Рукопись, не найденная никогда
Ю. Нестеренко
https://mrakopedia.net/wiki/Рукопись,_не_найденная_никогда_(Ю._Нестеренко)
Октябрь. Не знаю, какое точно число.
Нас осталось шестеро. Рыжей девчонке,
Той, что мы подобрали на бензоколонке,
Не повезло.
Не знаю, зачем ее понесло
В тот дом. Ну да, он выглядел чистым,
Но как будто теперь это что-то значит...
Она была первым средь нас оптимистом.
Ни разу не видел, как она плачет,
Хотя в ее возрасте можно бы ожидать...
Она вела наш дневник в толстой школьной тетради.
Хоть я говорил ей - какого, мол, хрена ради?
А она отвечала, что хочет его издать,
Когда все это кончится, что, мол, будет бестселлер,
Купит виллу, мол, и пригласит нас на новоселье...
Может быть, это ее был дом.
Мы ведь так и не знали, откуда она была родом.
Джим успел два раза влепить по этим уродам,
А после - и сам ноги унес с трудом.
Я стрелял в нее, но промазал. Она кричала.
Ее рюкзак и тетрадь - все осталось там.
Дневник уже, ясно, не восстановить сначала,
Но я решил, что продолжу записи сам.
Она вечно таскала с собою несколько книжек.
Ей исполнилось восемнадцать на той неделе.
Как и все остальные, я звал ее "Рыжик".
Не знаю, как ее звали на самом деле.
К хорошему привыкаешь быстро. К плохому тоже.
Я про это читал, а теперь убедился сам.
Нынче, ногтями скребя по небритой роже
И грязным спутанным волосам,
Я сам себе еле поверил, когда припомнил,
Что считал проблемой поломку кондиционера,
А как можно жить без мобильника, просто б не понял...
Стоило получать диплом инженера,
Чтоб не уметь завести мотор без ключа!
То ли дело диплом врача.
Док лечит нас от всего - чесотки, ангины, колик,
Выдернул Джиму зуб (Джим орал благим матом).
На самом деле, вообще-то, он гинеколог.
Ну хорошо хоть не патологоанатом.
Вши достали. Хоть док говорит - они не опасны.
Ну, ему легко говорить - он лысый.
Утром полез в мешок проверить припасы
И столкнулся нос к носу с огромной крысой.
Учуяла, тварь, сквозь весь полиэтилен...
Крысам все нипочем, а собаки и кошки сдохли.
Ладно, мы тоже выдержим - вшей ли, блох ли...
Был среди нас пижон по имени Глен -
Весь из себя этакий сноб-чистюля,
Каждое утро причесывался и брился...
Ну так вот он спалился
Самым первым, еще в начале июля.
Как? Да попросту принял душ
В доме с еще работавшим водопроводом.
Со дня, когда началось, стояла жара и сушь,
И мы не знали еще, что воду
Брать можно лишь из закупоренных бутылок...
Пришлось всадить две пули ему в затылок
(Первый выстрел его не убил).
Сам виноват, дебил.
Кстати, о гинекологии. Женщин у нас две штуки
(После гибели Рыжика): Дора и Анна-Лу.
Дора - типичный образчик прожженной суки:
Теперь она спит на полу,
А раньше была топ-менеджером по рекламе
В неполные тридцать - карьера изрядной стервы!
Когда началось - забаррикадировалась столами,
Две недели жрала собачьи консервы,
Когда надоела изжога - пошла на прорыв
При помощи одного лишь кухонного ножа,
Выпрыгнула с девятого этажа,
За собою устроив пожар и взрыв
(Там в трубах еще оставался газ).
Внизу был тент над кафе, он ее спас.
Сейчас ее трахает Джим,
А мы все рядом лежим.
Уединение нынче - непозволительный шик,
Даже в сортир не ходим по одному.
Пастор и тот смирился (как бог и велит ему).
Он вообще нормальный мужик
(Я про пастора, а не про бога) - храпит в углу,
Как ни в чем не бывало. А Анна-Лу -
Типичная домохозяйка под пятьдесят:
Отвислые груди, крашеные кудряшки,
Круг интересов - ток-шоу, кухня и сад,
Сына возила в школу, гладила мужу рубашки,
Была активным членом в местной общине,
Устраивала благотворительные вечеринки
И, скорее всего, ни одному мужчине,
Кроме мужа, не расстегивала ширинки.
Особенно преуспела по части готовки,
И даже теперь, когда нет ни одной духовки,
А есть лишь костер и консервные банки,
Умудряется не снижать планки.
Тут мы с ней не тягаемся: это - ее вершина,
В остальном же она достаточно неуклюжа.
