Теория сверхчеловека в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" - Литература курсовая работа

Главная

Литература
Теория сверхчеловека в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"

Характер произведений Ницше. Отличительные черты теории сверхчеловека. Живое, целостное созерцание мира, себя и Бога в России. История создания романа "Преступление и наказание" Ф.М. Достоевским. Теория "сверхчеловека" Раскольникова в исследуемом романе.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Тема: Теория сверхчеловека в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»
Актуальность: теория сверхчеловека Ф. Ницше тесно связана с нравственностью, с религией, с идеей добра и зла
Цель: найти отражение теории сверхчеловека в романе
Задачи: 1) изучить теорию сверхчеловека Ф. Ницше; 2) выявить отношение Ф.М. Достоевского к данной теории через роман.
Объект: роман «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского
Предмет: отношение Ф.М. Достоевского к данной теории
Методологическая основа: книги М.М. Бахтина, Г. Белль, С.Н. Булгакова, Н.А. Васильева, А.А. Гагаева, П.А. Гагаева и др.
Структура работы: курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы
Апробация: роман изучается в старших классах школ, гимназий, лицеев.
Глава I. Характер произведений Ницш е
Прежде чем излагать теорию сверхчеловека Ницше, считаем нужным рассмотреть характер его произведений. Все сочинения философа носят сильную субъективную окраску, а некоторые из них, например «Так говорил Заратустра», являются настоящей автобиографией, историей его души. В них ярко выступает пылкий темперамент Ницше. В самом языке его произведений, в его стиле, ритме речи как бы слышится нервный пульс автора. Он пишет отрывочно, афористически, излагает обычно свои мысли во всей непосредственности их психологической ассоциации. Он решительно неспособен к последовательному, логическому мышлению, к тщательному анализу своих идей, успевши еще до конца развить свою мысль, он уже бросает ее и переходит к другой, вследствие чего его сочинения представляют какой-то хаос суждений, взглядов, воззрений. Желающие хоть сколько-нибудь систематизировать его взгляды и воззрения, уложить их в определенные схемы, становятся в тупик, затрудняясь найти объединяющую идею, из которой все остальные вытекали как выводы из логической посылки. Оценивающие его взгляды с философской точки зрения находят у него массу противоречий, конгломерат разных теорий и доктрин. Критики его этических воззрений склонны видеть у него полную моральную беспринципность, и даже моральный нигилизм. Одним словом, со всех сторон комментируют у него полую анархию мысли и вместе с тем обычно выносят всей его философии отрицательный приговор. Правда, некоторые усматривают у него присутствие здоровых суждений и ценных отдельных соображений, но эти элементы мысли остаются в тени и редко выдвигаются на первый план. «Нам думается, однако, что критики в учении Ницше нашли бы немало и положительных элементов, если бы только подходили к его сочинениям не с внешне формальной точкой зрения, а с внутренне-психологической, которая одна только дает возможность слышать и понимать душу автора, и вместе с тем и душу его учения. Часто говорят о том, что для лучшего понимания того или другого учения необходимо рассмотреть его в генетической связи с биопсихологией автора, проследить его происхождение изнутри пуши самого творца» [7, 1]. Тем не менее на деле редко придерживаются этого принципа.
Не умея или не желая стать на точку зрения автора, критик спешит рассмотреть его идеи под углом собственного мировоззрения. В результате получается в большинстве случаев ложное представление о действительных свойствах разбираемого учения, и много существенных сторон его теряется из виду. Особенно непростительно несоблюдение вышеуказанного правила (исследование возникновения генезиса учения из души автора) по отношению к такому писателю, как Ницше, учение которого тесно связано с психологией его жизни. При внешне-формальной точке зрения читателю бросаются в глаза, прежде всего хвалебные речи злу, жестокости, грубые насмешки Ницше над добродетельными, кощунственные выходки его по отношению к христианской религии. Он не стесняется выставлять себя безбожником, даже как будто рисуется этим и открыто именует себя антихристом. Все это производит, конечно, неприятное впечатление, действует на читателя отталкивающим образом и заставляет предполагать в авторе натуру крайне извращенную, совершенно лишенную возвышенных чувств и нравственных стремлений. Между тем, внутренне-психологическая критика не станет полагать весь центр тяжести его учения в этих аморальных суждениях, кощунственных выходках и других эксцессах раздраженного чувства.
