42, c. 26].
Помимо насаждения католичества политическим руководством, важную роль в распространении католической веры играли монашеские ордена францисканцев, августинов, бернардинцев и др. К середине XVI в. католическая церковь укрепилась в Литве и пограничных с ней районах северо-западных белорусских земель. Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что православие по-прежнему задавало тон в духовной жизни общества [32, c. 81].
Еще одной предпосылкой Брестской унии стал постигший христианство в XVI веке кризис: в католицизме он проявился Реформацией, а в православии - ересями. С 50-х гг. XVI века идеи протестантизма стали распространяться и в Великом княжестве Литовском. Основным направлением реформации в Беларуси стал кальвинизм, социальной основой которого была феодальная знать, а также часть средней и мелкой шляхты.
Первую реформаторскую общину создал в Бресте магнат Николай Радзивилл Черный. Затем такие общины были созданы в Несвеже, Клецке, Заславле, Минске, Витебске, Полоцке и других городах и местечках. В XVI - первой половине XVII вв. на территории Беларуси было создано восемьдесят пять кальвинистских и семь арианских общин [10, c. 44].
В 60-е гг. из кальвинизма выделилось радикальное течение - антитринитаризм, которое требовало социальных преобразований, осуждало крепостничество. Наиболее известными деятелями антитринитаризма были Сымон Будный, Якуб Калиновка, Павел из Визны, Петр Ганенза [33, c. 30].
Реформация содействовала повышению духовно-культурной жизни. В это время распространились гуманистические идеи, увеличилось число грамотных. Особую роль в этом играли школы и книгопечатание. Были основаны типографии в Бресте, Несвиже, Любче, Лоске, Тяпино. Публиковались религиозно-публицистические произведения и педагогическая литература. В Беларуси находили приют беглецы, которые пострадали за новую веру в других странах. С учением о единстве божества выступил Феодосий Косой со своими единомышленниками, убежавший в Беларусь из Москвы. Они выступали против иконопечатания, необходимости церкви, призывали к неподчинению светским и церковным властям [11, c. 391].
Увидев, что движение выходит из-под контроля, феодалы в 70-х гг. стали отходить от Реформации и в XVII веке она практически сходит с исторической и политической арены в Великом княжестве Литовском. Программу выхода из реформационного кризиса Ватикан разрабатывает на Тридентском соборе, при этом основную ставку в спасении католической церкви он сделал на Орден иезуитов, созданный в 1534 г.
Иезуиты входили в сферы жизни европейских стран, охваченных Реформацией, и влияли на мир в угодном для римской курии направлении. Впервые в ВКЛ (в Вильно) они появились в 1569 г. по приглашению католического епископа В. Протасевича. Хорошо организованные, грамотные, отличные ораторы, они сразу же завоевали авторитет у определенной части зажиточных слоев населения. В Вильно ими была создана бесплатная школа, так называемый коллегиум. Через какое-то время коллегиумы возникли в Полоцке, Несвиже, Мстиславле, Витебске, Минске, Орше, Могилеве [1, c. 18].
Католицизм в иезуитах нашел как бы второе дыхание и стал вытеснять лютеранство, кальвинизм, унитаризм и другие религиозные течения. Через пять лет после приезда иезуитов в Вильно в католичество перешло шесть тысяч человек. В конце XVI века высшие слои общества уже в массовом порядке меняли протестантскую веру на католицизм, а к концу XVII века Контрреформация в Великом княжестве победила [33, c. 25].
Балансирование Беларуси на протяжении столетий между христианским Востоком и католическим Западом обусловило необходимость поиска компромиссов. В конце XVI века в церковной унии были заинтересованы три основные силы:
1) Ватикан, намеревавшийся присоединением миллионов верующих на востоке Европы компенсировать потери своих позиций во время Реформации;
2) правящие круги, разрываемые религиозной конфронтацией Речи Посполитой, стремились с помощью унии консолидировать общество и укрепить свое государство;
3) лидеры белорусско-украинского православия, которые искали пути вывода из упадка своей церкви, позиции которой подорвала Люблинская уния, Реформация и Контрреформация [42, c. 54].
