Часть III. Глава 1. Мокиль

​Не думала, что вернусь в «Позорную Ступку» так скоро, и уж точно думать не могла, что за таким делом. А вот как вышло. Тележка ещё в Свитюховом хозяйстве почитай что наполнилась, а после постоялого двора да пары пригорских домов набралось довольно добра к празднику.​ И вот, я свернула на тракт к Потицам от «трёх кручиниц» — так местные кличут корявые сосны возле дорожки на ферму Бобуна. И тут стражник верховой спешит. Завидел, и ко мне: «Пань Идра, меня за вами». Я про себя бабку помянула, а он мнётся: «Мы-то, в лесу, у "Ступки" — Мокиля нашли. Мёртвый он». И стоит, усы повесил, будто глупость сказал, а бесохватам вечная жизнь положена. Эх, Мокиль, Мокиль. Как же то? «Езжай, милый, а я следом», — ответила, а сама думаю: «Ой, Мокиль. Ну вот ведь дурак». И слёзы веками задавила.

Мокиль и впрямь был непутёвый малый, только и справлялся, что с нашей тележкой. Хоть и неплохо. Добрый, даже неглупый, пожалуй. Просто никчёмный какой-то, всё у него не туда: и язык не вяжется и борода не растёт. Научили демона слепить, слепил, и хорошего взял — демон-рыбарь не всякому дастся. А Мокиль в тот же день возьми да и сядь на фигурку, в крошево. Вот тебе и бесохват, мало что рыбарь сбежал, обиделся, так ещё и своим рассказал видать, с тех пор к Мокилю уж никто не шел. Зато сам Мокиль всё вокруг меня вился, проходу не давал. Как он пропал, я было думала, вернулся к своим, на камнеломню. Даже порадовалась, туда и дорога — пусть и пришлось самой браться за поводья. А вот как вышло-то. Нет, туда, где он теперь, я Мокиля спровадить никак не хотела. А всё же дурак. Когда добралась до Ступки, слёз на него уже не было.

Сельские на нас конечно посмеиваются, но и побаиваются. Положили моего товарища в караульной башне, к стражникам поближе, от «Ступки» подальше. Нарядили в маску какую-то, видно, не знали как обойтись с мёртвым бесохватом. Наш брат живёт долго, а за стены крепости только молодежь ездит. И хороним мы своих огнём. Это ведь самый короткий путь в мир духов, где у наших стариков много друзей и врагов — а значит, будет на что отвлечься в пустоте посмертных дней. Уж явно побольше дел, чем у тех селян, которых заколотят и в ящике закопают. Так что местные всё больше думают, что бесохватам смерть не страшна, как если бы мы из дерьма молодильные яблоки растили.

— Это, — спрашиваю, — что за карнавал? Маску-то чего нацепили?

А караульщики по стенам жмутся:

— Эт так вот его нашли, в колдовском наряде, пань Идра. Позволь идти?

— Ступайте, что. Чего трясётесь-то, служивые?

— А и как не бояться, пань Идра. Ясно, что бес Мокиля уволок, вот думаем, как и нас бы не прихватил.

— Ну, на этот счёт не спешите беспокоиться, тут... — начала я было, да только стражи все поторопились из караулки выместись.

Мокиль лежал на столе, в плащ завёрнутый и несомненно мёртвый. Конечно, никакой демон его не уволок: если бы уволок, то что бы ему тут лежать, одни ногти бы остались (ногти они всегда оставляют, а почему — не говорят). Но и как он помер, тоже неясно было. Вроде цел, крови, ран нет, не считая ссадины на лбу. Цвета положенного, на отраву не похоже. Нашли Мокиля утром, в лесу, сразу за оградой. Лежал, видать, ничком, и лежал с ночи, а то и с вечера — но не сильно раньше. Мы, бесохваты, кое-что знаем, как у людей внутри работает, и как оно потом после смерти заметно. Так что с этим хотя бы ясно. Я сняла с него маску и погладила щеку со шрамом, который оставила моя Хохлова. Мокиль, Мокиль. В рот глянула, тут сюрприз: нет языка, причём, судя по остатку, лишился его Мокиль сильно позднее, чем помер.

Вышла, приказала увязать его в холстину и на тележку мне погрузить. Одни загадки. Что за маска Мокиль? И где твой язык? Во что ты влез, прежде чем упасть ночью в лесу у Ступки и больше не подняться?