Даже трудно поверить, что она зарезала сына
После того, как он загрыз ее мужа.
Снова пытались найти годный автомобиль,
Но, похоже, в округе на много миль
Ни одного, что заводится с толкача,
А аккумуляторы, ясно, сели.
Зря мы бросили сгоряча
Тот рыдван, на котором плелись доселе.
Он все же был не так уж и плох.
Ну да - мотор постоянно глох,
Но может, все же смогли б его починить...
А впрочем, что толку теперь друг друга винить.
Коль не случится чуда,
Придется пешком уходить отсюда,
Но это еще полбеды,
Ибо главный вопрос - куда?
Консервов пока хватает, но вот запасы воды...
Тут ведь как: соваться в крупные города -
Чистое самоубийство (там этими все кишит).
А в глуши,
Где практически ни души,
Все трудней находить бутылки.
Такие вот предпосылки.
Пастор молится богу,
Чтоб нам указал дорогу.
Ну-ну.
Я, пожалуй, засну.
Идем на север, то есть - навстречу зиме.
Это, конечно, хреново, но на юге мы уже были.
У нас осталось три пластиковых бутыли,
В каждой - по полгаллона. Мы будем в полном дерьме,
Ежели быстро не сыщем новых.
Впрочем, оно не впервой.
Что еще хреново -
Как только над головой
Сгущаются тучи или хотя бы там облака
(Чего от них ждать - не известно наверняка) -
Бросай все и прячься под крышу или под пленку.
Или вот в школьный автобус. Труп ребенка
С вырванным горлом и вспоротым животом,
Мы вытолкали наружу, но здесь по-прежнему жутко
Воняет. Деваться некуда - дышим ртом.
Дождь идет третий час без малейшего промежутка.
Столько воды - и ни пить нельзя, ни умыться!
Достаточно нескольким каплям попасть на кожу...
За окнами пьет из лужи наглая птица -
Они, в основном, уцелели. И змеи тоже.
От укуса змеи погиб спецназовец Пит -
Смешно: пройдя все это, пройдя Ирак...
А не расслабляйся, не будь дурак!
Пастор снова молится. Доктор спит.
Снаружи сгущается мрак.
Проклятье! Мы нарвались на большую стаю.
Или, точнее - она на нас.
Гнались за нами две мили, потом отстали.
Пришлось истратить почти весь боезапас.
Док говорит - они учатся объединяться, и
У них появилась координация.
Поначалу-то больше бродили поодиночке...
Ну хоть дождь кончился вовремя, слава богу,
А то бы нам точно не пережить той ночки...
Анна-Лу подвернула ногу,
Но бежала вместе со всеми, не чуя боли,
И даже не бросила вещмешок.
Но это, конечно, не сила воли,
Это просто шок.
Теперь он прошел, и она непрерывно хнычет,
Чем, признаться, достала всех нас.
Вот прямо сейчас Джим в нее пушкой тычет
И орет - не заткнешься, мол...
Пастор к нему подошел
И - ого! - дал ему в глаз!
Вот вам и "подставьте другую щеку!"
Утихомирили Джима при помощи дока -
У него еще остались таблетки...
Дора зажала уши и ходит, как зверь по клетке,
Теперь - отвернулась от нас и глядит в окно.
Скоро снова станет темно.
Фермерский дом, где сделали мы привал,
Был, видно, заброшен еще до того, как все началось,
Что жаль. Мы рассчитывали на подвал,
Однако пополнить припасы снова не удалось.
Не то что патроны и воду - хотя бы спички...
Джим, оклемавшийся после стычки,
Бурчит - вот до чего довел глубинку этот урод
В Белом Доме. Док считает наоборот -
В упертости республиканцев, мол, вся беда...
Самое время поспорить о политике, да.
Забавно: средь нас только Джим не имеет диплома,
Даже Анна-Лу в юности что-то кончала...
Хотя у нее и нет перелома,
Не думаю, чтобы утром ей полегчало.
Сегодня с утра
Док озвучил то, что ясно было вчера:
Анна-Лу не сможет ни идти, ни тем паче бежать -
В лучшем случае ковылять.
По-хорошему, ей бы еще лежать
Дней, как минимум, пять,
В крайнем случае - три.
Но мы не можем столько сидеть внутри -
Мы должны искать воду.
Тем более, в такую погоду,
Когда могут на несколько дней зарядить дожди,
Не иметь запасов смерти подобно.
Да и стая, что мы оставили позади,
Нас настигнуть еще способна,
И у нас слишком мало патронов,
Чтобы держать оборону.
