Шоу Силачей

https://mrakopedia.net/wiki/Шоу_Силачей

Минувший год был странный, жуткий и во многом неоднозначный. Всё непонятное из того, что происходило в первой его половине, мне вроде как удавалось подгонять в рамки логики и ей противостоящего безумия. Это правда работало, а потом доводы разума рушились, когда мир начинал показывать, как он может так же продолжать работать, только по самым абсурдным законам, будто вопреки всем своим принципам и неписаным правилам. Всем этим безумием происходящего реальность будто улыбалась мне, являя свои гнилые дёсны, зловонное дыхание вечности, черные пустоты зубов, что отсутствовали, и глубинную тьму, которую получалось разглядеть за ними. В этой тьме, в глубине, которая вела в никуда, мне раз за разом приходится ловить своё внимание. Оно улетает туда, как душа, покинувшая тело, как уже пойманная на крючок рыба. Этот страшный образ «распахнутой пасти вечности» последнее время главенствует надо мной, он отделился от снов и стал моим ежедневным спутником. Он парадоксален, ведь вместе с тем, как я отчетливо понимаю его жуткую природу, весь его ужас, ровно настолько он вызывает во мне чувство безопасности. Не потому, что его ошибочно можно принять за место, где все реинкарнации заканчиваются и вечное путешествие подходит к концу, а потому, что то, с чем мне довелось столкнуться в нашей условной «действительности», куда страшнее. Оно слишком не логично для того, чтоб это как-то понятно объяснить. Мне в голову даже не приходит более-менее удобное название для «этого». Словно это некий предел абсурда, одна из граней извращенного чувства юмора бытия. Юмора, от которого мы, простые смертные, плачем, целенаправленно бежим, тонем в своих судьбах, медленно исчезаем в необъяснимом бездонном потоке вечного момента «сейчас».

Не знаю, как о том, что случилось, можно сесть и вот так, как на духу, рассказать. Глаза все еще видят те жуткие сцены, участником которых поневоле был я сам. Уши все еще слышат те отвратительные, противоестественные звуки, которые, правильнее сказать, случались в моем присутствии. Тело, как павловская собака, продолжает послушно испытывать страх, на который меня буквально выдрессировали обстоятельства ушедшего года. Страх скользкий, холодный, как выступивший пот души, после бегства от того уродства мироздания, которое происходит ежеминутно за границей нашего понимания. Нос продолжает периодически улавливать запах, который появлялся вместе с тем, как воздух в комнате становился тяжелым, а засаленные черноты на обоях обретали объемные очертания. Запах, пришедший из снов, из кошмаров, из детских подавленных воспоминаний. Так пахнет холод, страх, страдание, близость смерти. Так пахнет осознание, что жизни, смерти и вечности – плевать на тебя, им просто смешно от твоей жизни. Что всё страдание и боль человечества – не более чем анекдот для «них». Я помню всё. Всё. Скорее не помню, а просто не могу забыть, и уже никогда не смогу. Написать всё это мне посоветовали в интернете, чтоб отделить от себя эти переживания и запереть их в текстовом файле. Чтоб он был как нечто отдельное от меня, что существует «вовне». Сомневаюсь, что мне поможет этот метод, но будь что будет.

Всего год назад, я жил нормальной жизнью. У меня была небольшая подработка, планы на будущее, и что самое главное – у меня были мечты. С такой мечты всё и началось, в моем техникуме. Там мы с моим другом Сомом на день учителя показали наше первое выступление, которое ведущая с параллельной группы долго объявляла, стоя под ватманом с кривой надписью «Шоу Силачей». С Сомом мы с детства любили гнуть разные торчащие из земли железки и поднимать тяжелые камни. Детство, к слову, наше прошло на территории заброшенного «Машзавода», который был недалеко от нашего дома. Разного неподъемного строительного и не только мусора там хватало. Вершиной Сомовской силы во времена нашего детства, ознаменовавшей наш путь в силачи, стал эпизод, когда он отогнул уголок железного гаража.

