Вторая жизнь пластика: как перерабатывать больше полимеров
@TrashEconomy
Пластик – один из самых популярных в мире материалов, предметы из которого окружают нас повсюду. Его производство оправдано не только удобством использования, прочностью и долговечностью, но и большей эффективностью и меньшей материало- и энергоемкостью. Однако масштабное распространение привело к тому, что пластик стал главным загрязнителем окружающей среды. Пока львиная доля пластикового мусора в России захоранивается, перерабатывается лишь незначительная часть. Чем живут переработчики пластика и как увеличить долю переработки, автор телеграм-канала Trash Economy и экологический журналист Екатерина Мереминская обсудили с участниками этого непростого рынка.
Наши спикеры:
Максим Ремчуков – директор по устойчивому развитию СИБУРа, одного из крупнейших производителей полимеров в России и мире
Сергей Чудинов – гендиректор и владелец компании «Буматика», занимающейся утилизацией отходов, в том числе пластика
Андрей Ермоленко – руководитель по GR завода по переработке пластмасс «Пларус»
Евгений Галихайдаров – гендиректор и совладелец группы компаний «Рециклен»
Содержание:
Можно ли заработать на переработке
Причины низкой доли переработки
Какой пластик лучше для переработки
Как пережили пандемию
– Повлиял ли коронавирус на рынок переработки пластика в России?
Сергей Чудинов, гендиректор и владелец компании «Буматика»:
В пандемию особо ничего не изменилось. Объем полимеров каким был, таким и остался: когда всех закрыли дома, сначала отходов стало больше, но потом люди насытились и перестали закупать впрок, и в мае-июне 2020 г. была уже обратная ситуация.
Основная проблема сейчас в том, что цены на вторсырье постоянно растут, а на конечный продукт растут не такими темпами. Стоимость ПЭТ-бутылки в 2020 г. в пандемию была в районе 25 руб./кг в среднем по стране, а в 2021 г. уже – 50-55 руб./кг. Это происходит вслед за ростом цен на первичное сырье. А готовый продукт, например, ПЭТ-флэкс дорожает не так быстро. Проблема в том, что деньги на таком рынке зарабатывают в основном заготовители и перекупы, а конечное производство сильно страдает. Особенно компании, которые работают в белую, с НДС.
– Вообще пластик для переработки идет из ТКО или от предприятий?
Это два больших потока. От предприятий идет полипропиленовая пленка, мешки, бигбэги, какая-то тара загрязненная – бочки, канистры и т.д. От населения в основном ПЭТ-бутылка, флаконы от моющих средств, баночки от кетчупа, и полипропиленовая тара – баночки белого цвета от сметаны, от йогурта. В нашем регионе (Пермский край) – это 50/50.
– Как пережили пандемию? Упал или не упал оборот?
Андрей Ермоленко, руководитель по GR завода по переработке пластмасс «Пларус»:
Мы входим в большой холдинг «Европласт», у которого 7 заводов по всей России и который продает ПЭТ-префоромы (то есть колбочки с оформленным горлышком из которых потом на заводах делают ПЭТ-бутылки). У нас два завода, которые делают гранулят. Первый – из первичного, второй – из вторичного сырья.
Поэтому у нас бизнес был более устойчив в пандемию. Долгосрочные контракты, которые у нас есть с крупными транснациональными корпорациями немного нивелировали тему повышения стоимости, о которой говорил Сергей Юрьевич. В негативном плане пандемия повлияла на нас несильно.
– То есть снижения объемов вы практически не почувствовали?
Снижение оборотов небольшое было, в пределах 10%. Не могу сказать, что это сильно повлияло на производственные мощности.
Естественно, ПЭТ-бутылки сейчас становится меньше. Региональные операторы – основные поставщики в московском регионе – уже диктуют свои условия. Некоторые ПЭТ-бутылку вообще не продают. Где-то копят, создавая искусственный дефицит.
