Красное

Макс задрал голову, всматриваясь в грандиозный фасад заброшенного интерната: центральный эркер выпирал приземистой коренастой башней, тускло посверкивало огромное окно из множества квадратиков-сегментов, тянущееся через второй и третий этажи. Желтая штукатурка отслоилась и вздулась влажными язвами; из подоконника росла целая березка, раскинувшая корни прямо по стене. Все окна левого и правого крыла щерились толстыми прутьями решеток. Почти готический пейзаж.

- Решетки на окнах, прям как тюрьма, – сказал Макс.

- Ну, это почти тюрьма, - покивал Сашка. – Сюда сплавляли пацанов, по которым колония скучала, да они возрастом не вышли.

Интернат он отыскал все в той же группе по сталкингу, откуда брал почти все свои адреса и локации. Сашка бросил быстрый взгляд на Василису – раскрыв рот, она смотрела на узловатую березку. Собственно, из-за Васьки он все это и затеял. Всего пару лет назад она была одной из них – пацанка, с ней даже здоровались как со своими, за руку. Васька коротко стриглась под машинку, носила мешковатые джинсы и длинные майки, и то, что она все-таки девочка, стало для Сашки откровением именно этим летом. Когда она вернулась в конце августа от деревенской тетки, куда почти всегда ее сплавляла замученная оравой детей мать, он ее увидел, будто первый раз. Раньше Сашка не замечал этого тонкого, породистого лица со стремительными, чистыми линиями, оленьими глазами с карим влажным зрачком. Всего за одно лето она вытянулась, чуть округлились и раздались бедра, майка слегка приподнялась на небольшой девичьей груди. Волосы немного отросли, и она стала похожа на молодую Вайнону Райдер. В деревне Васька увлеклась мистикой, взахлеб слушала мистические истории на Ютубе и смотрела каналы о заброшках. И Сашка, чтобы набить себе очков в ее глазах, предложил съездить за город и осмотреть заброшенную еще в 90-х школу-интернат, где, по слухам содержали малолетних преступников. Васька идеей загорелась, но к его досаде, позвала и Макса, и слюнтяя Серегу, и безбашенного Егора с Русланом. А он-то мечтал побродить с ней по гулким коридорам вдвоем, хватая за руку при каждом подозрительном шуме.

Васька вопросительно посмотрела на Макса, и Сашкино сердце царапнула ревность – она как будто ждала от него указаний, можно ли им двигаться дальше. Так было всегда, еще с песочницы в детском саду, как-то само собой установилось, что Макс – главный. Он не был умнее, родители его вряд ли были богаче, чем Сашкины или Руслана, но именно в Максе чувствовалась спокойная, наполненная сила, такая вера в себя, которая покоряет и ведет за собой.

Именно из-за Макса в компании еще держался Серега – к нему, трусливому и зашуганному, относились и в школе с легким презрением, но в открытую не травили, потому что Макс взял его под свое крыло. И именно из-за поддержки Макса в компании закрепился и Егор – мальчишка из семьи алкашей, речь которого была щедро пересыпана матом, зимой и летом одетый в замызганную куртку и дешевые протертые джинсы. Сашка сам себе не мог признаться, что завидовал Максу, его обаянию и воздействию на других. И сам себя он успокаивал, что в том, как Васька смотрит на Макса, нет ничего особенного, он ведь их шеф, их предводитель.

Небольшой холл интерната встретил их гулкой тишиной и многолетним прахом, смешанным из древней осыпавшейся штукатурки и серой грязной пыли. Мраморный пол хрустел под ногами осколками разбитых окон. Егор присвистнул и достал новенький дорогой смартфон, защелкал камерой – ни Сашка, ни другие не рискнули спрашивать, где он его достал.

- Ого! – воскликнула Васька. – Тут что, от зомби спасались?

Проход в левое крыло был забаррикадирован грудой тонконогих стульев, наваленных в проеме почти до потолка. Вход в правое крыло перегораживала кучка старомодной обуви – Сашка разглядел нелепые тупоносые туфли на каблуке, кондовые галоши, грубые мужские смятые сапоги.

- Как-то стремно смотрится, - сказал Серега, подходя к куче. – И откуда тут, в интернате, столько обуви?