"Мы не можем рисковать всеми ради одной",
Сказал я. Джим и Дора согласились со мной.
Док сперва воздержался; потом, не глядя в глаза
Анне-Лу, поднял руку "за".
Против был только пастор. Джим сказал - оставайтесь с ней,
Но водой с остающимися мы не можем делиться.
Пастор выдавил из себя, что будет молиться
За Анну-Лу, но нам четверым он нужней.
Что, конечно, брехня,
Но все сделали вид, что поверили, не исключая меня.
Анна-Лу, похоже, не верила, что мы уйдем,
Но когда убедилась, что это всерьез - слезы дождем.
Живых мы не бросали еще никогда,
Но все когда-то бывает впервые, да.
Мы обещали вернуться, если отыщем воду недалеко.
Оставили ей пистолет, четыре пули, консервы:
Томаты, зеленый горошек, сгущенное молоко,
Клубнику в сиропе - какое-то, но питье,
И, поскольку нам действовало на нервы
Ее нытье,
Зашагали прочь максимально быстро.
И, когда прошли уже ярдов триста,
Мне показалось - сзади донесся выстрел.
Один. Все симулировали глухоту,
Никто не пробовал оглянуться.
Лишь позже я понял нашу неправоту -
За консервами следовало вернуться.
День начинался удачно: свернув под запрещающий знак,
Наткнулись на недоразграбленный магазин.
То есть на первый взгляд там был обычный бардак:
Осколки разбитых витрин,
Вскрытая неким кретином касса
(На кой ему теперь деньги?), смрадная масса,
В которую превратились рыба, фрукты и мясо,
И - никаких не портящихся припасов.
Но в самом вонючем углу
Мы увидели дверь в подсобку
И в ней на полу
Нашли большую коробку
С фруктовым коктейлем - химическая бурда:
Пять процентов сока, добавки, сахар, вода.
В прежней жизни бы ни за что... А теперь открыли
И прямо на месте выпили две бутыли.
Прочее, что сумели, распихали в мешки -
И услыхали чужие смешки.
В общем, нас накрыла другая группа -
Нет, не эти. Такие же мародеры
(Ну а кто мы, если шмонаем трупы
И дома, взламывая запоры?)
Их было четверо. В форме. Трое солдат и коп.
Они нас мгновенно взяли на мушку.
Из нас - один только Джим успел выхватить пушку
И то одному, то другому целился в лоб.
(К счастью, они не знали, что там лишь пара патронов.)
"Почему бы нам не разойтись, никого не тронув?"
А коп в ответ, на него наставив двустволку -
"Отдайте нам вашу воду - или же телку."
Я боялся - Джим станет валять дурака,
Но он знал: отбиваться - погибнуть наверняка,
И без воды нам тоже хана.
"Дора, прости..." "Да иди ты на!" -
Закричала она, и еще - о маленьком члене,
И сама шагнула к этим парням.
Коп велел ей встать на колени,
Ну а нам -
Наши задницы уносить.
Мы себя не заставили дважды просить.
Не знаю, правда они служили
В армии и полиции, или
Эта их форма снята с мертвецов -
Не все ли равно, в конце-то концов?
От прошлых регалий, правил и всей такой лабуды
Пользы теперь не больше, чем от воды,
После того, как она допита.
Был у нас Хантер, погибший еще до Пита;
Вообще-то он был адвокатом,
Известным и очень богатым.
Работал на всякие лобби,
А охота была его хобби,
Чем, в итоге, и стал он ценен для нас -
Стрелял он просто на редкость!
Даже Пит, несмотря на его спецназ,
Не демонстрировал подобную меткость.
Это вам не от пуза веером, по армейской норме -
Охотник тратит патроны так, что будьте любезны...
Спалился на том, что не смог выстрелить в копа в форме.
Не все рефлексы полезны.
Итак, мы теперь вчетвером.
Искали патроны с утра.
Сперва стояла жара,
Потом услышали гром
И еле успели укрыться в какой-то церквушке,
Где, конечно, не сыщешь ни пушки,
Ни боекомплекта для таковой
(Хоть окна узкие, как амбразуры).
На кресте, со скальпированной головой
(Очевидно, по типу тонзуры)
Висел священник, мертвый уже давно.
Пастор шарахнулся было обратно, но
Местность уже накрыло дождем.
Так что сидим тут теперь и ждем.
Мухи гудят. По стеклам вода рекой.
Пастор молится за упокой.
Зажгли все свечи, но в церкви темно, как в штольне,
И главное - что вокруг, не видать.