– Зачем они это делают?
Много различных версий есть. Возможно, чтобы потом построить заводы для переработки в гранулят. Возможно, для добавления в сырье строящихся мусоросжигательных заводов.
Евгений Галихайдаров, гендиректор и совладелец группы компаний «Рециклен»:
Когда мы говорим о пластике и хотим в этом разобраться, нужно понимать, что это достаточно разные подотрасли, ниши переработки пластика. Сергей перерабатывает пока в основном ПЭТ. Завод «Пларус» – тоже. Это другая бизнес-модель и технология по сравнению с переработкой пленок или бигбэгов. И если ПЭТ-бутылка берется из мусоросортировок, то переработчики пленки минимально или вообще с ними не контактируют.
Что касается пандемии, насколько я знаю, практически все работали нелегально. Наша отрасль не попала ни в какие списки разрешенных к работе. Была общая формулировка о том, что разрешается работать предприятиям, обеспечивающим непрерывный цикл. Вывоз мусора туда попал, а переработка – нет. Поэтому многие в Московской области, Ленинградской области, на Урале работали на свой страх и риск. У властей не хватало ни рук ни глаз за всеми уследить. Но некоторых приходили и закрывали. Кого-то на несколько дней, кого-то на месяц. Мы 2 недели не работали весной 2020 года, поскольку нам пришло прокурорское предупреждение.
Но в целом пандемия переработку ПВД, ПНД и полипропилена не сильно затронула. Отходы продолжали образовываться, их продолжали перерабатывать, они так же покупались и продавались. И спрос на гранулы или флексу также был.
– Максим, как рынок переработки пластика пережил пандемию? Как продвигается ваш проект по добавлению вторичного сырья в первичное?
Максим Ремчуков, директор по устойчивому развитию СИБУРа:
Мы – производитель первичных материалов, широкой линейки первичного гранулята, который в том числе идет в упаковку. И у нас есть цели по вовлечению в свой продукт вторичного сырья. Это ответ на запрос рынка, разных групп стейкхолдеров.
Динамику роста цен мы тоже видим по всей линейке от ПЭТ до полиолефинов, о которых шла речь, полиэтилены, полипропилен. Что, наверное, для отрасли хорошо. Звездный час отрасли еще не наступил, но подъем есть. Люди, которые 10-20 лет занимаются переработкой только в последние пару лет почувствовали сдвиги и интерес к отрасли со стороны разных игроков, в том числе регулятора, который тоже пытается помочь. Хотя у меня мнение, что с регулятором все сложно, потому что лиц много, а на самом деле нужны достаточно понятные меры поддержки и понимание, кто будет генерировать спрос на то, что экономически эффективно будет извлекать. Мы как СИБУР свою роль видим в стимулировании собираемости того, что можно потом использовать в разной комбинации с первичкой.
– Что с вашим проектом по добавлению вторичного сырья?
Он год назад переведен внутри СИБУРа на этап реализации. В середине 2022 г. планируем закончить модернизацию и начать выпускать на одной из линий ПЭТ с содержанием вторсырья до 23,5%.
Как обойти ГОСТы
– ГОСТы, запрещающие добавлять вторичный ПЭТ в тару для пищевых продуктов, это делать не мешают?
Мы не добавляем ничего в тару. Мы продаем гранулу клиенту и это первичный гранулят. А клиент уже производит конечную тару.
СЧ: У нас есть ГОСТ, который регулирует производство тары, и ГОСТ, который регулирует производство ПЭТа. То, что будет выпускать СИБУР, просто попадает в показатели вязкости и показатели температуры. Этот ГОСТ не ограничивает использование вторичного ПЭТ. А ГОСТ, который регулирует производство тары из ПЭТ, ограничивает добавление вторичных ресурсов. То есть ПЭТ-бутылки с добавлением вторсырья делать нельзя, а гранулы для них – можно. Просто, когда писали ГОСТы, еще не знали, что вторичный ПЭТ по качеству выше, чем первичный. У первичного разбеги по вязкости, которых у вторичного нет.
