«Битва королей». Пролог (3)

"Битва королей"

Джордж Р.Р. Мартин

Перевод Максима Сороченко

Пролог (часть третья)

Читать Пролог с начала...

Читать вторую часть...

Покои мейстера показались тусклыми и мрачными после чистого ясного утра. Неловкими руками старик зажег свечу и зашел в кладовую под птичником, где аккуратно стояли мази, зелья и прочие лекарства. На нижней полке, за рядами приземистых глиняных кувшинчиков со снадобьями он нащупал стеклянный пузырек синего цвета – размером не больше его мизинца. Потряся пузырьком, мейстер услыхал внутри сухой сыпучий шелест. Крессен сдул с него пыль и отнес к столу. Рухнув в кресло, он вытащил пробку и высыпал содержимое пузырька на разложенный на столе пергамент. Дюжина мелких кристаллов раскатилась по листу с шуршанием. Похожие на драгоценные камни, они засияли в свете свечи настолько ярким пурпуром, что мейстер поймал себя на мысли, что никогда раньше не видел этого цвета по-настоящему.

Цепь на шее казалась невыносимо тяжелой. Он легонько коснулся одного из кристаллов кончиком мизинца. Такая мелочь – а в ней сокрыта власть над жизнью и смертью. Это был продукт из определенного растения, которое росло исключительно на островах Нефритового моря – за полмира отсюда. Листья следует выдерживать несколько лет, а потом вымачивать в смеси сока лайма, сахарной воды и некоторых редких специй с Летних Островов. Затем листья выбрасывают, а зелье сгущают золой и дают выкристаллизоваться. Процесс медленный и трудоемкий, нужные ингредиенты редки и дороги, однако алхимики Лиса владеют этим искусством в совершенстве. Кроме них еще Безликие Браавоса, а также… мейстеры его ордена, хотя за стенами Цитадели об этом старались не упоминать. Все знают, что мейстер выковывает серебряное звено для своей цепи, когда постигает искусство врачевания, однако люди предпочитают не думать, что умеющий лечить вполне умеет и убивать.

Крессен не помнил, как эти листья называют в Асшае, или среди лиснийских отравителей кристаллы из них. В Цитадели это вещество звалось просто: «душитель». Растворенное в вине, оно сжимает мышцы человеческой шеи сильнее, чем это мог бы сделать любой кулак, и плотно сдавливает дыхательное горло. Крессен слышал, что лицо жертвы становится таким же пурпурным, как эти маленькие кристаллические зернышки, сеющие смерть. Однако то же самое происходит и с тем, кто просто давится кусочком пищи.

Сегодня вечером лорд Станнис будет пировать вместе со своими знаменосцами, благородной женой и этой «красной женщиной» – Мелисандрой из Асшая…

«Я обязан отдохнуть, – сказал себе мейстер Крессен. – Надо к вечеру собраться с силами. Руки не должны дрожать, а мужество ослабнуть. Задуманное ужасно, но необходимо. Если есть боги, то они обязательно меня простят».

Крессен плохо спал в последнее время. Сон должен освежить перед грядущим тяжелым испытанием. Устало он побрел к кровати. И все же, закрыв глаза, он по-прежнему видел перед собой свет кометы – красно-огненный, яркий и живой посреди тьмы.

«Быть может, это моя комета, – полусонно подумал мейстер перед тем, как провалиться в беспамятство. – Предзнаменование крови… предвестник убийства… да…»

Когда он проснулся, в спальне было темным-темно, и каждый сустав в теле ныл. Крессен сел на кровати с тяжелой головой и, ухватившись за клюку, неуверенно поднялся на ноги.

«Так поздно, – подумал он, – а меня не позвали на ужин…»

Его всегда приглашали на пиры и сажали возле соли – рядом с лордом Станнисом. Перед Крессеном всплыло лицо лорда – не того мужчины, которым он стал, а того мальчишки, который когда-то ежился в тени, в то время как солнце освещало его старшего брата. За что бы ни брался Станнис, Роберт делал это лучше и быстрее.

