1.4: Лиза

К оглавлению

Предыдущий раздел

Я люблю изменённость сознания.

Она приходит, когда ты не спишь. Ну, когда совсем-совсем не спишь, до тех пор, пока тебя основательно не вырубит само по себе. В таком режиме я провела последние два дня — и всё ещё не сплю перед завтрашней утренней сменой.

Вообще, наверное, данная запись — это привет из прошлого и, возможно, могла бы предварять что-то, а не закрывать случившееся. Я не знаю, в Околице время — такой же социальный конструкт, как жизнь, восприятие и вот это всё.

Это уже третья запись, и, видимо, вам бы хотелось, чтоб здесь что-то происходило.

Ну, даже если это письма — знаете, ведь есть же такие, полноценные прямо романы в письмах — тут всё ещё должно быть движение какое-то, какие-то перемены.

Есть ли они?

У меня вот немного сознание переменилось. Я очень много смотрела в ночь. И даже решила выйти в город. Я и так иногда по ночам по взморью гуляю, а теперь, вот, решила посмотреть, что происходит в самой Околице в тот момент, когда все спят.

И… Я не узнала свой город.

И узнала, одновременно.

Первое, что точно могу сказать — громкоговорители на столбах. Днём я их ни разу не видела, а ночью они чуть ни на каждом хоть металлическом, хоть каменном дрыне.

Я дошла до Приморской, это там, где моё кафе. Ну, оно на углу с Приморской и Главной. И там, вот, играло что-то переливчасто-клавишное. Вроде обещанная моему подсознанию реприза, которую я и так очень хотела бы научиться играть.

Есть ли мне, где играть? Нет, увы: на маяке есть только настольная лампа, кипа бумаг и машинка печатная старенькая. А в пристройке — вещи старого смотрителя, его личная библиотека. Но если мне удастся найти пианино — то обязательно, обязательно как-нибудь или доставлю его сюда — или дом тот запомню, чтоб приходить туда и играть.

Но я говорила о ночной Околице, да, и чуть-чуть отвлеклась. Так вот, помимо музыки, что-то не так с домами. Не уверена, как лучше описать это, но в целом постройки выглядели все так, что вам бы там жить не хотелось.

Ой, вообще, дома — это такая тема… А, да, в этом письме действительно много абзацев, а всё почему? Вы бы слышали этот божественный «дзынь!» колодки, когда я жмакаю местный «энтер». Так круто!

Так, вот (дзынь!), я про дома ещё кое-чего сказать хотела. Я уже говорила, что живу в пристройке у маяка? Но вспомнила, что я ведь не всё время ночевала именно тут.

До этого какое-то время занимала один частный на Посёле — это район у нас такой целый, чуть дальше парка. У него такое название, потому что это почти что хутор отдельный: там очень много домов, и все частные, но названы как «квартиры». В духе, «квартира 1», «квартира 2» — но речь при этом о полноценных зданиях, а не тесненьких комнатушках.

Во-о-от, вот я в одном из тех домов жила. Он высокий был, деревянным. Да почему был-то, он и сейчас там стоит. С крышей черепичной и чердаком. Но там половицы скрипели и был сквозняк, и холодно, и собаки к ночи к дверям сбегались, и мне не понравилось. Не люблю, когда холодно, и собаки повсюду. У меня же на собак аллергия, им опасно рядом со мной. А мне волнительно. Не хочу, чтоб кто-то из нас пострадал. Какой адрес у того дома был? Ох, чтоб я помнила. Очень густой и хмурый лес памяти. Он так медленно пропускает меня! Но если вы читаете эти записи, находясь в этой же самой комнате, в которой я их и писала, и, вдруг, загорелись желанием пойти его отыскать — деревянный дом, треугольная черепичная крыша. Три этажа, чердак и высокая каменная труба. Его правда очень, очень сложно перепутать с каким-то другим. То ли турбаза там была раньше, то ли ещё что-то — уютный-то домик в целом, но мне лично там не понравилось. Да и вам бы его не советовала. Из любопытства заглянуть можете — только сразу же уходите оттуда, добро?

Договорились-договорились?

Вот и чудненько!

Ой, блин, трясёт меня что-то. Сказывается бессонница. Пойду, покурю немного.

Поставлю тут гоголевские звёздочки, как бы пауза. Почему «гоголевские»? Я читала где-то, что он один из первых у нас к ним додумался.

Скоро вернусь. Не то, чтобы я не могла курить именно в помещении… Но, знаете, выйти на балкон — а он на маяке-то! — красивый — это очень, и очень круто. Хочу постоять по ветру, просто полюбоваться спокойной тёмненькой водной гладью, да подымить, для себя побыть.

Скоро вернусь! Надеюсь, я не наскучила.

***

Пока курила, я смотрела на небо. Оно сегодня такое чистое, с разливами лазури, немного сапфиров. И много-много таких крохотных, милых звёзд. Ни единого облачка — и такая уютная, скруглённая красным серпом луна. Как рога или деталь инструмента.

А ещё сегодня совсем никаких кораблей.

Знаете, я очень надеюсь, что однажды в нашу гавань зайдёт корабль с лиловыми парусами. Есть такая легенда, что раз в много лет в любую гавань любой страны именно ночью, часа в три утра, за несколько мгновений до криков первых петухов, к причалу может пристать одинокая яхта с лиловыми парусами.

На ней нет людей.

Она просто тихонечко войдёт в пристань и сбросит якорь, а трап выкатится на причал сам собой. И, если вы её встретите — обязательно, не думая ни о чём, зайдите на палубу. Что с вами случится — смертные уже не расскажут. А звёзды — да, они вас запомнят навеки. Я вот тоже, когда на чистое бескрайнее море смотрю — нет-нет, а мечтаю и всматриваюсь, что эта яхта навестит и мой порт.

Ведь старый смотритель — он как-то исчез. Вечером был, ночью его ещё видели, а поутру — ни следа, только вещи в той самой пристройке. Возможно, он встретил её, свою яхту с лиловыми парусами.

Ой, девочки, замечталась. Вообще, о мечтах. Я тут недавно книгу читала, из «умных», не про сюжеты. Ну как, и про сюжеты тоже, только там не рассказ, а теория. О том, чем городское фентези отличается от реализма. Там очень много всяких заумных слов и примеров было. но, если вкратце — фентези — это когда волшебство рядом. Вы ему удивляетесь, герои ему удивляются. Оно не подаётся как данное. Всегда обосновывается. Всегда чётко ясно, где магия, а где повседневность. Можно провести очень даже вполне осязаемую границу. Ну и, разумеется, магия называется магией, или любым соответствующим словом. И да, я уже говорила, но снова сделаю на это упор: герои должны удивляться, а читатели — явно видеть черту.

В случае же с магическим реализмом — этой самой черты не видно. Герои всё воспринимают, как должное, а сама история разворачивается в нашем дополненном мире. Никто не удивляется, что по утрам домовые забирают молоко с порога, доставленное молочником. К тебе может прийти старый чёрт, и ты проиграешься ему в карты, а потом будешь думать, как бы спрятать его от милиции, которая за ним гонится. Герои в таких историях всегда подаются немного двинутыми, а авторы — всегда дают двойственную трактовку любым нетипичным событиям. Чтоб вы сами могли решить, для себя: случившееся — таки реальное, или вымысел. И, чаще всего, люди, с которыми происходит странное, кончают свои дни в психбольнице.

На самом деле я сама плохо улавливаю эту разницу, решила записать эти мысли, чтоб не забыть, самой о них на досуге подумать. К той же Околице присмотреться, ещё раз для себя осознать: в сказке ли я, или это всё жизнь реальная и всамделишная.

Из моих писем вы ведь уже понимаете, Околица — очень, прямо очень странное место. Возможно, это место, которого не должно быть, никогда не было, и потом — перестанет быть. Есть у меня ощущение, что и я наблюдаю за ней, а она — за мной. Мы как будто изучаем и познаём друг друга. Я ведь верю: у любого, даже самого странного и дикого города обязательно есть душа. Какая душа у Околицы?

Наверное, сизая, с разливами серого, вкраплениями черноты — и немного красного. Пульсирующая такая и обволакивающая. Как дым или кровь густая. Я бы назвала её «Город-дым», если б решила как-то раз написать о ней.

Эфемерная она вся такая, непостоянная — и обволакивает тебя, никогда-никогда не уходит.

Кстати, о дыме. Именно никотин помогал мне всё это время не спать, так что я ещё покурю — и вернусь. Какие сигареты курю? Мои любимые — «Кент» арбузный. Я их не покупаю, если что. Просто иногда нахожу на скамейках, или кто-нибудь из постояльцев кафе оставляет в качестве чаевых — и они у меня не кончаются.

Так что я возьму немного звёздочек с неба — и размещу их сюда. Пусть они и вам светят, вот эти, три хорошенькие подряд.

***

Перед тем, как я уходила курить, очень хотелось поговорить ещё об Околице. А пока курила — такая грусть накрыла! Теперь хочу писать о себе.

На самом деле, это близко. Знаете, иногда у меня складывается ощущение, что я — как продолжение этого города, по-своему осознанная её часть. Ведь, Околица — она очень, очень переменчивая и ветренная, густая и дымная, прямо как я. Обволакивающая. Но, наверное, не такая волшебная, как я-любимая. Я же волшебная, правда? Нравлюсь, нравлюсь вам?

Эх. Очень хочу не писать в пустоту, а хоть с кем-то живой побыть.

Я ведь очень хочу подругу. Ну, вот сильно хочу. Мне очень её не хватает. Неужели ты, читающая всё это, от меня отвернёшься? Я ведь могу для тебя быть абсолютно-любой. Ну, какой ты захочешь, какой увидишь меня и узнаешь. А если встретишь — я уже и писала, наверное — то обязательно, обязательно сможешь меня узнать!

Только Околицы берегись, пожалуйста. Не верь этому месту, оно любит обманывать. Если у тебя нет дома, а ты его очень хочешь — все шансы приехать сюда. Больше того, по началу она будет даже казаться тебе очень знакомой, легко сойдёт за место, где ты раньше жила, куда ездила отдыхать. Даже улицы все узнаешь. И точно сможешь решить, куда и зачем тебе здесь идти.

Но так только первое время будет. Пока не встретишься с Господином Здравствуйте и его Тётушкой Добрыдень. Поверь мне, их ты тоже очень легко узнаешь. Они обязательно поздороваются с тобой сами. Не стоит им отвечать. Тётушке не стоит особенно, хотя она милая, и очень сложно не улыбнуться ей.

Ещё я проведала клоуна. Его повесили, помнишь? Теперь он стал милой тряпичной куклой, всегда махает рукой и пытается насмешить всех прохожих. Только говорить перестал. Просто смотрит, машет рукой в перчатке и улыбается.

Я скучаю по искренним улыбкам в мой адрес.

А ещё есть у меня ощущение, что какое-то время я совсем не смогу писать. Или смогу. Не хочу на будущее загадывать.

Наверное. скоро уже лягу спать: завтра опять на утреннюю и до полудня. Потом — обязательно надо пойти гулять. Немножко развеяться и встряхнуться. Не то, чтобы здесь были клёвые и ещё не изученные места — но, всё ещё, побывав на улицах ночью — да, в городскую часть после сумерек я действительно ни ногой. Как вообще остальные могут ночевать в настолько неуютных местах?

Как здорово, что мой маяк совсем не такой. Если я всё-таки найду подругу, обязательно приглашу в себе: не в «Отеле» же ей останавливаться!

Моя постель тут такая широкая… Когда лежу на ней, смотрю в темноту потолка, ощущаю себя будто в коконе боли и одиночества.

Ой… Что-то я совсем загрустила. И в сердце кольнуло немного.

Надо б ещё сигарету. Третью подряд, кошмар. Просто кошмар. Я тут или скурюсь, или как та девушка из моего сна — сначала рыдать буду, а потом и вовсе с утёса брошусь.

Это ведь только от недосыпа и голода?..

Я просто себя накручиваю?..

Кто я?

Что я такое?

Почему мне так сильно тоскливо?.. Я завидую, да? Это всё из-за зависти? Ненавижу, терпеть не могу эту зависть. И зависть ли это?

Лапистые ветви сумеречного леса воспоминаний опять царапаются. Очень сложно сказать.

Не теряйте своих детей: потом находятся их останки. И цените, берегите своих родителей.

К чему это я? Просто отвлечённая мысль, которая показалась мне очень важной. Которая сможет помочь.

Вы же точно неместный, как я? Да, да, наверное.

Пожалуйста, кто-нибудь, обними меня. Скажи мне, что всё хорошо будет. Что однажды яхта с лиловыми парусами действительно зайдёт в этот чёрный зловонный порт, где на пристани одни только дохлые голуби, что дома прекратят жрать своих жителей и жадно светить желтушным светом разбитых окон в ночи, что клоуна не повесили, а он сам решился и всех рассмешил.

И что я — это всё-таки я.

Меня Лиза зовут. У меня младший братик есть. И семья. Они, наверное, очень по мне скучают. Здесь же ничерта нет, никакой связи с внешним миром! Я никак не могу сказать им, что я жива, что меня не увезли в рабство, что мои органы все при мне, никто ничего не продал. И что меня даже не изнасиловали.

Знают ли они, как у меня дела? Верят ли, что я здесь, живая, и очень жду встречи с родными?

Помоги мне, пожалуйста. Та рыдавшая девушка — она совсем на меня не похожа! Это не, не я, не я!

Я другая.

Я плачу… Только чуть-чуть. Перед сном, когда лежу на спине и смотрю в пустоту размытой черноты потолка. Без надрыва, тихонечко, для себя.

Чувства. Чувства. Они помогают мне помнить.

Помнить, что меня зовут Лиза. И что я очень хочу любви.

Следующий раздел