– Прежде чем перейдем к основной теме, вопрос к переработчикам. Вы в эту профессию пришли по каким соображениям – заработать, помочь экологии или и то, и другое?
СЧ: Моя компания появилась 18 лет назад. Мы занимались поставками бумаги, из нее мы ушли в макулатуру, из макулатуры – в полимеры, потом в отходы и опасные отходы. Почему я этим занимаюсь? Я вижу, что у нас в Пермском крае объем и количество свалок постоянно увеличивается. У меня мама – биолог, папа – геофизик. И когда мы ходили в походы, мы первым делом убирали мусор на стоянках. Сейчас мы перерабатываем 15% всех отходов края. И пока я не добьюсь, чтобы 100% перерабатывались, я не успокоюсь.
– Для слушателей скажу, что компания «Буматика» открыла уже 2 экотехнопарка с полным циклом от сортировки до утилизации.
Да, один проект у нас в Краснокамске. Ему уже 5 лет. Там мы перерабатываем в год примерно 200 000 т отходов. Из них треть захоранивается, треть утилизируется и треть обезвреживается. Второй проект – экотехнопарк Лысьва. В мае была открыта первая очередь – сортировка отходов. Там же будет участки компостирования, хранения вторичного сырья, утилизации и экополигон.
Можно ли заработать на переработке
– Но это прибыльный бизнес?
Бизнес как бизнес. Если не следить за издержками, то он перестает быть прибыльным. Примерно зарабатывается, я могу сказать открыто, 10% прибыли. И очень много факторов, которые влияют на эти 10%: от стоимости энергоресурсов и удаленности объекта до наличия водоканала под боком.
– Евгений, а как вы пришли в этот бизнес и сколько вы зарабатываете?
ЕГ: Я согласен с Сергеем по всем пунктам. Это бизнес непростой, связанный с большими инвестиционными затратами. Нужно помещение, энергоемкое оборудование и т. д.
Что касается, как пришли, почему этим занимаетесь… Ответ в общем-то из этого пояснения вытекает. Может быть кто-то представляет себе картинку, что вот сидит человек и у него миллион долларов, и он думает, чем же мне заняться. Я такой ситуации, к сожалению, не встречал, хотя может быть у детей миллионеров или просто молодых миллионеров она бывает. Но в моем круге предпринимателей жизнь складывается от возможностей. Когда-то давно возможности были и мы занялись вторсырьем. А поскольку это все требует инвестиций в производственные средства, и накапливается опыт, накапливаются компетенции, то переключиться на другой бизнес – довольно сложно. Поэтому мы этим занимаемся. Хорошо, что это приносит какой-то доход и экологический позитивный эффект. Почему должен быть конфликт? Пусть бизнес приносит и прибыль, и удовольствие.
– Вы посоветуете тем, кто сейчас выбирает, чем заняться, переработку пластика?
Сейчас – да. Сейчас явно тренд на повышение значимости этого бизнеса в целом не только в России, но и в мире. У глобальных корпораций есть обязательства по повышению доли вторичных ресурсов в производстве новых продуктов. С нами постоянно контактируют FMCG-производители (производители товаров повседневного спроса), зубной пасты, шампуней – Nestlé, Splat. Вовлечение вторички будет расти и несколько десятков лет это будет ещё очень актуальная тема.
АЕ: Вторичная переработка – это сложный бизнес. И долгий. То есть вложиться можете вы, а заниматься этим и процветать будут еще ваши внуки. Потому что полимеры будут востребованы. И энергосбережение, снижение выбросов CO2, воздействия на экологию будут актуальны.
– Видимо, мы так и не узнаем, какая рентабельность у «Рециклена».