Бедный мальчик… Ради его же блага Крессену следует поторопиться.

Найдя кристаллы там, где он их оставил, мейстер аккуратно собрал все зернышки с пергамента. У Крессена не было колец с секретами – подобных тем, которые, по слухам, предпочитали отравители Лиса, но в просторные рукава мейстерской мантии было вшито огромное число больших и малых карманов. Он спрятал семена «душителя» в одном из них, после чего распахнул дверь и позвал:

– Пилос! Где ты?

Не услышав ответа, он позвал еще раз, на сей раз громче:

– Пилос, мне нужна твоя помощь!

Снова тишина.

Это было странно. Келья молодого мейстера располагалась всего в одном полувитке винтовой лестницы – в пределах отличной слышимости.

В конце концов Крессену пришлось крикнуть слуг.

– Следует поторопиться, – сказал он им. – Я проспал слишком долго. Они уже сели есть… и пить… Почему меня никто не разбудил?

И что случилось с мейстером Пилосом? Честно говоря, Крессен ничего не понимал.

Снова долгий путь по галерее. В огромные окна врывался ночной ветер, остро пахнувший морем. На стенах Драконьего Камня мерцали факелы, а лагерь под ним расцвел сотнями костров, на которых готовилась пища. Он выглядел так, будто на землю упало звездное одеяло. Комета по-прежнему полыхала красным злобным огнем.

«Я слишком стар и разумен, чтобы бояться подобных вещей», – говорил себе мейстер.

Дверь, ведущая в Большой Зал, располагалась в пасти каменного дракона. Остановившись перед нею, Крессен велел слугам его оставить. Будет лучше войти одному, он не должен показывать слабость. Тяжело опираясь на клюку, Крессен одолел несколько последних ступенек и, хромая, проковылял под зубьями ворот. Два стражника открыли перед ним тяжелые красные двери, и мейстера накрыло внезапной волной из света и шума. Сделав шаг, Крессен вступил в пасть дракона.

Крессен направился к возвышению, где возле короля сидели лорды. По дороге он был вынужден обходить Пестряка, поскольку плясавший и звеневший колокольчиками дурак не видел и не слышал его приближения. В конце концов перепрыгивавший с ноги на ногу Пестряк случайно налетел на Крессена и выбил из-под его руки клюку. Оба рухнули вместе на камышовый пол, взаимно запутавшись руками и ногами. Вокруг раздался хохот. Несомненно, это было комичное зрелище.

Пестряк навалился на мейстера, утратив свой жестяной шлем с рогами и колокольчиками. Шутовское клетчатое лицо соприкоснулось с лицом Крессена.

– Под водой морской ты падаешь вверх, – продекламировал дурак. – Я знаю, уж я-то знаю!

Хихикая, он перекатился набок, встал на ноги и вновь пустился в пляс.

Изо всех сил стараясь не падать духом, мейстер слабо улыбнулся и попытался подняться, но бедро разболелось так, что на мгновение он испугался, что сломал его вновь. Вдруг чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и подняли на ноги.

– Благодарю вас, сэр, – пробормотал Крессен и повернулся, чтобы посмотреть, кто из рыцарей пришел ему на помощь.

– Мейстер, – сказала леди Мелисандра глубоким голосом, чем-то напоминавшим музыку Нефритового моря, – вам следует соблюдать осторожность.

Как обычно она была в красном с головы до пят. Длинное свободное платье из струящегося шелка было ярким как огонь. Под длинными прорезями рукавов и глубоким лифом виднелась более темная, кроваво-бордовая ткань. Колье из красного золота, обнимавшее шею туже, чем любая мейстерская цепь, было украшено одним-единственным большим рубином.

Ее волосы были не того померанцевого или охряного цвета, какой бывает у обычных рыжих людей. Они отливали хорошо полированной медью и ярко сияли в свете факелов. И даже глаза ее светились красным… но кожа была гладкой и белой – безупречно-молочного цвета.