При этом в отношении последних хотелось бы отметить, что петензии созданного в 1589 г. Московского патриархата на духовную власть над белорусско-украинскими землями Речи Посполитой толкали белорусских православных лидеров в сторону католического Запада, который дал образец выхода из кризиса и оздоровления костела. Отдельные представители высшего православного духовенства также рассчитывали, что уния откроет им путь в Сенат, а также выведет церковь из-под контроля светских учреждений и отдельных лиц.
Идея унии также во многом определила основу действий литовского правительства, направленных на отделение Киевской митрополии от Московских государства и Церкви в 1458 г., а в 1569 г. на Люблинском сейме совершилось событие, увенчавшее собой ряд попыток, предпринимавшихся в 1386-1413 гг. и направленных на объединение Литвы с Польшей.
Отметим, что с политико-правовой точки зрения до этого времени Польша и Литва составляли конфедерацию, тогда как Люблинская уния упразднила самостоятельность Литовского княжества.
При этом православным христианам, жившим в пределах Польско-Литовского государства, были обещаны свободное исповедание православной веры, использование русского языка в официальных документах и прочие права наравне с католиками. Однако последующие события показали, что католическое правительство не намеревалось выполнять эти условия государственной Люблинской унии, ограничив и стеснив православных в их правах.
Так, на белорусских землях в массовом порядке появилось католическое духовенство, которое по своему социальному положению приравнивалось к шляхте. В то же время русский православный священник относился к разряду тягловых людей, то есть к зависимым холопам [16, c. 495]. Это не могло не стать негативным фактором в восприятии официальной политики для всего населения православного вероисповедания. Кроме того, в результате Люблинской унии усилился социальный гнет, закрепощение польскими магнатами и католической церковью белорусского крестьянства.
Этот период также характеризуется тем, что после завершения Тридентского Собора (1545--1563 гг.) Римско-Католическая Церковь начала оправляться от удара, нанесенного ей Реформацией, и восстанавливать утраченные позиции. Более того, крупные деятели Римско-Католической Церкви издавна обращали свои взоры на Русскую Православную Церковь, стремясь склонить ее к унии. Но после неудачной попытки внедрить унию в Московском государстве после завершения Ферраро-Флорентийского Собора (1439 г.) их действия стали более осторожными [2].
Возобновление подобных попыток относится к 1581 г., когда иезуит Антоний Поссевин, прибыв в Москву, добился аудиенции у царя Иоанна Грозного, имел с ним богословский диспут и вручил ему сочинение «О разностях между римским и греческим вероисповеданиями». Усилия Поссевина были напрасными, но по возвращении в Рим он представил Папе отчет о своей деятельности. Объяснив неодолимые трудности, с которыми связаны попытки введения католичества в России, он обратил внимание Папы на южнорусскую Церковь в польско-литовских владениях, предлагая усилить католическое влияние именно в этих землях.
Здесь также следует отметить, что в 1589 г. в России было учреждено патриаршество. Если ранее автономия Киевской митрополии сохранялась на основе временного разрыва и неопределенных отношений между Москвой и Константинополем, то теперь между обеими Церквами установились канонические отношения и мог возникнуть вопрос о воссоединении разделенных с Русской Церковью ее частей [14, c. 91].
Приняв участие в учреждении патриаршества в России, Патриарх Константинопольский Иеремия II в 1589 г. проездом на родину некоторое время находился в пределах Польско-Литовского государства. В Вильно он встретился с королем Сигизмундом III (1587--1631) и согласился возвести архимандрита Михаила (Рагозу) в сан митрополита, что и произошло 1 августа 1589 г. в Виленском Пречистенском соборе [27, c. 124].
Вскоре митрополит Михаил (Рагоза) начал созывать ежегодные Соборы в Бресте, при этом созванный в 1590 г. Собор по примеру всех прежних русских Соборов не был ограничен участием в нем епископов, но на нем были представлены и архимандриты, игумены, священники и миряне. На официальных заседаниях речь шла о благе православия, а вне сессий Собора в тайне от народа проводились переговоры ряда епископов, соглашавшихся с унией.
