Великие High Times: Эд Розенталь

В мае 1984 года Ларри Сломен и Джордж Баркин взяли интервью у неутомимого исследователя конопли Эда Розенталя, который щедро делился своими идеями, опытом и мнениями. День рождения Эда приходится на 15 сентября, в честь чего и было переиздано это интервью.

Султан Дыма, Махариши из Моты, Бурбанк из Бу и ещё целая куча прозвищ Эда свидетельствуют о том, что это человек, который сделал американскую травку лучшей во всем мире. Именно Розенталь привел змея-искусителя в сады, когда в 1977 году он в соавторстве с Мелом Фрэнком выпустил руководство по выращиванию марихуаны (The Marijuana Growers Guide). До этого «доморощенная» и «домашняя» травка были синонимами «пеньки» и «рудералиса». Но спустя пару харвестов после появления Growers Guide Америка обильно зазеленела от побережья до побережья. Хиппи, спрятавшись в глубинах Каскадов, Голубого Хребта и Сискиуса (горы и район в США — ред.), выращивали сиамские и гималайские ландрейсы, что ставило крест на традиционном импорте. Кто-то ещё помнит Acapulco Gold? Это достижение Эда Розенталя.

Сегодня Эд посвящает огромное количество времени и энергии общественной деятельности. Он напряженно работает, чтобы сплотить многочисленные, но разрозненные политические группы, проводящие «политику свободы от конопли» на Западном побережье. Эд часто летает в Вашингтон, где выступает перед Конгрессом, высказываясь о безумии нынешней официальной наркотической политики, а также об экономическом буме, который произойдет после появления разумной системы налогообложения и регулирования официального рынка каннабиса.

Этот человек заслуживает молниеносно разрастающегося дискурса вокруг него, а не только несколько скудных страниц, которые он ежемесячно публикует в своей колонке «Спроси Эда» в журнале «Cannabis Culture». Поэтому мы пригласили его на интервью для этого выпуска.

HT — High Times; ER — Ed Rosenthal.

HT: Когда вы начали курить травку?

ER: В 1966 году. В 1965-м попробовал пару раз, но не понимал кайфа. В 1966-м я купил колпачок и накуривался со своим соседом по комнате в колледже. Едва накурившись, я осознал, что марихуана — мой союзник в том же смысле, в каком Карлос Кастанеда говорил о чёртовой травке. Конопля стала настолько моим хорошим другом, что уже ко второй покупке я начал ей торговать.

HT: Что вы имеете в виду, когда говорите, что ганджа стала вашим другом?

ER: Я постоянно тянусь к тому, чтобы накуриться, к этому ощущению. Это моё нормальное состояние сознания, я чувствовал, что так и должно быть. Так травка и становится союзником. Я научился работать под ней, играть под ней, кто-то даже однажды сказал, что канна будит меня утром и укладывает спать ночью. В принципе, я живу, чтобы курить. Это случилось двадцать лет назад.

HT: Ранее вы никогда не достигали такого состояния, не накуриваясь?

ER: Ну, психоделики... Я думаю, что каннабис — слабый психоделик, а ещё, что у меня были крайне несчастливые детство и юность. Я прошел через терапию, всё такое, но к подростковому возрасту всё ещё страдал от депрессии. Во-первых, конопля помогла мне взглянуть со стороны и увидеть, что тысячи часов терапии и куча долларов, потраченных на нее, не помогли. В 1967-м я вернулся в Нью-Йорк, где попал на вечеринку в Центральном парке. На сцене тогда был Эбби Хоффман, он спрыгнул вниз и начал раздавать кислоту. Обратившись ко мне совершенно безлично, как к тысяче других, он сказал: «Хочешь трипануть?», а я ответил: «Да», после этого он кинул таблетку мне на язык, и я пережил самый глубокий опыт. Все дерьмо, весь негатив, что накопились за всю мою жизнь, ринулись наружу. Я не твердил: «Это бэдтрип, это отвратительно, ужасно», я всё понял и осознал. Это была не кислота, это было содержимое моей головы, выходящее наружу. Вскоре после этого я позабыл, что такое депрессия. Я научился контролировать состояние своего сознания.

HT: Траву курят огромное количество людей, но как это стало делом вашей жизни, вашим делом?

ER: Я думаю, мы должны жить фантазиями, каждый должен. Большинству людей не нравится то, чем они зарабатывают на жизнь. Я всегда старался делать свою работу профессионально.

HT: Вы объездили весь мир в поисках методик культивации. Где вы наблюдали, как растет каннабис?

ER: Во всех Штатах. На самом деле, там я видел больше всего. Может быть, не количественно, но качественно. Потом я побывал в Индии, Марокко, Амстердаме, Испании, Колумбии... В Колумбии я был всего день, работал консультантом.

HT: Что значит «работал консультантом»?

ER: У этих людей была плантация, страдающая от массы проблем. Они консультировались со мной, пытаясь выяснить причину, чтобы затем попытаться её исправить.

HT: Все получилось?

ER: Не знаю, второй раз плантацию я не увидел.

HT: Где вы нашли лучшую травку?

ER: В Соединенных Штатах. Никаких сомнений, американские гроверы лучше всех понимают марихуану, больше, чем любые другие культиваторы. Конечно, это разница между странами первого и третьего мира, потому что большая часть других мест культивации — в странах третьего мира, однако Европа в вопросах выращивания просто отстает от нас лет на десять.

HT: Кроме того, гроверы здесь чаще всего сами курят, в отличие от Южной Америки, где всё делается для экспорта.

ER: Угу. В Индии у меня было такое чувство, что фермеры покуривали, а вот остальные сотрудники — нет. Розничные торговцы тоже любители дунуть.

HT: Когда вы приезжаете в Марокко или Колумбию, как вас воспринимают местные садоводы? Как американского франта или как исследователя конопли?

ER: Ко мне относятся чрезвычайно серьёзно, меня уважают.

HT: Власти часто вас беспокоят?

ER: Когда я был в Индии, я хотел увидеть легальные плантации. Во время поездки в поезде я увидел в окно все эти засаженные поля и спросил, что это за город. Мне ответили: «Кхандва». Мы поехали в Министерство сельского хозяйства, и я спросил: «У вас в Кхандве целые поля конопли, я хотел бы посмотреть на них. Что для этого надо сделать?» Мне ответили, что в Кхандве ганджа не растет. Да и в Мадхья-Прадеше она не растет. Тогда я сказал, что видел коноплю своими глазами. Они позвонили в местный департамент Кхандвы, покивали головами, а затем ответили, что это не входит в их юрисдикцию, всем этим управляет Министерства акцизного налога. Но так или иначе, они написали письмо в тот мелкий департамент.

Тогда я поехал в Кхандву. У меня были копии моей книги, а когда я их показывал, то становился таким серьезным... Приехал американский ученый, посмотрите. Важничал, в общем. А на следующий день подъехала колонна из четырех машин, всех посадили в джипы. Сперва мы посетили перерабатывающий завод, затем съездили на поля, а потом вернулись обратно. Я спросил, могу ли я сорвать пару соцветий? Ответ был: «Конечно, бери всё, что захочешь». Перед глазами гигантское поле с разными сортами и генетиками, а тут они говорят: «Бери, что хочешь». В общем, на следующие две недели нам хватило с лихвой. Конечно, мы не срезали растения, просто взяли самые красивые шишки. Они были великолепны.

А еще через день, когда мы были в нашем гостиничном номере, кто-то постучался в дверь. Затем дверь распахнулась, это всё выглядело как ограбление или что-то такое, но на пороге оказался парень из «акцизного», он просто принес нам травки. У него была целая пригоршня, он сунул её нам, и это был первый и последний раз, когда правительственный агент принес мне дунуть.

HT: Методы культивации в Марокко отличаются от тех, которые распространены в Западной Вирджинии или где-то ещё?

ER: Да, естественно. Большинство людей в Америке из-за политической ситуации и незащищенности, как правило, гровят огромные растения или несколько больших кустов. В общем, тратят много сил на отдельную растишку. В других частях света не выращивают сенсемилью. Люди растят эту культуру так же, как кукурузу или любые другие полевые растения. В Индии они выращивают коноплю на расстоянии метра друг от друга в каждом ряду. В Марокко растят от пятнадцати до двадцати-тридцати растений на квадратный фут. Кусты выглядят, как палки из земли. В High Times были фотографии.

HT: Как вы относитесь к гашишу?

ER: Некоторые люди молятся на гашиш: он для них всё, но я предпочитаю соцветия сативы.

HT: Почему? Из-за изменчивости качества?

ER: Я думаю, что разные сорта по-разному демонстрируют своё плато. Сатива более церебральна и вызывает хай, когда афганцы прибивают к земле и погружают в стоун.

HT: Как вы думаете, это культурная предрасположенность? Большинству американцев нравится бодрость, которую даёт сатива?

ER: Нет, я думаю, что большинство американцев любит напиваться в стельку. Конечно, есть несколько человек, которые любят сативу, но склоняюсь к мнению, что большинству нравятся афганские корни.

HT: Почему гашиш не стал более популярным?

ER: Плохо горит, его нельзя положить в сигарету. Положив в косяк, вы неминуемо сожжёте свою одежду.

HT: Давайте отмотаем время назад, к моменту, когда вы учились в колледже. Едва купив стафф во второй раз, вы тут же стали торговать.

ER: Ага. Первый раз я купил колпачок, а второй раз уже 220 грамм.

HT: Это из-за предпринимательской жилки? Вы сказали: «Вау, это крутой способ заработать денег и повеселиться?»

ER: Скорее, чувствовал себя миссионером.

HT: Примерно в 1966 году?

ER: К 1967-му я уже бросил школу.

HT: Получается, все эти негативные сплетни о конопле — сущая правда.

ER: Причина, по которой я бросил школу, состоит в том, что я получил категорию годности «А» к службе в армии, означающую, что я — идеальное пушечное мясо. Потом я устроился на несколько обычных работ, в том числе, на Уолл-стрит. Всегда мечтал там работать.

HT: Почему?

ER: Это было захватывающе. Здесь продавались вещи, не имеющие материальной ценности, кроме той, которую люди хотели за них заплатить. На самом деле они не стоили ничего. Они стоили столько, сколько люди вкладывали в их стоимость. Так что это было интересное, хорошее время. Я стал помощником комплаенс-офицера, который следил за соблюдением внутренних правил и положений Федеральной комиссии связи. И какое-то время я провел там, а потом меня уволили.

HT: Вы были сотрудником внутренней безопасности Уолл-стрит.

ER: Ну да.

HT: Травку вы тогда курили?

ER: Да. Вы же слышали о Фондовой бирже, внебиржевом рынке, ну а я... Я управлял рынком подпольным. Однажды пришел мой начальник. У меня была с собой коричневая сумка, он спросил: «Что это такое?». Я ответил, что в ней мой обед. Он приоткрыл её, а там целый пакет травки, затем он выдает: «Не приносите свой обед на работу».

HT: Так когда же вы ушли с Уолл-стрит?

ER: В 1969-м. Я начал делать свечи. Примерно в это же время я переехал в шестикомнатную квартиру в Бронксе, и начал гровить в одной из комнат. Это был шаг на пути естественной эволюции, которая и привела меня сегодня сюда.

HT: Что заставило вас это сделать?

ER: Когда я был ребенком, то всегда хотел был ученым-растениеводом и писателем. Я действительно увлекался растениями. Раньше я посещал занятия в Ботаническом саду, поэтому для меня было вполне естественным выращивать растения, если бы у меня была свободная комната. Тогда я очень мало знал об этом, не было никакой литературы. На самом деле, парочка книг была, но одна мне казалась особенной, не знаю, осталась ли она у меня. Её написал парень, который рассказал всю историю своей жизни: он служил в армии, потом курил коноплю, видел ошибки своего Пути, вылетел из армии, растил траву в своей квартире в нижнем Ист-Сайде, заполнив землей всю комнату и культивируя растения... В общем, всё, что нужно было сделать, — это купить пару мешков земли в свою комнату, но вместо этого я растил в горшках.

У меня были флуоресцентные лампы, я не знал о соцветиях, поэтому курил листья. Я так кайфовал от этой дряни, все жители этого дома кайфовали! Все жили тем, что я собирал по несколько таких листьев каждый день. Нас реально убивало.

HT: Но жили вы за счет свечей?

ER: Да. Тогда я подумал, что выращивание — это так круто, поэтому я убрал всю свою комнату, избавился от горшков и решил продавать теплицы для культивации. Я продавал крутые теплицы! Пришёл бы и установил её в вашем доме, сделал бы все шаманства, кроме семян.

Так я и познакомился с Мелом Фрэнком. Мы оба дали интервью журналу Rolling Stone и решили написать об этом книгу за шесть недель, а годом позже придумали ещё одну — каталог для гровинга в индоре и аутдоре (Indoor-Outdoor Marijuana Growers Catalog), и с тех пор, как книгу опубликовали, стали куда серьёзнее в наших начинаниях.

HT: Какой был год?

ER: 1972–1973, мы начали погружаться в нашу деятельность. Поехали в Университет штата Миссисипи, познакомились с Карлтоном Тернером, который сейчас является советником федерального правительства по вопросам наркополитики. Тогда он руководил Миссисипским проектом, своеобразным контрактом на наркобизнес с правительством. Тернер познакомил нас с Миссисипской коллекцией всех научных работ по конопле, опубликованных в 1968–1972 годах. Мы купились. Решили, какие научные статьи мы хотели бы прочитать, дабы собрать всю информацию воедино и разработать на их основе несколько теорий. Так и появился Growers Guide.

HT: Что за человек этот Тернер?

ER: Чувак с Нового Юга. Пример приспособленчества, думающий о себе больше, чем нужно.

HT: Что вы под этим подразумеваете?

ER: Фашистский менталитет, облечённый в нежные слова и кажущуюся разумность. Я думаю, Билль о правах не так много значит для людей на Юге.

HT: Вы думаете, он похож на Анслингера, как бы волк в овечьей шкуре? Своего рода продолжение?

ER: Да, я считаю, что даже если отдельные члены этой группы не являются фанатиками, есть определенные высказывания, находящие отклик в их сердцах. Точно так же, как каждый кандидат в президенты от республиканцев всегда делает какую-нибудь неприятную античёрную оговорку, просто, чтобы фанатики знали, что их поддерживают, что, в общем-то, вовсе не оговорка. У них есть кодовые слова, люди внемлют им, а их подлинное чувство заключается в непринятии тех или иных категорий граждан. Как куски дерьма, что нельзя смыть в унитаз. Мы будем использовать все законы, все возможности, чтобы контролировать таких людей. Так появились законы о наркотиках, так они существуют до сей поры. Большинство читателей High Times принадлежат к этому списку. Даже если они перестанут курить травку, правительству не понравится их мышление. Они независимы, не желают быть подопечными государства.

HT: Что случилось с психоделической революцией?

ER: Всё ещё продолжается. В крупных городах поутихло из-за дорогой аренды. Каждый год продаётся больше кислоты, больше грибов, чем когда-либо прежде.

HT: Как вы думаете, конопля может менять отношение людей к чему-либо или это просто гедонистическая вещь?

ER: Люди всё ещё меняются с помощью травки, а мы даже не осознаем, оглядываясь назад, насколько велики изменения последних тридцати лет. Двадцать лет назад незамужняя женщина и неженатый мужчина, будь они соседями по комнате, просто разговаривали бы.

HT: Какая самая переоцененная травка из тех, которые вы курили?

ER: Я думаю, что многие мексиканские сорта-первопроходцы переоценены.

HT: Вы имеете в виду что-то вроде Acapulco Gold?

ER: Многие переоценены. Потом идет всяческая «мистическая трава», вроде Panama Red. Я никогда её не видел, но много лет слышал всякие байки. Сколько людей её курили? Для меня это сказка, а хотелось бы посмотреть.

HT: Какая травка дала вам самые лучшие эмоции?

ER: Легендарный нью-йоркский Wacky Weed. Боже, эта штука определенно была очень психоделической. Жалко, что у меня нет семян.

HT: Курили ли вы что-нибудь распиаренное?

ER: Не люблю колумбийскую генетику, которая сейчас нахлынула, поэтому я её не курю. Но покуриваю новых мексиканцев, у них великолепная цена. У колумбийцев много проблем, качество падает. Но им, кажется, плевать. 

Продолжение➡️