*бучий цирк

https://mrakopedia.net/wiki/*бучий_цирк

Градус шок-контента в этой истории зашкаливает! Вы предупреждены.

Я никогда не ждал подарков от «судьбы». Не надеялся на помощь чего-то мистического или философского, но в то же время не ждал и подвохов. Просто плыл по течению жизни, принимая всё происходящее как череду случайностей, чем оно и являлось до определённого момента. Вы же тоже думали о такой фигне: если у человека всё плохо, он будет винить судьбу, везение, ауру, да что угодно, а если всё хорошо, то будет просто мимолётно благодарить высшие силы и наслаждаться жизнью.

А ещё есть я – человек, в жизни которого произошло нечто, выходящее за пределы этих двух вариантов. Нечто, что сначала помогло мне, а потом навредило, хотя пользоваться полученными «подарками» мог только я сам, все решения и действия были приняты и совершены только мной. Ну, разве что, кроме самого первого.

Можно было вовремя остановиться и всё было бы нормально. Но нам ведь всегда мало, правда?

Восьмой класс. Время, когда ты ещё вроде далёк от взрослой жизни, но уже как будто и взрослый. Когда всё ещё не отошёл от игры в «войнушку» с друзьями во дворе, но при этом, проходящий мимо ребёнок уже вполне может назвать тебя дядей, а сам ты уже давно «научился» испытывать настоящие взрослые чувства к Лильке из параллельного. Ну, по крайней мере, тебе так кажется.

Наверное, кто-то в восьмом классе уже работает, чтобы помогать семье, поэтому может считаться полноценным взрослым, но мне повезло, и я получил нормальное детство и весёлую беззаботную юность. Как, впрочем, и большинство моих знакомых.

Не могу сказать, что именно в то время всё началось. Попытки «связаться» со мной были и раньше, но по разным причинам контакт так и не состоялся.

Помню несколько подобных эпизодов: внезапно приходило осознание, что в определённом месте лежит определённая вещь, которая абсолютно точно принадлежит мне. Одновременно с этим здравый смысл и память уверяли, что этого не может быть, что это просто всплыл кусочек какого-то сна, приснившегося прошлой ночью.

Первые несколько раз проверить это мне не удавалось. То эти предметы находились в неизвестном мне месте, то были просто слишком далеко, то вдруг оказывались закопанными глубоко под землёй. Ну, и после пары часов размышлений я благополучно об этом забывал.

Но в восьмом классе – насколько помню, было двадцать четвёртое сентября – таинственный предмет оказался прямо в моей комнате. В шкафу, среди тряпочного хаоса, я чётко увидел кружку. Сначала мысленно, а потом и вживую. Это было довольно волнительно, хоть и до самого последнего момента казалось абсурдным. Ну серьёзно, разве это уже не признаки психических расстройств? Я же точно знаю, что в этом шкафу нет и никогда не было кружки, а тем более такой.

Но как только дверца шкафа скрипнула, а какая-то футболка или майка была отодвинута дрожащей и похолодевшей рукой, это стеклянное недоразумение звякнуло о деревянную поверхность. Прозрачная, размалёванная какими-то хаотичными линиями, будто кто-то взял коробку фломастеров и протестировал каждый, нарисовав на стекле пару однообразных узоров, и несуразная. Сразу же вернулась ассоциация со снами: дно этой кружки было выпуклым, причём одна сторона выпирала сильнее. Ручка была растянута, «приклеена» по диагонали, и в пространство между ней и стеклом невозможно было просунуть даже мизинец.

Это чудо точно не было предназначено для использования по назначению. Так я думал, пока не попробовал поставить кружку на стол. Да, она без проблем встала на выпуклое дно и устойчиво держалась на поверхности.

