Красное

<Часть 1

- Полный мрак, – обескуражено сказал Макс и ткнул кулаком в стену. – Может, это не так комната?

- Та, – возразил Сашка. – Видишь, те же самые сандалики, они были у его порога.

Руслан бросился обратно на пятачок небольшого холла, подошел к синему окну, подергал железки, между которыми была натянута мелкоячеистая сетка.

- Его голыми руками все равно не разбить, - покачал головой Макс, угадавший мысль Руслана.

Окно было составлено из толстых стеклоблоков, прикрытых сеткой и железными направляющими.

Сашка вынул телефон:

- Мне похер, пусть вызывают сюда мчсников, ментов, пусть вытаскивают нас через окна. – Я больше не войду ни в одну комнату в этой чертовой заброшке.

Но дисплей оказался равномерно залит ярко-красным и не реагировал ни на прикосновения, ни на перезагрузку. То же самое с телефонами оказалось и у остальных.

Макс сел в откидное кресло, пожевал нижнюю губу и сказал:

- Итак, дано: из окон выбраться не можем, решетки везде, насколько мы помним. Вызвать помощь не можем. А что можем? Можем поискать выход в других комнатах… Будем надеяться, что не везде какая-то срань типа этой паутины и жеваного глобуса. Геометрия тут… своеобразная. За спортзалом – выход на лестницу, значит, этот выход может быть где-то еще.

«А лестница может быть в любом месте перегорожена бетонной стеной», - подумал Сашка, но промолчал.

Васька наморщила лоб и медленно кивнула:

- По крайней мере, у нас нет иных вариантов, кроме как проверить остальные комнаты.

Сашка откинул сиденье и сел – весь ряд кресел качнулся, вынул из рюкзака контейнер с бутербродами.

- Берите. Надо пожрать, черт знает, сколько проторчим тут.

- Бомжа бы этого найти, - промычал Руслан, впиваясь в бутерброд. – Этот козел что-то знает, он же говорил про красное.

- Может, он это устроил? – задумчиво протянула Васька. – Может, он маньяк.

- И спроектировал целый парк ужасов? Организовал нити, выстреливающие из стен? Живую паутину? – усмехнулся Руслан.

Они пустили по кругу термос с еще горячим чаем, Васька прижалась к плечу Макса, свернувшись в кресле клубочком. Сашка старался на них не смотреть. Руслан еще раз подергал сетку на окне, сплюнул на пол.

- Ладно, пошли. Я не хочу тут ночевать.

Они обошли все кабинеты на этаже – две из них оказались замурованы, как и обиталище бомжа, а остальные никуда не вели. Все, кроме одной – в ней оказалась дверь прямо между окон.

- Ну и куда она ведет? На улицу? – пробормотала Васька.

- Что-то мне подсказывает, что ее тут не было, пока мы не появились, – мрачно отозвался Сашка.

Макс осторожно коснулся ручки и медленно потянул створку на себя. Дверь открылась не в вечереющее небо, не в свежий сентябрь с высоты второго этажа, а в просторный кабинет с окнами, заклеенными старыми рисунками. Около стены стояла металлическая кровать с сеткой, на которой, как показалось Сашке, лежало тело. Из разбитой форточки надо кроватью выходил шлейф паутины, тянулся по сухим березовым веткам из разбитой рамы, расходился вокруг кровати, словно балдахин. В паутине запутались сухие черные листья – очевидно, не только с этой осени, но и прошлогодние.

Васька ойкнула, и Макс задвинул ее подальше в коридор. Он первым вошел в комнату, покрутил головой, подошел кровати.

- Осторожно, Макс… подала голос Васька, но он не обернулся.

- Это просто старые шмотки, набитые бумагой, - сказал он. – Заходите.

На кровати лежала кукла – из старомодного синтетического спортивного костюма торчали комки мятой газетной бумаги, голову тряпичного уродца составлял древний противогаз. Стеклянные круглые глазницы были запылены и смотрели мертво и пугающе.

