Реквием по мечте

Позвонил Тайрон и сказал, что на улице какое-то дви­жение, и Гарри быстренько выскочил из дома. Они объе­динили свои капиталы, потому что героин доставал Тай­рон, но каждый держал при себе на пару-тройку пакети­ков, ничего не говоря другому. Это получилось как-то само собой, ни один из друзей не задумывался и даже не плани­ровал этого. Они просто зажимали деньги, говоря друг дру­гу, что это все, что у них есть. Они решили раскошелиться на такси, чтобы побыстрее добраться до места, не желая упускать мазы из-за опоздания. Это было другое место и другая тема, поэтому им пришлось ждать на улице, пере­минаясь с ноги на ногу, засунув руки в карманы, стараясь стоять спиной к холодному пронизывающему ветру. Им было так холодно, что они не могли даже выкурить сигаре­ту, а в кафе заходить не хотели, боясь упустить человечка. Так что они ждали и молились, чтобы это не оказалось фу­флом. Мэрион сидела за кухонным столом, попивая сна­чала какао, потом кофе, пытаясь придумать способ отклю­читься от мыслей, занять чем-нибудь мозги, но все, на что она была способна, это сидеть и стараться не смотреть на часы или смотреть, но не замечать время. Она едва не за­смеялась, внезапно вспомнив чью-то фразу:

они служат тем, кто сидит и ждет.
Ждет! Господи, кажется она всю жизнь провела в ожидании. Но чего???? В ожидании
жиз­ни.

Да, верно, в ожидании жизни. Кажется, она подумала про это во время очередного курса терапии. «Ожидание жизни». Отношение к жизни как к ее репетиции. Она все это знала. В этом не было ничего нового. Если она пра­вильно помнила — если она вообще что-то правильно де­лала, — психиатр, которого она посещала, когда ухватила эту мысль, счел ее... проницательным наблюдением... про­ницательным... Она усмехнулась: наверное, это было до того, как я стала с ним спать... Проницательное наблюде­ние. Он никогда не слышал о Генри Джеймсе и «Звере в чаще». Скорее всего, не слышал. Но в постели он был не ху­же Генри Джеймса. Мэрион уставилась в чашку с кофе. На стенках чашки был налет от частого использования и ред­кого мытья... Как зверюга из чащи... Он говорил, что с та­кой проницательностью, умом и талантами я должна на раз справиться со своими проблемами и настроиться про­дуктивно. Его любимое слово — продуктивно. И еще — сублимация. Это то, чего они все от тебя хотят — чтобы ты сублимировала и была продуктивна. Она усмехнулась: только не проецируй. Очень просто. Еще одно слово! Про­сто.

Просто
сделай так. Ты спрашиваешь у них, как тебе быть, а тебе говорят:
просто
сделай так, и все дела. Теперь, когда ты знаешь, в чем твоя проблема,
просто
перестань делать то, что ее вызывает. Вот так, просто. Одно и то же.
Просто

сделай это. Просто! Она посмотрела в свою пустую чашку, думая о том, что ей ужасно хочется еще кофе, но не могла себя заставить сдвинуться с места, чтобы взять ко­фейник, долить кофе, потом еще насыпать сахар и налить сливки, и она попыталась сделать это усилием воли — да-да, именно так. Теперь картинка была полной.
Просто
за­ставь себя, усилием воли. Она смотрела в пустую чашку...