Почему-то не было мыслей вроде «что происходит?» Может, частота подобных появлений предметов в мыслях каким-то образом «настроила» меня на адекватное восприятие. То есть, это уже не было неожиданностью, я просто наконец-то «проверил». Это как в детстве боишься заглянуть в шкаф, потому что уверен, что там живёт монстр. Только в данном случая я не боялся, а просто не мог. Ну, и если детские страхи всё-таки не сбываются, то в моём шкафу действительно оказался монстр.

«Ну прикольно», - подумал тогда я. Будет, чем удивить друзей и родителей – такой своеобразный фокус, настолько таинственный, что даже я сам не знаю его секрета.

Я сразу же отнёс находку на кухню и поставил на самый центр обеденного стола, чтобы родители, вернувшись домой, сразу увидели и заинтересовались. Но первым пришёл Ваня – мой новый, но уже почти лучший друг.

Это было воскресенье, но график родителей был таким, что в выходные они часто работали. Дома никого не было, поэтому Ванька не раз прямо ранним утром прибегал ко мне, чтобы покопаться в редком и диковинном на то время интернете и поиграть в какую-нибудь приставочную игру.

Вот и в тот раз, как по заказу, едва я вышел из кухни, раздался протяжный звонок в дверь. Секунд 5, не меньше – так делал только Ванька.

Я мысленно потирал руки, готовясь показать другу самый невероятный фокус в его жизни, но он сам первым делом проследовал на кухню, сразу же наклонился к кружке и восхищённо спросил:

— Нифига, а как она держится?

— Фокус! – радостно объявил я.

— Охуе-е-е-ть, - протянул Ванька и схватил чайник, прохладный и почти пустой.

Налил полную кружку, взял чайный пакетик (я даже сам не сразу понял, откуда) и опустил его в воду. А я просто смотрел и ждал. Ждал восхищения, вопросов и ещё какой-нибудь реакции.

— Признавайся, как сделал? – потребовал Ванька, вращая кружку перед глазами.

— Да слышь, секрет! – с поддельной гордостью ответил я.

Ванька отхлебнул и тут же поморщился.

— Бля, зуб выпал, - продемонстрировал он мне окровавленный резец, сунул его в карман и вернулся к чаепитию.

— Как так? – удивился я его невозмутимости.

— Бля, опять!

Ванька сунул в кружку пальцы, ощупал дно, стенки, и с грустью изрёк:

— Растворился походу.

Рука погружалась в кружку всё глубже. Не знаю, на каком моменте я осознал, что уже перебор – возможно, когда она уже погрузилась по локоть. Конечность втягивалась в кружку, будто была мягкой и пустой внутри, а Ванька только хмурился и разочарованно приговаривал:

— Так, это не мой. И этот тоже. Да блин! Я так заебусь искать!

Когда погружение достигло плеча, Ванька уткнулся лицом в кружку, словно пытаясь отодвинуть руку от края и заглянуть внутрь. Может, надеялся хотя бы по внешним признакам определить свой зуб.

С каким-то даже весёлым скрежетом его голова вдруг сплющилась и моментально втянулась в кружку, слегка потеснив руку.

— Во! Нормально, пролезаю! – вполне нормальным голосом, но будто из глубокого колодца, сообщил Ванька. – Ща, подожди!

Погружение продолжалось. Тело, тихонько похлюпывая и потрескивая, втягивалось в кружку, а Ванька только кряхтел, видимо, пытаясь всё-таки отыскать свой зуб.

А я стоял и смотрел на это представление, не в силах даже выдавить из себя какой-нибудь звук. Да уж, хотел показать крутой фокус, а в итоге сам офигел по полной.

Не знаю, как описать те эмоции. Кажется, даже открывать шкаф было страшнее. Я слышал Ванькин голос, его ноги ещё бодро дрыгались в воздухе, кружка задорно ёрзала по столу, и всё это казалось каким-то ебучим цирком. Только почему-то не хотелось прерывать этот смертельный номер.

Хотя, кто знает, может и не смертельный. У меня же нет прямых доказательств, что Ванька умер.

