hyunmin_gmm

aukpop

📢 pt. 121 ~

📢 pt. 122 ~

чану еще никогда не казалось, что неделя движется так долго. каждый день чан делает все, чтобы йеджи наконец могла чувствовать себя хотя бы на грамм легче. спустя три для хван отключили от аппарата, а на лице стал появляться румянец. едва видный, болезненный, но румянец.

каждый день чан ухаживает за девушкой так, словно это он тут врач. он чистит ей фрукты, кормит ее, говорит с ней. первые четыре дня она совершенно не говорила, словно ощущала бесконечные боли, а после все-таки заговорила. чану казалось, что он вот-вот заплачет, настолько плох был ее голос. тем не менее, чан слишком рад слышать эту малышку, чтобы задумываться о подобном. чан словно родитель, а его ребенок произносит первые слова.

хван прекрасно все понимала: дело дрянь. в голове продолжали крутиться навязчивые мысли, которые мешались в гремучий коктейль с болью. желудок каждый день напоминал о себе, словно был шанс, что йеджи забудет о болезни. анализы должны были быть готовы еще несколько дней назад, однако они задерживались. врачи лишь пожимали плечами, ничем не в силах помочь чановому отчаянию.

проводя целыми днями за просмотром в окно, йеджи понимала, что что-то нужно сделать. в голове все чаще появлялись мысли, что ей следовало бы дожить до приезда брата, хотя бы до приезда. ей хотелось увидеть хенджина, обнять его и сказать, что все будет хорошо. она слишком хорошо знает хенджина, как и то, что он сразу же обвинит самого себя во всех грехах, даже о которых и не знает.

— чан, — хрипло произносит девушка, — ты сможешь достать мне три листа и ручку?

— зачем тебе? — спрашивает чан, заинтересованно глядя на девушку. губы бледные, потресканные, сколько бы она не пыталась это исправить. под глазами болезненные мешки, а кожа фарфоровая, цвет совершенно поменяла, — конечно, я тебе их достану.

— отдай их хенджину и сынмину, а третье оставь себе, — сконцентрированно говорит девушка, — пусть откроют его лишь тогда, когда придет время. вы все поймете.

— ты не умрешь, — уверенно произносит чан, беря девушку за руку. на глазах йеджи появляются едва заметные слезы, а в горле застревает ком. дышать становится уж слишком сложно, чтобы сдерживаться, — я не позволю, слышишь? даже если придется целую жизнь продать, ты будешь и дальше танцевать, ты будешь жить дальше. даже не придумывай себе таких глупостей, может, это просто какое-то странное заболевание. тебе просто выпишут лечение и ты сможешь встать на ноги, бегать. обещаю, мы с тобой пойдет на берег моря, устроим там пикник, как ты и хотела. мы будем обниматься, и все будет хорошо, — чан чувствует, как слезы медленно скатываются по его щекам. он быстро стирает их руками, пока на лице у йеджи появляется долгожданная улыбка, — поедем туда, куда ты хочешь. будем отдыхать, веселиться где-нибудь на островах.

— хорошо, — слезы падают на больничную наволочку, — но все равно принеси бумагу и ручку, это важно для меня.

чан выходит из комнаты йеджи, слыша прямо за стеной болезненный стон. сердце разрывается, когда чан понимает всю свою беспомощность. крис ненавидит давать обещания на ветер, потому что ему нравится быть человеком слова. он обещает йеджи слишком много, даже сам это понимает. чану кажется, что джи тоже ощущала эту напускную смелость, а потому даже и не слушала, что говорит ей старший.

— бан чан? — спрашивает врач, когда чан опирается на стену рядом с дверью, — пришли результаты анализов. нам стоит пройти в мой кабинет.

— рак желудка? — переспрашивает чан. вокруг голоса заглушаются, а эхо проходит сквозь тело старшего. ноги мелко подрагивают, а мозг просто отказывается воспринимать все всерьез. слезы стекают по щекам, падая на кожу рук. чан их даже не стирает, это мелочи прямо сейчас, — никак не вылечить?

— мы не можем позволить себе так рисковать, наши работники, конечно, профессионалы, но операция слишком сложна для врачей среднего уровня, — признается врач, — нет гарантии, что операция ей поможет, теперь уже нет. заболевание слишком поздно выявлено, остановить развитие опухоли будет слишком сложно на данном этапе, она лишь продолжит прогрессировать, пока не начнется болевой шок. сейчас хван йеджи на сильных обезболивающих, каждый день она получает успокоительные, чтобы спать ночью. это все, что мы можем сделать.

— так найдите врачей высокого уровня, в чем проблема? — прикрикивает чан, — нельзя просто оставить ее жизнь плыть по течению, как повезет.

— к сожалению, врачи, с которыми мы уже связались, отказались проводить ее, — чан всем своим видом показывает знак вопроса, назревающий в его голове, — слишком высок риск потерять ее. простите, — врач встает со своего места и кланяется, пока чан чувствует, как вот-вот у него потемнеет в глазах, — мы передадим ее опекуну эту информацию сами, по правилам нашей больницы. мы можем лишь держать ее тут на поддержании, чтобы облегчить ее последние дни.

последние дни эхом отдаются в голове чана, вынуждая его встать с места. чан подходит к двери и замахивается, останавливаясь в нескольких сантиметрах от стены. он расслабляется, опускает руку и прикладывает голову к стене, напряженно выдыхая. мужчина с опаской смотрит на чана, а в глазах уйма сожаления. чан тихо выходит из кабинета, оставляя частичку своего смысла жизни в этом самом кабинете.

когда чан заходит в комнату, йеджи дремлет. ресницы мелко подрагивают, а брови изредка припадают к переносице, показывая ее внутреннее переживание. бан оставляет листы и ручку на столе, садится как можно ближе и кладет голову на кровать, очередной раз выпуская слезы.

посмотрев на йеджи еще раз, он приподнимается и приближается к ее лбу, оставляя едва ощутимый поцелуй.

— прости, — шепотом расходится о холодные больничные стены. жизнь внезапно преобрела холодные оттенки.

📢 pt. 123 ~