Она, прежде всего, сосредоточится на выяснении тех психологических причин, которые вызвали подобные суждения, и вместе с тем ближе подойдет к уразумению подлинного характера чувств, пульсирующих под оболочкой парадоксальных фраз Ницше, приблизится к пониманию общего мотива этих чувств, их центрального устремления. Тогда окажется, что учение Ницше о сверхчеловеке есть продукт страстной борьбы с господствовавшими вокруг него в обществе пошлыми взглядами и тенденциями, и раскрывалось это учение всецело под влиянием чувства антагонизма к окружающей среде. Вот этот - то полемический момент всегда нужно иметь в виду и постоянно учитывать при критике его воззрений. А еще следует заметить, что его теория сверхчеловека основывается на практической этике.
Свое учение о сверхчеловеке Ницше излагает, главным образом, в сочинении: «Also sprach Zarathustra» (Так говорил Заратустра). Здесь в речах, влагаемых в уста Заратустры, проповедника и учителя, Ницше раскрывает сущность этого учения, а в лице самого Заратустры пытается дать конкретный образец личности сверхчеловеческого типа. Поэтому в дальнейшем изложении мы будем опираться преимущественно на «Also sprach Zarathustra», ссылаясь попутно и на другие сочинения Ницше, где можно находить наброски идеи сверхчеловека. Самое слово «Uebermensch» Ницше не сам образовал, а, как он выражается, «подобрал на дороге».Если разбирать слово Uebermensch филологически, то оно обозначает существо, возвышающееся над (ueber) человеком. В сочинениях Ницше встречается две концепции сверхчеловека. Одна из них носит характер биологической теории. Теория Дарвина учит, что все в мире постепенно развивается и существующие теперь виды организмов выработались долгим путем эволюции. В настоящее время высшей ступенью эволюционного процесса является будто бы человек. В будущем должен появиться еще более совершенный вид, который уже не будет принадлежать к роду homo sapiens, но образует особый биологический вид homo supersapiens. Этой эволюционной теорией Ницше и воспользовался для обоснования своего учения о сверхчеловеке. Наброски дарвинистической концепции сверхчеловека мы находим еще в сочинении «Шопенгауэр, как воспитатель». Здесь Ницше, между прочим, говорит: «Цель развития данного вида находится там, где этот вид дошел до крайних пределов своего развития и переходит в высший». Свое полное раскрытие дарвинистическая концепция сверхчеловека получает в «Also sprach Zarathustra». Здесь Ницше прямо говорит: «Вверх идет наш путь, от рода к сверхроду».Заратустра, покидая уединение, обращается к народу с такой речью: «До сих пор все существа создавали нечто, что превосходило их, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее снова возвратиться к зверям, чем преодолеть человека? Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека, -- посмешищем или мучительным позором». В этих словах мы слышим отчетливые отголоски биологических теорий. Эволюция еще не достигла своего предельного пункта, она должна пойти дальше, -- от человека к другому биологическому виду, стоящему ступенью выше на биологической лестнице. Это существо, которому Ницше дает название «сверхчеловек», будет находиться в таком же отношении к человеку, в каком теперь стоит сам человек к обезьяне, следовательно, будет превосходить его по своей психофизической организации.
Но по теории Дарвина развитие видов идет чрезвычайно медленным темпом. Громадный период времени потребовался для того, чтобы из обезьяны путем эволюции выработался более высший вид -- человек. Поэтому не менее продолжительное время потребовалось бы и для того, чтобы на земле появился сверхчеловек. По-видимому, именно это соображение побудило Ницше впоследствии несколько видоизменить свою теорию.