Подписав тайное обязательство способствовать заключению унии, они рассматривали ее как разновидность формально не отмененной Флорентийской унии 1439 г. В сентябре 1595 г. епископы Кирилл (Терлецкий) и Ипатий (Поцей) отправились в Рим для представления Папе от имени южнорусских епископов акта подчинения их Римскому престолу. 15 ноября они прибыли в Рим и вскоре были приняты Папой Климентом VIII в частной аудиенции «с несказанной милостью и лаской» [2]. Папа Климент VIII для официального засвидетельствования западнорусскими иерархами вступления их в унию с Римом поручил митрополиту Михаилу (Рагозе) созвать Собор и осуществить формальное заключение унии.
Сигизмунд III разрешил созыв Собора, хотя, по дошедшим до Кракова сведениям, русский православный народ уже так разошелся со своими «пастырями», что запоздалый Собор не обещал унии никакой перспективы. Тем не менее, на Варшавском сейме (март -- май 1596 г.) вопрос об унии впервые был поставлен открыто.
Вскоре на сейм стали поступать официальные протесты земских послов (депутатов), в которых единодушно высказывалось ходатайство о низложении епископов-униатов. Епископы Ипатий и Кирилл обвинялись в том, что они тайно отправились «в чуждую землю и предались чужой власти». Кроме того, протест влиятельного князя К. К. Острожского вызвал открытые протесты православных мирян, а в Вильно все члены православного братства отправили послов к воеводе князю Крыштофу Радзивиллу, чтобы он был им «помощью и оборонцем» против «изменников веры» [22, c. 76].
Виленское духовенство также внесло формальный протест в городские книги против беззаконных действий своих иерархов, «безо всякого Синода и соглашения с народом христианским» предавших православную веру. Но, несмотря на это, митрополит Михаил (Рагоза) 21 августа 1596 г. подписал окружное послание о созыве Собора, назначив его открытие в Бресте.
1.2 Политические особенности процесса подписания Брестской церковной унии
Открытие Собора состоялось 6 октября 1596 г. Митрополит Киевский Михаил, а также епископы Луцкий, Владимирский (на Волыни), Полоцкий, Пинский и Холмский, отступив от Православия, готовы были принять унию с Римским престолом. Однако двое из семи южнорусских епископов (Львовский Гедеон (Балабан) и Перемышльский Михаил (Копыстенский)) остались на стороне православных [2].
Поэтому вскоре после начала заседаний Собор разделился надвое: на Православный Собор и униатский. Униатский Собор, на котором присутствовали также папские и королевские послы и ряд западнорусских епископов, перечисленных выше, подтвердил унию с Римом, о чем была составлена соборная грамота.
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что еще до Брестского Собора на генеральном сейме в начале 1596 г. депутаты Киевского, Волынского, Минского, Новогрудского, Полоцкого и других православных воеводств просили короля, чтобы епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий были лишены духовного сана, так как они без ведома православного населения и своих патриархов самовольно отдались под власть папы. Кроме того, депутаты требовали, чтобы король, в силу решений Варшавской конфедерации 28 января 1573 г., «благоволил дать» православным епископов православной веры, а не вероотступников [1, c. 117].
Однако, в последний день работы генерального сейма, разуверившись в возможности дождаться от короля выполнения своих требований, православные депутаты во главе с кн. К.К. Острожским торжественно сообщили королю и всему сейму, что «они и весь народ Русский не будут признавать Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея своими епископами, не будут признавать их власти в своих имениях и не будут подчиняться их духовной юрисдикции» [2].
В ответ на это король провозгласил себя защитником епископов, подписавших соглашения в Риме, и высказал намерение привести в унию всех своих православных подданных, для чего просил митрополита Михаила Рогозу назначить дату церковного Собора в Бресте.
В подтверждении своего решения Сигизмунд III 29 мая 1596 г. издал универсал «ко всем своим подданным греческого закона» о созвании Собора и объявил церковную унию фактом свершившимся. Именно на основании королевского универсала митрополит 21 августа подписал окружную грамоту о созвании Собора, а самый Собор назначил на 6 октября [35, c. 32].
Несмотря на то, что окончательно вопрос об унии должен был решиться только на Соборе, епископы Потей и Терлецкий уже летом 1596 г. приступили к ее реализации. Полагая в основу своего вхождения в состав римско-католической церковной иерархии не вероучительное единство, а лишь сохранение внешнего богослужебного обряда и приобретение православными епископами общественных привилегий, которыми обладали в Речи Посполитой римско-католические иерархи, два западнорусских епископа выдвигали прагматическую необходимость обрести внешнее сходство христианского мира под эгидой римского первосвященника [14, c. 58].
