Античная философия: Формирование канона (III)

Прошлая часть.
Ко всем статьям.

Гераклит Эфесский

Как мы можем понять, к моменту вторжения персов остаётся всего несколько философов: Пифагор Самосский бежит на запад; одновременно с ним на запад бежит его ровесник, живущий неподалеку — Ксенофан из Колофона. Дома остаётся только Анаксимен Милетский. Двое наших эмигрантов создают в Италии новые философские школы, Анаксимен же, по-видимому, продолжает учить в Милете, и какая-то преемственность, как мы это ещё увидим, всё таки продолжится. Отсюда античные историки даже рисовали возникновение двух глобальных групп преемственности, философский раскол на «Ионическую философию» и «Италийскую философию».

Однако в Ионии кроме милетцев остается ещё Гераклит (544-483), и не потому что ему были приятны персы (хотя и это возможно тоже); просто Гераклит родился уже спустя несколько лет после их вторжения, в городе Эфес, который также недалеко от Милета. Гераклит, всё таки застаёт живого Анаксимена, но видимо почти никак с ним не связан лично. Зато влияние всех остальных философов прослеживается в философии Гераклита очень чётко. Правда, не только связи с местными философами определили специфику учения Гераклита, в значительной мере ему послужила и персидская религия - Зороастризм. Но про влияние учения Авесты на Гераклита будет подробно рассказано в конце главы, когда уже станет очевидным, как выглядит философия Гераклита в целом.

Кстати говоря, к вопросу о синхронном возникновении философии в Греции, Индии и Китае, кое-какие зацепки даёт вышеприведенная карта. Персидская империя собрала все достижения древних цивилизаций воедино, и связала все регионы мира между собой (хотя контакты Персии и Китая документально и материально пока не подтверждены). Вот в таком мире жили Будда Гаутама и Гераклит, в мире господства Империи Ахеминидов. Поэтому нельзя совершенно отрицать возможность взаимовлияния мыслителей различных регионов в этот ранний период; было бы логично допустить, что если даже Будда никак не связан с Гераклитом, то их сходства определены посредничеством какой-то "третьей" силы.

И возможно стоит даже дополнительно подчеркнуть, что по возрасту Гераклит был современником поколения учеников Пифагора и Ксенофана, они оба для него для него уже почтенные старики. То есть нельзя сказать, что во время Гераклита существует всего трое философов. Это так, только если говорить о самых известных и влиятельных; а помимо них уже есть десятки последователей, от которых не дошло ни строчки, отчего создается ложное впечатление про немногочисленность философов.

Ко времени юности Гераклита, аристократы Эфеса, к которым принадлежал его род, уже почти не имели никакой власти, хотя раньше они могли даже претендовать на царский статус. Их потеснили более могущественные цари из Востока (Лидия, Персия), потеснили правом сильного. Да и вообще, аристократы как общественная группа — это в первую очередь носители воинской/патриархальной/сельскохозяйственной (всё это синонимы) этики. Немаловажным пунктом здесь идёт именно воинская этика, ибо эти люди составляли стержень, элиту армии. Так что, вероятнее всего, общественное положение его семьи и стало причиной того, что в философии Гераклита очень большую роль играет борьба.

«Следует знать, что война всеобща и правда – борьба и что все происходит через борьбу по необходимости».
«Павших на войне боги почитают и люди». «Война есть отец всего и мать всего; одним она определила быть богами, другим людьми; одних она сделала рабами, других свободными».

Да и вообще, его особо заинтересовали противоположности, по видимому, только из-за этого патриархально-арстократичкского воспитания. И даже в самом вопросе противоположностей, хотя он уже не был новым, Гераклит умудряется сделать дополнительный акцент на их борьбе.