В П-образном тупике гаражей кто-то из воскресных завсегдатаев соседних коробок, копаясь во внутренностях машины, увидел это, и вместо классического взрослого «уши надеру» восхитился силой десятилетнего Сома. Тогда он сказал, что у него есть для нас подарок, и пока мужик отвлекся, мы по-тихому смотались. Как оказалось, это был наш сосед через два дома (с Сомом мы жили в одном дворе). Когда в конце дня мы сидели на лавочке возле моего подъезда и увидели силуэт этого дядьки, как он шел в нашу сторону, то приготовились к худшему. Думали, что он идет закладывать нас родителям. Вместо этого он подарил нам книгу про силачей двадцатого века. На обложке была словно высеченная из камня гора мышц – Александр Засс. На картинке он стоял с обвитой вокруг шеи цепью, где другой её конец был прижат его носком. В этой позе, в его виде и родилась наша с Сомом мечта, которая впоследствии впервые громко реализовала себя на технарьском празднике.

Так начался наш долгий и тяжелый совместный путь в «силачи старой школы». Неподъемный строительный мусор на заброшенном «Машзаводе» был уже не такой неподъемный. Свои первые гвозди мы согнули примерно в одиннадцать лет, а в четырнадцать тот же Сом делал розы из гвоздей, заводскую арматуру и вовсе гнул в крендель. Ближе к шестнадцати Сом мог без проблем согнуть железный столб дорожного знака. Он в отличие от меня еще с детства обладал чудовищной силой, хоть мы и были ровесники.

После того дня в технаре, через какое-то время, нас позвали еще в один техникум, затем в другой. Следом были выступления в местных школах, на открытии спортивных площадок, далее масленица, пасха, день города, день шахтера – список праздников и мероприятий, на которые нас звали, расширялся с каждой неделей. Всё словно стало на правильные рельсы и стремительно быстро набирало обороты. Всего через пару месяцев мы уже брали за свои выступления символические деньги. У нас и до этого были своеобразные успехи, мы вели небольшой ютуб-канал и имели определенную известность в узких кругах. Подписчиков у нас было почти восемьсот человек - знаю, что немного, наверное, с каждым доводилось общаться в личной переписке. В основном, мы просто выкладывали на канал свои очередные «рекорды» и небольшие достижения. Каналом и загрузкой видео занимался я, Сом обычно просто грузил их на наш гугл диск, а уже оттуда на ютуб загружались они мной, с наложенными сверху риффами группы «Meshuggah».

Тот почти уютный быт был оплотом стабильности, он внушал веру в будущее, давал надежды. Мне, правда, казалось, что впереди нас ждет нечто намного большее, чем городская слава. Обычно я грезил о тысячах зрителей, о канале, который когда-то перевалит за миллион подписчиков, о деньгах, в конце концов. Не знаю, визуализировалось ли мной достижение успеха в таком виде, в каком это произошло, но «нечто» словно услышало мои образные мольбы, откликнулось на мои мечты, и успех в кавычках действительно нас нашел.

Всё началось с того, что на нас вышел представитель одного сталелитейного завода. Обычное спонсорство: покрытие издержек и расходов, предоставление инвентаря для выступлений - его к слову требовалось очень много: лопаты, которые ломались о шею Сома, гаечные ключи, которые мы гнули перед толпой, цепи, что рвались, гвозди, арматура, сковородки, которые мы скручивали в трубочку и в которые также вбивали гвозди, грелки, которые нужно было надувать, пока они не лопнут, железные ведра, которые мы рвали. Это стандартная программа, и такого инвентаря за выступление уходило так много, что порой мы уходили если не в минус, то в уверенный ноль по итогу. Выступления были нашей основной деятельностью на текущий момент, и должны были ей стать в будущем. Учеба в технаре подходила к концу, и перспектива идти работать через год поваром приводила в ужас. Поэтому всё своё время после пар мы и посвящали нашей деятельности и, наверное, именно поэтому мы и согласились так быстро на первое попавшееся спонсорство. Очередь из желающих не стояла, на «бусти» рыбьим глазом на нас по-прежнему смотрел ноль подписчиков, а реквизиты под роликами в ютубе не принесли даже копейки. Завод же, что выступил нашим спонсором, показался нам даром свыше. Всё, что они требовали от нас, это выступать на фоне их напечатанного небольшого баннера с рекламой. Так мы и ездили, и первое время даже успешно, а потом всё полетело к чертям, с чего, собственно, и началась эта история.