Руслан закатил глаза – он Серегу терпеть не мог – но промолчал. По чудесной мраморной лестнице с плавно стекающими ступенями и коваными перилами они поднялись на второй этаж. Площадка холла здесь была освещена мутным светом, который окрашивали в синий квадратики огромного окна. В большой кадке рядом с тремя скрепленными в ряд креслами уныло торчал сухой цветок, в углу громоздился кучей разнокалиберный хлам.

- О, и здесь хрень какая-то с обувью! – воскликнул Егор.

В левое крыло уходила цепочка обувных пар, расположенных друг от друга на расстоянии шага. Стоптанные старомодные туфли, кондовые ботинки, детские сандалики, выпачканные в паутине и осыпавшейся штукатурке. Они как будто шагали шеренгой по коридору, носы смотрели вперед. Исчезал аккуратно выставленный ряд за поворотом.

- Кто-то, похоже, до нас тут крипоту снимал, – хмыкнул Руслан..

Васька промолчала, незаметно схватившись за хлястик Максовой куртки.

- Пошли посмотрим, куда они ведут, - сказал Макс.

Они преодолели пару поворотов, следуя за дорожкой из обуви, которая остановилась около двери с табличкой «учительская». Из-за двери неслись несмелые рокочущие звуки и тихое сипение, и Сашка поежился.

Макс осторожно приоткрыл скрипнувшую дверь. В учительской царил такой же покрытый многолетней пылью бардак, и только на небольшом расчищенном пятачке около окна безмятежно дрых бомж под невероятно грязным ватным одеялом. Его неопрятная свалявшаяся борода подрагивала вслед сиплому храпу. Вокруг полосатого матраса были аккуратно расставлены стопки книг и пластиковые лоточки с чем-то съестным, заботливо прикрытые сложенными пакетами.

Макс вдруг сложился пополам и расхохотался, а Васька облегченно перевела дух. Бомж подскочил на своем матрасе, как будто его кольнули шилом, и завертел нечесаной головой, в которой застряли чешуйки ломкой облупившейся краски.

- А? Че? Че случилось?

Снизу вверх он смотрел на ребят, вставая на колени.

- Ты чего тут делаешь, крендель? – спросил Егор. – Это ты обувь в коридоре расставил?

Бомж натянул одеяло на плечи и испуганно пробормотал:

- Какая еще обувь, а? А?

- Да ну его к черту! – бросил Руслан. – Пойдемте.

Бомж вдруг резво вскочил, выглянул в коридор, внимательно посмотрел на детские сандалики у порога и обернулся к Максу.

- Вы давно тут? Давно?! Пятнадцать минут? Больше?

- Не боись, дедуля, - произнес Макс. – Мы просто по заброшке полазим и пофоткаем. Не тронем мы тебя.

Бомж выпуклыми тупыми глазами попялился на Макса, перевел взгляд на Ваську и неожиданно осознанно и спокойно сказал:

- Нечего мне бояться. А вот вы, ребят, уходите, пока есть возможность, пока вас не заметили. Времени мало.

- Кто не заметил? – выступила из-за спины Макса Васька. – Тут еще есть… такие как вы?

- Как я? А, люди. Не, я тут один, - непонятно ответил бомж.

- Ясно, - махнул рукой Макс. – Ладно, пойдем, пацаны.

- Красное. Оно красное, – сказал бомж ему в спину.

Макс закрыл за собой дверь в учительскую и покрутил пальцем у виска.

- Странно это… – задумчиво протянул Серега. – Бомжи обычно селятся поближе к людям, помойкам. Что ему тут делать, до ближайшего поселка топать и топать, отопления нет…

- Да тебе все странно и страшно, – беззлобно усмехнулся Макс.

Сашке было неловко на заброшке с такой толпой, обычно он ходил один. Изредка к нему присоединялся Егор, которому, в общем-то, было все равно где шляться, лишь бы подальше от пьяного разгуляя дома. Все эти застывшие пионерские лагеря, санатории и заводы будто ждали, когда смогут распахнуть свои гулкие, запыленные, придавленные временем полости. Сашке казалось, что ржач, громкие голоса и матюги смущают заброшку, ступать надо было тихо, говорить – осторожно. Под его взглядом будто оживали лубочные советские лозунги на стенах и мозаичные панно, лучащиеся неуместным оптимизмом. Все эти плакаты с воодушевленными пионерами, серьезными инженерами и космонавтами опрокидывали его в прошлое, которое ему никогда не принадлежало. Они делились сокровенным, какой-то тайной, которую понимал он один, но которую нельзя было выразить словами.