А еще она была стройна и грациозна, ростом выше большинства рыцарей, с налитой грудью, узкой талией и с лицом в форме сердца. Мужским глазам было непросто отвести от нее взгляд, даже глазам пожилого мейстера. Многие считали ее красивой. Но она не была красавицей. Она была красной, ужасно… красной.

– Э-э… благодарю вас, миледи.

– Человек в вашем возрасте должен видеть, куда идет, – вежливо ответила Мелисандра. – Ибо ночь темна и полна ужасов.

Крессен уже слышал эту фразу. Она была чем-то вроде молитвы ее веры.

«Это неважно. У меня есть моя вера», – подумал он.

– Только дети боятся темноты, – сказал Крессен.

Однако не успел он договорить, как Пестряк вновь завел свою песенку:

– Тени пускаются в пляс, милорд, пляши, милорд, пляши, милорд…

– А теперь загадка, – громко произнесла Мелисандра. – Кто тут умный дурак и глупый мудрец?

Она наклонилась, подобрала с пола шлем Пестряка и надела на голову Крессену. Коровьи колокольчики тихо звякнули, когда жестяное ведро опустилось ему на уши.

– Корона к вашей цепи, лорд-мейстер, – провозгласила она.

Сидевшие вокруг мужчины загоготали пуще прежнего.

Сжав губы, Крессен подавил в себе ярость. Пусть ей кажется, что он слаб и беспомощен. До исхода этой ночи она убедится в обратном. Может он и стар, но по-прежнему мейстер из Цитадели.

– Мне не нужна другая корона, кроме истины, – ответил он, снимая дурацкий шлем с головы.

– В этом мире бывают истины, которым не учат в Старгороде.

Мелисандра отвернулась от него, взметнув вихрь из красного шелка, и направилась обратно к высокому столу, где сидели король Станнис и его королева. Вернув оловянное рогатое ведро Пестряку, Крессен пошел за ней следом.

На его месте сидел мейстер Пилос.

Остановившись, старик уставился на него с изумлением.

– Мейстер Пилос, – обрел он, наконец, дар речи, – вы… вы не разбудили меня…

– Его Милость велел дать вам отдохнуть. – ответил Пилос.

Что ж, по крайней мере, у него хватило совести покраснеть.

– Он сказал, что вы здесь не нужны.

Крессен оглядел молчаливо сидевших рыцарей, капитанов и лордов. Пожилой и угрюмый лорд Селтигар надел накидку с красными крабами, вышитыми гранатами. Привлекательный лорд Веларион выбрал шелк цвета морской волны. Морской конек из белого золота, висевший у него на шее, прекрасно гармонировал с длинными светлыми волосами. Лорд Бар Эммон, пухлый четырнадцатилетний мальчик, был облачен в пурпурный бархат, отделанный белым тюленьим мехом. Сэр Акселл Флорент остался невзрачным даже в красновато-коричневом лисьем мехе, набожный лорд Санглас носил на шее, запястьях и пальцах лунные камни, а лиснийский капитан Салладор Саан ярко сиял алым атласом, золотом и драгоценными камнями. Только сэр Давос был одет просто – в коричневый дублет и зеленую шерстяную накидку, и только сэр Давос встретил его взгляд с жалостью в глазах.

– Ты слишком болен и растерян, чтобы приносить мне пользу, старик, – Голос был так похож на голос лорда Станниса, но… этого просто не могло быть! – Отныне советы мне будет давать Пилос. Он и так уже работает с воронами, поскольку ты не в силах подниматься в птичник. Я не хочу, чтобы ты загнал себя до смерти у меня на службе.

Мейстер Крессен моргнул.

«Станнис, мой лорд… мой печальный угрюмый мальчик… мой сын, которого у меня не могло родиться, пожалуйста, не делай этого!.. Разве ты не помнишь, как я заботился о тебе, как жил ради тебя, как любил тебя несмотря ни на что? Да, я любил тебя больше, чем даже Роберта или Ренли, поскольку ты единственный, кого в детстве обделили любовью, и кто нуждался во мне больше прочих…»

Однако вслух он сумел сказать только:

– Как прикажете, милорд, но… но я проголодался. Вы позволите занять место за вашим столом?