Был это конец февраля, нас позвали выступать на открытии одного супермаркета у нас в городе. Программа была самая стандартная, как и у нас, так и у тех, кто проводил открытие. Куча шариков на входе, рядом две здоровые колонки с перегрузом и дичайшим свистом. Само открытие проводилось в два этапа: сперва вышли представители супермаркета, толкнули речь, а потом парень и девушка в костюмах Деда Мороза и Снегурочки приглашали всех поучаствовать в лотерее, где можно было выиграть случайную бытовую технику. В этой паузе и было наше шоу.

Всё шло как обычно: сломали пару лопат, Сом разорвал ведро, я скрутил пару сердечек из гвоздей и раздал нескольким девушкам. Далее Сом начал жонглировать гирями, и в это время мое внимание привлек один дедок, что всё никак не мог угомониться. На любое наше действие он отпускал громкие и порой грубые комментарии, иногда и вовсе насмехался над нами. Каждый раз он кричал что-то в духе: «Фигня какая! Тоже мне!», или «Ты что-то нормальное попробуй погни, писюн газированный!», «Длинный! Эй длинный! Ты трость мою попробую сломай». За эту трость он впоследствии орал не переставая. Сом тоже это заметил и иногда поглядывал то на меня, то на деда, мол спрашивая: «Что с ним делать?». Дедовские комментарии замечали и другие люди из толпы, они периодически поддакивали ему, «надували ему паруса». Не знаю, что случилось далее, может у Сома лопнуло терпение, может этому суждено было случиться, но вместо того, чтоб игнорировать того деда, Сом стал что-то отвечать ему. Подобное максимально не желательно в нашей деятельности, очень частно на разных праздниках нам доводилось видеть бухих «силачей», которые кричали про «левое» железо и подпиленные кирпичи. Самый правильный выход - игнорировать их, но Сом почему-то не мог пропускать мимо ушей реплики этого дедка. Тот ему: «Спорим не сломаешь мою тросточку?!», а Сом ему: «Да там и ломать нечего, отец - уймись!», и дед вновь: «А не сломаешь, вижу, что не сломаешь, слабо тебе!». Сом едва уловимо боролся с собой, старался не замечать деда, ходил вокруг толпы, сделал «швунг» паре желающих девушек из толпы (это когда одевается ремень на пояс и человека, подобно гире, выталкивают одной рукой вверх). Дед откровенно его «накалял», и наверное он просто не выдержал, честно не знаю, что с ним случилось, он вдруг подошел к деду и заорал на того: «СЛОМАЮ!», а тот: «Не-а», и Сом вырвал из рук деда его палочку - черную трость - и с полными глазами ярости стал напрягаться.