Следующий кабинет с оторванной табличкой был полон рассыпанными по полу ворохом бумаг и учетных журналов. Из открытого сейфа вываливались, словно внутренности, серые листы с кривоватыми строчками древней машинописи.

Егор пнул ворох бумаг, а Серега, елозя носом в сантиметре от стены, уставился на объявления в рамочках. Руслан вдруг присмотрелся, наклонился, взял пару листов с пола.

- Э, пацаны, смотрите! «Список воспитанников, которым отказано в выходе с территории спецшколы»…

Макс подошел, вгляделся в список и вытянул бумагу из рук Руслана. На листе была таблица с фамилией, датой начала и окончания наказания.

- Вот товарищ Маслобоев проторчал в этом чудном заведении безвылазно аж четыре месяца, торжественно провозгласил Макс. – А Петренко – всего лишь два.

- Натурально тюрьма, – сказал Егор и длинно сплюнул на пол. – Пидоры, над пацанами издевались.

- Макс… – несмело позвал Серега, который тоже подобрал лист из вороха макулатуры.

Его никто не услышал – мальчишки зачитывали с листа скорбный список проступков, за которые воспитанников лишили свободы.

- Гля! «Помешал воспитателю произвести перестановку кроватей»! Ннна тебе месяц заключения в ебало! – зло засмеялся Егор.

- Макс! – отчаянно крикнул Серега.

Все обернулись, а Васька удивленно оторвалась от перелистывания классного журнала.

- Чего ты вопишь? – недовольно спросил Макс.

- Посмотри…

Серега дрожащей рукой протянул лист Максу.

- Ну? Такой же список.

- Ты прочитай… – сказал Серега испуганно.

- Ну… Беляева В.А. … А тут что, и девчонки были? Петрунин Е. Д., Ковтуненко С. … Бля…

- Это же мы, - приподняла брови Васька. Беляева В.А. – моя фамилия и инициалы. Петрунин – это Егор.

- А Ковтуненко С. – это, блин, я! – тихо произнес Серега.

- Ну, Беляева, Петрунин и Ковтуненко не самые редкие фамилии, – хмыкнул Сашка. – Забавное совпадение, но все же только совпадение.

- А Сивандук Александр? – вкрадчиво спросил Макс.

- Что? Не может быть!

Сашка вырвал у него лист.

- Сивандук А.Л. – потрясенно прочитал он.

- Мы все в этом списке, - сказала Васька, заглядывая в список через Сашкино плечо.

- Блин, Макс, это хрень какая-то, – сказал Серега. – Тут что-то странное. Пошли отсюда.

- Кто-то решил подшутить? – задумчиво произнес Макс.

- Смотри, - ткнула пальцем в таблицу Васька. – Начало наказания – сегодняшний день, а конечная дата не стоит, тут прочерк.

- Стоит, – подал голос Серега. – Это не прочерк, это знак бесконечности.

- Пипец как крипово, – хмыкнул Егор. – Надо заснять.

Серега ткнул в лист А4, вывешенный в рамке на стене.

- Вот еще, Макс, глянь! Я сначала подумал, кто-то прикололся, чтоб жути нагнать. Но после этого списка…

К расписанию подошла Васька и начала зачитывать вслух:

- Подъем в 7,00, гигиенические процедуры с 7,30 до 8,00, зарядка с 8,00 до 8,30. Так… личное время, обед… С 14,00 до 15,00 – красное. С 16,00 до 17,00 – красное… Чушь какая-то.

- Чего? – изумленно протянул Егор.

Он подошел к расписанию:

–И с 17,00 до 18,00 – красное, – растерянно прочитал он.

- Ребят, да это кто-то прикалывается, – напряженно произнес Руслан.

- И кто знал, что мы тут будем? – спросила Василиса.