Васька зашла осторожно, ступая, словно по льду. Подошла к стене, увешанной рисунками.

- Ребят, гляньте. Интересно, кто это рисовал…

Сашка всмотрелся в один мастерски выполненный карандашный рисунок: худой голый старик сидел в инвалидном кресле, а ноги его, истончаясь в тощих бедрах, вплетались в спицы колеса, сливаясь с ним в одно целое. На другом рисунке вытянутая тонконогая девушка придерживала огромный прозрачный живот, в матке висело огромное глазное яблоко вместо человеческого зародыша.

- Смотрите, у всех рисунков одна подпись!

- Михаил Чеботаев, – прочел Руслан на одном рисунке.

- Мда, рисовал Михаил Чеботаев офигенно, а с башкой только у него явно была беда, – сказал Сашка, рассматривая следующий рисунок.

Руслан подошел кровати, разорвал кружево паутины с вплетенными листьями и мелкими веточками и наклонился над куклой. В этот момент по комнате прокатился протяжный хриплый вдох, и мальчишки замерли, а Васька тихо пискнула.

Грудь куклы приподнялась, из противогаза вырвался хриплый шумный вдох, шланг противогаза дрогнул. Васька отпрянула, а Макс наоборот, подошел ближе. Сашка увидел, как приподнялась и опала грудь куклы, чучело будто несмело пробовало дышать. Глазницы противогаза запотели, и Макс тихо выматерился.

- Ребят, пойдемте… - несмело начала Васька, но Руслан сел на краешек кровати и приложил к куртке в районе груди, слегка примяв комканые газеты. Кукла шумно дышала, и ладони Руслана двигались вверх-вниз.

- Блин, отойди от него, Русь, ты чего? – ошалело сказал Макс.

Но Руслан будто его не слышал, он приложил ухо к груди чучела и тихо прошептал:

- Оно дышит…

Комнату наполнило дыхание куклы – она хрипела, глотая воздух и выдыхая его через противогаз. Руслан прильнул к кукле, стараясь дышать в такт с ним, подстраиваясь под его неровный такт. Васька тихо вскрикнула – глазницы противогаза вдруг окрасило пурпурным, будто изнутри резиновой черепушки заклубился красный пар.

- Оно красное… – как будто с удовольствием сказал Руслан.

Сашка стоял, завороженный – кукла и Руслан дышали в одном ритме, и он вдруг самым краем глаза где-то сбоку увидел микроскопическое движение, будто едва заметно шевельнулась штора, которой не было. Он чувствовал всей кожей, как рядом с ним, совсем рядом растет, пухнет, ширится нечто, что он совсем не хотел видеть. Сашка, замер, тяжело дыша, стараясь не двигать глазами.

Очнулся он толчка – его швырнул к выходу Макс, который, оказывается, орал ему прямо в лицо:

- Санек! Очнись! Очнись!

Сашка помотал головой и его тут же рванула за рукав Васька, а Макс оторвал Руслана от куклы и потащил к выходу, награждая пинками.

Вывалились они в узкий коридор, где обессиленный Сашка сполз по стене на пол, схватился руками за щеки.

- Что это… Там что-то было, - прошептал он.

- Красное… - сказал Руслан и потер глаза. – Это какой-то пиздец.

Он вдруг схватил Сашка за куртку спереди, поднял его с пола и зашипел:

- Это ты нас сюда притащил! Ты! И ты будешь говорить, что нихера не знал?! Урод! Я тебя скормлю этой красной паутине, если мы отсюда не выйдем!

- Мальчишки, прекратите! – взвизгнула Васька.

Сашка коротко и сильно ударил его грубым ботинком в голень, и Руслан выпустил его, взвыв от боли. Макс рывком отшвырнул Руслана к стене и спокойно сказал:

- Я сам тебя в эту паутину кину, если будешь истерить. Сейчас мы в одной лодке, а морду ему начистишь, когда выйдем. Может, я тебе даже помогу.