«Рядом с тобой… Обычно я сидел рядом с тобой…»

Сэр Давос поднялся со скамьи.

– Я почту за честь, если мейстер сядет возле меня, Ваша Милость.

– Как угодно.

Лорд Станнис повернулся, чтобы сказать что-то Мелисандре, расположившейся от него по правую руку – на самом почетном месте. Леди Селиса сидела слева, сверкая улыбкой столь же яркой и хрупкой, как ее драгоценности.

«Слишком далеко, – с тоской подумал Крессен, глядя на то место, куда пригласил его сэр Давос. Контрабандиста и главный стол разделяла половина лордов-знаменосцев. – Я должен подобраться ближе, если хочу бросить в ее кубок «душитель», но как?..»

Пестряк прыгал и скакал, пока мейстер медленно обходил вокруг стола, направляясь к Давосу Мореходу.

– Здесь мы едим рыбу! – радостно объявил дурак, размахивая треской как скипетром. – А под водой морской рыба ест нас. Я знаю, уж я-то знаю!

Сэр Давос сдвинулся в сторону, освободив немного места на скамье.

– Сегодня на нас всех должны быть шутовские колпаки, – мрачно проговорил он, когда Крессен сел за стол, – в честь дурацкой затеи, которая нас ожидает. Красная женщина углядела победу в пламени, поэтому Станнис намерен исполнить свою волю – независимо от раскладов. Боюсь, если она не угомонится, мы все узрим то, что видел Пестряк – морское дно.

Крессен засунул руки в рукава, будто пытаясь отогреться. Пальцы нащупали в шерсти твердые кристаллы.

– Лорд Станнис!

Станнис отвернулся от красной женщины, но вместо него ответила леди Селиса:

– «Король Станнис»! Ты забываешься, мейстер.

– Он стар и нетверд разумом, – хрипло сказал король. – В чем дело, Крессен? Говори, не таясь.

– Вы решили отправиться в плавание, а значит жизненно важно объединиться с лордом Старком и леди Аррен…

– Я не намерен ни с кем объединяться, – перебил Станнис Баратеон.

– Свет не может соединиться с тьмой, – поддержала Селиса, взяв мужа за руку.

Станнис кивнул.

– Старки намерены украсть половину моего королевства так же, как Ланнистеры украли мой трон, а мой родной дражайший братец – мечи, вассалов и крепости, принадлежавшие мне по праву… Они все узурпаторы, а значит мои враги.

«Я потерял его…» – подумал Крессен, ощутив безысходность.

Если бы только удалось незаметно подобраться к Мелисандре… к ее кубку – всего лишь на один миг…

– Вы законный наследник вашего брата Роберта, истинный правитель Семи Королевств, король андалов, ройнаров и Первых Людей, – отчаянно произнес мейстер, – но даже в этом случае вы не можете рассчитывать на победу без союзников.

– У него уже есть союзник, – заявила леди Селиса. – Это Р’глор – Владыка Света, Сердце Огня, бог Пламени и Тени.

– Боги не всегда надежные союзники, – возразил старик, – к тому же этот не имеет здесь власти.

– Неужели? – Рубин на шее Мелисандры поймал свет, когда она повернула голову, и на мгновение мейстеру показалось, будто он горит ярче кометы. – Если вы говорите такие глупости, мейстер, то вам следует опять надеть свою корону.

– Да, – согласилась леди Селиса, – шлем Пестряка. Он тебе очень идет, старик. Надень его, я приказываю.

– Под водой морской шляп не носит никто, – продекламировал Пестряк. – Я знаю, уж я-то знаю.