До тех пор, пока он полностью не скрылся в неведанных глубинах кружки, он вполне спокойно, без паники ворчал, обещал уже прям щас закончить, жаловался на отсутствие фонарика… а потом вдруг резко затих, будто кто-то выключил аудиозапись. На столе осталась кружка, до краёв наполненная чаем, из неё как будто даже не выплеснулось ни капли жидкости. Даже чайный пакетик выглядел неповреждённым.

— Ванёк! – тихонько позвал я, заглянув в кружку, когда прошло слишком много времени, по моим ощущениям.

Учитывая всё произошедшее, нормально было ждать продолжения – Ванька же просто обязан сейчас вылезти, засмеяться и порадоваться, что смог напугать друга.

Но вместо этого кружка вдруг затряслась, звонко отыгрывая на столе какую-то страшную мелодию, расплескала почти весь чай и с громким хлопком полностью забрызгала кухню какой-то бледно-оранжевой жидкостью с тёмными вкраплениями. Я не успел подумать, что это кровь или внутренности, потому что всё моё лицо тоже было залеплено этой субстанцией. Машинально облизнув губы, я почувствовал нечто очень сладкое и вкусное.

С потолка падали шлепки этой вкуснятины, тягучие сгустки ползли по стенам, а ноги безнадёжно заскользили, когда я попытался сделать шаг. «Пахнет вареньем», - отметил я, выползая из кухни.

Я не боялся за Ваньку, вот ни капельки. Я не видел его смерти, я видел, как уже было сказано, ебучее цирковое представление, закончившееся исчезновением фокусника. А если не было факта смерти, то и страха нет.

Я больше боялся того, что со мной сделают родители, увидев эту красоту на кухне. Я просто не представлял, как от этого избавиться, чтобы не оставить следов. Да блин, даже со следами – как?

Конечно, насколько мог, я протёр поверхности тряпками, одеждой, бумагой – всем, что было доступно. Даже надеялся успеть всё постирать, но в целом, конечно, это было похоже на паническую беготню, благодаря которой я не только ничего не скрыл, но и разнёс варенье по всей квартире.

Мама, кстати, сказала, что оно было из крыжовника. Интересовалась, откуда я его взял, и что вообще произошло? Я настолько пытался всё исправить, что даже не начал придумывать «объяснения». Поэтому просто мямлил что-то о какой-то взорвавшейся банке, которую принёс друг.

Как же я рад, что не назвал имя друга, а мама так обалдела, что скорее всего даже не запомнила мои слова.

А батя мой – классный мужик, он только ржал, не дожидаясь никаких объяснений, потому что все в молодости шалили, что тут поделать. И забрызгать кухню вареньем – уж точно не самое плохое, что могло случиться. Поэтому он только потребовал обещание, что сам буду делать ремонт, если не получится отмыть.

В итоге, спасти не удалось лишь обои. Остальное довольно быстро омылось и оттёрлось, почти не оставив следов. Не такие уж большие повреждения, как мне казалось. Обои в итоге клеили всё равно вместе с батей, потому что «ну тебя нахрен, сделаешь криво, а нам потом переделывать».

Главным «повреждением» было отсутствие Ваньки. Разумеется, связывать его пропажу с взрывом банки варенья никто и не думал. Да, приходил участковый, спрашивал, но мои испуганные «не знаю» лишь разочаровали его, а не насторожили.

Длительное ожидание и вера в то, что Ванька вернётся, сгладили переживание. Я был занят уборкой, сменой обоев, безуспешными поисками остатков кружки и попытками вспомнить, где ещё меня ждут подобные вещички. Но увы, все старые видения улетучились точно как мимолётные сновидения.

Я не просто так написал, что Ванька – друг новый и почти лучший. Хорошо, что он не успел стать тем, из-за кого я впал бы в депрессию и не смог бы нормально жить. Понимаю, это звучит жестоко, но уж как есть. К тому же, доказательств его смерти не было, как я уже говорил.