Мы с Джимом полезли на колокольню
За окрестностями наблюдать -
И сразу увидели стаю. Минимум двадцать
Резво топающих по грязи,
А впереди, пытаясь от них оторваться -
Какой-то тип в плаще и противогазе,
Чешущий прямо к нам!
Есть же еще дураки на свете.
Неужели он верил, что эти
Не смогут войти в божий храм?
А может, дело было не в вере,
А в надежде на крепкие двери.
Но от толпы они не спасут -
Рано ли, поздно, но их снесут;
В дождь им некуда торопиться.
И значит, этот тупица,
Себе и нам на беду,
Тащил к нам всю эту орду.
Крика бы он не услышал, а услышав - вряд ли бы внял...
Короче, с третьего выстрела Джим его снял.
Мы видели, как они растерзали тело...
Снизу поднялся пастор, спросил, в чем дело.
Услышав, как развивались события -
Вдруг взбеленился: как мы можем
Стрелять в того, кто искал укрытия
В доме божьем?
Джим не полез за словом в карман для ответа:
"Да - в доме вашего бога, устроившего все это."
Раньше у пастора было больше мозгов.
Он ведь и сам не раз стрелял во врагов.
Но после того, как мы бросили Анну-Лу и Дору,
Вел себя подозрительно тихо.
Вот не хватало теперь нам только раздора
Или общества психа.
Снова искали патроны, но все напрасно -
Словно в округе жили одни пацифисты.
Да, ненасилие - это прекрасно...
Хотя, скорей, здесь потому все чисто,
Что нас уже кто-то опередил.
В одном из домов нас встречал крокодил
Футов, наверное, семь длиной,
Гревшийся на террасе
С полным презрением к человечьей расе.
Пришлось обойти этот дом стороной.
Зато при осмотре другого дома
Вместо патронов наткнулись на Тома.
Он мирно спал, когда мы ввалились гурьбой,
Но сразу же попросил, чтоб мы взяли его с собой.
А у самого - ни еды, ни воды, ни пуль,
Короче - в плане полезности полный нуль.
Джим спросил, что он может нам дать,
И он ответил, что умеет летать.
Что он, мол, не просто Том, а Капитан Том,
Водивший в Европу "Боинги" и "Эирбасы",
И, если теперь мы с ним разделим припасы
И проберемся вместе на аэродром,
То он нас сумеет доставить за океан.
Джим заявил, что это хреновый план,
Что в Европе уже все то же дерьмо, не иначе,
А если и нет - нас грохнут на всякий случай
Еще на подлете. Но Том сказал: "Ты дослушай!
Пока батарейки не сели, я принимал передачи
Из Мельбурна. Там все в порядке. Ищут вакцину.
И нам не грозит ничего серьезнее карантина."
Я на это заметил: "Проблема в том,
Что этих в крупных аэропортах - завались."
"Скорее всего, уже нет", - ответил мне Том.
"Порвали, кого могли, потом разбрелись
Кто куда, в основном в города -
Им ведь тоже нужна еда."
Короче, мы опять впятером,
И цель - международный аэродром.
Лайнер надо еще подготовить к полету -
Надеюсь, об этом достаточно знает Том,
К тому же придется лететь без второго пилота,
Но пусть об этом болит голова потом.
Нам везет. Наткнулись на место старого боя:
Когда здесь еще пытались создать карантин,
Какой-то парень решил поиграть в ковбоя
И рванул на прорыв, кретин,
Обшив стальными листами свой грузовик
И взявши два автомата и дробовик.
Проломил баррикаду и застрял на шипах.
Судя по отверстиям в черепах,
Жизнь свою продал не без борьбы,
Но в итоге, конечно, все же подох.
А дальше притопали эти на шум пальбы
И уцелевших солдат застали врасплох.
Наши трофеи: патроны, воды три кварты
И, между прочим, бумажные карты -
Редкая ценность в эпоху сплошных GPS!
Черт побери прогресс...
Итак, мы снова идем на юг.
Когда не прорвемся, то нам каюк,
Но там - ближайший аэродром.
Джим бурчит, что это добром
Не кончится, что там все разорено,
Что надо топать на север, но
Идет вместе с нами - куда деваться?
Идти в одиночку - точняк нарваться.
Но джимову мысль поддержал и док
(Вот старый дурак, промолчать не мог!),
Ответив "не факт!" на его вопрос,
Переживут ли эти мороз.
Обратное тоже не факт, заметим -
Черт его знает, что нужно этим,
Пока что их брали разве что пули,
Но мы наблюдали их лишь с июля;
Что ждать от мороза, снега, зимы -
Кто скажет точно? Точно не мы.