Известно, что он отличался крайней стремительностью в своих порывах и не мог долго и терпеливо дожидаться чего бы то ни было. Отсюда ему естественно было желать скорейшего осуществления своей заветной мечты, а между тем для появления нового биологического вида нужны, по-видимому, миллионы лет. И вот в позднейших сочинениях Ницше дает уже другую концепцию сверхчеловека. Она опирается на мысль, что человек есть биологический конец развития. Эту мысль Ницше высказывал и ранее. Так, в «Утренней заре» (Morgenrothe) он говорит: «Прежде старались создать чувство величия человека тем, что указывали на его божественное происхождение; теперь этот путь запрещен: у входа на него поставили обезьяну с другим страшным чудовищем, и она внушительно скрежещет зубами, как бы желая сказать: не сметь идти по этой дороге! Теперь обратились к другому направлению, к цели, куда идет человечество, и указывают на этот путь, как на доказательство его величия и родства с Богом. Увы!... нет для человечества перехода в высший порядок». Таким образом, совершенствование возможно только в пределах существующего вида. В сочинении под заглавием «Антихрист» Ницше говорит: «Не в том, что должно сменить человека в цепи существ, заключается вопрос: человек есть нечто окончательное». При таком воззрении самое понятие о сверхчеловеке получает уже относительное значение, именно оно означает «нечто, представляющее в отношении ко всему человечеству своего рода сверхчеловека».
И если в «Also sprach Zarathustra» говорится, что «никогда еще не было сверхчеловека», то в «Антихристе», наоборот, утверждается, что люди сверхчеловеческого типа уже были. «Счастливые, особенно удачные экземпляры человеческого рода были всегда возможны. И может быть, всегда будут возможны». Ницше выражает только сожаление, что такой тип был доселе счастливой случайностью и никогда не являлся продуктом намеренного созидания. Итак, по другой концепции, которую можно назвать культурно-исторической, сверхчеловек есть только homo sapiens perfectus, -- совершеннейший человеческий тип. Описанная двойственность во взглядах на сверхчеловека у Ницше не вносит, однако, различия в самое содержание этого идеала. Будем ли мы рассматривать сверхчеловека, как особый биологический вид или же просто как наиболее совершенный тип человека, -- это по существу дела безразлично. В том и другом случае сверхчеловек есть продолжение человека в психологическом отношении и мыслится, как самый зрелый плод прогрессивного развития. Нам теперь важно выяснить то внутреннее содержание, которое вкладывает Ницше в своей идеал сверхчеловека.
Всякий идеал легче охарактеризовать не в его статическом Моменте, т. е. в момент его полного осуществления, но в динамическом, -- в процессе его постепенной реализации. Имея это в виду, мы попытаемся раскрыть идеал человека, держась метода психологического, именно, мы будем отмечать ступени психологической эволюции, «лестницы» (die Тгерреn), по которым человек поднимается к сверхчеловеку. В самом описании процесса развития человека в сверхчеловеческий тип пред нами развернется во всей полноте внутреннее содержание идеала Ницше. В одной из речей своих, носящих заглавие: «О трех превращениях» (Von den drie Verwandlungen), Заратустра указывает три стадии или метаморфозы (Verwandlungen) человеческого духа.
Первая стадия это -- состояние верблюда, навьюченного всяческими «ты должен», состояние рабства под игом «добрых нравов» современного общества, которые, как тяжелая ноша, давят человека. Вторая стадия льва характеризуется тем, что на ней человеческий дух сбрасывает с себя все эти тяжести и создает свободу для создания «новых ценностей». С момента превращения верблюда в льва и начинается эволюция человека в сверхчеловека. Эта стадия является в процессе эволюции предварительной ступенью и исчерпывается одним отрицанием. Следующая за ней стадия начинается с моментом превращения льва в ребенка. В процессе реализации сверхчеловека -- это момент положительный, период творчества. Им и заканчивается весь процесс.
Мы рассмотрим последние две стадии (стадии льва и ребенка) поподробнее, чтобы полнее очертить последовательные ступени восходящего формирования человека в идеальный тип сверхчеловека.
