Глава 7. Валенки

​«Валенки?!» — всплеснул руками смотритель Кис. И ничуть не странно, что он так побледнел. В ту пору Кис вбил себе в голову, что в окрестностях объявился Потютюн: чуял он мол эдакий табаковитый потный запах — хотя если по мне, то у нас в деревне любой дед безо всякого Потютюна так пахнет.​ Но Кис был уверен, что тут именно Потютюн и полагал также, что этот Потютюн ему дозарезу нужен. Главная закавыка в том, что Потютюн — редкий гость, хоть и бесполезный, и больше всего на свете любит особые валенки, которые надо два года валять из шерсти, обязательно с ног и из подмышек, а потом ещё узорами расшивать. На такие чудесные валенки конечно и Батюшка позарится, если ему предложить. А вот ежели Потютюну их отдать, то Батюшка точно уйдёт, обидчивый он. И наоборот.

Я как раз рассказала смотрителю историю волшебницы в общих чертах. Он выслушал с любопытством, кувшинчик её оглядел и не чихнул ни разу, а про Батюшку даже улыбнулся хитро, но стоило коснуться до валенок, как замахал руками и наотрез отказался. Кая взялась было спорить, но я качнула ей головой: пустое мол, и увела её заняться нашими гвардейцами. Бедняги основательно подмокли в дождь и лежали теперь почихивая, хоть и оставались пока в хлебной форме — только пуговицы мундирные начали проступать. Мы оттащили караваи в натопленный покой и положили там поправляться под одеяла. За ужином Кая уничтожила целый поднос пирожков, болтала не переставая и сыпала вопросами, на которые я не успевала отвечать. Едва ли можно было узнать в этой энергичной девушке холодную чародейку из «Ступки». После еды мы поднялись ко мне.

Волшебница прошлась по комнате любопытно, глянула в окошко, в другое, оглядела постель, стол, этажерку, взялась было за стул, но встала наконец посреди комнаты, ни к чему не притронувшись. Ишь. Оно у меня может и пыльно, но не заразно небось. Я пнула мысленно Ухвата, который в башне у нас за уборку отвечает, и затребовала от него свежую постель для гостьи.

— С валенками с наскоку не вышло, но я и говорила, что будет непросто. Ничего, утро вечера мудренее, как-нибудь раздобудем, — Кая хмыкнула и раскрыла было рот, но мне надоели расспросы. — Ты ляжешь здесь, сейчас Ухват бельё принесёт. Он показываться не любит, так что не пугайся, как подушки по комнате залетают. А мне ещё кой-чего на завтра нужно подготовить. И к твоим молодцам загляну.

Кая глядела бодро и явно прицеливалась что-то спросить, но я сказала только: «Отдохни хорошенько», — и на том сразу же вышла.

За чародейку я теперь была спокойна. Из моей комнатки так просто не сбежишь, будь ты там какой вихреватель. Впрочем, случай у канавы кажется убедил девушку в моём невероятном могуществе, так что она теперь скорее рвалась в бой, чем бежать. Не удивительно: впервые с детских лет Кая, похоже, поверила в возможность спасти-таки брата. Это пригодится, не загасить бы этот огонёк. А где бы самой ещё обзавестись такой уверенностью.

Я спустилась по лестнице со свечкой, заглянула к Кису пожелать доброй ночи. Тот косился подозрительно и как раз натягивал перед сном свои драгоценные валенки, не иначе как чтобы ночью не стянули. Тоже не хуже всякого мага, а ещё смотритель: Потютюна ему подавай, а остальным хоть потоп. «Это ничего, это мы поглядим», — кивнула я самой себе и вышла во двор.

Осень совсем закрепчала, так что я постояла недолго, поеживаясь. Тучи разошлись, и кусок луны раскрасил лужи синим блеском. Дыхание вырывалось паром. Я прошла до сеновала и прихватила там охапку соломы. Вернулась в башню, затворила на ночь засов и отправилась в чулан, где достала пару отводных лент. Прислушалась: как будто всё спит кругом, только Кая у меня наверху бродит, скрипит половицами.

Я спустилась в подпол, а оттуда — мимо банок с огурцами и ящиков картошки — в рабочее подземелье. Вздохнула в сторону двери, за которой Ухват уложил Мокиля, набираться темноты перед долгой дорогой. Стало быть, Мокиль на колдовство попался и Хохлаву мою отпустил, колдуна бишь. Да потом ещё мрачных дел для того колдуна наворочал, на свою голову. На язык, верней. Каких? Мокиль, Мокиль. Ну да с этим спеху уж нет — после разберёмся, если живы будем.

Я разложила на столе солому, увязала лентами в два пучка. В последний раз посомневалась, но была не была, — и тихонько сказала: «Буфадон!» Тут же кирпичик из стены выехал мне навстречу и сплюснулся в грушевидный нос. Два других повыше открылись глазами, похлопали, встряхнулись, выпростали из стены уши, и вот уже передо мной щурился на свет заспанный Буфадон, Кисов денщик-демон.

Кис его заловил в папашину табакерку ещё когда был совсем мальчишкой, так что отношения у них были не те, что у взрослого бесохвата с покорным бесом. Однако Кис к Буфадону привязался и ни за что не хотел отпускать, даже когда ему намекали, что для успешного продвижения такого самовольного беса держать неприлично. Так и вышло, что Кис застрял смотрителем захудалой Потицкой башни, хотя по умениям ему бы не меньше чем с карлами в Загорье работать. Впрочем, Киса это как будто не смущало, как не смущали его выходки Буфадона, которого хлебом было не корми, дай только сыграть над смотрителем шутку. На это-то я и рассчитывала.

— Что, Буфадончик, Кис-то твой кажется совсем свихнулся со своим Потютюном? Аж спать в валенках улёгся.

Бес прихрюкнул, согласно и не слишком довольно.

— А представь, как он забегает, если ему эти валенки подменить и припрятать, аккурат накануне праздника?

Бес снова хрюкнул, и глаза у него загорелись. Денщик-демон потому и не опасен, что безнадёжно глуп. До всяких выходок он сильно охоч, но сам выдумать может разве что-то простое: вроде умывальную воду тебе утром под ноги поставить, или сырые портки на веревке узлами завязать. Я указала на солому, увитую отводными лентами: «Чем не валенки?» — и бесу подмигнула. Тот аж затрясся от предвкушения. Полез на стену и вывернулся у себя промеж ног, потом выпустил длиннющий фиолетовый язык и туда-сюда по лентам прошелся. Тут конечно солома поползла, скрутилась плотнее, потемнела — и вот уже на столе лежат заветные Кисовы валенки, ленты по ним улеглись узорами, от настоящих не отличишь ещё дня два, знатно денщик постарался.

Я завернула поддельные валенки в тряпицу, заглянула напоследок напоить горячим гвардейцев и неожиданно довольная отправилась спать в гостевом этаже.