Конечно, о самих противоположностях в философии говорили и раньше. Уже Анаксимандр говорит даже про их борьбу — он говорит о том, что одна крайность побивает другую, чинит с ней несправедливость, на что та потом отвечает ровно таким же образом. Но пускай даже это «необходимость», всё таки очевидно, что несправедливость это шутка вредная, плохая. Отвечая на это, Пифагор пытается показать, каким образом противоположности, в конце концов, устанавливают гармонию. Гераклит же, напротив, мыслит борьбу как первейшее благо; ни о какой несправедливости тут не может быть и речи.

Все эти рассуждения о справедливости борьбы лучше рассматривать в контексте остальной философии Гераклита, поэтому начнём с самых основ.

В отличии от архаических писателей, Анаксимандр, этот наиболее выдающийся из ранних философов - писал не просто прозой, но вычурной прозой, или как ещё можно сказать - литературным языком. Сообщают, что и по жизни Анаксимандр был богат и любил роскошь не только в словесности, но и во всём остальном. Поздние комментаторы поэтому говорят, что Анаксимандр писал аллегориями, и поэтому пытаются его «приземлить», что было совершенно неоправданно. Не случайно поэтому, что уже Анаксимен снова начинает писать очень сухо, надевая театральную маску «учёного», и не сделав ничего выдающегося - Анаксимен понравился всё тем же поздним комментаторам (учёным), в отличии от Анаксимандра. Примерно с такой же судьбой столкнулся Гераклит, который точно также писал очень «размашисто», широко использовал аллегории и игру слов, и поэтому был плохо понят современниками. Из-за этого сохранилось несколько баек, которые сводятся к тому, что Гераклит за свой стиль письма получил прозвище "Тёмный".

Мелкие подробности космогонии Гераклита мы опустим, так как они ещё более примитивны, чем у любого из милетцев, и дальнейшего развития в истории не получили (стоицизм не добавил ничего существенного). Рассмотрим поэтому только самое основное.

Стихийное начало у Гераклита - огонь, и конечно этот выбор тоже не случайный; ведь огонь уничтожает (!) всё остальное, из всех стихий именно он олицетворяет борьбу и нестабильность. Именно соприкасаясь с огнем - всё остальное видоизменяется. Именно огонь - та стихия, которую нельзя контролировать, он явнее всех остальных постоянно находится в изменчивости (языки пламени).

«Всё течёт, всё изменяется»; «нельзя дважды войти в одну и ту же реку».

Итак, благодаря огню всё постоянно претерпевает изменения в каждую данную секунду. В самом глобальном смысле из Вселенского Огня происходит воздух, из воздуха - вода, а из воды земля и отчасти снова таки небо (видимо по аналогии с испарениями Анаксимандра). Эти четыре получившиеся стихии составляют все вещи; однако и сами эти вещи изменчивы. Отличается ли это от всех предшествующих философских концепций? Вряд ли.

«Этот космос, один и тот же для всего [сущего], не создал никто из богов и никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим».

В приведённой цитате мы видим на примере Огня знакомую нам уже идею цикличности (которая почти дословно в таком же виде встречалась у Ксенофана, но со стихией Земли). Гераклит практически слово в слово повторяет за Пифагором, когда говорит, что всё происходящее сейчас, в течении вечности повторяется снова; что в мире нет ничего совсем нового, и что за целую вечность случилось всё, что только могло случиться. Но здесь мы можем узнать и Анаксимандра; ибо Мир (в их понимании планета или галактика) уничтожается и создается, но Вселенная в целом - существует вечно (правда и она, раз в десять тысяч лет сгорает в огне, чтобы возродиться из пепла). И разве не на этой почве, не на логике «части и целого», Ксенофан построил свою философию? Разве в философии Ксенофана не постулируется вечность Бога, которого нельзя было сотворить, и не напоминает ли это старый добрый «апейрон», вечно существующий и никогда не уничтожимый? (как и Гераклит, очень похожим образом идеи Анаксимандра применил Анаксимен к своему «воздуху»).