Трость не выглядела как что-то твердое, хват Сома был соответствующий, он думал сломать её как простую ветку, но она не поддавалась. Тогда Сом чуть напрягся, вдавил её на ногу и стал всем корпусом клониться вниз. Он должен был сломать её как прутик, но вместо этого он пыхтел, а дед всё хохотал. По Сому было видно, что он не понимает, в чем дело, удивление граничило с яростью, дед продолжал заливаться хохотом. Его смех был неприятным, слишком сухим, как кашель, изрыгание песка, так может задыхаться человек, который подавился сотней маленьких сплетенных пакетов. Жуткий и неприятный хохот был единственным, что у меня получалось слышать в шуме толпы и орущих музыку динамиков, а затем был хруст. Резкий и неприятный, напоминающий треск огромного дерева. Сом переломил стариковскую трость пополам, и только в этот момент, когда я увидел две одинаковые половины в его руках, меня словно отрезвило. С Сомом произошло нечто похожее: вместе со мной он вдруг понял, что произошло, всю глупость ситуации и её трагедию. Без каких-либо слов он вернул поломанную трость затихшему деду и переключился на другую половину собравшихся вокруг нас людей. Начал гнуть из гвоздей розы и раздавать их девушкам. Он как ни в чем не бывало продолжил выступление, а я не мог перестать смотреть на дедка, что стоял словно загипнотизированный и смотрел на две половины поломанной трости в его руках. Он, кажется, даже пару раз прислонял половинки друг к другу, будто это волшебным образом срастит его трость обратно. Его вид был очень озадаченный. Наше мероприятие близилось к концу, вместе с этим внимание на себя перехватили «Снегурочка» с «Дедом Морозом», которые начали проводить розыгрыш бытовой техники. Дед так и продолжал стоять на месте, даже после того, как основная масса людей сместилась ближе к входу в супермаркет, даже после того, как мы принялись собираться. Тогда мне казалось, что он не может осознать, что произошло, ведь он не переставал крутить в руках две половинки своей поломанной трости. Думал, что он сейчас заплачет, уже больно мучительные эмоции выражало его лицо. А теперь понимаю, что скорее всего он улыбался в тот момент, радовался и рыдал от счастья. Тогда это мне не давало покоя до самого дома, до вечера, осадок какой-то моральный остался, что ли. Тягостно было на душе, хоть ничего страшного не случилось, но этот эпизод сидел на подкорке. Бедный Сом, если бы он только знал, что натворил в тот день…

Ярым фанатам логики и объяснений не могу обещать ничего хорошего. Как оказалось, глубинные и метафизические процессы, то, что происходит за декорациями жизни, далеко не логично, более того, оно абсурдно, и порой даже слишком. Убедиться в этом мне довелось на весьма горьком и грубом опыте. Сейчас начинается та странная часть, про которую мне очень не хотелось говорить в силу её упомянутой нелогичности. Учитывая тот факт, что у меня до сих пор всё до конца не стало «по полочкам», уверен, объяснять это будет весьма сложно.

До того дня я был таким человеком — вот дай мне две линии на бумаге, и то не соединил бы их друг с другом, по крайней мере ровно, чего уж говорить про сложные метафизические параллели. Поэтому когда вечером, вернувшись домой, сидел за компом, с нетерпением ожидая загруженные фотки о нашем выступлении на городской сайт новостей - новость про лопнувшее самое старое дерево в городе не показалось мне необычной. У нас был очень старый дуб – символ города, возрастом двести или триста лет, а тут он ни с того ни с сего лопнул. Посыл статьи в том и заключался, что могло этому предшествовать…. Тогда задаваться подобным вопросом было преждевременно, даже странно, а теперь уже поздно… Но не буду далеко забегать вперед, а попытаюсь идти по хронологии условного «пика силы». Это нелепое название здесь не случайно. Так облизывается жестокость, строя планы на свою жертву. Скалится и кружит вне зоны видимости, заставляя верить в силу и могущество. Медленно обволакивает, пленит своей пагубной средой - и начинает отравлять. Только очень незримо, так, чтоб «жертва» ничего не поняла, а наоборот, верила в свою избранность. Именно это и начало происходить с Сомом.