Подготовительная ступень, -- стадия льва, -- исчерпывается, как мы сказали, одним отрицанием. Человек на этой стадии только расчищает себе путь к идеалу, старается порвать те путы, которые связывают его и не дают возможности свободно стремиться к сверхчеловеку. Эта стадия «великого освобождения» (die grosse Befreiung) подробно описывается, с ее внутренней, психологической стороны,в начальных главах сочинения: «Человеческое, слишком человеческое» (Menschliches, Allzumenschliches). В человеке пробуждается недовольство своим связанным состоянием. Ему хочется высвободиться из той «золотой колыбели», в которой он доселе лежал, как спеленатый ребенок, не отдавая себе отчета в том, что происходит вокруг него. Ему становятся ненавистными маленькие добродетели общественной морали, мещанское счастье и мелкая мудрость окружающих людей. Он хочет стать господином над своими добродетелями. Прежде они властвовали над ним, но теперь должны стать в подчиненное положение. Заратустра называет это состояние «часом великого презрения» (die Stunde der grossen Verachtung). «Что есть самое высокое, что вы можете пережить? Это -- час великого презрения. Час, когда ваше счастье превращается для вас в омерзение, так же, как и ваш разум и ваша добродетель». «Я люблю всех презирающих, -говорит далее Заратустра, -- потому что они суть стрелы влечения к противоположному берегу» (Pfeile der Sehnsucht nach dem andern Ufer). Великое презрение является, таким образом, стимулом, побуждающим человека стремиться к противоположному идеалу, -- идеалу сверхчеловека. В четвертой части своего сочинения «Also sprach Zarathustra"Ницше вывел на сцену целый ряд типов людей великого презрения, «высших людей» die hohere Menschen), как он их называет. В пещеру Заратустры приходят два короля, бежавшие от «добрых нравов» и «хорошего общества», пессимист -- прорицатель и возвеститель великого утомления (der Wahrsager), «честный мыслитель» (der Gewissenschafte der Geistes), посвятивший всю свою жизнь изучению одного только мозга пиявки, старый «чародей» (Zauberer) -- вечный актер, правдивый только в своей тоске по идеалу; затем -- «добровольный нищий» (der freiwillige Bettler), который чувствует великое отвращение к избытку цивилизации, «последний папа» (der letzte Papst), «самый отвратительный человек» (der hassliche Mensch). Все эти люди, при всем их отличии друг от друга, сходятся в одном: их не удовлетворяют те идеалы, которые царят в современном им обществе, они жаждут какого-то, нового, лучшего идеала. Для Заратустры они являются «знамением» (Vorzeichen) приближения сверхчеловека. Заратустра обращается к этим высшим людям с такой речью: «Вы только мосты; пусть высшие переходят через вас! Вы означаете ступени... Из вашего семени, может быть, некогда и для меня произрастет настоящий сын и наследник; но это еще далеко... Вы пришли ко мне только предзнаменованием, что высшие уже находятся на пути ко мне». Великое презрение, отвращение ко всему мелкому, ничтожному и пошлому в современной жизни, предваряет собой переход к другой, высшей ступени, к преодолению пессимизма. Высшие люди, -- люди великой пресыщенности, которые порвали связь с испорченным обществом, еще не совсем свободны: они еще не освободились от «духа тяжести» (der Geist der Schwere), т. е. пессимистического настроения, которое гнетет человека и убивает в нем жажду жизни. Заратустра с ненавистью говорит о «проповедниках смерти» (die Prediger des Todes), которые находятся во власти этого духа тяжести и страдают чахоткой души. Пессимистические настроение это, как выражается Заратустра, -- наш наследственный грех. «С тех пор, как существуют люди, человек слишком мало радовался: одно это, братья мои, есть наш наследственный грех. И научаясь лучше радоваться, мы разучились бы лучше всего причинять другим горе и выдумывать его». Но как и чем убить пессимизм? «Убивают не гневом, а смехом» -- говорит он. -- Восстаньте, убьем духа тяжести!» Преодоление духа тяжести связывается с моментом возникновения в душе бодрого настроения, которое изображается у Ницше под разными символами. Так, олицетворяя пессимистическое настроение или мировую скорбь (Weltschmerz) в образе «огненной собаки» (Feuerhund), которая постоянно разражается на все злобным лаем, Заратустра противопоставляет ей другую собаку, «которая поистине говорит из сердца земли. Дыхание ее есть золото и золотистый дождь... Смех выпархивает из нее пестрыми облачками. Золото же и смех берет она из сердца земли, потому что сердце земли из золота». Здесь, как мы видим, золото, этот благородный, неокисляющийся металл, и смех берутся, как символы бодрого, неугнетенного настроения человека, который преодолел в себе духа тяжести. Заратустра освящает смех, излетающий из человеческой души, которая испытывает радостное чувство свободы от духа тяжести. «Этот венец смеющегося, этот венец из роз я сам надел на себя, я само освятил свой смех…» Наконец, третьим символом радостного состояния духа служат у Заратустры танцы. Вот почему он говорит «высшим людям», которые еще одержимы демоном тяжести: «Ваше худшее есть то, что вы не научились танцевать, как должно». Подготовительная стадия восхождения человека к сверхчеловеку состоит в отрешении от пессимизма как метафизического, утверждающего, что небытие лучше бытия, так и этического, который считает тело началом злым по самой своей природе. Вооружаясь против «проповедников смерти», представителей метафизического пессимизма, Заратустра ополчается и против «презирающих тело (die Verachter des Leibes), под которыми разумеются пессимисты, проповедующие этический дуализм тела и духа. Освободившись от духа тяжести в обоих его видах, человек, стремящийся к сверхчеловеку, должен сбросить с себя иго тех учений, которые стремятся к урезыванию прав индивидуума на свободное развитие и называют это «равенством» людей. В «Also sprach Zarathustra» есть целая глава, где говорится о «проповедниках равенства». Под ними разумеются приверженцы крайних доктрин социализма и коммунизма, которые смотрят на каждую отдельную личность, как на простое орудие в руках общества... «Люди не равны», -- говорит Ницше, имея в виду при этом, что у каждого есть своя индивидуальность, которая, как таковая, не может быть равна всякой другой индивидуальности. Такова подготовительная стадия развития человека в сверхчеловеческий тип.