Все это я привожу, чтобы ещё яснее стала тесная связь между всеми ранними философами, чтобы была явственнее их общая логика в контексте любой из «стихий», и что особенности каждого из ранних философов стоит искать за пределами этих вопросов.

Божественный Логос

Приписываемая Гераклиту «темнота», во многом связана с теорией о текучести вещей, благодаря которой нельзя было говорить о какой-то вещи слишком однозначно; хуже того, не только вещи, но и всякие «справедливости» и «блага» оказывались теперь понятиями относительными. Всё это, как и борьба противоположностей, превращает мир Гераклита, на первый взгляд, в сплошной хаос. Но, тем не менее, этот хаос имеет некоторые закономерности; их выражает божественный Логос, пронизывающий и управляющий Вселенной (идея тоже в целом общая с классической «Милетской школой»).

«Логос» дословно переводится как «слово», но имеет несколько возможных переводов в зависимости от контекста; это может быть и мысль, и разум, и закон, а по смысловой нагрузке он совпадает со «Вселенским Огнём».
У Гераклита данное слово встречается в разных контекстах, поэтому его тяжеловато понимать однозначно (всё же не зря он считался «тёмным»).

В процессе деятельности, этот Логос всё равно возвращает мир к некой гармонии (при чем используется именно этот пифагорейский термин).

«Расходящееся само с собой согласуется – возвращающаяся к себе гармония. Скрытая гармония лучше явной. Противоречивость сближает, разнообразие порождает прекраснейшую гармонию, и все через распрю создается».

Несмотря на формальное сходство с «гармонией» Пифагора, оно, на деле, оказывается незначительным; ведь Гераклит дал более глубокую разработку вопроса о противоположностях, связав все части старой философии (Милет, Элея, Пифагор, Зороастризм) в одну совершенную и концептуально связанную систему. Ведь, по сути, Логос раскрывается в первую очередь через теорию противоположностей. Суть его не в том, чтобы внести «гармонию» извне, установить порядок; он не отменяет борьбы, не «разнимает сторон» в драке разных противоположностей. Нет, всё устанавливается само собой. Логос - как невидимая рука рынка.

В эту же теорию входит и связь целого и частей, которая раскрывается через цикличность мира; а сама эта цикличность в наиболее абстрактном виде представлена диалектикой «единого» и «многого»:

«Из всего – одно, из одного – всё».

Итак, противоположности переходят из крайности в крайность через борьбу, запускают этим механизм движения всей Вселенной, и в этом движении заключена гармония; а логика частей и целого позволяет понять, как именно гармония может быть не антиподом, а следствием хаоса; и делается всё это через концепцию единого Бога.

Дети, это Гераклит

Из всего уже сказанного можно было подумать, что речь идёт не о Боге, а о неких «законах природы», вроде силы, которая управляет миром. Но Гераклит недвусмысленно говорит об обратном. Всё едино — эта идея пронизывает философию Гераклита точно также, как и систему философа Ксенофана, который, между прочем, также создал концепцию теологии, где Бог есть единая обезличенная сущность.

Теперь немного повторим сказанное раньше.

Что целым, что частями - управляет разумный огонь (а.к.а. Логос, как мы уже видели), он устраивает все «по необходимости». Мир цикличен, периодически его уничтожает огонь, а потом снова создает из пепла (разумный замысел, ведь огонь делает всё сознательно). В природе целого (а.к.а. — для бога-логоса) прекрасно любое явление, которое для конкретного человека может быть и относительно плохим. Например, возьмем гибель любимого человека; большая утрата и трагедия, но точки зрения Логоса (а.к.а. Вселенной) — просто необходимая мелочь. Это неотвратимое явление, без которого Целое не могло бы существовать. Наши смерти, как часть механизма - с точки зрения всей природы в целом - прекрасны. Эта логика возникла ещё в Милете, но никогда раньше ей не придавали такого важного этического смысла, влияющего на само восприятие мира человеком.