С того дня Сом как-то очень быстро прогрессировал, практически ежедневно. Плечи округлились и танцевали сотней жил-струн. Спина распухла, была необъятным терриконом. Ноги были обтянутыми кожей столбами. Тогда я еще в шутку спрашивал у него: «Ты что, курсишь?» (намекая на стероиды). Да чего там, одно время я так и думал, и особо не обращал внимание на само поведение Сома, на его психологическое состояние, а оно, к слову, подобно стремительно растущим мышцам, пропорционально ухудшалось. На тренировках Сом периодически что-то со злостью бросал в воздух, словно в кого-то, иногда также куда-то в воздух кричал. Для переполненного тестостероном чувака на тренировке — это с натяжкой, но нормальное поведение. Другое дело, что Сом вместе с этим стал куда-то пропадать, а в реальность видео, что он загружал на наш гугл диск, мне было сложно поверить; позже эти самые видео даже у самых олдовых подписчиков вызывали граничащее со злобой удивление. Люди просто не верили в подобные физические возможности человека. Вступление в каждом новом видео сопровождалось обращением к кому-то. Да, это странно звучит, но вопрос «К кому ты обращаешься?» был не только у меня. Зачастую это были самые «залайканые» комментарии под видео, подписчики тоже это замечали. Конец всех новых видео Сом сопровождал фразой «Этого достаточно? Я уже готов?». Одно время мне казалось, что параллельно он отправляет их куда-то, где его могут заметить, что он ищет менеджера или хочет с кем-то уехать на гастроли и банально брать большую половину денег от выступлений себе. На любые мои расспросы он только недоуменно крутил головой.

А потом Сом начал анонсировать мне свои планы, от чего я стал беспокоиться за него. Первый раз он позвал меня посмотреть на то, как он вырвет из земли уличный столб. Это звучало смешно и дико, но каково было моё удивление, когда поросшая земля под столбом вспучилась и явила утопленный грибочек подлитого бетона, а улица начала плеваться искрами, после чего все фонари в зоне видимости погасли. Это звучит странно и на ум может прийти небольшой столбик, но это был столб с фонарем, своей высотой достигающий третьего этажа. Следом за темнотой, буквально через несколько минут раздались звуки сирен скорой и пожарных, и мы начали убегать. Тогда мне показалось, что это из-за оборванной линии в тот же день, на сайте городских новостей, появилась статья про обрушение целого пролета в одном из домов у нас в городе. В то самое время, когда Сом вырвал из земли столб. И вновь эта новость прошла мимо меня, связывать это вместе было бы безумием.

Хронология трагедий восстанавливаться мною начала слишком поздно, когда ситуация вышла из-под контроля. До этого Сом если не звал меня лично, то регулярно выгружал на наш гугл диск свои «рекорды». Когда Сом согнул железную крышку канализационного люка - на местном хлебозаводе произошел пожар, когда разорвал корабельный канат – у нас в городе на «Стироле» случилась утечка аммиака. Попутно сами цели сомовских применений силы деградировали на глазах, его тянуло на то, что могло причинить людям неудобства или откровенно навредить им. В шутку он мог взять за бампер и перетащить в другой конец улицы припаркованную у обочины машину, или разорвать железные дверные ручки подъезда и завязать их в узел. Сайт городских новостей расцветал извращенным растением, где подобно бутонам были разного рода плохие новости.

Наверное, это так бы и продолжалось далее, он бы безумствовал, плохие новости выходили, а я бы и дальше жил в неведении. Сому же этого было мало, и он периодически делился со мной странными фразами, значение которых мне долгое время понять не удавалось. Так перед тем, как что-то гнуть, он мог сказать фразы в духе «Сойдет с рельсов» или «Потопом будет». Эти фразочки звучали по-детски и немного пугали. С момента нашего зимнего выступления и эпизода с тростью прошло три месяца, с того дня наши шоу Сома совершенно не интересовали. На фоне этого мы часто ругались и подолгу не общались, наша дружба в тот период была очень натянутой. Он постоянно говорил, что я не понимаю, что его публика важнее, но взять в толк, что это за публика, мне не удавалось. Ездить куда-то отдельно он точно не мог, периодически за день он постоянно мелькал на районе, и кто-то из наших общих знакомых всегда его видел. Завести отдельный канал, страницу в «инсте» или группу в «телеге» он сделать тоже не мог: первое, ему было просто лень, и второе, он регулярно загружал новые видео в общий гугл диск.