В конце концов она встала, чтобы налить кофе, но ко­фейник оказался пустым, и она просто посмотрела на него и пошла в гостиную, включила телевизор и постаралась, чтобы он полностью занял ее мысли, однако по-прежнему посматривая на часы, думая, удалось ли Гарри купить «ле­карство» и хватит ли у него терпения донести все до дома, чтобы у них было достаточно кайфа для поправки, а потом до нее постепенно начало доходить, насколько тупым был сериал, но она продолжала его смотреть, удивляясь, как, черт побери, им не стыдно показывать что-то настолько абсурдно-инфантильное, интеллектуально и эстетически оскорбительное по телевидению, но продолжала смотреть, покачивая головой и все больше погружаясь в этот телевизионный бред, потом внезапно откинулась назад, когда в перерыве пошла не менее бредовая реклама, но продолжа­ла смотреть, думая, какой кретин может смотреть на это дерьмо и вестись и на самом деле идти и покупать это ба­рахло, — и она качала головой: невероятно, это просто не­вероятно, каким образом им удается запускать столько на­глой рекламы, одну за другой, это просто нереально, — а потом снова пошел сериал, и она наклонялась вперед с мрачным лицом, следя за предсказуемыми событиями, и время шло, и она ждала, когда что-нибудь наконец про­изойдет...

Тайрон и Гарри уже отморозили себе задницы. Ко всему прочему на улицах было стремно. Полицейские были на каждом углу. Если у тебя есть что-то при себе, лучше валить с улицы подальше, старый, потому что мусора сегодня ра­ботают по-серьезному. Они переговорили со множеством торчков, пытаясь узнать, где могут происходить движения, но старались тратить на трепло поменьше времени — вдруг у кого-нибудь с собой шприцы или еще какое палево, что­бы их не замели за сговор. Они много ходили, но старались поменьше светиться. Им не хотелось упустить барыгу Тай-ро-на, но и примерзать к земле тоже не хотелось. Они узна­ли про чувачка, у которого был неплохой кайф. Причем ни­кто не знал, сколько именно. Одни говорили грамм, дру­гие — что чуть ли не грузовик, однако он ничего не продавал. Он давал только за пизду, чувак. У этого гондона одна зависимость — девочки. Он просто помешан на бабах. Причем толькло на самых клевых. Ну, типа, просто моде­лях, нах. Я ему говорю, мол, дам тебе че хочешь, а он ска­зал, что я ему

не подхожу.

Гарри и Тайрон хохотнули, но из-за холода на их лицах отразились лишь какие-то убогие улыбки. Наконец человек Тайрона пританцовывая проша­гал мимо них по улице, и через пару минут Тайрон последо­вал за ним. Вскоре Гарри увидел его дальше по улице и пошел следом. А когда Тайрон стал ловить такси, его сердце забилось быстрее, в глотке появился знакомый привкус, а кишки будто связались в узел от предвкушения. Он запрыг­нул в машину и закрыл дверь. Тайрон улыбался. Телевизор все еще работал, но Мэрион уже не сидела на диване. Она была в ванной и поливала руки горячей водой, отчаянно растирая и накачивая их в попытках найти вену, чтобы уко­лоться раствором из дважды кипяченых ваток. Она тряс­лась, плакала и проклинала Гарри за то, что его до сих пор нет, пыталась перетянуть левую руку жгутом, но не могла сделать этого как надо и в конце концов схватилась за голо­ву, о-оооооооо, потом стала бить себя по голове, села на край ванны, соскользнула с нее на пол и начала стучать ку­лаками по полу, всхлипывая от ярости. Она не слышала, как вошел Гарри. Что ты делаешь? Она непонимающе по­смотрела на него, потом выпрямилась: ты где был? Я жду тебя целый день — А где ты, черт возьми, думаешь? — Я не могу больше так — Ты не можешь больше, — Мэрион тряс­ло, она не могла говорить: ты слышишь меня? Я хочу, что­бы у меня всегда было на утро — Да что за херня с тобой? — Ты меня слышишь? ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? Глаза Мэрион широко раскрылись, и она схватила Гарри за пальто, тряся его: я н

должны
скидывать какое-то количе­ство. Таким образом у нас будут деньги, чтобы купить
еще.