Только сейчас Сашка разглядел, что коридор был густо облеплен дверями, нарушая все мыслимые и немыслимые правила архитектуры. Дверь была на потолке, крошечные дверки лепились на стенах, даже на полу обескураженный Сашка две узкие, шириной в ладонь, двери. В конце коридор раздваивался, но когда они дошли до развилки, то увидели, что с обеих сторон – тупики. Они обошли коридорчик, разглядывая двери, и Макс сказал:

- Что ж, будем соваться во все проемы, в которые только протиснемся.

Васька тронула его за рукав.

- Макс, ты нас выведешь? – спросила она.

Даже сейчас Сашку резануло – она так ему верила. Почему она не спросила его или Руслана? Почему именно Макса?

- Мы выйдем! – упрямо выставив лоб вперед, сказал Макс. – Холл лестницы должен быть где-то рядом.

Он открыл первую доступную им дверь, и Сашка увидел, что она открывалась в комнату давешнего бомжа, который сидел на полу и безмятежно поглощал китайскую лапшу из стаканчика.

Руслан, которого не успел удержать Макс, сразу бросился вперед с перекосившимся от злобы лицом.

- Ты! Козлина! Это из-за тебя все!

- Да отцепись ты от него! – Макс с трудом оторвал руки Руслана от горла бомжа. – Иначе он нам точно ничего не скажет!

- А я предупреждал! – крикнул бомж, выставил ладонь вперед и отпрыгнул на безопасное место.

– Вы же не послушали!

- Это ты сделал?! – зло бросил Руслан. – Ты все это устроил?

- А я мог бы?! – развел руками бомж и обвел комнату взглядом, как бы говоря – каким образом?

- Что это такое? Что это за красное, о котором вы говорили? – спросила Васька.

- А я не знаю, – бомж взял с подоконника пачку сигарет, и Сашка с удивлением отметил, что это были недешевые Честерфилд.

Руслан дернулся, и бомж испуганно повторил:

- Я правда не знаю! Я никогда не смотрел на него… в упор. Я видел эдак, краешком глаза, не разобрать. Знаю только что оно красное, оно и само себя так называет.

- Тебя как зовут-то? – со вздохом спросил Макс.

- Нашатырь. Ну, то есть Валера. Валера Нашатырь.

- Ну, рассказывай, Валера Нашатырь, все, что ты знаешь об этой херне.

Бомж закурил, плюхнулся обратно на свой тюфяк, потер нос, держа сигарету на отлете, и сказал:

- Садитесь. Это долгая история… В-общем, я в этой школе тридцать лет назад работал учителем химии. Специнтернат для отморозков, таких немало по стране было. И уж поверьте, не было среди них бедненьких мальчиков, укравших с голоду булочку. Один соседку, девчонку десяти лет изнасиловал и убил, двое других забрались в дом к односельчанам, вырезали всю семью во сне, дом подожгли. Не пьяные, на наркоманы. Просто так. Захотелось. Те еще мрази. Некоторым пацанам давали таблетки, ну, была такая терапия…

- Опыты что ли проводили? – перебил его Руслан.

- Да нет, – поморщился Нашатырь. – Какие к черту опыты, фильмов насмотрелись что ли.

Нормальный зарегистрированный препарат, его во многих таких подобных заведениях давали слишком борзым парням. Под присмотром психиатра, разумеется. Побочек минимум, результативность хорошая. Ну, сон у некоторых нарушался, а так сплошные плюсы. Успеваемость вырастала, уровень агрессии снижался. В общем, никаких проблем не было, пока не выписали эти таблетки Чеботаеву.

- Мы видели его рисунки! Михаил Чеботаев! – воскликнула Васька.

- Во-во, – Нашатырь покачал в воздухе рукой с зажатой меж пальцев сигаретой. – Вот Мишка и начал рисовать после этих таблеток. Ну, то есть он и до этого рисовал, и весьма неплохо, его работы даже посылали на конкурсы какие-то… Да не суть. Сначала уровень его мастерства резко возрос, но на это никто не обратил внимания, в общем и целом таблетки так и должны были действовать – концентрируют внимание, повышают усидчивость и все такое. Но рисунки становились все более и более пугающими.