Главное, чтобы Целое существовало, всё остальное здесь вторично. Поэтому и борьба противоположностей, которая касается только того, что происходит внутри, в самих Частях (противоположности изначально подразумевают минимум два явления, а значит не Единое), не может затронуть Целое, ему хорошо и в хаосе. Постоянная изменчивость изображена как кровообращение в организме - желать остановки хаоса равнозначно желанию смерти Целого, гибели Вселенной, гибели Бога. К счастью для нас, Господь наш Логос этого не допустит; поэтому он нас и не спрашивает, создавая весь этот видимый беспорядок.

Конечно, стоило бы ожидать, что не все согласны с решением Логоса, кому-то кажется всё это несправедливым. На счёт этого Гераклит отвечает очень просто: «Толпа – глупа и не разумеет логоса». Простые люди видят только части и упускают целое, со всей его красотой (идея элитарности, связанная с аристократизмом, но очень важная и для всей философии в целом, здесь высказана впервые, она же прямо связана с дальнейшей статьей про Парменида). Дай неразумным людям волю, они бы спасали от смерти своих близких и уничтожили бы течение жизни Логоса, тем самым обрекая его на гибель.

Мы этого «целого» не видим, оно слишком огромно, его можно только представить умозрительным путём. Гераклит считает, что в этом и состоит мудрость, дойти до такого масштаба абстрагирования, когда ты понимаешь, что все что происходит вокруг тебя - это мелкие шестерни огромного механизма; и что раз ничего уже не изменить, то нечего и расстраиваться, когда случается что-то плохое. Так надо, так и должно было быть.

А люди мол глупые, слишком абсолютизируют частности, не видят мирового процесса в целом, не смотрят дальше своего носа, и поэтому терзаются надеждами, ожиданиями и мелочными переживаниями всякого рода (от потери денег до страха смерти). Мудрость заключается только в одном: признать «разум» как «то, что управляет всем при помощи всего».

Разумение – величайшая добродетель, и мудрость состоит в том, чтобы говорить правду и действовать в согласии с природой, ей внимая.

Фактически это значит, что нужно понять логику детерминизма, и если ты понимаешь, что так уж сложилось, и что судьба определила тебе место раба - то молча нужно «действовать в согласии с природой, ей внимая».

В чем серьёзное отличие Гераклита от остальных «философов Целого» - это теория познания и важность основных принципов его собственной философии. Например, так как борьба противоположностей это закон, то раз существует бытие, оно же должно автоматически породить для себя конкурирующее небытие. Гераклит может легко согласится к Ксенофаном почти во всём, что касается Бога со стороны его «единости», но сам Бог у Гераклита - воплощение принципа борьбы, сам Бог порождает небытие внутри себя, и «многое» существует внутри «единого» уже вполне реально. Казалось бы, на основе логики Гераклита о Целом - вымощена прямая дорога в элейскую школу; однако внезапно обнаруживается, что для него философский принцип борьбы противоположностей стоит выше всего, это и есть его Бог.

И раз уж «многое» это и есть способ существования «единого», то нет смысла отрицать все выводы о текучести и относительности вещей и понятий.

Насчет того, откуда берется наше знание, Гераклит предпочитает «то, что можно увидеть, услышать и изучить». Человек обладает двумя средствами познания истины: чувственным восприятием и логосом; первое имеет даже большее значение, но бесполезно при отсутствии разума (впервые в истории философии появляется тема разделения знаний чувственного и умственного характера, тоже важно в контексте Парменида). Несмотря на то, что в итоге разум всё равно занимает центральное место (и это часто подчёркивается), ощущения имеют значительное влияние в системе Гераклита; фактически это первая открытая система сенсуализма в теории познания.