Мэрион кивала, ее паника прошла, однако страх остался. Она посмотрела на свой стакан с содовой, потом на Гарри, без всякого выражения: я понимаю, Гарри. Просто я... Просто... Она пожала плечами и смотрела на него несколь­ко секунд, потом, опустив взгляд, снова уставилась в ста­кан. Это паника, что еще можно сказать. Мэрион снова посмотрела на него, кивнула, и, поморгав, постаралась изобразить на лице понимание и одобрение. Некоторое время она изучала сигарету, потом опять перевела взгляд на стакан, ты уверен, что этот парень не станет продавать? Какой парень? Тот, у которого есть, но не на продажу. А, тот, который по девкам прикалывается. Мэрион кивнула, по-прежнему глядя на стакан, лишь иногда на секунду поднимая глаза. Абсолютно точно не продаст. А что, у тебя есть какие-то мысли на его счет? Мэрион не отрывала глаз от стакана, продолжая играть с сигаретой: мне нужно боль­ше, чем на день, я так больше не могу... А что, если его то­вара хватит ненадолго??? Гарри пожал плечами, стараясь не замечать холод внизу живота, но тут даже героин не рабо­тал, хотя обычно помогал ему верить в то, во что ему хоте­лось. Он силился что-нибудь сказать, но он не находил спо­соба связать слова вместе, хотя с самими словами проблем не было. Он продолжал пассивно следить за происходя­щим, плыть по течению, как сказала бы Мэрион. С таким раскладом, какой был сейчас, он в любой момент мог ока­заться ни с чем. Мэрион смяла сигарету в пепельнице, очи­стив бычком ее центр и размазывая пепел по краям

На первый сеанс электрошока Сара шла равнодушно. Она понятия не имела, куда ее ведут, и вообще слабо представ­ляла, где она находится. В течение дня были редкие мо­менты, когда она пыталась осознать происходящее и сори­ентироваться, испытывала слабое подобие эмоционально­го просветления,  но потом ей давали очередную дозу торазина, и на нее снова опускалось тяжелое отупляющее облако, руки и ноги становились невыносимо тяжелыми, низ живота ныл, а язык становился сухим и так распухал, что намертво прилипал к нёбу, и все попытки заговорить отдавались болью в голове, причем для этого приходилось собирать всю энергию, но сил, чтобы отлепить язык от нё­ба, просто не находилось; при этом ей казалось, будто на ее веки кто-то давит большими пальцами, поэтому ей прихо­дилось поднимать голову, чтобы видеть, но даже тогда она смотрела словно сквозь туман, поэтому она просто лежала, оглушенная, сбитая с толку, сонная... потом снова просы­палась и снова засыпала... постоянно чувствуя тошноту и время от времени безуспешно пытаясь сесть, поэтому ее поднимали и кормили с ложечки, и еда вываливалась из ее рта, и ей хотелось сказать: прекратите — и поесть самой, но она не могла говорить из-за вызванной лекарством апатии, поэтому ее слова превращались в хрипы, и санитары снова держали ее и запихивали еду ей в глотку, зажимая ей нос и рот, чтобы заставить глотать. Глаза Сары были широко от­крыты в немом ужасе, удары сердца гулко отдавались в ушах и груди, а она не могла даже взмолиться о помощи,

Доктор Рейнолдс, стоявший у ее кровати, хмурился, чи­тая ее карту. Вы не хотите нам помогать, миссис Голдфарб. У него был пронзительный голос, и говорил он угрожаю­щим тоном, а Сара пыталась поднять руку и подняться са­ма и сказать этому доктору, что она не может двигаться, что ей кажется, она умирает, она очень боится, она смотрела на него умоляющими глазами, рот ее открывался, но из не­го выходили только бессвязные звуки, а он продолжал смотреть на нее: вы, наверное, думаете, что такое поведе­ние обеспечит вам привилегии, однако у нас нет времени на то, чтобы возиться с каждым по отдельности. Он резко захлопнул папку с ее каргой, развернулся и пошел прочь. Сунув карту медсестре, он распорядился начать курс элек­трошока на следующее утро. Сара безропотно подчини­лась. Находясь в полукоматозном состоянии, она надея­лась, что ее ведут куда-то, где с ней будут обращаться по­лучше, может быть, к тому молодому доктору, который был так внимателен и угостил ее чаем. Может быть, она встретит его там, уж он-то будет обращаться с ней хорошо. Она была привязана к креслу-коляске, и ее голова безвольно болталась, когда коляску толкали по коридору, закатывали в лифт, снова катили по коридору. Время от времени к ней на короткое время возвращалось сознание, и она вспоми­нала, что сегодня утром ничего не ела на завтрак, чувствуя себя почти счастливой, потому что ей не пришлось еще раз проходить через ужасную процедуру кормления. Это об­стоятельство заронило в нее надежду, что, возможно, она

