Красное

<Часть 2

В сумасшедшем, вывернутом наизнанку, неправильном мире интерната даже эта комната выглядела как сон, полный кошмаров. Почти все пространство было занято чем-то, похожим на кишки разной толщины. Словно кольца Сатурна, они двигалось в одной плоскости, но в разных направлениях, судорожно сжимались и разжимались в розовом свете. Белесые кишки с синеватым отливом закрывали своей массой противоположную стену, и было непонятно, есть ли там выход. Макс осторожно вытянул руку, выходя за предел дверного проема, и вдруг розовый свет дрогнул и пошел кругами, словно потревоженная вода.

- Как жидкость… – проговорила потрясенная Васька.

Она тоже сунула ладонь в этот подрагивающий, мерцающим розовым свет, и он заколебался, пришел в волнение.

Макс пригнулся, всмотрелся в узкую полоску пространства комнаты, не занятого змеистой массой:

- Хрен знает... дверей вроде не видно.

Он отошел от двери, сел на грязную парту, достал вейп и с сомнением сказал:

- Можно конечно проползти под этой фигней и посмотреть, что на той стене, но непонятно, можно ли там дышать...

Васька повернулась к нему и посмотрела долгим, непонятно-отчаянным взглядом.

- Так что, тупик? – обреченно произнесла она.

Макс пожал плечами, выпустил колечко дыма к потолку.

- Да почему сразу тупик, у нас есть варианты.

- Это какие же? – с сарказмом сказал Сашка, раздраженный его спокойствием.

- Можно вернуться обратно, например. Здесь же все меняется… Может, появились новые проходы. Или…

Он встал, выудил из кучи хлама учебник и подошел к двери, ведущей в спортзал.

- Или можно проверить еще раз эту шкатулку с секретом.

Он замахнулся, чтобы метнуть журнал в зал, и тут от розового проема метнулась фигура, в которой Сашка с изумлением узнал Серегу. По-прежнему в одних трусах и с грязной тряпкой на голове, он длинными прыжками подбежал к Максу и втолкнул его в пустой гимнастический зал. И Серега, и Макс исчезли в пространстве зала спустя пару секунд, и Васька громко ахнула. Они с Сашкой замерли, и закричала она, только тогда, когда сзади раздался грохот. На засыпанную побелкой и ошметками краски упало тело Макса – страшно изувеченное, прочерченное глубокими ранами, залитое кровью. Нетронутым осталось только его лицо. Спокойно и даже немного удивленно он смотрел в потолок, уже совершенно равнодушный к тому, выберутся они отсюда или нет.

Васька опустилась на колени на дощатый пол, закрыла глаза ладонями протяжно, с подвываниями, заплакала. Сашка осторожно подошел к Максу, чувствуя, как бьется где то в горле сердце, шумно сглотнул. Он прикрыл ему веки, хотя белая полоска глазного яблока продолжала светиться из-за густых черных ресниц.

Смерть Макса вызвала в нем тупую обреченность – Сашка только сейчас осознал, что несмотря ни на что, так же слепо верил ему, как и Васька. Пока Макс был с ними, ничего не было кончено, но сейчас…

Всхлипывая, Васька поднялась, взяла с подоконника свернутую, серую от грязи тюлевую занавеску, расправила ее и прикрыла этим убогим саваном Макса. Она прикоснулась губами к его щеке через тюль и что-то неслышно для Сашки ему прошептала.

- Ну что, попробуем сделать так, как сказал Макс? – сухим голосом спросил Сашка.

Васька покачала головой, села на пол, прислонившись к стене.

- Все, не могу больше… я устала.

Он присел рядом с ней, взял за маленькую теплую ладонь. Васька прикрыла глаза, давая поднимающиеся всхлипы. Сашка хотел сказать ей, что они обязательно выберутся, обязательно, но слова застряли у него в горле – он не мог произнести то, во что сам не верил. Вместо этого он прислонился щекой к ее макушке, глядя, как догорает закат над верхушками золоченых берез.

