Ши Най-ань
CentonisНикогда такого не было и вот опять: очередная "книжка из клуба трех запятых (зачеркнуто) миллиардеров".
Каких-то три месяца назад мы уже писали про "Сон в красном тереме" — о самом популярном романе из "Четырех Великих Творений Китая".
Вот ссылочка на него, если кто забыл ( https://t.me/Centonis/812 )
А начинали мы знакомство с "Четырехкнижием" давненько, более полутора лет назад, с наиболее эзотерического из этих четырех романов — "Путешествия на Запад" ( https://t.me/Centonis/212 )
Очень радостно, что есть подписчики, которые смогли продержаться столько времени! Все-таки чтение этого блога — нелегкое испытание... и далеко не все смогут пройти путь до финальной точки сборки нашего пазла ))
Но вернемся к нашему автору, о котором уверенно можно сказать только то, что он жил во времена "монгольского ига" в Китае.
Причина такой тотальной анонимности довольно проста и не имеет отношения к "стиранию личной истории" или к пренебрежению мирскими благами.
Просто автор очень хотел жить ))
Здесь надо дать короткую историческую сноску:
завоевание Китая монголами началось еще в начале тринадцатого века, в 1211-м году, когда Чингисхан, подойдя к северокитайским городам-крепостями, обнаружил, что его кочевое войско совершенно не умеет вести осаду. Впрочем, это, как известно, не остановило Темучина.
Уже в 1214-м году он уже завоевал царство Цзинь вплоть до Великой китайской стены и получил в качестве выкупа дочь императора в жёны.
Однако, тестю это не помогло. В 1215 году "средняя столица" Яньцзин, главный город Китая на тот момент, была взята и разграблена монгольскими войсками, император признал Чингисхана своим владыкой, ну и так далее...
Переваривание Китая монголами растянулось аж до 1279 года, когда Хубилаем (внуком Чингисхана), была основана "монгольская династия" Юань, продержавшаяся до 1368 года.
Свергнуть власть ненавистных оккупантов удалось в результате восстания "красных повязок" (1351 год), которое привело 17 лет спустя, в 1368 году, к установлению уже китайской династии Мин.
Надо сказать, что "красные повязки" представляли из себя совершенно гремучую смесь: ядро повстанческой армии составляла секта "Белого лотоса" (до сих пор запрещена в Китае), руководившая по сути этим восстанием, а наполнителем этой структуры были все, кто бежал от монгольской администрации, — разбойники, промышлявшие на дорогах, дезертировавшие солдаты, согнанные с родных мест на строительство местного аналога Беломорканала оголодавшие крестьяне, монахи разоренных даосских монастырей, — в общем, люди, которым было совершенно нечего терять кроме своих цепей ))
Собственно, именно этот исторический антураж надо иметь в виду, когда мы пытаемся разобраться, почему китайцы в таком восторге от этого романа.
Просто представьте себе:
в самое мрачное для китайского этноса время, когда вся страна находится под полным контролем завоевателей, официальным языком признан монгольский, когда все должности и привилегии в государстве принадлежат монголам и "сэму" ("цветноглазым" - так называли иностранцев на службе у монголов), когда налоги и повинности растут день ото дня, ношение оружия для китайцев запрещено, интернет и телеграмм запрещены (зачеркнуто, это я сегодня новостей начитался), зажигать свет, изучать иностранные языки, собираться компаниями и ходить по ночам запрещено, когда была проведена чуть ли не самая грабительская денежная реформа в истории человечества (в 1351 году, забавно, кстати, что бумажные деньги в Китае назывались "чао"), когда в стране уже начались голодные бунты и мятежи (о наводнениях и эпидемиях даже не упоминаю)...