- Мы видели, старик, вросший в коляску, и прочая херь, - подал голос Сашка.

Валера махнул рукой:

- Эти рисунки – фигня, они странные, но не более. Сюрреализм. Он начал выдавать по настоящему жуткие вещи. Самый первый рисунок назывался «Лестницы». Он изображал пространство с неевклидовой геометрией – ну, может, знаете, такие конструкции, которые не могут существовать в реальности.

- Треугольник Пенроуза, – подал голос Сашка.

- Точно! Лестницы перетекали одна в другую, грань одной оказывалась в невозможной плоскости… Короче, смотрится забавно, сюрреалисты такое любят.

- Ну и что, что в этом ужасного? – спросил заинтересованный Макс.

- А то, что пацаны, которые смотрели на этот рисунок, терялись в пространстве. Один не мог найти выход в спальне, тыкался лбом в стену в полуметре от двери. Другой не смог спуститься по лестнице – кричал, что ступени постоянно меняют направление… Короче, сначала все решили, что они где-то добыли дури и просто обдолбались. Но потом в комнату зашел воспитатель, глянул на рисунок и забился под кровать. Мы его оттуда часа два выковыривали – отбивался руками и ногами и вопил, что только под кроватью пространство трехмерное, а везде – прибавилось четвертое измерение. И видеть он не хочет то, что оттуда лезет.

- А вы видели этот рисунок? - подала голос Васька.

- Нет. Старший воспитатель снял и разорвал лист.

- А что с ними потом было? С пацанами этими и воспитателем?

- Ничего, все прошло через какое-то время. Что, в общем-то, и уверило нас, что дело в дури. Но потом все стало хуже. Он снова и снова выдавал свои странные рисунки. Один из них я видел – это были сотни карандашных параллельных тонких линий, и только в середине некоторые линии будто чуточку, на полволосины толще, чем остальные. И чем дольше я смотрел на этот рисунок, тем больше создавалось впечатление, что за ними кто-то есть. Или что-то. И это что-то пытается проникнуть сюда через бумагу. Вот только я-то не ширялся ничем, это я знал точно.

Вести себя Мишка стал тоже все более странно – утром мальчишки находили свои кеды и кроссовки выстроенными в одну линию, уходящую из спальни. Он постоянно мерил рост, делая отметки на косяке – и каждый раз получал разную величину… И этот не было отклонением в 1-2 сантиметра, что в общем то нормально, а в 10, 15 и даже 20 сантиметров. Однажды на уроке труда он сделал такой исковерканный стул – к нему даже приближаться боялись, мы с трудовиком сожгли его нахрен во дворе.

В конце концов, крыша у него совсем съехала. Он постоянно повторял «красное, оно красное» и чертил каракули на стене – бумагу ему перестали выдавать. В общем, свезли его окончательно в психушку, и я потом слышал, что там его странности сошли на нет, и его даже вроде бы выпустили, но к нам он уже не вернулся.

- Так это все из-за него?

- Не совсем, – медленно покачал головой Нашатырь. – Это мои догадки, конечно, но я думаю, Чеботаев был вообще ни причем. Ему просто не повезло, особая физиология, что-то с центральной нервной системой... Так получилось, что таблетки так воздействовали на его мозги, что помогли ему приоткрыть какое-то измерение, прикоснуться к чему-то запредельному. Оно и без Мишки существовало наверняка, только Чеботаев ему как бы… осветил путь что ли. Показал наш человеческий мир, оказавшись с ним в одной плоскости. Но это только мои умозаключения, что там на самом деле, черт его знает.

- А после его ухода что было? – спросил Макс.

- А ничего, все прекратилось. Школу прикрыли через пару лет, девяностые по стране вовсю шпарили… Но видимо эта штука, она никуда не делась, затаилась, впала в спячку. И набрала тут силу.

- Но есть же какой-то способ отсюда выйти? – спросил Сашка.