В то же время, православное шляхетство и магнатерия, отправляя депутатов в Брест, давало им инструкции и наказы, прямо противоположные. В основном, они сводились к трем пунктам:
1) епископы, самовольно возложившие на себя власть патриархов и подчинившиеся чужой папской власти, должны были быть лишены духовного сана;
2) Брестский собор, созванный митрополитом Михаилом, является собором поместным, а потому не имел полномочий для принятия решения о соединении Православной церкви с римским костелом [32, c. 93].
Как отмечают исследователи, данный аргумент подтверждался и тем, что догматические вопросы в повестке дня Собора обходились молчанием, или упоминались как уже разрешенные. Кроме того, статус Православной церкви в Речи Посполитой был подтвержден законами, привилеями, конфедерациями и королевскими присягами, которые никто не отменял [2].
3) не принимать нового (католического) календаря, но заботиться о сохранении старого, согласно указам короля Стефана Батория [32, c. 93].
Весьма показательной особенностью Брестского церковного Собора было стремление принимать во внимание лишь позицию западно-русского епископата, когда иерархическое начало, восходящее к «сверх-епископской» власти Папы римского, постепенно начинает подменять собой начало соборности. Однако поскольку при объявлении унии соборной процедуры избежать было невозможно, то Собор, открывшийся 6 октября, предназначен был лишь озвучить уже состоявшееся в тайне решение епископов для всего православного населения Речи Посполитой [27, c. 137].
На собор прибыли митрополит Киевский и Галицкий Михаил Рагоза, епископ Владимирский и Брестский Ипатий Потей, епископ Луцкий и Острожский Кирилл Терлецкий, архиепископ Полоцкий, Витебский и Мстиславский Григорий Герман, епископ Холмский и Белзский Дионисий Збируйский, епископ Пинский и Туровский Иона Гоголь. Здесь же присутствовали три архимандрита: Брацлавский - Богдан Гадкинский-Климонт, Лавришский - Гедеон Бралницкий, Минский - Паисий [2].
Со стороны католической церкви прибыли послы Папы Климента VIII: архиепископ Львовский Ян Дмитрий Соликовский, епикоп Луцкий Бернард Мацеевский и епископ Холмский Станислав Гамалицкий, а также четыре иезуита, среди которых был и Петр Скарга. На Синоде присутствовали представители правящих кругов государства: гетман ВКЛ Николай Радзивилл, канцлер Лев Сапега и подскарбий литовский, староста Брестский Дмитрий Халецкий [27, c. 138].
Заседания Синода происходили в главном храме Владимирской епархии - соборе Св. Николая. Участники Синода «учинили исповедание святой веры и отдали послушенство» папе Клименту VIII и его преемникам, акт об этом с подписями и печатями был вручен папским послам [35, c. 34].
8 октября 1596 г. была принята соборная грамота о вступлении православных иерархов в унию с римской церковью. Участников Православного Собора - епископов Львовского и Перемышльского, архимандрита киево-печерского Никифора Тура и других духовных лиц, которые не приняли унию, предали анафеме и лишили сана, а мирянам, которые «будут с ними в общении», угрожали проклятием.
После подписания соборной грамоты была оглашена папская булла, в честь исторического события католические и униатские священники отслужили торжественную совместную литургию.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что Собор стремился достигнуть церковного единства путем формальных канонических и административных мер.
Как отмечалось выше, одновременно с униатским состоялся Собор православный, в состав которого вошли протосинкелл Патриарха Константинопольского архидиакон Никифор, протисинкелл патриарха Александрийского Кирилл Лукарис, митрополит Белградский Лука, епископ Львовский и Галицкий Гедеон Балабан, епископ Перемышльский и Самборский Михаил Копыстенский, афонские архимандриты - Макарий (по поручению епископа Веноцкого Паисия), Матфей (от епископа Мукачевского Пантелеймона), девять местных архимандритов, два игумена, 16 протопопов (протоиереев) и наместников, более 200 пресвитеров, большое число священников и мирян [11, с. 391].