ЕГ: Мы частная компания и не обязаны раскрывать показатели. Но слова Сергея подтверждаю, порядок такой.
Причины низкой доли переработки
– Руководитель РЭО Денис Буцаев считает, что главная причина – большие расстояния между источниками образования отходов и местами переработки. Вы согласны с этим?
АЕ: У РЭО идея выделить деньги экосбора на переработчиков и в какие-то регионы направлять больше – на компенсацию затрат на транспортные компании. Мы привозим в кипах ПЭТ-бутылки из Московского региона, из Ростова много, в принципе, с кем из регоператоров договариваемся, оттуда и возим. До Урала практически всё охвачено. Не скажу, что везде стабильно, 1-2 раза из Владивостока возили ж/д вагонами. То есть, когда нет ПЭТ-бутылки приходится изобретать велосипед.
По-хорошему, конечно, мы как завод включенный в терсхему, хотели бы чтобы нам здесь в Москве были бы хоть минимальные преференции, поскольку мы осуществляем циклическое производство – делаем ту же ПЭТ-бутылку, а не даунциклингом занимаемся. Логистика – не главная проблема. Главная проблема – дефицит сырья. Если бы оно было в избытке в Воронежской области или в Екатеринбурге, мы бы что-нибудь придумали и оттуда возили бы его с удовольствием.
– В чем главная проблема по-Вашему?
Низкий спрос на вторичную продукцию. Его нужно стимулировать. Будет спрос на вторичку – будет рост переработки и строительство новых перерабатывающих мощностей. И потом будет спрос на чистую вторичную бутылку, это за собой РСО подтянет.
– Как этот спрос увеличить? Субсидии, госзаказ?
Да, возможно стимулирование, можно, как у нас собираются, обязать закупать вторичку. Нужно, чтобы вторичку произвести было не дороже, чем первичку, как сейчас.
Оценки объемов рынка
– Есть ли понимание, сколько вообще разного пластика первичного производится в России? Сколько импортируется? Сколько из этого становится отходами (и как быстро)? И какая часть отходов вовлекается во вторичное производство?
МР: По ПЭТ 700 000 т образуется на рынке. Из них 200 000 т наверное собираются и попадают в переработку. Но нужно иметь в виду, что между бутылкой и продуктом много потерь – 30-40% в зависимости от того как подготовлено сырье у заготовителя или на объекте.
В полиолефинах из потребительского потока образуется тоже примерно 700 000 т по стране. По нашим подсчетам полиолефины и ПЭТ все вместе более 3 млн т. То есть, наши проценты переработки пока ниже, чем европейские. Но у них смежная отрасль – обращение с отходами – на другом уровне зрелости.
Потенциал роста собираемости и вовлекаемости есть. Через введение объектов сортировки, появление электронных систем контроля, через развитие системы раздельного сбора, возможно, депозитной стоимости. Если сейчас 25-30%, то нужно целиться в 50% собираемости и переработки к 2025 г. Зависеть будет от темпов той реформы обращения с ТКО, которая сейчас идет.
– Евгений, а вы ведь ездите по городам и весям, у вас есть данные, сколько у нас мощностей для переработки пластика?
ЕГ: Во-первых, нужно четко разбираться с понятиями. Под словом «переработка» каждый может подразумевать все что угодно. Достоверной статистики на самом деле нет не только у нас, но и даже в Европе (там это может быть сжигание, экспорт в Китай до недавнего времени, затем в Турцию, в Индию). Из РСО в Европе 80% пластика спокойно уезжает в третьи страны, там сортируется и перерабатывается в противоречащих любой этике условиях (без водоочистки, с использованием детского труда и пр.). У нас еще больше все покрыто туманом и никакой статистике бы я не доверял. Но больше, чем на 1 млн т в год переработки пластика по всей России, я не верю.
Какой пластик лучше для переработки
– Чем отличаются в переработке разные виды пластика? Какой самый удобный?
Это просто разные бизнес-модели. Все они сложные, у всех есть свои плюсы и минусы. Для ПЭТ бизнес-модель выглядит так: вы закупаете отходы бутылки у операторов отходов. Это монопольный источник, который диктует вам свои условия работы и цены. Со стороны сбыта – крупные промышленные предприятия, которые делают в основном волокно, а не бутылку. Они делаю ткани – креп-ленты, технические листы и тд. Тех, кто делает бутылку, как «Пларус», их мало – это дорогостоящая сложная технология.
Для пленки, например, ПВД, бизнес-модель позволяет вообще не работать с мусоросортировками. Потому что есть сегмент огромного образования пленки – ритейл. Ритейл распаковал свою продукцию, сформировал кипы и продает. То есть потребитель уже заплатил за эту упаковку, а ритейл еще раз продает ее нам, переработчикам. Или крупные производители, сборщики машин – компоненты упакованы в пленку (в стрейч-пленку, термоусадочную пленку и т. д.).
Есть много предприятий, перерабатывающих только полипропилен, бигбэги, которые поступают от предприятий сельскохозяйственной или нефтехимической отраслей. Они никогда не попадут в цепочки потребительских отходов. Предприятия перерабатывают по 200-300 т в месяц. И есть модели работы с техническими пластиками ABS, полистирол, поликарбонат.
– Какой тип пластика самый привлекательный?
Конкуренция все выравнивает. Как только будет что-то самое привлекательное, все ринутся в этот бизнес и завтра он уже не будет самым привлекательным.
– Переработать можно любой пластик?
Нет, конечно нет.
– Потому что технологий нет или потому что дорого?
Переработка пластика сейчас никак не субсидируется. По идее нам, переработчикам, должен доставаться экосбор. И мы на эти деньги должны развивать производство и т. д. Сейчас в развитии переработчики учитывают только свои силы, свои деньги или кредиты. Соответственно, зачем заниматься сложными видами переработки, даже если есть технологии, если за эту же единицу времени он купит понятный отход, переработает его в понятную гранулу и с прибыли будет дальше развиваться?
– Из 1 млн т пластика, который перерабатывается в России ежегодно, сколько берется с полигонов и кто с ними работает?
Не могу сказать точно. Но тех, кто работает с таким загрязненным типом отходов, меньшинство. Подавляющее большинство работает с более чистыми отходами. Зачем усложнять себе жизнь?
Как развивать отрасль
– Что надо сделать, чтобы таких предприятий стало больше?
Нужны деньги.
– Государственные?
Это уже механизмы. Надо исходить из того, что есть. И сейчас есть такой инструмент как экосбор, расширенная ответственность производителя. Только куда деньги-то делись? Они же до нас не доходят. Если хотя бы этот уже существующий инструмент усовершенствовать, чтобы переработчикам какие-то деньги попадали со всей ответственностью на инвестиционные цели – на покупку оборудования, на расширение мощности, на увеличение количества переработки сильно загрязненного сырья – с обязательствами, с проверками… условно, дайте нам миллион денег с обязательствами, что мы на него закупим сильно загрязненную пленку, например, с конкретного полигона и переработаем. Мы закупим и переработаем.
АЕ: Есть такой инструмент – понижающий коэффициент для РОП при использовании вторсырья. Если производитель упаковки использует вторсырье наполовину, у него снижается норматив по самостоятельной утилизации. Но закон запрещает применять коэффициент, если компания платит экосбор. Мы часто сталкиваемся с этим: у компании большой объем ПЭТ, она готова закупать вторсырье, но она платит небольшой экосбор по алюминиевой банке или стеклу. И она сразу же лишается этой преференции. В том варианте поправок в закон «Об отходах», которые сейчас готовятся по РОП, нормативы утилизации предлагают сделать 100%, а понижающий коэффициент применять только при уплате экосбора. Это влечет низкий спрос на вторичку. Как повысить спрос на вторичку? Просто увеличить экособор, например, до 10 000 руб. за т, что соответствует цене переработки. Сейчас проще заплатить экосбор по 3840 руб. за т, чем заниматься поиском переработчика. А если будет возможность использовать вторичку, то все бросятся искать переработчиков, чтобы уменьшить расходы на экосбор.
СЧ: Приведу пример. Компания производит товар в полиэтиленовой таре. Норматив по полиэтилену – 15%. То есть если компания выпустила 10 000 т полиэтиленовой тары в год, она должна за 1500 т заплатить. Андрей говорит о том, что если она применяла для производства тары вторичную гранулу, то она, по действующему закону, освобождается от части этой суммы (из 1500 т вычитается масса закупленной вторичной гранулы). Но проблема в том, что предприятия предпочитают использовать первичную гранулу, все технологи против вторички, да и им проще заплатить маленький экосбор, чем перестраивать производственный цикл.
– Какая у вас доля в сырье полигонки? Какая брака? Импорта?
СЧ: У нас 4 потока сырья: наши сортировки, раздельный сбор, то, что мы покупаем у промпредприятий и у заготовителей. Полигонные отходы перерабатываем в последнюю очередь. В первую очередь – чистые отходы от промпредприятий, ритейла и т. д. Потом – то, что идет с наших сортировок, оно качеством похуже, на выходе более-менее качественный продукт. И в конце уже отходы, которые мы отсортировали из ТКО. Это самое загрязненное сырье. Но любое сырье можно переработать, главное, чтобы был потребитель.
АЕ: У нас примерно 80% идет от сортировок и 20% с полигонов. Просто потому что полигоны сокращаются. Два года назад у нас чуть ли не 100% шло с полигонов. У нас хорошее оборудование и опыт, которые позволяют вымывать практически любые загрязнения. У нас даже от РСО ничтожные проценты приходят пока.
– Евгений, а вы что-нибудь импортируете? И что можете вообще про импорт сказать?
ЕГ: Сложная пограничная тема во всех смыслах. Импортировать отходы как отходы запрещено. Можно ввозить вторичное сырье, но что вам удастся ввезти под этим названием, большой вопрос. Легко нарваться на объявление этого товара контрабандой и т. д.
В целом при импорте 2 проблемы: отсутствие четкой идентификации и отсутствие кодов для вторсырья. Коды есть для первичного, но если ввозить по этим кодам, то таможня может и оценить вторичку, которую вы купили за 100-200 евро как первичку по 600 евро и пошлину назначить с этой суммы. Многие пробовали ввозить, но это не приобрело масштабный характер.
– Что может сделать обычный человек, чтобы увеличить количество переработанного пластика?
СЧ: Выбрасывая пластик или бумагу в бак для сухих отходов, можно быть уверенным, что они поедут на сортировку и будут переработаны, а не захоронены.
ЕГ: Есть хороший австралийский документальный фильм (можно посмотреть здесь) о том, что их отсортированный мусор едет в Индонезию, они видят, как выглядят фабрики по переработке и хватаются за голову. То есть, каждый может какую угодно картинку нарисовать и думать, что он помогает, когда сортирует мусор. Но в итоге переработка пластика – это промышленная задача, требующая системного подхода, государственного участия, стимулирования предпринимательства в этой отрасли.
Сам по себе раздельный сбор ничего не решает. Как и разговоры об отказе от пластика. Пластиковые изделия – отличные товары. Они много пользы приносят и во многих отраслях просто незаменимы. Не надо отказываться от пластика и возвращаться в каменный век.
МР: Цепочки важны. Один раздельный сбор проблемы не решит. Но то, как будет выстроена вся цепочка – куда это приезжает, есть ли возможность спрессовать, чтобы логистика была лучше – все это может сработать.
Вопросы слушателей
– Вопрос от Дмитрия: Я занимаюсь проблемой отходов в Коломне. У нас построены и строятся объекты по переработке. Мы боремся против МСЗ и новой тенденции сжигать отходы на цементных заводах. Лобби с той стороны гораздо сильнее, чем со стороны переработчиков. Почему вы не сотрудничаете с активистами, которые по сути отстаивают ваши интересы?
СЧ: Мусоросжигание мы не поддерживаем и не будем. Потому что это высокозатратная технология, которая в итоге ляжет на тариф и на население. Отходы должны перерабатываться. То понятие, которое ввели – энергетическая утилизация, оно, конечно, сильно поможет при переработке на цементных заводах. Там технология переработки RDF-топлива. Это переработка хвостов, которые остаются от сортировки при переработке ТКО. Если из отходов убрать все хлорсодержащее, то это и будет RDF, которое подходит для цементных печей. А мусоросжигание основано на другом принципе – берешь смешанный поток отходов, чем больше в нем будет пластика, тем больше ты получишь электроэнергии. Это принципиальный конфликт интересов, и мы не будем поддерживать сжигание ни в каких формах. А с активистами активно сотрудничаем: водим на экскурсии на наши предприятия.
– Вопрос от Татьяны про RDF-топливо. Сказали, что из него предварительно извлекаются хлорсодержащие отходы. А как это происходит?
СЧ: У нас нет участка RDF-топлива. Чтобы качественно извлекать RDF нужно на выходе поставить оптический сепаратор. Он в инфракрасном свете определяет спектр отхода и по этому спектру определяет, бумага это, дерево, горючее/негорючее, органика/неорганика, ПЭТ/ПВХ/полиэтилен. Программой задаешь, какие отходы, какого спектра, надо отстреливать. И он определяет с вероятностью 99,9%. Поэтому, с точки зрения технологий, это работает, можно не переживать.
– Вопрос от Оксаны Шишкиной: как переработчики смотрят на композитные материалы, сильно ли они отнимают долю от моносоставного полимера?
СЧ: Негативно. Композитные материалы очень трудно перерабатываются. Например, сейчас на рынке есть ПЭТ-бутылка с двойным слоем. Она выглядит как обычная бутылка, а на самом деле внутри барьерный слой от ультрафиолета. И вот одна такая бутылка, попадая в тонну прозрачного ПЭТа, его портит – он становится желтым.
Другие материалы – от джемов, кетчупов, майонезов, на которой стоит цифра 7. Это многослойная упаковка, которая не перерабатывается в гранулы, ее переработать можно только пиролизом или в плитку полимерную. Это даунцикл. То есть, вся композитная упаковка практически не перерабатывается. Я считаю, что она должна быть запрещена.
И третий момент, наши братья-маркетологи такие фантазеры. Постоянно выдумывают новые цвета и новые виды упаковки, чтобы нам это все продать. А мы не можем это потом переработать. Мы активно выступаем за стандартизацию упаковки. Чтобы ПЭТ была 4 основных цветов: прозрачный, голубой, коричневый, зеленый.
АЕ: Совершенно верно. Многокомпонентную упаковку невозможно переработать. Кроме того, что уже перечислено, это термоусадочная пленка, которую сложно извлечь, и бутылка не может отсортироваться оптическими сепараторами. Никто до сих пор не может переработать ПЭТ-кеги из-за добавки, которая влияет на вязкость. Кроме того, у них есть многокомпонентные фитинги (7 компонентов), которые никто вручную не будет извлекать. Конечно, от такой упаковки надо постепенно отказываться.
– Александр Цыганков, ВкусВилл. Когда Евгений говорил об отсутствии денег в отрасли, я хотел попросить Сергея Чудинова рассказать прекрасный анекдот про субсидирование сортировки вторсырья в Пермском крае.
СЧ: Почему же анекдот? Это вполне реальная история. У нас выделялись деньги администрацией города Перми, и мы получали субсидию за количество отсортированных тонн. Идея была в том, что, чем больше ты сортируешь, тем больше ты получаешь денег. Мы получали деньги за картон, стеклобой, и в результате у нас появились пункты приема этого вторсырья. Мы хорошо поработали. Но как только бюджетные деньги закончились, мы перестали сортировать стеклобой. Потому что за 3 000 руб. за т он никому не нужен.
– Вопросы от подписчика: мешают ли развитию отрасли черные переработчики, которые торгуют актами утилизации?
СЧ: Истерика по поводу актов утилизации надумана. Кто эти черные переработчики я не понимаю. Если у тебя есть технология и ты реально перерабатываешь отходы, у тебя есть лицензия на утилизацию, собственный сбор в виде контейнерного парка, и ты сам занимаешься транспортировкой, обработкой, сортировкой и утилизацией, то какой ты черный переработчик? Проблема в том, что предприятия, которые эти акты покупают, сами сделали этот рынок. [Одна из розничных сетей объявила] конкурс на вывоз и утилизацию отходов, а в комментариях написано, что ничего вывозить не надо, просто акты нам выдайте. Бороться надо с этим.
– Очень много фальсификата на упаковке? То есть, написано 4, а на самом деле это 7?
СЧ: Нет случаев, что написано ПНД, а на самом деле ПЭТ. Встречается только путаница по одноразовой посуде, когда написано ПВХ, а предприятие уже перешло на ПЭТ, просто формы старые. А то, что пишут на бутылках, как правило, совпадает. Другое дело, что пишут ПЭТ, а это многослойный ПЭТ.
– Вопрос от Юлии: А если производители вообще не указывают маркировку, они какую-то ответственность несут за это?
Александр Цыганков: Я как раз в вашей дискуссии с ритейлерами участвовал и отвечал на похожий вопрос. Мы исходим из того, что есть технический регламент Таможенного союза и есть нормативы по упаковке, в которых написано, что материал из которого изготовлена упаковка, должен быть обозначен. Проблема в том, что это может быть обозначено как на самой упаковке – это может быть выдавленное пресс-формой обозначение, так и на этикетке. Мы производитель товара под собственной торговой маркой, мы не производим сам товар, но заказываем его производству. И мы сталкиваемся с тем, что огромное количество поставщиков закупают упаковку себе и потом поставляют в ней товар, без маркировки, перекладывая задачу на нас. Этикетку рисуем мы и мы уже на ней рисуем цифру (маркировка материала упаковки). И мы время от времени сталкиваемся с тем, что производитель передает нам информацию о том, что контейнер сделан из ПЭТ, а потом приходит контейнер с маркировкой, и оказывается, что это ПВХ или полипропилен. То есть, бардак начинается раньше, чем товар попадает на прилавки – еще на стадии производства этой упаковки.
– А вы ставите такой товар на полки?
Это не нарушение. Они поставляют нам товар и говорят, на упаковке сами нарисуйте цифру 7. А моменты, когда есть разночтения между тем, что он нам сказал и тем, какая поставка получилось, это отлавливается уже в конце цепочки потребителями. Мы начинаем обращаться к поставщику, говорить в чем дело. А там классические истории – закончился объем закупки упаковки у его привычного контрактера, он быстренько, чтобы линию не останавливать, перехватился где-то на 10 000 контейнеров, и не обратил внимание на то, из какого материала это сделано. Мы огромное количество времени тратим на экологическое просвещение поставщиков. Но отношения мы прервать не можем, потому что никаких договорных наших с ним пунктов он не нарушил.
Конец.
***
Наши предыдущие дискуссии:
«Экологичный ритейл: кто и когда станет первым «зеленым» торговцем в России?» (слушать).
«Правильная упаковка: как привлечь покупателей, не навредив природе?» (слушать).
«Как из вторстекла сделать вторсырье» (слушать, читать).