Сердце у него упало, когда Валера покачал головой:

- Если и есть, я его не знаю. Оно не выпускает, да и не больно хочу. Оно вон пожрать дает, даже сигареты в последнее время стали появляться, - бомж кивнул на пачку. – Ну, скучновато по первости было, да я тут книжки наладился читать. Интересные.

Сашка бросил взгляд на стопку книг, сверху лежал томик Стругацких с размашистым названием «Пикник на обочине».

- А ты как сюда попал?

- Приехал в леске грибов набрать, продать в городе хотел. В интернат от дождя забежал, да так и не вышел – оно не пускает. Комнаты меняются, меняется расположение… В окна орал, думал, может кто услышит, грибников тут немало. Да все без толку… то ли звук не проходит, то ли боятся соваться на эдакие вопли. Думал, помру уже – воду набрал еще в банки через окно, дожди часто шли, а жрачки не было недели две, грибы свои сырые еще в первые дни сожрал. Ну и однажды открываю дверь, смотрю – около двери в кружок обувь выложена, а в кружке – коробка пластиковая с картошкой вареной. С горячей. Решил, глюки от голода начались… В общем, теперь обхожу комнаты, каждый день оно мне пожрать оставляет.

- Оно вас кормит? – округлила глаза Васька. – Как это?!

Нашатырь пожал плечами.

- А черт знает, просто нахожу лотки с едой по всей школе. Как кота, блин, подкармливает - усмехнулся Нашатырь.

- Зачем ему это нужно? – подал голос Макс.

- Точно не знаю,- Нашатырь выпустил струйку дыма в потолок, - но, кажется, мое присутствие не дает ему окончательно уснуть. Ну, я-то живой, и оно как бы… проявляется от моего присутствия. Знаете, некоторые химические процессы возможно только рядом с катализатором. Вот моя жизненная энергия – такой катализатор. А вы для него просто фонтан энергии, вы молодые, здоровые. Вот оно с ума и сходит…

- А вы тут давно? – спросила Васька.

- А черт его знает, – пожал плечами Валера и кивнул на стену, покрытую палочками. – Сначала считал, потом со счета сбился. Лет пять примерно.

- Скоооолько? – задохнулся Сашка.

Пацаны переглянулись.

- Может поменьше, черт знает, не помню. Пару раз заходили парни вроде вас, тоже снимали… Оно с ними быстро разделалось.

- А ты откуда знаешь? – сказал Макс. – Ты видел, как они умерли?

- Нет, – покачал головой Валера. – Но я чувствую, когда кто-то становится его частью.

- Господи, это безумие какое-то, - простонал Сашка. – Привидение, которое кормит бомжа в заброшенном специнтернате.

Нашатырь усмехнулся.

- Привидение… Нет, ребят, это не привидение. Эта штука… совсем иного свойства, призраки, и все эта муть ну по сути ведь человеческое. А эта хрень… вообще из другого теста. Я чувствую.

- Что же нам делать..? Ты тут давно, все равно что-то знаешь об этой штуке.

Валера задумался.

- Я думаю, вам надо войти с этим в контакт. Попробовать… ну, попросить, что ли.

- Ну а ты что не вошел? – подозрительно прищурился Руслан.

- А мне зачем? – усмехнулся Валера. – Меня тут кормят, крыша опять же над головой. Че мне делать-то, опять на вокзале от ментов бегать? Да и потом... крышняк плавится, когда оно к тебе в башку лезет, не хочу я еще и с катушек слететь. Мне хватает того, что я иногда вижу… краешком глаза. Лицом к лицу – не хочу.

Они распрощались с Нашатырем, вышли из учительской и сгрудились около двери.

- Ну чего делать будем? Входить с ним в контакт? – спросил Руслан, прислонившись к стене.

Сашка задумчиво потер щеку:

- По-моему это плохая идея. Я ебнуться не хочу, как тогда, с этим уродом в противогазе.

Макс кивнул:

- Я тоже считаю, что это так себе затея, только на самый крайний случай, если больше не будет выхода. Пока ищем обходные пути.

За поворотом коридора, ведущего в загнутый аппендикс, послышались торопливые шаги, и скоро в проеме показался Серега в совершенно безумном виде – всю одежду, кроме трусов, он снял, а на голову повязал какую-то линялую тряпку, когда-то очевидно, бывшую красной. Серега на секунду остановился, глядя на пацанов, улыбнулся широкой улыбкой и бросился к ним. Сашка инстинктивно прижался к стене, Макс заслонил собой Ваську. Но Серега пронесся мимо них, добежал до двери учительской и скрылся в Валерином обиталище. Руслан переглянулся с Максом и поспешно рванул на себя дверь. Валера Нашатырь спокойно сидел на своем грязном матрасе и читал «Пикник на обочине», покуривая Честерфилд. Серегя в комнате не было.

- А где… - растерянно проговорил Сашка…

- Что..? – ошалело уставился бомж на вошедших.

- Сюда пацан только что забегал голый… наш друг. Он от этого всего с катушек слетел, – сказал Макс.

- Не было тут никого. Если ваш друг вот так прыгает из комнаты в неизвестно куда, значит, он уже принадлежит ему. Можете не искать и не спасать – он часть этого. Часть Красного.

И Валера спокойно перевернул страницу.

Две другие доступные им двери вели в никуда – одна в темный чулан с одинокой шваброй, вторая открылась в кирпичную стену. Зато третья обнаружила за собой огромный зал со сценой. Посреди зала громоздилось нечто, что Сашка поначалу принял за огромную куча мусора, состоящую в основном из тряпок и матрасов. Но, приглядевшись, чертыхнулся и отступил на шаг назад – все помещение было занято тушей великана, непостижимым образом слепленного из стопок скрученных гимнастических матов, подушек и матрасов. Огромное брюхо с выемкой пупа почти касалось высокого потолка, грандиозная башка покоилась на руке – лицо существа было недвижимым и безмятежным. Толстые щеки топорщились грязными боками подушек, глаза были сотканы из перекрученных в жгуты занавесок. Полосатые матрасы, составлявшие его грузное тело, были связаны между собой в узлы и цепочки узлов, и страшно было подумать, какая сила способна перекрутить и завязать толстые матрасы. Существо тяжело и неподвижно лежало на пыльном полу, заполняя собой почти весь зал.

- Блядь! – с чувством сказал Руслан.

Василиса посмотрела на Макса, и Сашку снова охватило раздражение, даже отступил страх перед передрягой, в которую они попали. Великий стратег тоже нашелся!

- Мы можем пройти, - подал голос Сашка. – Если идти по краешку, осторожно, мы его не заденем.

Оно вроде не шевелится – пыль на полу нетронута.

- Стойте тут! – кинул Макс.

Он вошел в спортзал, осмотрелся, осторожно приблизился к существу, потыкал пальцем подушку, которая изображала ладонь существа, пнул ногой. Груда была недвижима и нема, и только жужжание запоздалой мухи наполняло гулкое помещение.

- Неживое оно… - неуверенно протянул Руслан.

Макс обреченно сказал:

- Если оно шевельнется, размажет нас по стенам.

Сашка ощутил, как покрывается холодным потом спина, но со злым решительным лицом вошел в спортзал.

Двигались они, как партизаны в тылу врага – Васька кралась на цыпочках, Макс пригнул голову, ступая по-кошачьи. Руслан, прежде чем сделать шаг, пробовал половицу – не скрипнет ли. Огромная тряпичная кукла до одури пугала, высилась чудовищной тушей. Им оставалась узкая кромка крашенного в болотный цвет дощатого пола между стеной и башкой великана. Хотя кукла не двигалась и не издавала ни малейшего звука, Сашка был уверен, что она живая, сердце его колотилось сильно и часто. Когда они обогнули голову, Макс одними губами сказал:

- Блин…

Дверь была перекрыта пальцем существа, свернутым из толстых ковровых дорожек. Сашка прикинул – можно перелезть, и они сгрудились около кучи тряпья в нерешительности.

- Пошли… Все равно иного хода нет, – прошептал Руслан, но Макс медлил, покусывая губу.

Тогда Руслан взгромоздился на рулон из дорожек, на котором угадывался даже вдавленный ноготь, перекинул ногу. В эту же секунду существо издало возглас, похожий на рев слона, и вскинуло ручищу. Руслана подбросило к лозунгу над сценой, откуда он рухнул на отчаянно зазвеневшие доски пола. Существо заворочалось, задвигало руками, приподняло голову и с мягким лопающимся звуком ударило теменем в потолок. Разорвались несколько подушек, и Сашку окатило дождем из серых слежавшихся перьев.

- Быстро! – заорал Макс, рванул за руку Ваську.

Они в несколько прыжков оказались у двери – рука твари им больше не мешала. Страшно закричала обернувшаяся Васька, когда увидела, как брызнули на пыльный пол кровь и мозги Руслана – существо обрушило на него колено.

Они вывалились в обычный коридор – без дверей на потолке, без странных окон, который оканчивался тупиком с единственной дверью. Васька не переставала кричать, прижимая ладони к щекам. Макс прижал ее к себе, и она сникла, тихо завсхлипывала, уткнувшись ему в плечо.

- Пиздец… - потрясенно сказал Сашка. – Это пиздец…

Он видел, что Макс сам перепуган до смерти – лицо побелело, губы тряслись. Но он не переставал утешать Ваську, гладя ее по волосам.

- Мы выберемся, выберемся… – повторял он.

- Я больше не пойду никуда! – вскрикнула Васька и повернула к Сашке совершенно мокрое лицо.

– Давайте сделаем, как сказал бомж!

- Я так понимаю, это не везде возможно, – задумчиво протянул Сашка. – Нужны эти странные комнаты для… соприкосновения.

Они с опаской открыли дверь в тупичке и Васька ахнула. Мощные стволы деревьев росли из дощатого пола и макушками врастали в потолок. Ветви змеились по потолку, переплетались, образуя узорчатую корку. Листья на деревьях были осенние, желтые. Они тихо спались с потолка, устилали ковром пол.

- Как красиво, - выдохнула Васька.

- Угу, красиво, - угрюмо кивнул Сашка. – Главное, чтоб нас тут не размазало нахрен.

Они ступили на шумную, шуршащую листву. Макс вглядывался в каждое дерево, ожидая подвоха. Но комната была невидима и тиха, и только листья медленно опускались им под ноги.

- Смотрите... – прошептал Макс и указал на одно из деревьев.

В просвете толстой, потрескавшейся коры на гладком стволе проступало деревянное лицо с глазами, окрашенными красной плотной краской.

- И еще! – громко прошептала Васька, вытянув указательный палец на другое дерево.

Лица молчаливо и недвижно наблюдали за ними алыми глазами, но ничто не нарушало покоя комнаты. Васька подошла к стволу, коснулась кончиком пальца деревянной щеки. Где-то высоко, на этаже выше прокатился далекий гул, и Васька задрала лицо к потолку и сказала:

- Это оно.

- Пойдемте, - угрюмо сказал Сашка. – Мне не нравится находиться рядом с этим.

Но Васька прислонила ладонь к деревянному слепому лицу и закрыла глаза.

- Пойдем… – тронул ее за руку Макс.

Васька очнулась и долгим печальным взглядом посмотрела на него, и Сашка увидел, как ее глаза наполнились слезами.

- Пойдем, – повторил Макс. – Не время реветь.

Они осторожно заглянули в проем – он вел в просторную светлую комнату, освещенную ярким, клонящимся к закату солнцем. Выглядела она не опасно – пыльные парты, кучи старых учебников.

- Всего две двери, - протянула Васька.

Одна была приоткрыта, и Сашка увидел знакомый перевернутый спортивный зал.

- Это точно тупик, - деловито сказал он и взялся за ручку второй двери.

Часть 3>