На ней человек создает себе только свободу для создания «новых ценностей», отрешаясь от всего того, что препятствует его свободному движению к сверхчеловеку. За этим отрицательным моментом следует момент положительный. Он начинается тем, что лев, по образному выражению Ницше, превращается в ребенка. Что означает эта метаморфоза (Verwandlung) духа? Состояние младенчества берется у Ницше как символ начала новой жизни. «Дитя есть новое начало, первое движение, святое «да» утверждения» (ein Neubeginnen, eine erste Bewegung, ein heiliges Ja-sagen). Подобным образом и человек, вступающий на путь сверхчеловека, всему говорит «да», все благословляет и в этом смысле является искупителем (Erloser) земной действительности от проклятия, наложенного на нее «проповедниками смерти» и «презирающими тело». «Вот каково мое благословение, -- говорит Заратустра, -- над каждою вещью стоять его собственным небом, его круглым куполом, его лазурным колоколом, вечной безопасностью (ewige Sicherheit); и блажен тот, кто так благословляет. Ибо все вещи крещены у источника вечности и по ту сторону добра и зла».
Глава II. Живое, целостное созерцание мира, себя и Бога в России
Русский человек с тех времен, когда осознал себя христианином (и даже ранее), сначала ощупью, инстинктивно, а затем, по мере взросления, становления в качестве народа русского все более осмысленно начал являть миру (Западу) отличный от имеющихся тип духовного созерцания действительности и идеальных сущностей. Запад к периоду Нового времени (XVII-XVIII века) в отчетливом виде оформил органично присущий его культуре тип мышления, представленный в трудах его гениальных сынов - Ньютона, Лейбница, Бэкона, Спинозы, Декарта и др., позднее - Канта, Гегеля и др. Понятие как выражение сущностных, являемых человеческому разуму форм бытия мира - свойств явления и как способ познания мира и опыт - эксперимент как инструмент выведения понятий - преимущественно на этих началах покоилось мышление Нового времени.
Познание в Европе выражало собой лишь одну сторону бытия человека, а именно - рассудочную. Не человек постигал Бога, мир и самого человека, но его разум, рассудок.
Британец, француз и др., XVII-XVIII веках решив вопрос о Боге и мире, им созданном (Бог создал мир; мир существует по заданным ему, могущим быть формально выраженным законам; человек в состоянии исчерпывающе постичь замысел Бога в отношении мира), рассудочно пытались (и успешно) начертать картину ставшего мира. Уже сам этот образ - « картина мира» - подчеркивает некую отстраненность познающего от познаваемого, что именно и возникает при одностороннем, рассудочном взгляде на явление; этот образ заимствован из трудов Хайдеггера; более того, и к Богу приступил западный человек с той же рассудочной мерой, то есть воспринял его как нечто безусловно отстраненное от себя и потому доступное рассудочно-опытному знанию. Нами не упомянуты германцы: они, как и народы России, столь неоднозначно указанную проблему не решали, но и они в лице Канта, Гегеля, Файербаха и других философов мир и Бога постигали (пусть и крайне осторожно как Кант; его идея об априорном знании) посредством всеобщего, непомерно объемного понятия, позволяющего «схватить» многие стороны бытия, но не способно помочь человеку действительно постичь этот мир во всей его полноте и единичности, отдельности и уникальности, поскольку взгляд на мир как нечто единое и одноосновное (гегелевское понятие) есть опять-таки взгляд на него со стороны, есть его логическая редукция, сведение его к воспринимаемой разумом стройной, логично, а не к жизненно противоречивой одномерной реальности.