Председателем Православного собора был экзарх Никифор, а во главе светского, совещательного церковно-народного Собора. стояли воевода Киевский, сенатор князь К.К. Острожский с сыном Александром, воеводой Волынским, сенатор Новогрудский А. Полубенский с депутатами от шляхты воеводств и поветов: Литовского, Киевского, Волынского, Брацлавского, Русского (Галичского), Перемышльского и Пинского. Все они прибыли с письменными наказами от своих доверителями [27, c. 138].
С инструкциями на Собор также прибыли послы от городов Вильны, Львова, Пинска, Бельска, Бреста, Подгаеца, Галича, Киева, Скалы, Брацлава, Каменца-Подольского, Владимира, Минска, Слуцка и др. Виленское братство прислало 8 послов, Львовское - 3. Таким образом, православный Собор стал собранием клира и мирян [27, c. 139].
Как отмечается в литературе, поведение отпавших в унию епископов и митрополита заставило большую часть православных делегатов врасплох, которые не могли поверить в то, что на этот раз решили обойтись без них. Два дня было потрачено на переговоры, но безрезультатно, председательствующий на Соборе Никифор исполнил в точности требования канонического права, трижды приглашая митрополита и епископов явиться и дать ответ, и все три иерарха послам экзарха отказали [14, c. 122].
После этого, экзарх Никифор выступил перед собравшимися с речью, в которой обрисовал тяжелое положение православных земель, приведшее в конечном итоге к отпадению в унию православных епископов. Он предложил обсудить на Соборе следующие вопросы:
· о принятой ими унии и ее каноничности;
· о восстановлении порядка в православной церкви [18, c. 284].
Все эти вопросы находились в компетенции Собора, а экзарх имел все полномочия вместе с Собором низложить митрополита и епископов, хотя и не мог поставить нового митрополита.
Королевская власть была встревожена таким поворотом событий, поэтому к князю Осторожскому были направлены послы с требованием снять вооруженную охрану и выдать Никифора, так как он якобы являлся турецким шпионом. На эти требования К. Осторожский ответил отказом, а на предложение принять унию, сказал, что сделает это только после созыва Вселенского Собора и согласия всех патриархов православного Востока на соединение с Римом.
Убедившись в бесперспективности переговоров с православными, униатские иерархи 10 октября провозгласили соединение с Римской церковью и отлучение всех, кто противился этому.
В этот же день Собор православных слушал дело о перешедших в унию православных иерархах. Признав, что они изменили православию, самовольно, без участия патриарха и Вселенского Собора, попытались ввести унию на землях Речи Посполитой и пренебрегли троекратным вызовом на суд, Собор постановил лишить их сана и предать отлучению от православной церкви. Вслед за этим было составлено обращение к королю с просьбой лишить низверженных епископов их мест и открыть вакансии для новых кандидатов. После этого Собор поклялся твердо стоять в православной вере и сохранять верность православным патриархам [11, c. 391].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что еще до открытия Собора обозначились фундаментальное расхождение между епископами, инициировавшими унию, и православным духовенством, а также его сторонниками, представленными депутатами православных земель.
В результате униатская церковь, едва появившись на свет, оказалась в изоляции, а униатские иерархи находились в статусе отлученных от церкви в глазах православного населения Речи Посполитой. Однако, видя тому реальные политические предпосылки и стремясь использовать возможные последствия церковной унии, королевская власть начала поиск путей реализации униатской политики на землях, входящих в состав Королевства.
1.3 Политические и социокультурные последствия унии
Итак, интересы субъектов Унии не совпадали по многим политическим и идеологическим направлениям. Вместе с тем, положительный эффект Бресткой унии заключался в том, что она в целях, условиях и местной практике в той или иной степени имела характер этнозащиты, сохранения собственной духовной идентичности. Лидеры униатской церкви достаточно последовательно отстаивали местные рэлигиозно-политические и этнокультурные интересы на фоне польско-папской политики.
Кроме того, униатство стало местом встречи двух христианских традиций и синтезировало на местной почве различные политические и культурные начала Беларуси, охватив глубокие пласты жизни людей, религию, просвещение, искусство. Оно создавалось на византийско-славянской основе с допущением западных заимствований и развивалось во взаимодействии двух тенденций:
1) защищавшей чистоту и неприкосновенность восточного обряда;
2) направленной на латинизацию [33, c. 39].