Иногда я боялся, что он наоборот вдруг объявится в нашей кухне и расскажет о случившемся. Но мысль о том, что ему всё равно никто не поверит, быстро успокаивала. Да и вообще, он же всё сам, я буквально ничего не сделал. Моя совесть полностью чиста.

Новых видений не было больше года. Подростковое сознание таково, что за короткий промежуток времени ты столько раз пересматриваешь своё мировоззрение, что потом, с возрастом становится даже смешно. Сначала я охуевал от того, насколько просто мне всё далось. Ну пропал человек при странных обстоятельствах, ну и ладно. Да не просто человек, а очень близкий друг.

Потом появилось чувство вины. Всякая дурь, типа «а что, если бы я схватил его за ноги и вытащил?» Отчаянно хотелось ещё какую-нибудь кружку, чтобы без раздумий нырнуть в её бездну и обязательно найти Ваньку, живого или мёртвого.

Помните Лильку, о которой я говорил в самом начале? Полгода спустя мы начали встречаться, и одновременно с этим я заметил, что один мерзкий одиннадцатиклассник меня невзлюбил. Комментировал внешний вид, громко и насмешливо рассказывал друзьям, что я, оказывается, гей, а с Лилькой у нас сговор просто для прикрытия. Типа она сама ему это рассказала.

И тогда-то я понял, что до этого она встречалась с этим долбоёбом. Как я мог этого не знать – до сих пор для меня загадка.

В принципе, мне было плевать на его слова, надо мной посмеивались только он и его немногочисленная компания. Но блин…

Моё мировоззрение сменилось ещё раз, и я подумал – а что, если это будет моей суперспособностью? Буду вот так искать предметы и избавляться от нехороших людей. Я трогал кружку, вертел в руках, нюхал, разве что чай из неё не пил. Но Ванька ворвался ко мне в квартиру и сразу же набросился на этот артефакт, это ведь не просто так? Может, моим родителям повезло, что они не стали первыми, кто её увидел.

Ну и всё просто. Поджидаешь долбоёба где угодно, бросаешь ему под ноги кружку, отходишь подальше и наслаждаешься дождём из крыжовникового варенья. И это всё, что останется от человека. Тут поможет только Фокс Малдер, но откуда он у нашей доблестной?

Под конец девятого класса мне наконец сделали новый «подарок» - скакалка. Скакалка, блять! Тоже уродливая и несуразная: верёвка была разорвана посередине, а недостающий кусок заменён какой-то ржавой проволокой. Место ручек почему-то заняли старые велосипедные наконечники руля, один из них даже со звоночком, вполне рабочим.

В этот раз таинственный даритель немного промахнулся и забросил подарок аж за 10 километров от моего места жительства. Хорошо хоть место это было знакомым. Скакалка лежала под большим камнем и, как и в прошлый раз, «вырезала» часть пространства. Теперь этот булыжник был украшен извилистым шрамом, навеки сохранившим улику, которая вряд ли когда-то будет найдена и использована по назначению.

Нужно было проверить, что будет дальше. Повлияет ли скакалка на человека так же, как и кружка? В идеале – подкараулить Рудольфа (это имя того долбоёба), но только чтобы он обязательно был один.

Пришлось превращаться в сыщика-гопника – выяснять, где он живёт, засовывать «оружие» в карман, и гулять весь вечер возле дома. Первые два раза я не успел, был слишком далеко, и Рудольф оба раза вовремя покинул «мёртвую зону», где я мог бы подкинуть скакалку даже незаметно для него самого. Но в третий раз я взял себя в руки и не сдвинулся с места, пока не сделал дело.

Рудольф среагировал даже раньше, чем скакалка оказалась у его ног. Как только я слегка вытащил её из кармана, он уже встрепенулся и замер, как будто принюхиваясь. А увидев «волшебный» снаряд на земле, тут же схватил и использовал по назначению, точно как Ванька кружку.