Именно поэтому у него и Солнце оказывается размером со ступню, всё потому что он достаточно сильно верит своим чувствам. Противоречие? Может быть. Но для Гераклита это не столь важно; разум поэтому не намного возвышается над чувством, поскольку и обладающие разумом могут не знать Логоса, быть разумными глупцами. И раз уж речь пошла про умных и тупых, то Гераклит предостерегает, что «многознание уму не научает», тут же добавляя, что  «иначе оно научило бы Гесиода и Пифагора, а также Ксенофана и Гекатея». Очевидно, здесь имеется ввиду, что знания всегда касаются частностей, и как глубоко их не разбирай - понимания целого они тебе не дадут.

Мудрость для Гераклита это просто осознание того, что мир является Единым, основанным на законах текучести. Поняв это, можно больше ничего не изучать, и быть при этом мудрым человеком. Так что истина чувств, где Солнце всего как ступня, никак не мешает быть сторонником разумности. Но как же так? Разумность ведь не лучше чувственного! Да, разум ещё не гарантирует Логоса, а общая логика Гераклита очень простенькая и не требует глубоких конкретных знаний (многознания); но не чувства, а всё таки разум позволяет раскрыть Логос. Возможно, это он и имеет ввиду, намекая на то, что настоящий ум получается другим путём, некой интуицией и мистическим опытом. Хотя, в конце концов, он всё равно считает, что «очень много должны знать мужи-философы», просто к этому минимуму нужно ещё прибавить настоящее знание, философию - Логос.

На счет вместилища приобретенных знаний, Гераклит говорит, что душе присущ самообогащающийся логос (он видимо не означает строго того же самого логоса, который управляет Вселенной). Но между ним и тем самым Логосом есть прямая связь, ведь все человеческие законы (тоже, кстати, логос) питаются единым божественным. А сами души, этот источник жизни и вместилище знаний - испаряются (спасибо Огню) из влаги, то есть снова таки, душа оказывается «воздушной». При чем всё это находится в полном согласии с космогонией Анаксимандра; Гераклит даже называет душу «одаренным способностью ощущения испарением». Сухая душа наилучшая и мудрая (так как больше находится под воздействием огня); а вот от алкоголя душа влажнеет, и это приносит наслаждение или смерть. Отсюда можно заключить, что Гераклит связывает наслаждение с чем-то однозначно плохим, это уже серьезное подспорье для связи философии Гераклита с этикой добродетели.

На счёт этики и политического учения.

В первую очередь, Гераклит - аристократ; поэтому он подчёркивает неизбежность и необходимость неравенства людей. Отчасти он и признает, что все люди имеют способность к рассуждению, поэтому потенциально могут научится Логосу, но только фактически это невозможно. Только лучшие (аристократы) имеют все возможности для хорошего образования, значит они лучше познают Логос, а так как «все человеческие законы питаются единым божественным», то и значит, что аристократы должны править. Это, конечно, звучит лучше, чем кровное право на престол, но всё же, не лучше идей «Государства» Платона.

Возможно Гераклит и говорит, что «граждане должны сражаться за закон, как за свои стены», но мало того, что мнение мудреца-правителя равняется самому закону, так ещё и «воле одного повиновение - закон».

В своей этике Гераклит проявляет крайние черты аристократизма. Он полностью расписывается под моральным кредо Гомера и Гесиода (при том, что прямо презирает обоих). Не считая уже описанных в начале похвал воинскому стилю жизни и морали, сюда добавляются ещё подобные высказывания:

«Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу - преходящим вещам; толпа же насыщается подобно скоту». «Если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы считали счастливыми быков, когда они находят горох для еды».

И все в таком духе, резюмируя его словами: «Один для меня - десять тысяч; если он - наилучший».

Первый нигилист

Несмотря на всю свою аристократичность, которая безусловно очень сильна; и несмотря на общий стиль подачи информации, как будто Гераклит считает себя пророком огненного Бога и вещим оракулом - он тут же презирает основы традиционного культа и культуры вообще.