Эти две тенденции то «уживались вместе, то спорили за приоритет, чем обеспечивали динамику культурно-исторического «портрета» униатства» [33, c. 40].
При этом западнохристианские заимствования входили естественным путем, если для них уже имелась почва, тогда как привнесенные искусственно вызывали сопротивление и порождали движение за реорганизацию церкви.
Эволюция униатской веры происходила под влиянием следующих факторов:
· политика правительства Речи Посполитой;
· последовательность проведения в жизнь собственной церковной и национальной линии;
· этноконфессиональное сознание верующих [42, c. 76].
С другой стороны, в результате Унии 1596 г. углубилось религиозное противостояние в обществе. Идеологи каждого из лагерей только себя считали выразителем интересов народа, от его имени апеллировали и именно на основе своей веры видели путь консолидации религиозно неоднородного этноса. Если организаторы унии осознавали свое творение делом достойным, законным, даже спасительным, представляли его фактором обновления христианства, единения, исполнения воли предков, но споткнулись о менталитет традиционно ориентированного православного большинства, то их оппоненты видели в униацкой модели измену своему народу, Отечеству, унижение национально-религиозных традиций [31, c. 16].
Сосуществование основных христианских конфессий в Беларуси было детерминировано политическими, социальными, национальными и культурными факторами. Поэтому борьба униатской церкви за каноническое пространство, с одной стороны, и война, объявленная ей православной оппозицией, с другой, стали источником постоянных волнений в государстве. Особенно сильные антиуниатские настроения господствовали до середины ХVII века, с 30-х годов настроения шляхты, а со второй половины века - и всего общества - поворачиваются в сторону благоприятствования унии.
Отметим, что пути принятия веры определили наличие двух категорий верующих:
Очевидно, что применение насилия оборачивалось ее формальным принятием, а своим сближением с католическим Западом униаты оттолкнули от себя православное население ВКЛ и официальную Россию, которая подогревала антиуниатские настроения в Беларуси, чем формировала у них антироссийский менталитет [22, c. 77].
Одновременно, власти Речи Посполитой жесткими методами «сверху» утверждали унию, создавая униатскую иерархию, отнимая у православных храмы, монастыри, передавая их униатам, лишая возможности православных священников служить. Методы, которыми действовало правительство и униатские пастыри, насильно утверждая унию в польско-литовском государстве, вызывали осуждение даже у высокопоставленных вельмож Речи Посполитой. Так, великий канцлер Литовский Лев Иванович Сапега, уже ранее перешедший в католичество и утверждавший унию, давал гневную отповедь униатскому епископу Иоса
Политические предпосылки и последствия Брестской унии дипломная работа. История и исторические личности.
Реферат: King Lear Essay Research Paper ACT ONE
Контрольная работа: Економічний зміст лізингу
Реферат: История одного заблуждения (эволюция понятий религия и философия)
Структура Сочинения 9.3 Огэ 2022
Курсовая Работа На Тему Проект Планировки Сельского Населенного Пункта C. Новое Уярского Района Красноярского Края
Курсовая Работа Формирование И Подготовка Кадрового Резерва
Реферат На Тему Способы Противодействия Злоупотреблению Правом В Сфере Налогообложения В Зарубежных Странах И В России
Сочинение На Тему Современное Человечество
Контрольная работа по теме Патент как форма охраны объектов интеллектуальной собственности
Курсовая работа: Конверсия продукции оборонного комплекса на примере ОАО "Станкомаш"
Реферат: Ответы на билеты по биологии за 11 класс
Отчет По Учебной Практике Землеустройство
Дипломная работа: Шрифты и их роль в печатных изданиях
Капитал Как Фактор Производства Реферат
Реферат: The Tragedy In Hamlet Essay Research Paper
Реферат по теме Мілтон Фрідмен "Кількісна теорія грошей"
Контрольная работа по теме Культура и цивилизация
Курсовая работа: Исследование кинетики реакции хлорирования бензола
Техническая Инвентаризация Реферат
Входная Контрольная Работа По Музыке 6 Класс
Книга Элен Каррер д’Анкос "Николай II: расстрелянная преемственность" - История и исторические личности реферат
Исполнение наказания в виде штрафа - Государство и право курсовая работа
Основы кредитования - Государство и право дипломная работа