Такие вот странности копились, и не сказать что бесследно для меня, может поэтому мне и хотелось «по-кентовски» наконец с ним поговорить. Прояснить все моменты и недосказанности, и, наверное, этого делать не стоило, так как после этого мой мир первый и не последний раз изменился. В него вторглась «реальность», которая, как оказалось, хуже бредового сна, хуже нелогичного слэшера, в котором герои никак не могут добить поверженного злодея. «Реальность» абсурдна, и нелогична, и она продолжает навязывать себя, как единственно верное и безальтернативное пристанище, хотя на деле она не более чем поверженный злодей из слэшера, которому не менее глупые главные герои никак не могут прострелить башку.

Разговор с Сомом произошел в день, когда в нашем городе на завале в шахте погибло девять человек. Мы пересеклись у нас на районе, возле футбольного поля. Сом был воодушевлен и постоянно прыгал с темы на тему. Рассказывал что-то бессвязное, за лайнеры и самолеты, скоростные поезда, дельтапланы и воздушные шары. Мне сложно было понять, о чем мы вообще говорим, я всё пытался ему обосновать, что нам нужно думать, как заработать денег. Что это лето последнее перед финальным учебным годом, и нужно уже сейчас думать, как мы будем выступать дальше. «Дальше? Я уже выступаю! Ты что, не видишь? Неужели ты не понимаешь?» - говорил Сом и пристально смотрел на меня. Его взгляд выражал помешательство – Сом был не в себе. «Ты правда не понимаешь? Мне не нужна та публика. Надувать грелки и рвать ведра, гнуть гвозди – это не то. Они хотят другого. Они хотят настоящего. Они хотят большего. Им не нужны поломанные лопаты и согнутая арматура». На мой вопрос: «Кому - им?» Сом жутковато улыбался. «Ты пойми, я избранный! Это такая сила, это блаженство, это не передать словами! Высшая сила! Пик силы! Они дают мне силу». Вновь неприятная улыбка вместо ответа на вопрос «Кто они?». «Неужели ты не видишь? Помнишь, как лопнуло дерево? Тогда всё и началось, я могу влиять на мир, могу гнуть его, как одинаковые гвозди, могу влиять на людские жизни, им нужно это, а не погнутые швеллеры…» Его взгляд стал стеклянный, а голос какой-то звенящий. «Я могу завязывать в узел людские судьбы, или разрывать их линии предназначения, я могу всё, это невероятная сила, ты не понимаешь! Им это нужно!», тогда я не выдержал, его слова походили на блаженный бред: «Что ты несешь? Что можешь? Ты совсем поехал? Как можешь?! Сом, приди в себя!!», но вместо этого он лишь еще больше поддался энтузиазму, которой рос в нем по мере того, как он рассказывал мне весь этот сумбурный бред. «Давая я лучше покажу». Сом направился в сторону футбольного поля, подошёл к воротам, взял и стал вырывать их. Они вышли из земли без особых проблем, Сом посмотрел на них и что-то сказал, досконально расслышать что именно у меня не вышло, но кажется, это была фраза «Сегодня упадет самолет».