И вдруг появляется текст, вроде как исторический, в котором описываются события начала двенадцатого века, то есть двухсотлетней давности (Сун Цзян, по прозвищу Благодатный Дождь, один из главных героев "Речных заводей", — действительно исторический персонаж, поднявший восстание против киданьского императора), и в этом тексте рассказывается о борьбе "благородных разбойников" против несправедливого и прогнившего режима оккупантов-монголов ))
Правда, эти монголы немного другие, привычные китайцам соседи по северной границе, но факт остается фактом: в начале двенадцатого века существенной частью Китая тоже правила "киданьская" (то есть монгольская) династия, и восставшие тем самым выступали не только против воровства и произвола местных властей, непосильного гнета поборов и налоговых тягот, но и против владычества правящих страной оккупантов, в общем, аналогию было провести несложно (как и нам).
Более того, этот текст объединил в единое целое все те истории, которые рассказывались и устно передавались уже двести лет, в том числе истории о проделках героев-разбойников над чиновной знатью, полюбившиеся простому народу, то есть свое "сообщество фанатов" уже существовало, причем текст организован в духе "историй Шахерезады", каждая глава может исполняться отдельно на публике, аналогия с сериалом, на самом деле, стопроцентная ))
Самое главное: этот текст заканчивается (сейчас я говорю о полном варианте, а не о переведенных на русский язык первых семидесяти главах) вовсе не поражением негодяев-разбойников, а вовсе даже наоборот, — император вынужден был принять повстанцев на службу, выделить им содержание и в дальнейшем заключить с ними военный союз против чжурчженей.
Согласитесь, при таких раскладах неудивительно, что Ши Най-ань не отсвечивал настолько, что мы не знаем даже, был ли он реальным человеком или это чей-то псевдоним.
Одним из первых в авторстве романа усомнился ученый, живший еще при минской династии Ван Даокунь (汪道昆), и вслед за ним до сих пор многие исследователи уверенно утверждают, что это просто псевдоним Ло Гуаньчжуна, автора еще одного романа из "Четырехкнижия", который называется "Троецарствие".
Красивая гипотеза, — единственное, что меня останавливает от безоговорочной веры в нее, — это то обстоятельство, что тогда автором двух из четырех классических текстов китайской литературы является один человек.
Смена смехом, но если эта гипотеза подтвердится, лично я буду в шоке: "эта штука" точно будет "сильнее чем "Фауст" Гёте" (заметка про Гёте была написана ровно год назад: https://t.me/Centonis/548)
Другая часть исследователей не менее аргументированно пытается доказать, что Ши Най-ань был учителем и наставником Ло Гуаньчжуна и первые 70 глав точно написал сам. И только последние 30 глав написал Ло Гуаньчжун, автор "Троецарствия" и ученик Ши.
По еще одной распространенной теории (Гао Жу, 百川書志, тоже династия Мин), Ши Найань был своего рода собирателем китайского фольклора, объединив в одно издание все те рассказы, которые "уже давно стали частью устного китайского эпоса", а уже значительно позже ( в 17 веке) их обработал Цзинь Шэнтань. Впрочем, все сходятся на мысли о том, что базовым текстом являются первые 70 глав.
Нам в этом точно не разобраться, особенно учитывая, что мы имеем дело не с оригинальным текстом (так можно было бы сравнить, кроме стилистических особенностей письма, и другие параметры, например, частоту употребления определенных иероглифов, то есть отследить предпочитаемый лексикон автора и сделать самостоятельные выводы). Кроме того, на русский язык переведены только все те же 70 глав, которые традиция приписывает Ши Най-аню.
С переводчиком, профессором Алексеем Петровичем Рогачевым, мы уже знакомы: кроме "Речных заводей", он перевел примерно в те же пятидесятые годы прошлого века и "Путешествие на Запад".
Надо сказать, что оба романа были переведены блистательно ))
Исследователи по-разному определяют жанр этого романа.
Пан Ин в своей "Текстологии китайского классического романа" объединяет эти определения и пишет, что с одной стороны, "Речные заводи" — "являются историко-героическим романом, ибо построены на достоверном событии... и на деятельности исторических личностей...Вместе с тем, «Речные заводи» — социально-бытовой роман, в котором описаны жизнь и нравы людей самых различных слоёв средневекового общества...По развитию сюжета и похождениям героев «Речные заводи» можно считать и авантюрным приключенческим романом с некоторой дозой фантастики [...] Наряду с этим ... есть немало элементов плутовского романа".