Первые несколько прыжков ему удались без происшествий, но вот потом верёвочка зацепилась за ноги. Вместо того, чтобы просто продолжить попытки, Рудольф продолжил тянуть скакалку назад, пока ноги с хрустом не сломались. Вопреки всему адекватному, он не упал, а на кровоточащих обрубках ног отошёл в сторону и продолжил прыжки.

Скакалка продолжала цепляться, и Рудольф яростно «резал» себя всё больше и больше. Сначала по колено, потом по пояс, потом по грудь. И каждый раз остатки тела продолжали прыгать и хлюпать в луже крови, разбрызгивая её по сторонам. Хорошо, что было совсем темно, иначе не знаю, выдержал ли бы я это зрелище. При этом, сам Рудольф никак не показывал боль. Только разочарованно «цыкал» и тяжело дышал.

Я уже был уверен, что в этот раз следы не будут заметены, и вскоре кто-нибудь обнаружит здесь расчленённый труп, но когда тело Рудольфа достигло состояния, в котором уже не было способно взмахнуть скакалкой, магический предмет наконец взял всё в собственные «руки».

Верёвка взлетела вверх, её концы намертво приклеились к рукам, и тело, представляющее собой только руки, плечи, шею и голову, поднялось в воздух. Что было дальше, сказать уже сложно – для меня всё выглядело как превращение плохо освещённой кучи конечностей в единую субстанцию. В нос ударил резкий запах, как будто каких-то ёлок. Скипидар, как потом выяснилось.

Рудольф превратился в скипидарную мазь. Услышишь такое – не поверишь. Цирк какой-то.

Больше я ни разу не приходил к его дому, даже чтобы посмотреть на остатки моего врага. Я бы даже не узнал, что это за запах, если бы однажды, во время обсуждения городских баек с друзьями, кто-то не сказал, что «а вот недавно на такой-то улице, возле такого-то дома кто-то вывалил огромную кучу скипидарной мази, а кто и зачем – неизвестно.»

Загадочно и безобидно – идеальная полумистическая городская байка, которую никто не испугается, а через минуту и вовсе забудет. Как и забыли в итоге долбоёба Рудольфа.

В этот раз я вроде бы и видел смерть, но… наверное, был к этому готов. Я ведь и хотел именно избавиться от Рудольфа, а не напугать или наказать. Поймите, когда есть такой безопасный и надёжный способ, соблазн просто огромен. Если вы думаете, что я жесток и бессердечен, то это не так. Я просто старался улучшить свою жизнь, как и вы старались бы.

Я уже был на первом курсе, когда мне показали местонахождение нового предмета. Снова дома, на этот раз под матрасом. Это был карандаш, стержень которого торчал прямо из встроенного ластика, а на противоположном конце расположился неснимаемый колпачок от шариковой ручки. Я ещё удивился – ну не первый раз ведь, неужели до сих пор не научились нормально делать?

Хотя, может быть, это делалось специально, чтобы не перепутать с обычными, нормальными вещами.

Незадолго до этого моего отца уволили с очень хорошей должности. Долгие годы он шёл к вершинам, не жалел себя, работал на износ, пока не случился маленький конфликт с директором. Маленький, незначительный, более чем простительный. Но этот принципиальный мудак не терпел ни капли негатива в свою сторону.

Отец забухал, а мать рыдала ночами, когда совсем недавно примерный муж в алкогольном бреду обещал «всех там порешать». Нужно было сделать это первым, поэтому я только и мечтал о новом подарке как можно скорее.

Я был настолько зол, что просто стал чуть дальше входа, чтобы не попадать в поле зрение камеры, и ждал, когда мудак выйдет на улицу и попрётся к своей машине. И как только он приблизился, я вытащил из кармана руку, с заранее зажатым в ней карандашом, и щелчком большого пальца швырнул его в сторону директора.

