Суперклеевые истории. Ингредиент 3: связь с личностью

Часть 1. Силовые Игры. Глава 3. История историй

Суперклеевые истории. Ингредиент 3: связь с личностью

Суперклеевая история практически всегда переплетается с личностями её сторонников. Вы видите эту связь, когда они используют историю как существительное, называя себя «[история]нин» или «[история]нист» и тому подобное.

Основанная на истории личность дала в остальном совершенно незнакомым людям возможность доверять друг другу, что способствовало развитию сотрудничества и торговли.

Ухватившись за личности своих сторонников, история получает защиту первобытного пламени, глубоко укоренившегося в основе человека. Вместо того, чтобы пытаться убедить Мучи вести себя по-другому, Джонсоны просто позволили его собачьей тяге к лакомствам выполнить всю работу, связав послушание с первобытным наслаждением. Когда история объединяется с нашей личностью, происходит то же самое. Зачем изобретать велосипед, если вы можете просто воспользоваться тем, что находится глубоко в основе человека?

Когда люди смотрят на историю со стороны, то её оспаривание — это лишь предмет для дискуссии. Но когда сторонники отождествляют себя с историей, её оспаривание превращается в личную угрозу. И поскольку мозг плохо различает нашу психологическую личность и наше физическое тело, личная угроза не воспринимается как оскорбление — она ​​ощущается как опасность.

Чтобы удвоить эффект от связывания с личностью, истории также присоединятся к личности всего человеческого великана, так как группа будет использовать историю, чтобы самоопределиться.

Если человеческого великана объединяет вера в общую историю, эта история может стать синонимом «Нас» для её участников. И для культуры с племенным мышлением это делает историю святыней.

Когда история становится священной для группы людей, вы слышите, как множество людей проводят кучу времени, рассказывая о том, насколько правдива история — насколько велик бог в этой истории, насколько превосходны ценности в этой истории или, что чаще всего, насколько отвратительны и подлы плохие парни в этой истории. Сегодня мы называем это демонстрацией добродетели. Это обычная племенная практика, потому что делать так:

На самом деле, делать вот что:

Что по сути сводится к этому:

Что всего лишь:

Демонстрация лояльности к истории — лучший способ выразить верность племени, основанному на истории. В ответ на это соплеменники, отчасти чтобы выразить собственную преданность, ответят что-то вроде:

Что звучит для говорящего, как:

С другой стороны, когда история священна в рамках определённой культуры, то внутри такой культуры оспаривание этой истории — табу. Священность и табу почти всегда являются противоположными сторонами одной медали — мечом и щитом унификации. И нарушение табу — рискованная вещь. Потому что, когда кто-то говорит это:

Остальное племя слышит это:

Что может быстро обернуться этим:

Сливаясь с личностями сторонников как на индивидуальном, так и на групповом уровнях, суперклеевая история становится для них синонимом «Мы» и «Я». Благодаря транзитивности это заставляет «Нас» и «Меня» ощущать как одно и то же, связывая их клеем истории.

Все эти три ингредиента сильно зависят от заблуждения. Для того, чтобы кто-то поверил в утверждения суперклеевой истории, их вышибалы разума должны быть довольно некомпетентны. Именно здесь появляется дым. Когда Примитивный Разум доминирует в голове человека, комната становится настолько задымлённой, что ясность, мудрость и сила последовательного рассуждения, всеобщее сочувствие и уместное воображение Высшего Разума угасают и ослабевают. Эмоциональные манипуляции Примитивного Разума сильнее влияют на человека, и у него появляется свобода действий, позволяющая управлять суперсилами по своему усмотрению.

Заблуждение — не то же самое, что туман. Туман сам по себе — это просто неразбериха, смятение и забывчивость. Заблуждение — это туман плюс иллюзия ясности. Заблуждение — это не сомнения в том, что является правдой, а полная уверенность в том, что правдой не является. Когда Примитивный Разум действует в полную силу, он может отключить рассудок, одновременно выкручивая воображение до максимума, из-за чего человек становится абсолютно уверенным в безумных вещах, включая то, что его Высший Разум держит всё под контролем, и все убеждения прошли его строгую проверку.

Способность впустить в наши убеждения троянского коня суперклеевой истории через затуманенное сознание была важной чертой выживания — настолько существенной, что каждый человек на Земле сегодня имеет эту уязвимость. У всех нас есть склонность верить в суперклеевые истории — и если вы думаете, что вы исключение, вы... немного заблуждаетесь.

Но, как всегда, у людей всё не просто. Как бы мы ни были чувствительны к уловкам Примитивного Разума, мы в то же время являемся домом решительного Высшего Разума — и независимо от того, сколько людей верит в суперклеевую историю, среди них всегда будут люди с ясным умом.

Вот что является слабым местом любой даже самой липкой суперклеевой истории — то же самое, что делает историю эффективным способом воздействия на поведение человека, делает её уязвимой. Общепризнанная история может создать сильнейшего из великанов, но сила, зависящая от уверенности, очень хрупка. Вера — замечательная, но дешёвая уловка для контроля поведения, а дешёвые уловки могут сломаться. Всё, что нужно — это особенно харизматичный человек с новой, ещё более убедительной историей, чтобы отвлечь людей от священной истории и создать раскол в середине великана.

Если великан полагается на клей для выживания, а этот клей создаётся общей верой в историю, любая угроза этой вере подобна раку для великана. Он может распространяться, и если это зайдёт слишком далеко, великан рассыпется. Истории, чьи носители не очень хорошо справлялись с раком, не выжили. Вот почему последний компонент суперклея является важнейшим средством борьбы с раком.

Содержание