По дороге к Большому Тиму стояло неловкое молчание. Тайрон обо всем договорился и думал только о героине, который будет у него в крови через несколько часов, и больше ни о чем не помышляя, поскольку не считал себя ответственным за происходившее. Мэрион немного нерв­ничала. В ее душе боролось множество эмоций, но они как следует поправились перед выходом, поэтому все было терпимо, все было возможно. Она знала, что сможет и сде­лает то, что нужно было сделать, никаких проблем. Она беспокоилась только о том, чтобы Большой Тим ее не ки­нул и дал обещанный героин. Чиерт, да не парься ты насчет этого. Большой Тим никогда никого не кидает. Он крутой, но правильный чувак. Мэрион кивнула, затягиваясь сига­ретой и думая о героине, который будет у нее в руках, ее

собственный
героин в ее руках, так что ей не нужно будет паниковать насчет утренних ломок.

Гарри сидел в углу, глядя то в окно, то на Мэрион, ду­мая, как именно он должен себя вести, как выглядеть, что говорить и каким тоном... и что он должен чувствовать. Черт, он чувствовал облегчение. Они смогут вмазаться, и им не придется шакалить на холоде, отмораживая задни­цы... однако что-то определенно было неправильно. Ему не нравилось, что Мэрион будет трахаться с этим чуваком. Да и хрен, тоже мне, какая беда. Он в любом случае не был первым. Если она продаст себя — Нет-нет, она ведь не ка­кая-нибудь шлюха. Она просто помогает достать

лекарст­во.

Да и что такого, если девчонка трахнется с чуваком? Это ее личное дело. Она свободный человек. Как и все мы. Может делать все, что захочет. На хер всю эту долбаную викторианскую мораль. Куча других телок трахается со своими боссами, это нормально. Они не считают это стремным. Бля! На хер! В жопу! В хлебало! Нужно сделать то, что нужно. И точка. Гарри протянул руку и стал погла­живать шею Мэрион — со мной все в порядке, — а если кто не врубается, это его проблемы, а не мои. Мэрион слегка повернула голову и искоса буквально на секунду взглянула на него, потом снова стала смотреть перед собой, на доро­гу. Она чувствовала руку Гарри и не знала, что ей следует сказать или сделать. Должна ли она чувствовать что-то к Гарри? Должна ли она жалеть его? Или себя? А может, она должна

раскаиваться
в чем-то??? У нее было смутное со­жаление, но оно не касалось этой поездки к Большому Ти­му. Она попыталась определить это чувство, но не смогла, и оно испарилось само по себе, а его место заняло нараста­ющее предвкушение и еще более сильное ощущение сек­ретности происходящего.

Они зашли в кофейню, Тайрон позвонил Большому Ти­му и, выйдя из телефонной будки, дал ей адрес. Это прямо за углом. Встретимся здесь. Если нас здесь не будет, просто подожди. Она кивнула, повернулась и пошла на негнущих­ся ногах прочь. Гарри смотрел, как она уходит, думая, сто­ило ли ему поцеловать ее на прощание. Они допили кофе, и Тайрон предложил сходить в кино. В паре кварталов от­сюда есть кинотеатр. Думаешь, нам придется ждать
так

долго? Тайрон просто посмотрел на него. Гарри пожал пле­чами, и они пошли.