Он был так рад, что даже поймал карандаш. Заулыбался, послюнявил стержень и принялся рисовать на себе линии, широкие, несоизмеримые с толщиной стержня. Сначала казалось, что он просто режет себя, вонзает какое-то толстое лезвие в плоть, и с удовольствием оставляет на себе глубокие порезы. Затем, благодаря многочисленным хаотичным движением был «вырезан» первый кусок – на землю плюхнулся шматок тела. Мясо, ещё сокращающиеся мышцы, обрезки рёбер… положи его на прилавок мясного магазина – и не поймёшь, что что-то тут не так. Ну, когда мышцы перестанут дёргаться.

Директор тут же заохал, наклонился к упавшему шмату мяса и стал тщательно его «закрашивать», пока тот полностью не исчез. Только сейчас я заметил, что вокруг скопилась толпа коллег и, может, просто прохожих, которые громко подбадривали мудака, иногда похлопывали в ладоши и восторгались.

Это абсолютно точно какой-то ебучий цирк.

Директор продолжал себя резать. Карандаш вонзался в оголённые органы и будто всасывал из в себя. Даже ушедшее в небытие сердце не остановило директора – он старательно вырезал всё, до чего мог дотянуться. Периодически куски плоти, кости, части черепа падали на асфальт, но наш добросовестный мудак даже без ног подползал и убирал за собой «мусор».

В конце концов от директора осталась одна рука. Само собой, волшебный карандаш замёл следы – конечность вдруг распалась на огромную кучу мелких частичек, оказавшиеся при детальном рассмотрении теми самыми катышками, которые остаются после стирания ластиком карандаша с бумаги. Сам карандаш тоже исчез, став частью этой кучи. Зрители тут же потеряли интерес и как ни в чём ни бывало разбрелись в стороны – кто-то по машинам, а кто-то на остановку. Не знаю, что они видели, когда восхищённо аплодировали действиям директора, но после этого, видимо, никто ничего не рассказал – мудак просто исчез, и никто не знал, куда.

Батя вернулся к нормальной жизни, узнав о пропаже мудака. Уверовал в карму и пообещал быть самым лучшим человеком. Я считаю, что своё обещание он уверенно держит.

С тех пор у меня появилась какая-то зависимость. Точнее, явно нездоровое желание найти новую вещицу и кого-нибудь захуярить. Как бы правильно ты ни жил, каким бы счастливым не был, всегда есть люди, которых лучше бы не было, за которыми ты обязательно пришёл бы в «судную ночь». Мои способы точно так же, как в фильме, гарантировали мне безопасность и безнаказанность, поэтому хотелось пользоваться этим по полной.

Я тогда задумался – а что, если бы я разрезал карандаш на несколько частей? Стала бы каждая часть отдельным орудием или волшебство было бы утеряно? Предметы появлялись настолько редко, что страх их потерять всё равно вытеснил бы желание рискнуть, но оставил бы незаживающую рану сожаления о том, что так и не проверил.

Иногда я вслух просил кого-то или что-то дать мне больше. Я ведь всё уже знаю, всё умею, готов идти за оружием хоть на край света. Не знаю, слышал ли кто-то меня, но на связь вышли только когда я уже закончил универ. Прямо в день получения диплома. Я бы посчитал это подарком, если бы всё было так просто…

Это был мобильный телефон. Очень старый, массивный и тяжёлый. И конечно же, как и всё остальное, уродливый. Чёрно-белый экран оказался на задней стороне, был маленьким, кривым, а изображение буквально состояло из ярко-белого фона и чёрного текста. На задней стороне было несколько кнопок без надписей, нажатие на которые ни к чему не приводило. А на передней – три больших чёрных кнопки с жёлтыми надписями, значения которых я не знал. «5а1п6», «мичч30» и «207». Опытным путём я выяснил, что первые две кнопки меняют надпись на экране – «4648тывд» и «хы6529им», а «207» полностью гасит экран, после чего начинается вызов.