Можно добавить к этому, что язык героев, их многословные манеры, порой напоминают классические рыцарские романы.
Но для нас важна мысль, что для китайцев настоящий жанр этой книги — это утопия.
Из анархического углерода разбойников, монахов-убийц, трактирщиков-людоедов, грабителей и воров, мягко говоря, далеких от идеалов гуманизма (это о-о-о-чень мягко говоря) под давлением внешней среды и постоянных испытанной возникает понемногу алмазный кристалл крепко спаянного боевого братства, нечто вроде "Телемского аббатства" Франсуа Рабле или, если приводить более близкие к нам примеры утопий, "Меганезии" сена Розова.
"Все присутствующие выразили свое согласие всегда выполнять клятву, вечно быть вместе и никогда друг с другом не разлучаться. В знак того они помазали кровью губы и разошлись лишь тогда, когда напились допьяна.
А сейчас, читатель, послушайте, что я вам скажу. Высокое чувство долга и справедливости людей, о которых только что шла речь, воспето в стихах:
Сияние от земли взметнулось в небо.
Небесные созвездия и земные созвездия спустились к людям,
Если говорить об этом, то от дерзости даже мороз пробирает по коже.
Если же говорить о местах, где это происходило, то даже у героев дух захватывает.
Все стоящие за справедливость и равнодушные к богатству стекались на водные пространства в Ляншаньбо.
Туда же собрались и те, кто горел чувством мести.
Перед залом были зачитаны небесные письмена. Но мы не станем утруждать вас подробным описанием".
При этом поединки, хитроумные аферы, пленения и побеги, поиски и спасения персонажей образуют единую цепь приключений, которые передаются как эстафета от одного героя к другому.
Буйство, пьянство и самоуправство повстанцев, описанное в первом и частично во втором томе (примерно 108 раз), оправдывается автором тем, что чиновники несправедливо обошлись с ними.
Представители власти при этом показаны весьма правдоподобно (как в некоторых политических каналах телеграмма), — угнетателями, злодеями, лихоимцами и трусами, жадными проходимцами, непрерывно думающими только о личном обогащении.
Вот типичный диалог из романа:
"— Так, значит, это правда, что главарь тамошнего лагеря Сун Цзян не грабит прохожих и не убивает людей, а стоит за правду и справедливость на земле?
— У Сун Цзяна самое главное в жизни — это верность и справедливость. Он никогда не причиняет вреда мирному населению, зато не терпит расточительных и алчных чиновников.
— Да и я тоже слышал, — продолжал старик, — что Сун Цзян и его молодцы — честные и справедливые люди, что они помогают бедным и поддерживают стариков. Да! не похожи они на здешних разбойников! Если бы Сун Цзян пришел сюда, как счастливо зажил бы наш народ!! Тогда нам не пришлось бы больше страдать от разнузданных и хищных чиновников".
Повстанческая тема неоднократно служила поводом к запрету этой книги в Китае как «разбойничьей», крамольной по отношению к власти.
Думаю, в России тоже эту книгу рано или поздно ожидают санкции, в связи со вступившим в законную силу законом о неуважительном отношения к власти (http://vsesvoi43.ru/zakon-ob-oskorblenii/)
Вторая важная для нас "фишка" романа состоит в том, что этот текст, по сути, родоначальник жанра "уся"(武俠).
Слово уся, как мы видим, состоит из двух иероглифов. Первый иероглиф武 (У) используется для обозначения вещей, имеющих отношение к боевым искусствам, войне, чему-то воинскому. Второй иероглиф 俠(Ся) — своего рода странствующий рыцарь, тот самый персонаж, который сначала через губу говорит "моё кун-фу сильнее твоего", а потом летает по воздуху и наносит три тысячи ударов в минуту в современных китайских блокбастерах.
В общем, "чистейшей прелести чистейший образец".