Глаза лорда Станниса утопали в тени, отбрасываемой тяжелыми бровями, рот был плотно сжат, а нижняя челюсть беззвучно двигались. Он всегда скрипел зубами, когда его захлестывал гнев.

– Эй, шут, – прорычал он, наконец, – моя леди-жена отдала приказ. Отдай Крессену свой шлем.

«Нет, – подумал старый мейстер, – это не ты, ты не такой, ты всегда был справедлив, всегда суров, но не жесток. Ты не понимал смех, но и не признавал насмешки».

Пританцовывавший Пестряк приближался. Клан-дан, дин-дин, клин-клан-клин-клан…

Мейстер не шелохнулся и не сказал ни слова, когда дурак надел на его голову рогатое ведро. Крессен склонился под его тяжестью, звякнув колокольчиками.

– Пусть впредь поет свои советы, – предложила леди Селиса.

– Ты слишком далеко заходишь, женщина, – ответил лорд Станнис. – Он старик, и он хорошо мне служил.

«И буду служить тебе до последнего вздоха, мой дорогой лорд, мой бедный одинокий сын…» – подумал Крессен, когда вдруг понял, что ему нужно делать.

Стеклянный кубок сэра Давоса стоял перед ним, наполовину наполненный красным кислым напитком. Мейстер нащупал в рукаве твердую кристаллическую частичку, крепко зажал ее между большим и указательным пальцем и потянулся за сосудом.

«Только бы сделать это плавно и ловко, только бы не замешкаться», – молился Крессен, и боги проявили к нему доброту.

В одно мгновение пальцы опустели. Его руки уже много лет не были такими твердыми, и даже вполовину не проявляли такой ловкости. Давос заметил, но больше никто – уж в этом Крессен был уверен. С кубком в руке он поднялся на ноги.

– Возможно, я повел себя глупо. Леди Мелисандра, согласитесь ли вы разделить со мной кубок вина? В честь вашего бога, вашего Владыки Света? Выпьем за его власть и силу.

Красная женщина изучающе вгляделась в лицо мейстера.

– Извольте.

Крессен ощутил на себе десятки взглядов. Когда мейстер стал перешагивать через скамью, Давос вцепился в его рукав пальцами, укороченными лордом Станнисом.

– Что вы делаете? – прошептал он.

– То, что должен сделать, – ответил мейстер Крессен, – ради Государства и души моего лорда.

Он сбросил руку Давоса, пролив немного вина на камыши.

Мелисандра вышла из-за высокого стола и встретила мейстера перед ним. Присутствующие смотрели на них во все глаза, но Крессен видел только ее: красный шелк, красные глаза, красный рубин на шее и красные губы, изогнутые в легкой полуулыбке. Она положила руку поверх его руки, крепко вцепившейся в кубок. Кожа красной женщины оказалась горячей, как от лихорадки.

– Еще не поздно вылить вино на пол, мейстер.

– Нет, – хрипло прошептал он, – нет…

– Как хотите. – Мелисандра из Асшая приняла кубок из рук Крессена и сделала один долгий обильный глоток. Когда она вернула сосуд обратно, мейстер увидел, что вина в нем осталось на донышке. – Теперь вы.

Руки его задрожали, но он заставил себя быть сильным. Мейстер из Цитадели не должен бояться. Язык ощутил кислоту вина. Кубок выскользнул из пальцев и разбился о пол.

– Он действительно обладает здесь властью, милорд, – проговорила женщина. – А огонь очищает…

Рубин на ее шее красновато мерцал.

Крессен попытался ответить, но слова вдруг застряли в горле. Он закашлялся, и кашель перешел в тонкий жуткий свист, когда он попробовал с усилием втянуть в себя воздух. На шее будто сжались железные пальцы. Он упал на колени и замотал головой, еще отрицая ее, отрицая ее силу, магию и бога. Коровьи колокольчики звенели над головой, распевая «дурак, дурак, дурак», пока красная женщина с жалостью глядела на него сверху, и в красных-красных глазах ее танцевали огоньки свечей...

Читать Главу 1. Арья.