Темы с низким центром тяжести

Часть 4: Политика в 3D. Глава 9: Политический Мир Диснея

Темы с низким центром тяжести

Религия, как и почти всё человеческое, существует вдоль всего Психологического Спектра. Наверху вы найдёте людей, которые думают о религии как о наборе культурных традиций, как об основах сообщества, как о моральных принципах, даже как о заманчивом наборе возможностей для неизвестного. В каждом главном религиозном тексте есть идеи высокого уровня мышления, и каждая отдельная основная религия включает в себя миллионы членов, руководимых Высшим Разумом — тех, чья религиозная приверженность не является взаимоисключающей, а прямо соответствует интеллектуальному и моральному мышлению высших ступеней. Религия, практикуемая Высшим Разумом, прекрасна.

И в каждом случае, когда вы продвигаетесь вниз по Психологическому Спектру, созданные Высшим Разумом концепции религиозной культуры, сообщества и философии превращаются в полный фанатизм, трайбализм, заблуждение и безнравственность, поскольку они переносятся из сферы Высшего Разума в когти Первобытного Разума.

Религия является главной причиной существования некоторых из самых больших и напряжённых Эхо-камер не из-за того, что религиозное мышление простирается на весь Психологический Спектр — это можно сказать о большинстве тем, а из-за того, что у распределения низкий центр тяжести. На каждого глубоко верующего человека, думающего о религии с высоких ступеней, приходится гораздо больше людей в нижней части спектра. Вот несколько причин для этого:

• Религия включает в себя убеждения о смерти, сексе, морали и почти всех других темах, которые волнуют Примитивный Разум. В частности, представления о вечной жизни идеально совпадают с основной конечной целью генов животных.
• Религия основана на вере и, по крайней мере, с её представлениями о том, что происходит после смерти, по своей природе непроверяема, то есть неопровержима.
• Религия — это тема, с которой личности стремятся связать себя. Люди не следуют христианству, не верят в христианство и не живут по философии христианства — люди являются христианами.
• Религия прекрасно вписывается в племенное мировоззрение Мы/Они. Не только вы — X, но и другие люди — Y, и если Y-религия истинна, это будет означать, что ваша религия ошибочна.
• Большинство религий основаны на книгах, давно написанных людьми, чьи Высшие Разумы имели гораздо меньший доступ к знаниям и прогрессивной моральной мудрости, чем есть у нас сегодня.

Таким образом, становится понятно, почему религия будоражит наши Примитивные Разумы и становится жертвой вечного проклятия низкого центра тяжести Психологического Спектра.

И если бы я вырос в религиозной Эхо-камере — и если бы я был окружен религиозными догматиками в моей жизни сегодня — и если бы мою страну в настоящее время религия раздирала на части — тогда я мог бы решить написать большую серию постов о религии. Вместо этого я написал одну о политике.

Как и религия, политика — это мастер разжигания наших примитивных огней.

Примитивный Разум ошибочно воспринимает политику и религию как вопросы жизни и смерти. Это имеет смысл, потому что в древнем мире, где Первобытный Разум всё ещё думает, что живёт, политика была вопросом жизни и смерти. Почти для всех, кто жил до эпохи Просвещения, и для многих людей в современном мире проигрыш в политической игре грозит смертельной опасностью от рук врагов. И быть на стороне победителя означало иметь возможность сокрушить этих врагов. Если политика пошла не так, ничто больше не имело значения — тебе хана.

Дело не в том, что сегодняшняя политика больше не касается жизненно важных факторов, таких как свобода, безопасность, справедливость и ресурсы, а в том, что сегодня в такой стране, как США, ставки в каждой из этих игр намного ниже, чем в древние времена. Современная политика заключается в том, должны ли налоги быть выше или ниже, а не в том, у кого будет еда в тяжёлые времена, а кто должен умереть от голода. Речь идёт о том, где следует проводить черту, когда определённые права реализуются в ущерб другим правам, а не о том, какие люди будут рабами, а какие — хозяевами. Сегодняшняя политика — это спор о том, применяется ли система уголовного правосудия последовательно, а не о том, к кому из граждан применять или не применять писаный закон как таковой. Речь идёт о том, как полиция выполняет свою работу, и о её ответственности, а не о том, какие граждане должны быть защищены правительством во время геноцида, а какие должны стать объектом государственного геноцида. Дело не в том, что современная либеральная политика не сталкивается с вопросами жизни или смерти для некоторых людей — а в том, что сегодня эти случаи являются исключением, а не правилом.

Но наши Примитивные Разумы запрограммированы смотреть на политику по-старому независимо от того, как изменился мир. То, что многие люди прочтут предыдущий абзац и подумают: «Политика — это по-прежнему то же самое, только в лучшей маскировке», отражает то, насколько всё плохо с рациональным подходом к политике.

И политика не просто раздражает одну часть вашего древнего разума — как и религия, политика — это универсальное решение практически для любой идеи, которая разжигает огни Примитивного Разума:

Примитивный Разум одержим принципом иерархии власти, а политика буквально наделяет некоторых людей властью, которую им разрешено использовать против остального населения.

Примитивный Разум одержим бинарным моральным разделением — и политика, как и религия, является главной ареной для самых ожесточенных споров о том, что является праведным и порочным, справедливым и несправедливым, чистым и ядовитым, добрым и злым.

Первобытный Разум серьёзно обеспокоен защитой вашей личности — и политические взгляды, как и религиозная принадлежность, неизменно формируют часть основы личности людей.

Политика иногда даже пересекается с миром самой религии в постоянном споре о том, как политические законы взаимодействуют с религиозными законами.

И, конечно же, политика прекрасно сочетается с трайбализмом, любимой игрой Первобытного Разума. Первобытный Разум видит весь мир сквозь призму Силовых Игр, и он всегда ищет способы разделить окружение на Своих и Чужих, ему просто нужно средство для этого. И политика идеально подходит на эту роль.

Всё это в совокупности смещает вниз центр тяжести политики. Но можете не верить мне на слово:

Немного настоящей науки, согласной, что мы плохо справляемся с политикой

Мы всё ещё изучаем этот вопрос, но есть некоторые интересные исследования, которые помогают объяснить, почему политика так часто оказывается на нижних ступенях лестницы.

Исследование 2016 года, опубликованное в журнале Scientific Reports, представило людям «аргументы, противоречащие их решительным политическим и неполитическим взглядам». Выводы оказались неутешительны: у людей было гораздо меньше шансов изменить своё мнение, когда дело касалось их политических убеждений.

Другими словами, политическое мышление находилось в Непоколебляндии в отличие от остального мышления.

Ещё более интересным является то, что при проведении этого исследования ученые использовали МРТ для измерения мозговой активности участников, обнаруживая, что люди фактически обрабатывали вызовы своим политическим убеждениям с помощью иных частей своего мозга по сравнению с теми, которые они использовали для обработки неполитических противоречий.

В частности, они обнаружили, что оспаривание неполитических убеждений активизирует подсвеченные области, такие как орбитофронтальная кора головного мозга, которые участвуют в принятии решений. С другой стороны, оспаривание политических убеждений привело к меньшей активности в этих областях и большей активности в Сети пассивного режима работы мозга — группе областей мозга, связанных с погружением в себя и отрешённостью от внешнего мира. Сканирование также показало, что оспаривание политических убеждений вызывало бо́льшую активность в островковой доле и миндалевидном теле — эмоциональных частях мозга, типа «бей или беги», — чем оспаривание неполитических убеждений.

Поэтому, когда один из политических взглядов участников оспаривался, они с большей вероятностью забывали о внешнем мире и начинали использовать те области своего мозга, которые имеют отношение к их личности, а также те, которые имеют дело с опасностью, страхом и другими первобытными эмоциями. И пока они размышляют подобным образом, у них гораздо меньше шансов измениться.

Это лишь один из десятков примеров, с которыми я столкнулся в своём исследовании, посвящённых изучению взаимосвязи между политическими убеждениями и вероятностью изменения своего мнения, и все результаты довольно похожи.

Вышеупомянутое исследование изучало людей, которые идентифицировали себя с американскими левыми, но, конечно, это явление охватывает весь политический спектр. В ходе опроса в рамках другого исследования выяснилось, что «люди, чья политическая привязанность была ярко выражена, с меньшей вероятностью поверят в антропогенную причину изменения климата и менее склонны поддерживать правительственную политику в области изменения климата, чем те, чья политическая привязанность не столь явна; особенно когда эти люди были связаны с правым крылом политики».

Другое исследование обнаружило, что «даже в условиях интенсивной агитации отношение к социальной политике зависело почти исключительно от декларируемой позиции политической партии избирателя». В этом исследовании также изучалась осознание участниками их собственного политического догматизма и, как и ожидалось, было установлено, что «участники отрицали, что подвергались влиянию своей политической группы». Но, конечно, «они верили, что другие люди, особенно их идеологические противники, очень подвержены такому влиянию».

Ещё одно исследование предполагает, что демонстрация людям научных доказательств, опровергающих их точки зрения, не только приводит к тому, что они отвергают доказательства, но и к тому, что они в принципе перестают верить в науку, обнаружив, что «по сравнению с теми, кто получал свидетельства, подтверждающие их убеждения, участники, получавшие свидетельства, опровергавшие их убеждения, демонстрировали бо́льшую уверенность, что эта тема не может быть изучена с научной точки зрения, а также в том, что ряд других не связанных с ней тем тоже не может быть изучен с научной точки зрения».

Кроме того, есть исследования об эффекте обратной реакции, которые обнаруживают, что не только «опровержения часто не могут снизить эффект искажённого восприятия среди целевой идеологической группы... — опровержения фактически усиливают искажённое восприятие в исследуемой группе».

В исследовании предлагается объяснение: «Столкнувшись с противоречивостью, люди испытывают негативные эмоции, связанные с конфликтом между воспринимаемой важностью их существующих убеждений и неопределенностью, создаваемой новой информацией. Стремясь уменьшить эти негативные эмоции, люди могут начать мыслить таким образом, чтобы минимизировать влияние оспариваемых доказательств: обесценивать их источник, формировать контраргументы, социально обосновывать своё первоначальное отношение или избирательно избегать новой информации».

Если вы считаете, что хорошо образованные люди справляются с этим лучше, то горы доказательств (не говоря уже о наблюдениях в реальном мире) предполагают, что нет. В одном из исследований целенаправленно рассматривалось, что происходит, когда образование и научные знания сталкиваются с политическим догматизмом. Было установлено, что «более осведомлённые люди с большей вероятностью будут выражать убеждения в соответствии с их религиозными или политическими взглядами в отношении вопросов, которые поляризовались в этом контексте (например, исследования стволовых клеток, эволюция человека), но не в отношении вопросов, которые вызывают споры по другим причинам (например, генетически модифицированные продукты)». Таким образом, для спорных вопросов, связанных с наукой, которые не были политически поляризованы, больше образования означало меньше догматизма — что выглядит интуитивно понятным. Но когда споры, связанные с наукой, были политически (или религиозно) поляризованы, эта взаимосвязь исчезала, и их убеждения просто подстраивались под мнение племени. Если использовать нашу терминологию, то хорошо образованные люди, вероятно, будут мыслителями высоких ступеней, пока тема не будет политически или религиозно поляризована, и в этот момент они падают вниз по лестнице и становятся покорными сторонниками, как и все остальные.

Уделение времени на изучение некоторых исследований является хорошим напоминанием о том, что мышление верхних ступеней с точки зрения неврологии существенно отличается от мышления низких ступеней. Мышление низких ступеней на самом деле вовсе не про размышления — это про самосохранение. Наши отношения с интеллектуальной культурой строятся соответственно. Когда наша психика находится на высоких ступенях, мы знаем, что мышление — это просто мышление. Это делает нас заинтересованными в истине и открытыми для изменения нашего мнения, поэтому нам нравятся Лаборатории Идей. Когда мы опускаемся по лестнице и путаем мышление с самосохранением, подтверждение наших убеждений ощущается как безопасность — поэтому мы ищем Эхо-камеру в качестве защитного бункера.

Хорошая новость в том, что политика не ограничивается низкими ступенями. На высоких ступенях немало политической активности — просто в политике ужасное соотношение высокого и низкого. Я думаю, приложив усилия, мы можем улучшить это соотношение. Но для начала мы должны увидеть политический ландшафт таким, какой он есть. Вы не можете бороться с низким центром тяжести, если вы не видите его в распределении, и вы не сможете увидеть его, если для начала не знаете, что есть вертикальное измерение, у которого есть нижняя часть.

Это напоминает мне ситуацию с тем, что «у инуитов есть 428 085 слов для описания различных видов снега». Является ли это правдой или просто забавным мифом (это миф), оно напоминает о важной концепции: уровень детализации нашего мышления ограничен уровнем детализации нашего языка. До того, как я столкнулся с восхитительным термином «скромный хвастун», я находил смутно раздражающим, когда кто-то этим занимался, но это было скорее подсознательное раздражение, и мне было бы трудно выразить его словами, если бы я попытался. Но затем этот термин пополнил мой словарный запас и попал в моё мышление, и внезапно скромное хвастовство стало чем-то определённым в моей голове. Я ясно заметил это сейчас, и я точно понял, почему это меня раздражало. Я также заметил, что сам занимаюсь этим, что помогло мне меньше вести себя подобным образом. Обозначение детальной концепции повышает нашу способность думать о ней и передавать свои мысли другим. С правильным обозначением тонкости становится пустяком.

Вот что мы пытаемся сделать. Например, рассмотрим этих четырех политических мыслителей:

Два мыслителя с левой стороны, по крайней мере по данной теме, разделяют общую точку зрения. То же самое для двух мыслителей справа.

Но два мыслителя высоких ступеней разделяют общий образ мышления. Их мышление скромнее, более детализировано, и их мнение по этой теме было добыто бо́льшим трудом. Два мыслителя низких ступеней более уверены в себе, при этом зная меньше, чем мыслители над ними, и вы ничего не могли бы сделать, чтобы изменить их мнение.

Наши общества прекрасно говорят о горизонтальном различии. Мы являемся экспертами в определении того, что люди думают, и группируем людей таким образом, потому что нас научили смотреть на этих четырёх мыслителей и видеть двух левых и двух правых.

Но с вертикальным различием всё обстоит гораздо хуже. Когда я слушаю аргументы или читаю статьи, я постоянно слышу людей, пытающихся проводить вертикальные различия в своих аргументах о политических деятелях или идеях, но, поскольку A) многие люди забывают, что существует вертикальная ось, и Б) те, кто мыслит вертикально, лишены общего языка, на котором можно говорить об этом, эти попытки обычно неправильно понимают или вообще не обращают на них внимания.

Когда люди замечают вертикальное несоответствие между мыслителями, то ведут себя, как я, прежде чем узнал термин «скромный хвастун», — они часто не могут точно сказать, что именно они замечают, поэтому они приписывают мыслителям не те качества, которые на самом их отличают друг от друга, а те, для которых у них есть словарный запас. Я слышал, что люди называют политических мыслителей верхних ступеней более центристскими или более умеренными, чем мыслителей низких ступеней. Но это слова, относящиеся к категории Что Вы Думаете. Они указывают на среднюю часть оси X — как будто удерживание точек зрения в этих областях является признаком хорошего мыслителя, и наоборот. Часто мыслители верхних ступеней оказываются в более центристских или умеренных позициях, чем мыслители низких ступеней, но есть много случаев, когда верно обратное. Вертикальные термины, такие как верхние и нижние ступени, делают наши обсуждения немного менее стеснёнными и более гибкими.

Итак, давайте попробуем передохну́ть от левой и правой политики и сосредоточиться в оставшейся части этой главы на мирах политики высоких и низких ступеней.

Содержание