Признаться, меня его фраза сильно обескуражила, вызвала скорее смех, а потом вечером появилась новость про упавший самолет в трех километрах от города. Какой-то учебный кукурузник из соседнего «ПГТ», где была небольшая учебка, и тут мне стало немного странно. Тогда я скорее верил в совпадение, что он упал намного раньше, и как у нас часто бывает, трагедию просто скрывали и каким-то образом Сом узнал про это, так сказать, подшутил надо мной. Но что-то внутри говорило об обратном, некое сомнение на границе разума, и это сомнение набирало обороты. Вместе с этим во мне поселилась постоянная тревожность. Особенно когда я видел очередные видео Сома и после натыкался на какие-то новости про трагедии. Проблема была в том, что мне не удавалось точно вспомнить, что именно он сказал, когда вырывал из земли ворота. В воспоминаниях эта фраза постоянно трансформировалась, иногда он говорил: «Смотри, сегодня вечером упадет самолет», а потом мне удавалось убедить себя в том, что он имел в виду ворота и они должны полететь как самолет, когда он в конце их швырнул. Раз за разом внутри меня происходили странные споры. Хотелось восстановить тот эпизод поминутно, вспомнить каждую секунду. И, после очередного восстановления эпизода с воротами, в памяти всплыла очень пугающая деталь, которая отгонялась мною слишком назойливо. Это был один человек, который стоял поодаль и наблюдал за нами. Где-то мне уже доводилось его видеть…. Только теперь он был другой… не такой немощный… Это был тот дедок, трость которого Сом тогда сломал. Он стоял поодаль, и наблюдал за тем, как Сом вырывает ворота из земли, смотрел и улыбался.

С того дня этот дед периодически попадался мне на глаза у нас на районе, и хуже всего было то, что часто он терся вокруг Сома, когда тот что-то гнул и поднимал. Его мне удалось найти на многих видео, что Сом загружал уже после того эпизода с тростью. На видео он просто где-то стоял на фоне или сидел на лавочке. Связывал ли я тогда всё вместе: чудовищную силу Сома, которая в один момент стала выходить за рамки, трагедии, что происходили параллельно или после его «рекордов», и появление того деда, трость которого Сом сломал на нашем выступлении? Наверное, нет. Но всё это как-то само варилось в моей голове, намекая на бессознательном уровне о неправильности происходящего.

Тогда уже мне пришлось задаться вопросом: насколько велика вероятность того, что я просто сошел с ума? Без предшествующего и веских причин. Просто так, как по щелчку пальцев. Спятил – и просто не заметил этого. Периодически чаша весов моего сомнения склонялась в пользу этого, а потом был очередной момент с катастрофами. Сом тем временем пропал окончательно.

Телефон его постоянно был «не абонент», новых видео он не загружал. Из наших общих знакомых, на улице его никто особо не видел. Сложно сказать, что именно происходило в то время: с одной стороны, мы вроде как не ссорились, но общаться стали намного реже, было какое-то напряжение, что ли. Да и для друзей детства это вполне нормальное дело - по несколько недель не общаться. Попутно с этим, мы с родителями должны были ехать на море, лето как-никак. И как-то мне было особо не до Сома. Нет, конечно, странные мысли о происходящем не покидали меня, но они были не более чем сомнения, подчеркну – не более чем не сформулированные сумбурные догадки и сомнения. Так я и уехал с родителями отдыхать, на две недели, а когда вернулся, то словно попал в кошмар, который начинает жутко трансформироваться по мере того, как ты пытаешься проснуться. Спиралевидно преобразовывая весь мир в нечто, что вызывает ужас независимо от того, есть к этому предпосылки или нет.

Всего через пару дней после моего возвращения во дворе ко мне подошла тетя Лена, мама Сома. Она очень витиевато стала спрашивать, всё ли нормально со Славиком (так звали Сома). Намекала на его странное поведение, спрашивала, не знаю ли я, куда он постоянно целыми днями пропадает. Не принимает ли он какие-либо наркотики. Мог ли он связаться с плохой компанией или вляпаться в криминал. По её словам, Сом начал очень плохо выглядеть, исхудал, кожа стала сильно бледной, а лицо осунулось. С ней он практически не разговаривает, а сразу куда-то уходит, стоит ей застать его дома. Тетя Лена работала в цеху полуфабрикатов, почти без выходных, домой приходила под вечер и часто не пересекалась с ним дома. Сом, по её словам, не приходил домой ночевать, а если всё же ночевал, то, как только он вставал с кровати, тут же собирался и вновь куда-то бежал. Как мать она очень переживала за него, и просила поговорить с ним.