- А знаешь, все-таки в этом есть какая-то красота, - тихо сказала Васька, не открывая глаз. –Есть в этих комнатах есть что-то завораживающее.

- Ты серьезно?

- А тебе так не кажется? – Васька посмотрела на него сбоку.

Саша помолчал и вдруг неожиданно для себя выпалил:

- Мне кажется, ты красивая. Очень красивая.

Васька грустно улыбнулась краешком губ.

- И ты мне нравишься… очень, – сказал Сашка. Сейчас был тот момент, когда было совершенно безразлично, как она отреагирует.

- Я знаю, – скупо ответила Васька.

- Это было так заметно?

Она вздохнула и кивнула:

- Конечно.

Сашка обнял ее за плечи, чувствуя, как усталость наваливается, словно тяжелая подушка. Васька положила ему голову на плечо, и он прикрыл веки, старясь не думать, что им делать дальше. Сашке показалось, что он задремал на пару секунд, но когда он открыл глаза, то увидел, что солнце село, и темноту комнаты освещает только тихий розовый свет из дверного проема. Васька пошевелилась, выскользнула из его объятий и подошла к розовой комнате.

- Знаешь, я ведь сделала это, - сказала она и повернула голову так, что он видел только окрашенным розовым щеку.

- Что?

- Я прислушалась, как советовал Нашатырь. В той комнате с деревянными лицами. Бомж был прав – оно вообще не имеет никакого отношения к человеческому миру, вообще.

- И ты узнала, как отсюда выйти? – спросил Сашка, с трудом ворочая языком в пересохшем рту.

- Да.

- Почему же не сказала?

Васька повернулась к нему, розовые огни плясали в ее блестящих глазах.

- Нужно принести жертву.

- То есть кому-то умереть? А разве недостаточно было Егора, Макса и Руслана?

- Нет, их смерть не была жертвой. Жертва должна быть добровольной, с полным сознанием того, что ты делаешь это, чтобы спасти других. Поэтому я не сказала. Макс он… наверняка бы это сделал.

Сашка встал, сделал пару шагов туда-сюда.

- То есть, выйти отсюда можем либо ты, либо я?

Она кивнула, закусив губу. Сашка взъерошил волосы, потер лицо ладонями.

- Сложный выбор…

- Ничего сложного, - ответила Васька. – Я думала об этом, пока ты спал.

Она приблизилась к розовому свечению, оглянулась на него и сказала:

- У тебя будет мало времени, минут десять, не больше. Не упусти его.

И она вошла в розовую субстанцию, которая тут же подхватила, поволокла ее наверх. Кольцо из толстых кишок сначала завертелось быстрее, потом расступилось, и Сашка увидел, что в центре комнаты висит огромный зародыш. И то, что ни считали жилами и кишками, оказалось огромной пуповиной, крепящейся к его животу. Весь изломанный, неправильный, со скошенным лбом и приплюснутым уродливым лицом он медленно поворачивалось к Ваське, которую с безвольно раскинутыми руками влекла неведомая сила. Когда она приблизилась к зародышу, пуповина снова сомкнула свои кольца, и Сашка не увидел, что с ней стало. Тут же с грохотом на стене отвалился пласт штукатурки, за которой открылась заляпанная цементом дверь. Сашка рванул дверь на себя – и открыл в тот самый холл с наваленными стульями и горой старомодной обуви. Он нерешительно оглянулся на убыстряющиеся завихрения пуповины и бросился через холл.

Дверь холла без препятствий выпустила его в свежий сентябрь – за стенами специнтерната сильно похолодало, ледяная роса и туман опустились на землю. Сашка по инерции пробежал несколько шагов по некошеной густой траве, упал на колени и только тут позволил себе заплакать. Вдалеке загудела запоздалая электричка, а он все не мог встать, качаясь как китайский болванчик и размазывая по лицу слезы.