О теме боевых искусств в "Речных Заводях" стоит рассказать немного подробнее, но сначала добавлю несколько строк на тему внешности персонажей.
Ввиду уличного происхождения этих историй выглядят разбойники порой весьма экзотично: вот, например, Линь Чун и Лу Да встретились в Восточной столице. Вид этих двух собеседников довольно внушителен, т. к. они примерно одного роста, по 256 см. Такого же роста У Сун, тот самый, который на горном перевале убил тигра голыми руками.
Кстати, если вам описание этого боя покажется неправдоподобным, почитайте описание этого эпизода в замечательной книге "Цветы сливы в золотой вазе» (иногда китайцы даже говорят о "Пятикнижии"), там поединок выглядит значительно реалистичнее. Кроме того, есть как минимум один зафиксированный случай (из биографии мастера школы Годзю-рю каратэ Ямагути Гогэна) в котором мастер убил атакующего тигра, ударом сквозь переносицу, так что технически это вполне возможно.
Чтобы закончить с темой внешности героев-разбойников, добавлю в эту коллекцию великанов Гуань Шэна по прозвищу «Большой меч», он ростом 272 см. И это далеко не предел. В 29 главе У Сун довольно легко справляется с Цзян Чжуном ( «Бог — хранитель ворот»), рост которого достигал 288 см.
Нельзя так же не заметить пропорции Ю Бао-сы (прозвища «Бог путей» и «Звезда здоровья») ростом 320 см и толщиной в несколько обхватов.
Справедливости ради стоит заметить, что большинство главарей совершенно обычные люди, есть среди них и невысокие, — У Далан брат У Суна ростом менее 160 см., за что и получил прозвище Корявый Сморчок, да и сам Сун Цзян роста небольшого ))
Среди 108 атаманов есть три атаманши, одна из которых тоже историческая личность — замечательная девушка Ху Сань-нян (Зелёная змея), которая может работать двумя мечами одновременно, сидя на коне.
Я уже писал в заметке о Миямото Мусаси https://telegra.ph/Miyamoto-Musasi-01-19 , что владение двумя мечами чрезвычайно редко встречается в истории боевых искусств, но в книге есть еще один такой же мастер — Ма Лин (сражение между Ху Сань-нян и Ма Лином описано в главе 48).
Практически все предводители разбойников были мастерами боевых искусств, причем те, кто разбирается в ушу лучше, чем я, легко опознают очень подробные и детализированные описания стилей в романе. Вот несколько цитат из статьи Мыцика Ю.С. (2014 год) на эту тему.
"Тому же Сун Цзян приписывается основание доброго десятка стилей, в том числе "Потерянный след" и "72 комплекса Сун Цзяна", "Пронзающие ноги" (описаны в 29 главе). Отсюда очевидно, что в те далёкие времена, уже передавались приёмы боя, характерные именно для чоцзяо. А сцена боя У Суна со стражниками стала основой для нескольких комплексов — усун токао (У Сун разбивает оковы) и усун дубицюань (кулак У Суна с одной свободной рукой), причем первый из них существует в нескольких вариантах"
"Многие персонажи романа играют большую роль в истории ушу. От Янь Цина（燕青）выводит себя стиль яньцинцюань. Яньцин цюань также известный как Мицзун цюань, Мицзунъи, Яньцин цзя — один из наиболее известных видов Боевых Искусств в провинции Хэбей. Широко практикуется от Цанчжоу до Тяньцзина, является очень полной и эффективной боевой системой с большим разнообразием техник и методов.
Многие легенды о Янь Цине и Линь Чуне （林冲）из новеллы Шуй ху чжуан (Герои речных заводей), а также легенды 20 века со знаменитым Хо Юаньцзя, пропагандируют этот стиль. В народной традиции Янь Цин является одним из самых известных героев, чье имя упоминается в знаменитом романе «Речные заводи». Приписываемый ему стиль «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), представляющий, по сути, раннюю форму (秘宗拳), (мицзунцюань), до сих пор широко распространен в провинции Хэбэй. А самого Янь Цина за отменные бойцовские качества прозвали «Сотрясающим реки и озера».