Но Сом действительно был неуловим. Телефон его давно был выключен, а если кто из знакомых его и видел, то только издалека, когда Сом куда-то шел. Как друг я тоже начал за него переживать, и пытался найти его, однако все мои поиски были бесполезны.

Так прошла еще пара недель, лето начало подходить к концу, тетя Лена всё чаще звонила и спрашивала, поговорил ли я со Славиком. Поиски не давали результатов, да и как-то давило это на меня, может руки опустились, не знаю. Плюс еще неоднозначные мысли насчет катастроф и его ненормальной силы. Совокупно под всеми этими предлогами мне и удалось убедить себя, что париться не следует, как и искать его. Не прошло пары дней, как один наш бывший одноклассник, что ушел после девятого класса в ПТУ, сказал, что видит Сома почти каждый день, когда ходит рыбачить на городской водоканал. Что он целыми днями стоит на заброшенном «Машзаводе». «Стоит?» - удивленно переспросил я, на что получил утвердительный ответ.

«Машзавод» был недалеко, и сразу после нашего разговора я пошел туда. Сом действительно был там, бывший одноклассник не соврал, он правда стоял там. С вознесенными руками к небу. Уже вечерело, и мне казалось, что он принимает какие-то солнечные ванны и тому подобное. Быть может, каким-то образом Сом научился питаться энергией солнца, и с его заходом, он пойдет домой.

- Тебе лучше уйти, - вместо приветствия сказал мне Сом.

Он стоял перед огромным техническим бассейном, который был полон черной густой массы антрацитного цвета. Эта жидкая смола, солярка или смесь всех возможных отходов топлив была тут всю мою жизнь. Еще в детстве мы кидали в неё кирпичи и камни, когда делали первые успехи в выталкивании тяжелого веса. За нашу жизнь в этот заполненный черным густым топливом бассейн мы успели выкинуть половину заброшенного завода. Бросали туда всё – кирпичи, железяки, валуны, шлакоблоки, бетонные балки. Но черная гладь как оставалась непоколебимой тогда, такой она была и сейчас, он словно был бездонен. Именно перед этим бассейном, на краю парапета, с протянутыми к небу руками и стоял Сом.

- Что ты делаешь? – спросил я.

- Тебе правда лучше уйти… - будто отчаявшись, ответил он.

Мне хотелось задать ему столько вопросов, поговорить по-дружески, хоть мне и не нравится эта формулировка, но поговорить и «по-пацански», без обиняков. Озвучить ему свое безумие, которое крутилось у меня в голове, все свои догадки, спросить, не продал ли он душу Дьяволу, и какого черта вообще происходит. И пока всё это кипело во мне, нечто странное начало происходить вокруг, подул ветер, мелкая пыль стала взлетать в воздух. Одновременно с этим Сом издал сдавленный звук, какой от него можно было слышать, только когда он брал очень тяжелые веса. Начало темнеть, и вместе с этим густая черная масса бассейна принялась едва уловимо вибрировать. Всё изменилось за считанные секунды. Сом пыхтел и изо всех сил пытался не упасть, его ноги медленно разъезжались, а руки, покрытые сотней вспученных вен и натянутых жил, понемногу уходили вниз. На него словно что-то давило сверху. Что-то гигантское и необъятное. От всего этого становилось страшно, я понимал, что что-то происходит, что-то незримое и непонятное, так же не менее жутко мне становилось от осознания того факта, что и помочь ему я никак не могу. Пока он балансировал на дрожащих ногах, я ходил рядом и боялся до него дотронуться: стоял он еле как и был на грани того, чтоб упасть прямиком в бассейн с отходами топлива. С него капал пот, а часы, что были на руке, не переставая отбивали быстрый ритм от звона браслета. Помочь физически ему было нечем, поэтому мне хотелось обратиться к его разуму. В жизни называть Сома по имени я мог только тогда, когда мы сильно ссорились, либо когда всё было очень серьезно. Сейчас был второй вариант.

Продолжение>