Напрасно люди, запятнанные кровью, хотят очиститься жертвоприношениями! Они только удваивают количество пролитой крови. Разве это не глупо, говорит Гераклит, пытаться смыть грязь купаясь в грязи? «Безумным посчитал бы его человек, заметивший, что он так поступает». А ведь это священная традиция! «И этим статуям они молятся, как если бы кто-либо захотел разговаривать с домами; они не знают, каковы боги и герои».

На счет святая святых греческого воспитания, мы уже видели, что Гесиод ставится ни во что, но это не стоит ни в каком сравнении с оценкой Гомера, который «заслуживает того, чтобы быть изгнанным из общественных мест и высеченным розгами, также как и Архилох». Ибо это они виновники того, что толпа не видит Логоса. Тут только иронией кажется высказывание Гераклита о том, что Гомер был «умнейшим из всех эллинов». Но под влияние традиции попали почти все, поэтому молодым людям Гераклит советует «не действовать, как дети родителей, т.е. - как мы переняли». Это наверное худшее и опаснейшее из возможных в древности заявлений. Остаётся удивляться, почему его не казнили как Сократа.

Здесь можно подумать, что Гераклит «прогрессивный» мыслитель; борец со всем отсталым и убогим. Но как бы не так!

«Каков у них ум, или разумение? Народным певцам они верят, и учитель для них - толпа; ибо не знают они, что многие плохи, немногие же хороши»

Вся его критика отцов в том, что старшее поколение испортилось, стало слишком демократичным, и верят они в суеверия. Но что предлагает Гераклит? Фактически он предлагает обычную монотеистическую религию, что прогрессивно только очень относительно. О том, что дело в демократии, можно увидеть как в предыдущих цитатах, так и в следующей:

«Правильно поступили бы эфесцы, если бы все они, сколько ни есть возмужалых, повесили друг друга и оставили город для несовершеннолетних, - они, изгнавшие Гермодора, мужа наилучшего среди них, со словами: да не будет среди нас никто наилучшим, даже если таковой окажется, то пусть он живёт в другом месте и среди других».

Очевидно, что Эфес внедрил у себя некое подобие будущего афинского остракизма, и из изложенного выше материала понятно, что Гераклит имеет ввиду под «лучшим мужем», - это уж точно не мудрец, подобный Сократу. Так что да, нигилизм в этом всём есть, но его «прогрессивность» очень сомнительна. Все вокруг Гераклита глупы, лишь потому, что не согласны с ним, а сам он - тот ещё консервативный реакционер.

Следы Зороастризма

Для начала сошлюсь на две статьи Марины Николаевны Вольф по этой теме: «Учение Гераклита о противоположностях и иранская традиция» и «To Sophon Гераклита и Mazda Заратуштры».

Полагают, что основатель персидского зороастризма по имени Зороастр был реальным историческим лицом и жил не позднее VII в. до н.э., т.е. лишь немногим старше Фалеса. В основе его вероучения лежит представление о «Мудром господе» – Боге-творце Ахура-Мазде, создавшем всё благое и полезное: свет, тепло, землю, животных, людей и растения. Цель жизни благочестивого зороастрийца – помогать «Мудрому господу», защищать и приумножать его творения: поддерживать огонь, разводить скот, обрабатывать землю, заниматься строительством, ремеслом и торговлей; растить детей (иначе говоря, следователь общественным нормам, ср. Гераклита и его тожество божественных и человеческих правил). Соперником Ахура-Мазды выступает дух зла Анхра-Майнью (иначе: Ахриман), создавший холод, смерть, вражду, вредных животных и насекомых и т.п. Зороастрийцы считают себя обязанными бороться с ними, чтобы удостоиться посмертной награды (дуализм доброго и злого, как центральное понятие религии).