Или вот популярный (особенно в некоторых странах) стиль «Пьяного человека» 醉拳 (цзуйцюань).
С употреблением вина в Китае связано много легенд и преданий, многие традиционные герои совершали свои подвиги, изрядно выпив. Центральный персонаж знаменитого китайского романа «Речные заводи» Ши Найаня Лу Чжишэнь（鲁智深）считается по одной из версий основателем стиля «Пьяного человека». В один из дней к лагерю Ляншаньбо присоединился Лу Чжишэнь, поражавший окружающих своей неуемной любовью к вину и драчливостью. До этого он состоял на службе в императорских войсках, но был арестован за то, что на рыночной площади убил кулаком мясника — обманщика. После ареста он бежал, укрывшись в монастыре и приняв монашеский постриг. Однако и за вратами буддийской обители Лу Чжишэнь не оставил своих привычек и сделал жизнь мирных монахов невыносимой, а в конце концов отправился бродить по Китаю с посохом весом в 70 цзиней (35кг). Образ разбойника, к которым присоединился Лу Чжишэнь, вообще почитался в Китае, «славному люду» возводили даже кумирни, на их могилах совершались запрещенные официальными властями служения Большинство из разбойников неплохо владели приемами кулачного боя и боя на мечах и палках. Но и среди них Лу Чжишэнь быстро завоевал славу неукротимого бойца. Тренировался он обычно изрядно выпив, отчего его движения приобретали самую неожиданную траекторию, он наносил удары в падении, в кувырках, шатался, на вид его движения совсем не походили на боевые приемы, но внезапно из хитросплетения падений и неуклюжих передвижений шел жесткий и хорошо рассчитанный удар. Отсюда и происходит один из подстилей «Пьяного человека» — "Глубоко пьяный Лу Чжишэнь" .
"Стиль Лу Чжишэня включал три базовых тао: «пьяный кулак Лу Чжишэня», «раздирать гору», «полулунная алебарда». Последнее оружие вместе с «пьяной палкой» (цзуйгунь) особенно предпочитал Лу Чжишэнь, когда сильно злился. Он считал, что трезвый человек не сравнится по боевому мастерству с опьяневшим".
"Много тонкостей тренировки включал в себя стиль «Пьяного кулака». Отдельно отрабатывалось движение глаз: остекленевший взгляд, бегающий взгляд, взгляд, косящий в сторону от удара, полуприкрытый взгляд и даже закатанные глаза. В стилях «Пьяный кулак Лу Чжишэня» и «Пьяный удар У Суна» основные удары наносились кулаком, ребром ладони или «кулаком пантеры» — вторыми суставами ладони, когда пальцы поджаты к ее центру. Много было блоков рукой, собранной в крюк, или просто открытой ладонью. Стиль «Восемь пьяных даосских бессмертных» ввел принципиально новую позицию кисти".
Пора, впрочем, подытоживать. Не знаю, смог ли я вас заинтересовать этим текстом, в принципе, все, что нам пригодится в дальнейшем, влезло в эту заметку ))
Нам сложно, конечно, отнестись к этому тексту так же восторженно, как относятся к нему китайцы.
«Но все они, вступив в ляншанское братство, в корне изменяют свой моральный облик — становятся честными по отношению к простым людям и друг к другу. Такое превращение объясняется тем, что Ляншаньбо — это не просто разбойничий стан, ставший центром повстанческого движения, а идеальный по тому времени образец человеческого общества» (цитирую по книге Пан Ина, этнического китайца).
Честно скажу, что военно-коммунистическая утопия, описанная в конце книги, которой так восхищался Мао Цзэдун, лично у меня вызвала после прочтения симпатию к антиутопиям ))
И дело даже не в том, что среди "героев" Ляншаньбо немало абсолютно кошмарных типов, как правило, имеющих исторических прототипов (типа Ли Куя, беспредельщика и людоеда, которому что маленького ребёнка убить, что священнослужителя, что комара, всё едино).