Глубокий кризис западноевропейской, рационалистической в своей основе, культуры в XX веке вызовет к жизни ищущую полноты бытия философию «духа земли» Т. Шардена, экзистенциалистические интуиции М. Хайдеггера и пр. Но все это произойдет только двадцатом и не будет последовательно востребовано в религиозной, политической, культурной и общественно-экономической сферах жизни.
Отечественная культура выработала, вернее, приступила к формированию иного типа духовного созерцания Бога и вселенной.
И.В. Киреевским в середине XIX века были высказаны мысли « о необходимости и возможности новых начал для философии», новых начал для философского мышления.
« … Кроме различия понятий на Востоке и Западе, - пишет ученый, - происходит еще различие и в самом способе мышления богословско-философском. Ибо, стремясь к истине умозрения, восточные мыслители заботятся прежде о правильности внутреннего духа; западные - более о внешней связи понятий. Восточные для достижения полноты истины ищут внутренней ценности разума: того, так сказать, средоточия умственных сил, где все отдельные деятельности духа сливаются в одно живое и высшее единство. Западные, напротив, полагают, что достижение полной истины возможно и для разделившихся сил ума, самодвижно действующих в своей одинокой отдельности». Итак, познание есть не «безразличное» препарирование «отстраненного от себя предмета, а единение с ним посредством обретения себя как явленного в своей внутренней цельности.
В другой своей работе ученый, полагая эту свою мысль краеугольной в формулируемых воззрениях на истинно человеческий и потому действенный тип мышления, развертывает ее следующим образом. Задача ученого, по его мнению, - органично соединить мышление, деятельность ума человека с его верою, соединить так, чтобы ни мышление, ни вера при этом не пострадали бы (как это, по И.В. Киреевскому, имело место в германо-романском мире): та осталась бы проявлением божественного начала в человеке, а другое возвысилось бы проявлением божественного начала в человеке, а другое возвысилось бы «до сочувственного согласия с верою».
Как сделать это? «Первое условие для такого возвышения разума заключается в том, - пишет философ, - чтобы он стремился собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственной орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не почитал безошибочным указанием правды; чтобы выражения отдельного эстетического смысла независимо от развития других понятий он не считал верным путеводителем для разумения высшего мироустройства; даже чтобы господствующую любовь своего сердца отдельно от других требований духа он не почитал за непогрешительную руководительницу к постижению высшего блага; но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрения ума».
Вера как этическое поведение разума и мышление, или - вернее - постижение мира и человека, и Бога, человеком цельным, воссоединившим себя с себе самом (земная историческая жизнь разделила человека, сделала его изначально, от рождения ущербным) - вот центральная идея И.В. Киреевского о православном мышлении человека ему современного.
Обретенному в себе такому разумению, мышлению доступна истинная свобода в познании. Разум, ведомый или согласный с верою, легко обнаруживает односторонность рассудочного постижения мира (очерчивание границ познания уже есть свидетельство неполноты его, аспектности, заблуждения его); легко находит смысл и в чисто логическом развитии себя самого (и оно в определенных условиях полезно, необходимо; вся наша современная цивилизация, к примеру, основывается на открытиях этого типа мышления. Наконец, - и это главное - разум, в себе ощущая и принимая, возвышаясь до Божественного начала, не принимает веру как понятие, «которое потому только в состоянии веры, что не развито естественным разумом, и которое разум должен возвысить на степень знания, разложив его на составляющие части и показав таким образом, что в нем нет ничего особенного, чего бы и без божественного откровения нельзя было найти в сознании естественного разума»; он принимает ее не только как внешний авторитет, пред которым он «должен слепнуть», но и как «авторитет вместе внешний и внутренний, высшую разумность, живительную для ума».