Мэрион вышла к большому многоквартирному дому, глядя прямо перед собой, держа спину неестественно пря­мо. Нажав кнопку и услышав тонкий писк, она толкнула наружную дверь и оказалась перед дверью внутренней, не зная, что стоит под прицелом камеры видеонаблюдения. Снова раздался писк сигнализации, дверь открылась, она вошла в лифт и поехала на двадцать второй этаж. Большой Тим, сияя улыбкой от уха до уха, открыл ей дверь и шагнул в сторону, чтобы впустить ее. Ему пришлось отойти в сто­рону, потому что Большой Тим был большим в прямом смысле этого слова. Примерно шесть футов шесть дюй­мов, широкий, огромный, большой... Большими были его тело, его улыбка, его смех и даже его квартира. Гостиная была огромной, и бесконечные раздвижные двери вели к балкону, откуда открывался шикарный вид на Централь­ный парк. Он взял ее пальто и предложил ей сесть, указав на большой диван. Звучала старая запись Колт-рейна, и он двигался в такт музыке, направляясь к бару и наливая в стакан бурбон. Будешь что-нибудь? Мэрион отрица­тельно покачала головой: ничего. А, так ты упертая нар­команка, значит? Мэрион этот вопрос сбил с толку. Она не считала себя наркоманкой. Она покачала головой, же­лая выиграть немного времени, хотя и не понимая зачем. В конце концов она попросила налить шартреза. Желто­го или зеленого? И снова она была удивлена, пробормо­тав: желтого, пытаясь быстренько смахнуть ступор после серии сюрпризов. Постепенно она стала осваиваться с об­становкой, и то, что она видела, было диаметра

Маленькая Мэри, я твой братик Джон.
Мэрион попивала вино, кури­ла сигарету и чувствовала, как смесь алкоголя, гашиша и героина прогоняют все ее страхи. Она допила вино и, ког­да Тим заново наполнил ее бокал, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, чувствуя накатывающую на нее теплую волну. Ее мысли устаканились, и она улыбнулась, подумав, что бы сказали ее родные, узнав, что она делает это со
schvartzer'ом.

Что смешного? Мэрион покачала го­ловой, хихикнув: ничего. Семейная шутка. Ты офигенная телочка, зачем тебе нужен героин? И снова Мэрион уди­вилась, что ее причисляют к наркоманам, и она покачала головой, затягиваясь сигаретой в попытке выиграть не­много времени. Мне просто нравится иногда расслабить­ся. Чиерт, никогда не поверю, что ты сидишь здесь, со мной, только потому, что тебе нравится иногда рассла­биться, не-ааа. Мэрион пожала плечами и сделала глоток из своего бокала, она хотела что-то сказать, но вместо это­го просто пила вино. Да ладно, мне-то по херу. Мне глав­ное не начать самому употреблять свой товар. Я его даже не нюхал ни разу, и не собираюсь, не-ааа. Он налил себе выпить: покурить, выпить — вот это для меня. Он снова набил трубку гашишем и раскурил ее, потом сделал глубо­кую затяжку и передал трубку Мэрион: мне просто нра­вится курнуть, расслабиться и кайфовать под моего чува­ка Трейна, бля, как жаль, что этого козла нет в живых. Уж он-то знал, как нужно дуть. Он налил себе и Мэрион, взял протянутую ему трубку, сделал несколько затяжек и вер­нул ей трубку, говоря придушенным от дыма голосом: по­торопись, детка, остатки сладки, Мэрион вытряхнула пе­пел, выпила еще немного шартреза, и Тим обнял ее одной рукой, подвинув поближе к себе. Закинув ноги на стол, он вытянулся, а Мэрион с ногами устроилась на диване. Тебе нравится мой чувак Трейн? Мэрион кивнула: у меня есть все его диски. Все старые записи квинтета Майлза, Монк, все. Да ты че! Мне нравятся девчонки, в

Все как всегда. Как всегда.