В зороастризме сохранилось понятие «Высшей правды» (Арты), подразумевающей чистоту человеческих помыслов и благородство поступков, «правильный образ действий». Правда противопоставлялась лжи, извращенности (Друдж), неотъемлемому качеству Анхра-Майнью. Чуждый идолопоклонству, зороастризм сохранил в ритуалах культ огня как воплощения доброго начала, символа Арты. Особым образом зажженный огонь поддерживался в зороастрийских храмах столетиями, что породило еще одно название – «огнепоклонники». Из дальнейших сходтв можно отметить, что в зороастризме, кто не следует Истине, тот помрёт в конце времён, когда после финальной битвы добра со злом землю поглотит пламя. Сравните эти моменты с тем, что говорит о философии Гераклита поздний комментатор Климент Александрийский:

«Правда (Дикэ) постигнет мастеров лжи и лжесвидетелей», — говорит Эфесец. Он тоже знаком с учением об очищении грешников в огне, узнав о нем из негреческой философии. Это очищение огнем стоики впоследствии назвали выжиганием (экпирозой).

Интересно, что практически все цитаты Климента и Ипполита, подтверждают папирусы более раннего Филодема из Гадары:

«[Гераклит] учит и о суде над миром, и о том, что все в нем будет охвачено огнем. «Всех и вся, нагрянув внезапно, будет Огонь судить и схватит», — говорит он».

Согласно Ипполиту (и Филодему) — противоположности Гераклита также считались или «богами», или ипостасями единого бога, что полностью совпадает по смыслу с учением зороастрийцев. И кроме того, самих персидских «магов» Гераклит училал в том, что они приходили к посвящению «порочным» путем, т.е. выдвинул как бы внутреннюю формальную критику, как в случае с полемикой Иисуса и фарисеев.

В основе учения Заратустры — свободный нравственный выбор человеком благих мыслей, благих слов и благих деяний (это мы позже увидим в стоицизме, основанном не Гераклите). Оба основных начала – доброе и злое – существовали от века. Ахурамазда, утверждают зороастрийцы, был могущественнее, беспрепятственно создал священным творческим словом мир – царство света, заключавшее в себе лишь доброе и чистое; но когда он удалился в свое небесное обиталище, Ахриман в змеином образе прошел созданный мир и наполнил его враждебными духами, нечистыми и вредными животными, пороками и грехами. Таким образом, согласно учению зороастризма, происходит вечная борьба между двумя силами за обладание землею и человечеством. Стоит отметить и то, что у Гераклита и в иранской традиции «мудрость божественная» и «мудрость человека» разделяются.

«Своеобразие стиля Заратустры заключается в сочетании народной поэзии и подражания ей с оборотами придворной поэзии, с ученостью и философствованием в сочетании наглядно конкретного с персонифицированными абстракциями. Это сочетание создает ту темноту языка Заратустры, которое напоминает язык Гераклита».
(с) А.О. Маковельский — «Авеста»

И даже легенды об обстоятельствах смерти Гераклита («велел обмазать себя навозом и, лёжа так, умер», «сделался добычей собак») некоторые исследователи интерпретируют как свидетельства о том, что философ был погребён по зороастрийским обычаям.

Пифагорейский след

На счет пифагорейцев есть ещё один важный факт, о котором я не сказал в самом начале. В какой-то момент у Пифагора внутри секты появилась оппозиция, некий парень по имени Гиппас (в традиции пифагорейцев это имя - сущее зло и синоним измены) нарушил запрет на неразглашение тайны, за что был изгнан из элитного клуба. Правда, сами греки позже считали, что большая часть открытий Пифагора и в самом деле принадлежали Гиппасу, настолько он якобы крут. Гиппас акцентирует на огненной стихии, и как Ксенофан, учит о том, что Вселенная одна и пространственно конечна (правда это не отменяет ни пустоты, ни её вечного движения). Гераклит, который несколько младше Гиппаса, тоже застал Пифагора живым и точно также язвит в его сторону.

Вопрос в том, мог-ли Гераклит быть пифагорейцем, напрямую связанным с Гиппасом?

Однозначного ответа дать не получится (в академической истории считается что связи не было, просто потому что нет прямых доказательств, но это слабый аргумент против), нам же клубок связей кажется гораздо более плотно связанным, и такая возможность кажется более чем допустимой.

Теперь можно и припомнить из прошлого очерка и более позднего пифагорейца Филолая:

«По его мнению, все совершается по необходимости и согласно с законом гармонии». Природа же при устроении мира образовалась из беспредельного и предела. Филолай помещает огонь посередине вокруг центра, который он называет Гестией (очагом) Вселенной, домом Зевса, матерью и алтарем богов, связью и мерою природы. И ещё другой огонь принимает он – огонь, лежащий выше всего и объемлющий Вселенную.

Здесь уже видно, что традиция философии «огня» имеет плотную связь с пифагорейством. Это тоже добавляет балл в копилку о связи Гераклита с пифагорейцами. Хотя, конечно здесь можно сказать, что Филолай сам уже находится под прямым влиянием Геркалита, т.к. именно разделение двух разных видов «огня», насколько пока известно — специфически геркалитова идея. Академические историки, считающие априорно невозможной связь пифагорейцев и Гераклита — выводят огненную философию Филолая напрямую из философии Гиппаса. Но сути дела это не меняет.

Здесь скорее стоит уже другой вопрос - насколько особенна философия Гераклита? Ведь очень многое, как мы уже видели, можно легко вывести из Милета. И если так, то всё же, кто имел больше влияния, Милет или пифагорейцы? Эти вопросы пока остаются без ответа, с нас достаточно и того, что эти связи не остаются незамеченными. А все ранние философы, вплоть до Гераклита и даже немого дальше - фактически представляют собой одно направление мысли, формируют некое ядро (Канон), вместе принимая участие в разработке одних и тех же принципов.

В рамках сказанного о зороастризме, возникает вопрос, кто больше повлиял на Гераклита? Может Филолай и Гиппас - сами находились под влиянием персидской религии? Может у всех троих просто один общий источник? А может и наоборот, Гераклит пифагорейский раскольник, а все совпадения с зороастризмом случайны?

Ещё раз о "Логосе"

Как уже было показано, Логос можно понимать как божественное начало; и у других, более поздних философов будет похожий по функциональности термин, который уже более явно будет обозначать именно божество. У Гераклита этот момент не совсем однозначно понятен, поэтому принято считать, что Логос - всё таки просто закономерности в природе (правда имеющие при этом как бы полноценное существование, как отдельная сущность). Делается это, в основном «материалистами», чтобы завербовать «первого диалектика» в свой лагерь. Мне же кажется, что при прочих равных Гераклит скорее теист, чем пантеист; хотя бы потому, что согласно его биографии - был жрецом и в сочинениях пользовался риторикой а-ля «внемлите, я пророк Логоса», прямо сравнивая себя с оракулами.

И кто бы ни говорил о ранних философах от Фалеса до Гераклита, что они материалисты - это очевидно не так. Мы видим повсюду божественное провидение, и мы видим всюду одушевленность мира. А то, что они основывают мир на стихиях, это просто способ передачи общей мысли. Это не значит признания ими большей роли материи; наоборот, мы видим как она подчиняется разным «Разумам» высшего порядка. И в связи с этим хотелось бы обозначить ещё одну, очень интересную трактовку.

Получается, что гармонии не может быть без хаоса, одно не противостоит другому, они не могут друг без друга существовать, и хаос — условие гармонии. Сюда же можно применить классический пример с солдатом и генералом армии, стоящим на холме; с точки зрения солдата битва это сущий ад, но с точки зрения генерала - в битве есть своя стратегическая логика, и эмоции генерала совершенно другого характера.

Таким образом Гераклит действительно делает шаг вперед перед Пифагором и Анаксимандром. Он открывает возможность для широты мышления, снимает строгие рамки понятий (что приведет к движению софистов) и намечает контуры будущей философии (задает дискурс своим критикам).

Продолжение.
Ко всем статьям.