Искание этого разумения, по И.В. Киреевскому, «составляет постоянную задачу» для «его мышления». Это разумение, - приведем еще одну выдержку из сочинений философа позволит ему «понять все системы мышления, исходящие из низших степеней разума, и видеть их ограниченность и вместе относительную истинность». Вне его, утверждает ученый, человеку не дано постичь высшие формы осмысления, переживания вселенной и Бога; более того, мышлению, «находящемуся на низшей степени (рассудочной, к примеру), высшая непонятна и представляется неразумием. Таков закон человеческого ума вообще».
Вера как этическое основание всякого разумения и познание как выражение деяния цельной, единой духовности - таковы, по И.В. Киреевскому, новые начала постижения человеком Бога, мира и себя самого.
2. 1 История создания романа «Преступление и наказание»
Истоки романа восходят ко времени каторги Ф.М. Достоевского. 9 октября 1859 года он писал брату из Твери: «В декабре я начну роман... Не помнишь ли, я говорил тебе про одну исповедь-роман, который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля. Все сердце мое с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения...» Первоначально Достоевский задумал написать "Преступление и наказание" в форме исповеди Раскольникова. Писатель намеревался перенести на страницы романа весь духовный опыт каторги. Именно здесь Достоевский впервые столкнулся с сильными личностями, под влиянием которых началось изменение его прежних убеждений.
Замысел своего нового романа Достоевский вынашивал шесть лет. За это время были написаны «Униженные и оскорбленные», «Записки из Мертвого дома» и «Записки из подполья», главной темой которых являлись истории бедных людей и их бунта против существующей действительности. 8 июня 1865 года Достоевский предложил А.А. Краевскому для «Отечественных записок» свой новый роман под названием «Пьяненькие». Но Краевский ответил писателю отказом, который объяснил тем, что у редакции нет денег. 2 июля 1865 года испытывавший тяжелую нужду Достоевский был вынужден заключить договор с издателем Ф.Т. Стелловским. За те же деньги, которые Краевский отказался выплатить за роман, Достоевский продал Стелловскому право на издание полного собрания сочинений в трех томах и обязался написать для него новый роман объемом не менее десяти листов к 1 ноября 1866 года.
Получив деньги, Достоевский раздал долги и в конце июля 1865 года выехал за границу. Но денежная драма на этом не завершилась. За пять дней в Висбадене Достоевский проиграл в рулетку все, что у него было, включая карманные часы. Последствия не заставили себя долго ждать. В скором времени хозяева отеля, в котором он остановился, приказали не подавать ему обеды, а еще через пару дней лишили и света. В крошечной комнате, без еды и без света, «в самом тягостном положении», «сжигаемый какой-то внутренней лихорадкой», писатель приступил к работе над романом "Преступление и наказание", которому суждено было стать одним из самых значительных произведений мировой литературы.
В сентябре 1865 года Достоевский решил предложить свою новую повесть журнал
Теория сверхчеловека в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" курсовая работа. Литература.
Контрольная Работа По Биологии Кровеносная Система
Боевая Служба Реферат
Технический Прогресс Это Определение Для Сочинения
Реферат Перспективы Развития Системы Дошкольного Образования
Реферат: Заключение договора простого товарищества с иностранными компаниями
Реферат: Ускорители элементарных частиц
Курсовая работа по теме Эстетика барокко
Курсовая работа по теме Аналіз фінансового стану підприємства та фінансових результатів його діяльності
Примеры Эссе На Тему
Ведение Бухгалтерского Учета Отчет По Практике
Огэ Русский Язык Сочинение 15.3 Темы
Реферат: Дети за колючей проволокой
Курсовая Работа На Тему Безработица 7 Класс
Практическое задание по теме Программное определение числовых массивов
Сочинение На Тему Ненасытному Все Мало
Реферат На Тему Принципы Построения И Действия Пзс
Курсовая работа по теме Восстановление распределительного вала а/м Mark II
Курсовая работа по теме Типологічний аналіз свіжої сосново-грабової судіброви
Курсовая работа по теме Сущность, методы и задачи регионалистики
Сочинение На Тему Особенности Моей Личности
Статутний і додатковий капітал - Бухгалтерский учет и аудит курсовая работа
Российская политическая элита 2000-х гг. в восприятии средств массовой информации США (к проблеме влияния СМИ на общественное мнение) - Журналистика, издательское дело и СМИ дипломная работа
Гендерные особенности речевого поведения японцев - Иностранные языки и языкознание дипломная работа