Она вернулась в гостиную, изо всех сил стараясь улыбаться. Наверное, это шартрез. Он засмеялся. Теперь все в поряд­ке, — ее улыбка превратилась в нетерпеливую усмешку. Он расставил пошире ноги, она склонилась перед ним на колени и, закрыв глаза, стащила с него штаны и, лаская его задницу, отсасывала ему со всем энтузиазмом, вызван­ным мыслью о героине, время от времени поднимая на него глаза и улыбаясь. Большой Тим откинулся назад, от­пил из бокала и засмеялся: Мэри нашла своего ягненка...

В кино Гарри не мог усидеть на месте. Он постоянно вертелся, пытаясь сесть поудобнее, но каждый раз, когда ему казалось, что он нашел комфортную позу, у него начи­нала либо болеть спина, либо задница, либо затекала нога, поэтому он постоянно крутился, куря сигареты одну за другой. Он не мог сидеть спокойно даже несколько минут, поэтому решил спуститься вниз, купить сладостей: че-ни-будь будешь, братка? Ага. «Сни-керс». Он купил пару шо­коладных батончиков и, вернувшись, снова начал вертеть­ся в кресле. Один фильм был ничего, его снял старик Рэн-ди Скотт, но следующий — просто тоска зеленая. Типа, романтическая комедия с бюджетом в доллар девяносто девять. Господи, ну и говно. Иногда с любопытством ко­сился на Тайро-на, который не отрываясь смотрел на эк­ран. Он тоже попытался сосредоточится на фильме, но его мысли были далеко и говорили ему, что он полный мудак, и чего он вообще ждет, она там уже давно, а потому надо забить, и всё.

Она там с тяжеловесом, у которого есть дерьмо, а ты со­бирался сидеть и ждать ее в каком-то мудацком кафе? Бля, да ты точно в голову трахнутый. Она там вовсю барахтается с черным, а ты здесь жуешь долбаные «чаклс», пока зубы не повываливаются, и смотришь эту херню, снятую кучкой мудаков. Он снова заерзал и громко хмыкнул. Тайрон, про­должая смотреть на экран, протянул руку и похлопал его по спине: все нормально, чувак. Все круто. Потом повернулся, улыбнулся белозубой улыбкой и снова похлопал его по спине. Гарри кивнул и сунул в рот еще одну конфету.

Большой Тим стоял, прислонившись к косяку, голый, по­чесывая грудь, улыбаясь и чувствуя себя очень хоро-шо-ооо, глядя, как Мэрион расчесывает волосы. В руке он подбрасывал сверток на десять чеков. Знаешь, если ты со­скочишь с этого дерьма, я мог бы помочь тебе поднять хо­рошие деньги, детка. Мэрион улыбнулась в зеркало, про­должая причесываться. Не сегодня. И кроме того, у меня нет серьезной зависимости. Большой Тим засмеялся своим смехом Санта-Клауса: ага, конечно, — и отдал ей сверток, когда она закончила приводить себя в порядок. Мэрион сжала его в руке, потом засунула в свою сумочку. Какого хрена ты делаешь? Мэрион была сбита с толку и посмот­рела на него удивленно: да ничего, я — Черт! Он смеялся и смеялся, с таким счастливым видом, что Мэрион сама прыснула, понятия не имея, что тут, собственно, было смешного, бля! Ха-ха-ха-ха-ха, да мне, похоже, настоя­щая целочка попалась. Ты, видно, шутишь, Большой Тим, это уж точно. Мэрион все еще улыбалась и качала головой. Я не пони... — Ты хочешь сказать, что ты даже не пересчи­таешь чеки, а просто сунешь вес в сумочку и так пойдешь на улицу??? Черт! Похоже, ты совсем недавно на улице, так, детка? И его улыбка стала еще шире, а тон еще мягче и удивленнее. Мэрион покраснела, пожала плечами и воз­разила: вообще-то я давно не школьница, — она вертела в руках свою сумочку, а Большой Тим продолжал с улыбкой смотреть на нее. Я... Я... ее голова и плечи дрогнули, я всю Европу объездила и... я не — Большой Тим кивал головой, улыбаясь: да

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь