Великие High Times: Чарльз Буковски

Чарльз Буковски — культовая фигура в американской (и не только) литературе. В 1983–1984 годах он писал свои колонки «Записки грязного старикашки» для High Times. Одну из них — «Нет песен о любви», напечатанную в мае 1983 года, мы публикуем сегодня в память о крутейшем нападающем на контркультурном поле.

На подходе к дедлайну произошла забавная вещь... Ну, может быть, и не совсем смешная, но определенно слегка забавная и с оттенком поэтической справедливости.

Дорогой редактор!

Я понимаю, что пропустил дедлайн, но меня преследовали всякие мелочи, такие как ссора с женщиной, поломка машины, гость дома на одну неделю и многие другие, которые я не могу вспомнить. Но я точно помню, что мне пришлось продлевать водительские права. Каждый раз, когда мне продлевают водительские права, я начинаю понимать, насколько я стал старше. Это действительно знак того, что вы всё ближе к могиле, это даже более убедительный знак, чем Новый год или дни рождения. И хотя я действительно не против умереть, видимо, я не готов принимать этот факт старения, поэтому каждые четыре года при продлении водительских прав я устраиваю себе нехилую пьянку. Похоже, что именно так я и поступил — напился! А на следующий день я поехал, свернул налево на Фонтан и поехал в сторону Департамента транспортных средств Голливуда, но у меня слишком сильно болела голова, чтобы смотреть кому-то в глаза, поэтому я свернул направо и остановился у ближайшего бара. Голливудский бульвар, кажется, я был на Лас-Пальмас или Чероки, припарковался, вышел, вошел, сел, заказал у бармена Heineken в бутылке и хорошо поехал.

Через пару стульев от меня, сидела старая девушка, которая выглядела так, будто у нее на голове была щетина дикобраза вместо волос. Она выглядела так, будто вырезала дыру в центре грязной простыни, чтобы сквозь нее могла проскользнуть голова, и надела эту вещь.

— Привет, — сказала она.

Я посмотрел на нее более пристально.

— Я цыганка Хелена, — сказала она.

— Филипп Мессбелл, безработный диспетчер, — ответил я.

— Погадаем на ладони, Филипп?

— Сколько?

— Одно пиво.

— Хорошо.

Хелена перетащила свою простыню на табурет рядом со мной, схватила мою левую руку, скрутила её и стала трогать мою ладонь.

— Ах, — сказала она, — у тебя очень длинная линия жизни... Ты проживешь долго...

— Это уже было сделано. Расскажи мне что-нибудь новое.

— А, — она потерла руку еще немного, — твое любимое пиво — Heineken.

— Я сказал, прекрати это дерьмо.

— О, теперь я это вижу! — воскликнула она.

— Да, что видишь?

— Тебя трахнут в течение следующего часа.

— Кто? Ты что ли? — удивился я.

— Может быть, и я. У тебя есть двадцать пять долларов?

— Нет.

— Тогда не я...

Она выпила своё пиво, я допил своё и ушёл. Я сел в машину, поехал и свернул на бульвар. Моей голове стало немного лучше. Мне нужно было пройти этот чёртов экзамен, не прочитав книгу с правилами, но это было нормально для меня. Я ненавидел стоять в длинных очередях и смотреть на затылки людей. Затылки, конечно, зачастую выглядели не так плохо, как физиономии, но, тем не менее, это тоже было весьма ужасающе. Мне пришлось перестать копаться в своих мыслях.

Когда я подъехал к следующему светофору, я внезапно почувствовал, что мне нужно как-то выделиться. Чтобы не думать о своей морщинистой заднице, я разглядывал бульвар. И тут я увидел эту женщину, которая сидела на скамейке автобусной остановки, возможно, это была Монро, вернувшаяся к жизни, только слегка побитая и бомжеватая. А ещё — с более полными боками и, конечно же, с более похотливой ухмылкой. Я улыбнулся её распахнутой юбке, которая показала мне гораздо больше, чем я видел за последние несколько месяцев. А она увидела, что я смотрю, и улыбнулась мне в ответ. Я улыбался. Она улыбалась. Это был улыбающийся мир. Как только загорелся зелёный свет, она соскочила с лавки и подбежала к моей машине. Я пнул правой ногой и дверь открылась, а она проскользнула внутрь автомобиля, как виноградная лоза, которую нужно сорвать.

Парень в машине позади меня прокричал: «Если эта шлюха не убьёт тебя, то уже ничего не убьёт!»

Я нажал на газ и помчался. Когда я взглянул на нее, она почесывала внутреннюю часть бедра.

— Меня зовут Рози, — сказала она.

— Гордон Плагг, — сказал я, Чарльз Буковски

— Ты хочешь «Глубокое дерьмо», — спросила Рози, — или лучше «Вокруг света»? Может, тебе нужна «английская соль», «Коричневая собака» или «Желтое море»? «Проволочный хлыст»? «Присоска»? «Ручка от метлы»? «Трубочист»? Что ты хочешь?

— Я хочу продлить свои водительские права.

— Это будет стоить пятьдесят баксов.

— Вы это сделаете?

— Да.

— Тогда делаем.

Она посмотрела на меня, закуривая остатки маленькой сигары.

— Ты странного вида, старый пердун. Ты выглядишь так, будто должен быть уже мёртв, но ты, похоже, забыл умереть.

— Я подумаю над твоими словами.

— В чем твоя проблема?

— Разные вещи беспокоят меня весь день и всю ночь, Рози.

— Какие?

— Ну, например, каждый раз, когда я натягиваю штаны утром и начинаю застёгивать ширинку, я всегда думаю, сработает ли молния? Пока что она работает. Но меня беспокоит, почему эта мысль меня посещает? Она проходит сквозь меня? Зачем мне это нужно? Это энергетический ожог, совершенно бесполезный.

— Почему ты не сходишь к психоаналитику?

— Что мне нужно, так это психоаналитик, которому не нужен психиатр, а таких в городе нет.

— То есть ты хочешь сказать, что почти все чокнутые?

— Что ж, почти у всех есть свои проблемы, вроде моей молнии. Просто уровень их интенсивности и беспорядка различается в отношении молний и других подобных вещей.

Рози зевнула:

— Как далеко нам ещё до твоего дома?

— Вот дерьмо, я думал, что мы идём к тебе!

Рози изрыгнула сквозь кольцо дыма от сигары:

— Это будет десять дополнительных долларов.

— Хорошо, но мне всё ещё нужно продлить водительские права.

— Ты сделаешь это…

— Это будет что-то, — сказал я.

— Я могу дать тебе банановый сплит-крем прямо в машине, пока ты за рулём.

— Нет, я просто хочу продлить водительские права.

— И ты готов к этому?

— Каждые четыре года...

Рози провела меня по улицам, а затем мы оказались у неё дома. Выглядел он так, будто всё построено из фанеры, стены немного прогибались. Но прямо передо мной стояла величественная пальма. Я следил за её задницей, пока она извивалась, пока она кружилась, кружилась и пела, требуя высвобождения из этой юбки, требуя высвобождения этого белого вещества из узелков Человека — этого вонючего, белого вещества, которое продлевало наше уродливое существование сквозь века. И я тоже иду по этому пути, как и те, кто был до меня.

Рози распахнула дверь ногой, и я заметил много разных мальчуганов, которые сидели на корточках или слонялись по дому. Один парень, склонившись, работал над склеиванием авиамодели. Рози подошла и пнула его ногой по заднице так, что он укатился к дальней стене комнаты.

— Дэвид, я же сказал тебе прекратить нюхать этот клей! Он разъедает границу между твоим мозгом и мешком для пердежа!

Дэвид покачал головой, получил благословение, ткнул в Рози пальцем и крикнул:

— Жри дерьмо и умри!

Другой маленький парень сидел в футболке с Тимоти Лири. Он выглядел так, словно его выбросило на берег в четыре года. Маленькая девочка держала фотографию Берта Рейнольдса и прикладывала зажженную зажигалку к его огромному, мужественно улыбающемуся рту. Рот почернел и открылся.

— Сгоревший Рейнольдс, — сказала она.

Рози посмотрела на меня:

— Деньги вперед!

Я дал ей пятьдесят и десять, и она положила их куда-то и начала раздеваться, пока я смотрел, и, в отличие от большинства женщин, она выглядела без одежды гораздо лучше, чем в ней.

— Рози, — тихо сказал я, — дети…

—Тут нет ничего такого, чего они не видели, и причём много раз. Это похоже на старый фильм для них, который их уже утомляет. Ну и мне это тоже надоедает.

— А теперь, Рози, мне нужна работа по продлению водительских прав.

— Люди всегда получают то, за что платят.

Рози выключила свет болтающимся сверху шнурком, затем она улеглась на грязный матрас. Я подошел, расстегнул ширинку и упал в волшебную необъятность этого тела, груди, бедер. Я думал об облаках и водопадах, о том, что мне повезёт в игре в кости, а потом я подумал: Господи, я даже не снял одежду, даже обувь. Мои руки нащупали её волосы, казалось, что в них будто застряли кусочки песка. А от неё самой пахло мокрыми резиновыми перчатками. Мне было весьма грустно, мне даже хотелось плакать, но я не понимал почему. Затем рот Рози открылся, и я был готов к этому. Я подумал, что ей одиноко, ведь она действительно одинока. Нет, подумал я, это я... Её язык был холодным, я прикусил его, и она впилась ногтями в мою спину, разрывая мою рубашку. Я почувствовал немного крови. Я опустил свою руку ей между ног и начал играть, прямо как на музыкальном инструменте... Все было хорошо, хорошо, а потом я был там, и она была очень хороша, это была не измученная п…да, а прямо потрясающая вещь, и тогда я забыл и не понимал, была ли это ночь или день, или где я нахожусь, но потом я словно вернулся с потолка и подумал, что это всего лишь чертовски хороший секс, и я трахался, и я эякулировал, опираясь на её волшебное тело, затем скатился и уже стоял перед камерой, там был старый весёлый урод и толстая женщина с глазами, как грецкие орехи, — она была примерно моего возраста, и она сказала: «Давай, улыбнись! Больно не будет!»

Я улыбнулся. Была вспышка...

— У вас есть временная лицензия на вождение, — сказала мне старуха. — В течение тридцати-шестидесяти дней ваши водительские права будут отправлены вам по почте.

Затем я посмотрел вниз и заметил, что у меня расстегнута ширинка. Я потянулся, чтобы закрыть её. Но на этот раз она уже не закрылась. Сломалась!

Я пошел к выходу и почувствовал, как прохладный воздух проникает в мою разорванную рубашку со спины. Моя машина стояла на стоянке. Я сел в неё, поджег сигарету и закурил. Я выехал со стоянки и поехал по улице. Это был неплохой день, и, судя по моим автомобильным часам, свободной у меня оставалась большая часть дня. Может, поеду на пляж или в кино. Я не любил фильмы, даже какое-то время вообще не смотрел ни одного. Но тут я решился на это. Я включил автомобильное радио и услышал песню о любви, ужасную песню о любви. Это был мир, полный паршивых песен о любви. Я выключил радио, и тут что-то напомнило мне, что я должен сходить в туалет. Скорее всего, это был мой всё ещё морщинистый зад.

Я нашел заправочную станцию в трёх кварталах вниз, заехал туда, вышел и пошел в сторону мужского туалета. Дежурный на заправке меня увидел.

— Эй, приятель, у тебя ширинка расстегнута.

— Да, я знаю, что это так.

— Послушайте, — сказал он мне, — ребята, которые используют наш сортир, должны тут что-нибудь купить или воспользоваться нашими услугами».

— Давай мне немного шины подкачаем, — сказал я ему.

Зашел в сортир, нашел свободную кабинку, там даже одноразовые чехлы для стульчака были. Я разложил три таких, снял свои трусы и сел. Именно тогда я заметил, что ваш журнал просто валяется на полу, а обложка разорвана, дряблая и промокшая, так грустно, знаете ли, там, на полу сральника, найти ваш журнал. И когда я выбросил его, я вспомнил, что пропустил ваш дедлайн, и решил написать вам и рассказать об этом, и вот оно, моё письмо.

Источник: High Times
Перевод и адаптация: Terpen Dzagi

Ещё почитать:

Будь с нами на одной волне

▪ Сообщество Dzagi: dzagi.club

Наши телеграм каналы:

▪ Основной: @dzagiofficial

▪ Гроупедия: @growpediadzagi

▪ «Автор, Жги!»: @burnwriter

▪ Гроурепорты: @dzagirep

▪ Мемы, приколы: @dzagi420

▪ Кубок Dzagi: @dzagicup

▪ Лунный календарь: @dzagimoon

Мы в социальных сетях:

▪ Youtube ▪ Instagram

Великие High Times: Чарльз Буковски

Ещё почитать:

Будь с нами на одной волне

Report Page