К огромному моему удивлению, из огромного динамика над кнопками действительно раздавались гудки, а потом кто-то отвечал. Вот только разговоров поначалу не получалось, на той стороне как будто включалось радио, вещающее абсолютно неадекватную чушь. При «звонке» на «4648тывд» можно было услышать то фразы, словно не относящиеся к нашему миру, то как будто новости из будущего…

— Мультифактор – это фактор, не закрывающий длительную амплитуду удара, а также оставляющий после себя небольшой дефицит пространства, - звучала из динамика чёткая женская речь.

— Отсутствие органа джи семь компенсируется приступами смеха, - мужчина бодро и заинтересованно обращался к кому-то. – И как вы уже заметили, каким-то образом у них нет дефицита кариментария, что абсолютно удивительно! Отсюда следует вывод, что при удалении повреждённого джи семь есть возможность организовать заместительную терапию, просто мы пока не можем понять, как.

— Айфон двадцать три не вышел в чёрном цвете! – а эта новость звучала смешно и абсурдно на фоне остальных.

А «хы6529им», в свою очередь, просто повторял рандомные, как мне кажется, слова. Может, у них и была какая-то закономерность, но я при любом желании не смог бы её найти. Иногда это были большие наборы слов, вроде «Прокрастинация. Желчь. Манера. Асфальт. Капкан. Кружево. Монокль…», а порой у безжизненного голоса «заедало» и он повторял одно и то же. Был случай, что целых три дня я слышал слово «демонстрация» каждый раз, когда звонил на «хы6529им».

Звук из динамика был достаточно громким для того, чтобы микрофон смартфона его улавливал и записывал, поэтому мне показалось очень странным, что на записях всё выглядело так, будто говорящие находились где-то очень далеко. Лишь редкие обрывки голосов можно было различить при максимальном увеличении громкости в аудиоредакторе.

Вскоре я выяснил, что если удерживать секунд 20 любую из трёх передних кнопок, то можно дозвониться как будто бы до реального человека. Всего нашлось двое – грубый, злой мужик и испуганная, милая девушка. Первый раз я выслушивал долгую ругань мужика, он думал, что ему звонит владелец всех предметов. Требовал ещё, называл телефон бесполезной хуйнёй, ждал указаний и новых, новых, сука, предметов. И поскорее, а то он, неровен час, возьмёт и разобьёт несуразный мобильник. Или выбросит в воду. Мне же грубиян не давал вставить ни слова. Не хотел принимать, что я точно такой же владелец странного телефона и тоже хочу парочку других предметов.

С девушкой же разговор получился куда более приятным. Уже первое её «алло», такое испуганное, но нежное и милое, заставило моё зачерствевшее сердечко застучать быстрее и как будто живее.

— Алло, привет, - смущённо ответил я. – Как тебя зовут?

— Жанна, а тебя?

— А меня… Александр, Саша.

Ну, как и ожидалось, наступило неловкое молчание.

— У тебя тоже телефон, да? – Жанна первая нарушила гениальным вопросом.

— Ну да, такой, странный… у тебя тоже?

— Да-да, - слегка обрадовалась собеседница, - кнопки непонятные, буквы, цифры…

— А до этого какие предметы были? – решил узнать я.

— Ну… - замялась Жанна, - там не очень приятные истории были.

— Так у меня тоже! – я даже обрадовался. – Рассказывай!

— Ну… такие вещи нельзя по телефону, - ответила Жанна.

На секунду я завис, а потом понял, насколько это абсурдно звучало и рассмеялся.

— Ладно, сквозь смех согласился я, - ты где живёшь?

— А что? – насторожилась Жанна.

— Ну встретимся, поговорим.

— Не знаю даже, - Жанне было страшно. Увы, но это правильная реакция на подобные события.

Продолжение>