- Да дохрена кто знал, - сказал Егор. – Брательник мой мелкий знал. А если знает брательник – знает, блядь, весь двор. Сопляк болтливый.

- Ну и что? Кто-то успел сюда смотаться, поменять объявление, подкинуть список, повесить расписание и расставить ботинки? – с сомнением протянул Руслан.

Васька провела пальцем по рамке расписания:

- Тут пыли килограмм… Непохоже, что его кто-то трогал.

- Я пошел, как хотите, – раздраженно бросил Серега.

- Да и вали, – зло произнес Егор. – Задолбал, нытик. Странно, что ты еще не обоссался от этой бумажки.

В глазах Сереги мелькнуло раздражение, но он, как обычно, предпочел уйти от скандала – стиснул зубы и промолчал.

- Макс, может, и правда пойдем? Это все как-то жутко крипово, - сказала Василиса.

Макс успокаивающе приложил ладонь к ее пояснице, и Сашка подумал, что он сейчас ее обнимет. Но Макс тут же убрал руку и небрежно произнес:

- Вась, ну ты-то ведь не такое ссыкло, как наш Серенька. Ты смелая девчонка.

Он одним пальцем заправил отросшую прядь ей за ухо и Сашка, почувствовал, как заныло в груди. Васька не отстранилась, не отвела руку, наоборот, просияла улыбкой, и он поразился, каким мягким, женственным и очаровательным стало ее лицо.

Сашка ни капли не испугался этой ерунды на бумажках. Фамилии смотрелись, конечно, странно, но он ни перед кем не скрывал, что собрался прочесать старый заброшенный специнтернат, активно писал об этом в соцсетях. У того, кто это устроил, было не так много времени, чтобы все организовать, но все-таки фантастическим такой розыгрыш не выглядел.

Они вышли из комнаты старшего воспитателя и отправились дальше по коридору; Серега уныло плелся в конце процессии, несмотря на свои угрозы уйти на станцию в гордом одиночестве. Следующую дверь украшала выцветшая табличка с надписью «Комната досуга», и Сашка решительно рванул дверь на себя – в конце концов, приехать сюда было его идеей, он и будет в авангарде. Васька сунула было голову в проем, но тут же отскочила и заверещала, Макс схватил ее за руку и осторожно заглянул в комнату:

- Блииин… это тааак круто!

Он вынул телефон и включил режим видео, за ним похватали смартфоны остальные. Сашка, озираясь с приоткрытым ртом, сделал шаг за порог. Комнату пересекали красные толстые нити, из каких бабки вяжут теплые свитера. Десятки, сотни нитей шли из стен, перекрещивались, сплетались, образуя в середине кокон, зависший в метре от пола.

- Охренееееть… – протянул Серега.

- Тут точно кто-то снимал крипоту, – подал голос Руслан. – Как только они это сделали…

Нити выходили из стен, словно волосы из кожи – не было видно ни следов клея, ни крепежа. Неплотно свернутый кокон чуть просвечивал, являя багрово пурпурное нутро.

- Оно красное… – тихо сказал Серега, вглядываясь в кокон поверх голов, но его никто не услышал.

Макс зашел в комнату первым, приблизился к кокону, остальные подтянулись следом, только Серега остался стоять на пороге, круглыми испуганными глазами косясь на нити. Васька тронула пальцем нить, и вся изломанная, неправильная паутина качнулась, задрожала.

- Бомбезно… – пробормотала она.

Егор перелез через пару нитей около входа и попытался добраться до кокона, чьи переплетения густели при приближении к центру, образуя сгущающийся красный туман из нитей. Егор вступил в переплетения, завернул нити вокруг запястий и сделал отчаянное лицо, будто он запутался в паутине.

- О, круто, стой так я сфоткаю! – Васька защелкала смартфоном.

Вдруг паутина дрогнула, еще раз дрогнула, сильно завибрировала.

- Это не я… - растерянно сказал Егор.

- Выбирайся оттуда! – крикнул из коридора Серега, но на него снова никто не обратил внимания.

Вибрация нарастала, паутина загудела, со стен посыпались ошметки вздувшейся краски. Егор вынул одну руку из веревочной петли и пригнулся, чтоб выбраться из переплетений, но его сильно дернуло, и он забился, как муха в паутине.

- Э, ты чего? – кинул Макс.

- Да он прикалывается! – сказал Руслан.

Егор перестал дергаться и рассмеялся.

- Ну чего, кирпичей отложили?Васька выдохнула, выключила камеру и проворчала:

- Ну хорош, вылезай оттуда. Мне не по себе, когда ты в этих нитках, они реально странные.

Егор подергал руку, снова подергался, скривив испуганное лицо.

- Да вылезай уже, панчлайн пройден, - кинул Сашка.

- Я не могу! – крикнул Егор, и Макс закатил глаза.

- Да мы поняли уже, там стремная бабайка.

- Ребят, я на самом деле не могу выдернуть руку! Нитка затягивается, как петля!

Егор дернулся, забился, судорожно извиваясь. Паутина снова пришла в движение, зашелестела, загудела едва слышимыми струнами. Вскрикнула Васька, заматерился Руслан – из стены бахнул крошечный фонтанчик побелки, и вылетела новая нить, которая устремилась к Егору. Тут же грохнули новые смерчики старой штукатурки, побелки и пыли – из стен, пола и потолка рванулись новые нити, опутывая Егора. Тот заверещал и отчаянно рванулся, но нитей было слишком много. Они опутывали его, словно будущую куколку бабочки.

- Смотрите… - ошеломленно произнесла Васька, указывая на центральный кокон.

Он двигался, будто внутри билось большое пурпурное сердце, дрожал, пульсировал. Казалось, он управляет нитями, дает им жизнь.

- Все на выход! – скомандовал Макс, толкая впереди себя повизгивающую Ваську.

Они опрометью бросились в коридор, один Макс замешкался на пороге, закусил губу, нерешительно глядя на бьющегося в паутине Егора.

- Дай свой нож! – крикнул он Руслану.

Тот рвал из кармана складной ножик, от волнения путаясь в подкладке. Макс кинулся обратно в комнату, сбросив с рукава Васькину руку, которая попыталась его удержать. Рубанул по первой попавшейся нитке, но тут же рядом с его ногой из пола вылетела новая пурпурная нить, опутала лодыжку, опрокинув на пол. Макс охнул, чиркнул лезвием по нити, перерубил следующую, которая захлестнула левую руку. На заднице он отполз к выходу, и в коридор за подмышки его втащил Руслан.

Васька вскрикнула и тут же прикрыла рот обеими ладонями. Нити почти полностью опутали Егора, из небольшого просвета мелькал один глаз, налитый ужасом. Кокон дернулся, сместился чуть ниже, и Егор издал сдавленный хрип. Кокон полз на перемещающихся нитях, опускался, ритмично покачивался. Когда он достиг опутанной жертвы, нити как будто расступились, и кокон обволок Егора, сокращаясь и пульсируя. Пару минут нити дергались в безумном танце, потом вдруг замерли на пару секунд и расступились. Небрежно свернутый кокон отполз на прежнее место в центр комнаты. Егора не было. Как не было ни следа от него – ни капли крови, ни клочка одежды.

Закричала Васька, заплакала в голос, и Сашка подошел и обнял ее за плечи, прижав ее висок к своему подбородку.

-Блядь, что это… Что это… - потрясенно повторял Руслан, бессмысленно потирая щеки.

- Розыгрыш, да? – злобно кинул Серега, и на этот раз все повернулись к нему.

- Санек, ты нас сюда привел! Там в тырнете было что-то об этой срани? – с нажимом сказал Макс, и Сашка с удивлением понял, что первый раз видит его испуганным..

Сдерживая мелкую нервную дрожь, Сашка зло ответил:

- Да не было там ничего! Просто каталог заброшек, примерный путь как дойти. И все. Мы же сто раз ходили по моим маршрутам, я все брал из этой группы.

- Просто брал из группы! – передразнил Макс.

- Давайте уйдем! – взмолилась Васька. – Потом посретесь! Макс, я прошу, давай уйдем отсюда!

- Мы не уйдем, - монотонным безжизненным голосом сказал Серега. – Оно не даст.

- Что? – изумленно обернулась к нему Васька.

- Оно красное, вы что, не поняли? – Серега неожиданно улыбнулся.

- С катушек съехал… – подал голос Руслан.

Серега вдруг сорвался с места и побежал по коридору, на ходу проводя ладонью по шелушащимся стенам.

- Оно красное! – крикнул он и скрылся за поворотом.

Макс рванулся было за ним, но Руслан ухватил его за рукав.

- Не до него сейчас. Давай выйдем и позвоним в полицию, пусть они этого полудурка ищут и выясняют, что тут вообще происходит.

Они двинулись по коридору, Васька испуганно озиралась – боялась, что из стены вылетит красная нить, Руслан засунул руки в карманы, мрачно глядя в пол. Сашка первый влетел на пятачок лестничной площадки и ошалело завертел головой – спуск на первый этаж исчез, как и лестница. Они уперлись в бетонный тупик с хлипкой фанерной дверцей.

- Охереть! – потрясенно воскликнул Макс. – Санек, если это твои фокусы…

- Что? Какие блин фокусы?! – заорал Сашка, округлив налитые бешенством глаза. – Я что, бетонную стену построил на расстоянии, пока Егора эта красная хуйня жрала?!

Он почувствовал самый настоящий ужас, какой не ощущал, даже когда нашел в заброшенной деревне альбом с древними черно-белыми фотографиями, на которых кто-то выколол всем глаза. Эта невозможная, иррациональная дверь напугала его больше, чем красный кокон, сожравший Егора. Только теперь Сашка вдруг ощутил, что заброшка живая, и она не хочет, чтобы они отсюда вырвались.

Васька осторожно открыла фанерную дверь, втянув голову в плечи. Но за хлипкой фанеркой не было ничего особенного – древний спортзал со стенами, покрашенными в тяжелый болотный цвет. На полу лежали две засыпанные побелкой батареи, а с потолка свисал непонятного назначения снаряд, похожий на творожный сырок в глазури. На противоположной стороне приоткрытая дверь показывала тот самый пятачок, от которого шла мраморная лестница с перилами.

- Выход! – Васька радостно взвизгнула и ткнула указательным пальцем.

Стены пестрели вымпелами и лозунгами на красных растяжках «Честь и слава советскому учителю!», «Книги — это переплетенные люди...», «Нравственность служит для того, чтобы человеческому обществу подняться выше!»

Пол был совершенно белый от осыпавшейся побелки, зеленая краска темного тяжелого оттенка сходила со стен треснутой скорлупой. Васька уже занесла ногу над порогом, когда Макс дернул ее за руку обратно в коридор.

- Стой! Не нравится мне эта комната… Странная какая-то…

Он показал пальцем на потолок:

- Что это за херня? Деревяшки на потолке?

Только сейчас Сашка увидел, что комната будто перевернута – крашенные коричневым доски крепились к потолку, а побелка стелилась по полу.

- Здесь все наоборот! – воскликнула Васька. – Это же светильники на полу, смотрите!

Брови Сашки поползли наверх: то, что он принял за старые батареи, оказалось плафонами прямоугольных ребристых светильников, а шутка на потолке – гимнастическим козлом.

- Пол на потолке, а потолок на полу… - задумчиво протянул Макс.

Он пошарил глазами по куче хлама, сваленного у окна в коридоре, и вытащил небольшой выцветший глобус. Глобус Макс кинул с размаху в пустой зал, где тот немедленно исчез, пролетев не больше метра от входа.

- Пиздец, - с чувством бросил Сашка, и тут же вздрогнул, услышав грохот у себя за спиной. Они все замерли на секунду, обернулись, и увидели около окна из квадратиков, за сухим цветком в кадке, тот самый глобус, искореженный, будто его провернули в мясорубке. Смятый шар был прочерчен рваными дырами и глубокими царапинами. Васька ахнула, и Сашка подумал, что она наверняка представила себя, шагнувшую в пустой и такой безопасный на первый взгляд зал.

- Через зал идти нельзя… – протянул Руслан.

- Капитан очевидность, – закатила глаза Васька.

- Пошли, потрясем этого козла! – зло произнес Руслан. – Он должен что-то знать!

Руслан направился быстрым шагом в левое крыло к учительской, рывком распахнул дверь и тут же отпрыгнул, округлив глаза. За створкой была глухая стена в лишаях все той же осыпающейся шелушащейся краски.

Часть 2>