Сюжет книги состоит из скудного набора шаблонов, героев начинаешь путать уже спустя первую тысячу страниц, четверть книги посвящена описанию коррупции, четвертая часть — процессу принятия пищи, благородными разбойниками типа Дубровского или Робин Гуда в тексте даже не пахнет, несмотря на тщательное следование ими своеобразному этикету.
Ши Найань совершенно четко нарисовал образы этих 108 разбойников как людей патологически жестоких, мстительных и злых.
Поскольку от некоторых сцен бытового насилия может тошнить в буквальном смысле этого слова, повторно не рекомендую читать этот роман детям, женщинам и впечатлительным натурам, хотя имейте в виду, что это не проблема текста: время было такое...
Но читать "Речные заводи" безусловно стоит, если есть желание понять, откуда растут корни самого быстро развивающегося центра современной нам цивилизации и почему современные китайцы так спокойно относятся к социальным экспериментам их правительства.
И да, конечно, стоит упомянуть, что 108 героев книги — это не просто разбойники, а перевоплотившиеся в человека злые духи созвездий, которых по глупости освободил из древнего монастыря незадачливый и трусливый полководец Хун Синь в прологе романа.
И стоит упомянуть, что они до сих пор на свободе, среди нас ))
«Господин начальник, — отвечал настоятель, — наш древний предок, небесный наставник Дун Сюань, оставил после себя завет, который гласил:
«В этом храме заточены тридцать шесть духов Большой Медведицы и еще семьдесят два злых духа, всего сто восемь повелителей злых духов. Они придавлены каменной плитой, на которой старинными письменами вырезаны их прозвища. Если их выпустить на волю, много будет от них зла людям».
Что же делать теперь, когда вы, господин военачальник, освободили этих духов»?
P.S. По прочтении романа может возникнуть впечатление, что людоедство в средневековом Китае было вполне заурядным явлением.
Это правильное впечатление. Но стоит понимать, что народ был доведён до того, что во многих семьях убивали новорождённых, т.к. с них полагалось платить налог.
Государству это было невыгодно, и правительство решило выплачивать родителям пособие, — но даже и эти деньги разворовывались чиновниками подчистую.
Некоторые не выдерживали такого положения и открывали придорожные кабачки, подобные описанному в романе (в этом кабачке чуть не съели Сун Цзяна и даже богатыря У Суна, обоих спас случай; кстати, хозяйка этого кабачка Сунь Эр-нян по прозвищу Людоедка и Звезда мужества (!) вошла в число главарей). Разумеется, такой кабачок был не один. Не брезговали этим промыслом и некоторые другие главари разбойников.
Можно списать эти эпизоды на художественное преувеличение, но вот, например, цитата из книги китайского историка, бывшего современником героев "Речных заводей" — Е Лун-ли ( из «Истории государства киданей»):
«Во время обсуждения вопроса об объявлении амнистии почтенные старцы, жившие в Яньцзине, доложили, что Лю Янь-лян, занимавший должность главного управляющего дворцовой кладовой, — порочный человек, всегда толкавший Тянь-цзо (свергнутый император киданей) на безнравственные поступки. ... Его жена Юнь Ци происходит из проституток. ... Оба, муж и жена, являются несчастьем для государства. В связи с этим они просили сначала казнить супругов, а затем объявить амнистию. В тот же день головы Лю Янь-ляна и его жены были выставлены на базарной площади. Население разорвало трупы на куски, которые были съедены. После этого была объявлена амнистия»
P. P.S. Имя главного героя романа романа появляется в официальной биографии императора Хуэйцзуна (настоящее имя Чжао Цзи, 7 июня 1082 – 4 июня 1135):
«Преступник Сун Цзян из Хуайнань [со своими подельниками] напал на армию в Хуайяне.
[Император] послал генералов атаковать и арестовывать их. [Преступники] потерпели поражение в столице и вошли в границы Чу. Префекту Чжан Шуе было приказано умиротворить их».