Жюль Верн. Пятнадцатилетний капитан
Jul Vern. O’n besh yoshli kapitan
Глава шестая. Кит на горизонте (Oltinchi bob. Gorizontdagi kit)
Легко себе представить, что этот странный случай с Динго не раз служил темой бесед, которые вели на корме «Пилигрима» миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик Сэнд (Missis Ueldon, kapitan Gul va Dik Sendlar Dingoning g'alati qiliqlari haqida “Piligrim” quyrig’ida o’tirib ko'p marta suhbatlashar edilar).
Молодой матрос инстинктивно не доверял Негоро, хотя поведение судового кока по-прежнему было безупречным (Garchi Negoro o'zini avvalgicha tuppa-tuzuk tutib ish qilayotgan bo'lsa ham, lekin yosh matros ich-ichidan unga ishonmas edi).
На баке, в помещении команды, тоже немало говорили о Динго, но пришли к другому выводу (Bakda, komandaning xonasida, ular Dingo haqida ham ko'p gapirishdi, ammo boshqa xulosaga kelishdi): он был признан ученейшим псом, который не только читает, но, может быть, и пишет получше иного матроса (u nafaqat o'qiydigan, balki boshqa dengizchilarga qaraganda yaxshiroq yozadigan it sifatida tanilgan).
И если он еще не заговорил на человеческом языке, то только потому, что у пего, очевидно, имеются веские основания хранить молчание (Basharti, uning jim yurishiga biron narsa sabab bo'lmaganda edi, Dingo odamdek gapiraverardi, derdilar).
— Вот увидите, — ораторствовал рулевой Болтон (Mana ko'rarsizlar, — derdi rul boshqaruvchi Bolton), — в один прекрасный день этот пес подойдет ко мне и спросит: «Куда мы держим курс, Болтон? Какой ветер нынче дует? Норд-вест или вест-норд-вест?» (bir kuni bu it mening oldimga kelib: «Xo'sh, Bolton, bugun shamol qay tomondan esayotir, shimoli-g'arbdanmi yoki shimoli-sharqdanmi?» deb so'rab qoladi) И мне придется ответить (Va shunda men javob berishga majbur bo'laman).
— Мало ли есть говорящих животных (Gapiradigan jonivorlar ozmi), — рассуждал другой матрос (dedi boshqa bir matros), — сороки, попугаи (mana, masalan, zag'izg'onni, to'tiqushni oling)!.. Почему бы и собаке не заговорить, если ей захочется (It ham xohlasa gapirsa bo'ladi)? Кажется, клювом говорить труднее, чем пастью (Tumshuq bilan gapirishdan ko'ra. og‘iz bilan gapirish osonroq bo‘lsa kerak).
— Правильно, — подтвердил боцман Говик (Bu to'g'ri. — dedi botsman Govik), — а все-таки говорящих собак никогда не бывало (ammo, harholda, gapiradigan it hech bo'lgan emas).
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Кит на горизонте
Легко себе представить, что этот странный случай с Динго не раз служил темой бесед, которые вели на корме «Пилигрима» миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик Сэнд.
Молодой матрос инстинктивно не доверял Негоро, хотя поведение судового кока по-прежнему было безупречным.
На баке, в помещении команды, тоже немало говорили о Динго, но пришли к другому выводу: он был признан ученейшим псом, который не только читает, но, может быть, и пишет получше иного матроса.
И если он еще не заговорил на человеческом языке, то только потому, что у пего, очевидно, имеются веские основания хранить молчание.
— Вот увидите, — ораторствовал рулевой Болтон, — в один прекрасный день этот пес подойдет ко мне и спросит: «Куда мы держим курс, Болтон? Какой ветер нынче дует? Норд-вест или вест-норд-вест?» И мне придется ответить.
— Мало ли есть говорящих животных, — рассуждал другой матрос, — сороки, попугаи!.. Почему бы и собаке не заговорить, если ей захочется? Кажется, клювом говорить труднее, чем пастью.
— Правильно, — подтвердил боцман Говик, — а все-таки говорящих собак никогда не бывало.