Это известно где-нибудь в Чили
(Жаль, что испанский мы не учили),
Но Том говорит, что он свой сигнал
Лишь из Австралии принимал.
Так что сомнительно, и весьма,
То, что спасенье несет зима.
Аэропорт - надежнее шанс.
Эх, не распался бы наш альянс...
Льет третий день - лишь краткие перерывы.
Нас еще пятеро, мы еще живы,
Однако сидим, как в ловушке,
В очередной церквушке.
Вовремя мы добежали сюда -
Пара минут еще б, и беда,
Ввалились, кляня погоду,
И увидели кучу народу.
Наверное, там вся община была,
Священник на кафедре, все дела...
Я подумал, что мы не видали сразу
Стольких, не подцепивших заразу,
Словно бы бог и вправду их спас...
А потом они заметили нас.
Джим, отдадим ему должное, первым начал палить
И почти сразу же пастора смог завалить.
В смысле, не нашего пастора, а того...
Брызнуло это белесое вещество,
Эти, утратив вождя, чуть снизили прыть,
Так что мы все успели огонь открыть.
Но все равно - от такой отбиться оравы...
Я становлюсь староват для такой забавы.
Мы, отступив к стене,
Встали спиной к спине,
Лупили по ним в упор...
У Тома заело затвор,
Но, в результате сей доблестной обороны,
Эти закончились раньше, чем наши патроны.
Позже док, осмотревши чашу у входа,
Предположил заражение через святую воду,
Но и потом продолжали они исполнять обряды
На рефлекторном уровне. Много ль надо
Чтоб быть примерным верующим? Мозжечок!
Пастор на эти подначки, впрочем, молчок.
Зря его дразнит док - он и так не в себе.
Хоть и участвовал вместе со всеми в стрельбе
(Тоже, возможно, на уровне мозжечка).
В общем, пока
Мы тут сидим в отвоеванном божьем оплоте,
И с нами тонн этак десять гниющей плоти.
Эта проклятая вонь нас скоро убьет!
А снаружи все льет и льет.
Пастор рехнулся! Пока я писал в дневнике,
Он вдруг встал и потопал с крестом в руке
На выход, нараспев твердя
Молитву о конце дождя.
Док закричал ему: "Стой, кретин!"
("Кретин", кстати, значит "христианин" -
Я это вычитал в словаре
Задолго до, еще в январе.)
А Джим ответил: "Да пусть идет,
На фиг нам спятивший идиот?"
И, разумеется, поднял ствол,
Чтобы обратно тот не пришел.
Я дернулся остановить, но решил - к чертям,
Его вода и припасы достанутся нам.
Он вышел с молитвой на улицу и - ничего!
Последние капли упали за миг до того.
Конечно же, это лишь совпадение,
Но пастор уверен, что - провидение.
Что бог избрал его нас спасти
И отведет угрозы с пути.
Хуже того, похоже, и Джим
Уверовал вместе с ним.
Док пытался шутить, как водится,
Но Джим велел ему рот заткнуть.
Так иль иначе, тучи расходятся.
Мы продолжаем путь.
Выйдя сегодня в дорогу рано,
Наткнулись в маленьком городке
На вертолет береговой охраны,
Хоть мы от берега вдалеке
(Миль шестьдесят, если нас не подводит карта).
Он приземлился прямо на крышу "Кеймарта".
Черт его знает, куда девался пилот,
Хотя его участь предположить нетрудно.
Но Том говорит - не умеет водить вертолет,
Совсем другой, мол, тип воздушного судна.
Джим был на него ужасно сердит -
Уже представлял, небось, что летит.
Хорошо хоть пастор не начал нести свой вздор,
Что, мол, к этому вертолету нас вывел бог.
Сомневаюсь, что даже Иисус завел бы мотор,
Если аккумулятор сдох.
Сам супермаркет еще на подходе смердел,
Внутри - просто месиво из разорванных тел.
Но мы, дыша через рот, обследовали проходы,
Разгребая гнилые трупы,
И были вознаграждены: нашли консервы и воду,
А еще варенье и крупы.
Я вот думаю - полгода назад меня
От такой бы картины тошнило два дня,
Я бы есть, наверно, не смог неделю,
А мясо - вообще уже никогда,
А сейчас мы с большим аппетитом поели.
Выживание не для брезгливых, да.
Нет ни дождей, ни этих. Жизнь хороша.
Только патронов тоже нет ни шиша.
С той самой бойни в церкви найти не можем.
Пастор считает все это знаком божьим -
Мол, нас ведет господь, и патроны нам не нужны,
Ибо насилие мы отвергнуть вовсе должны,
И топать без всяких сомнений
Долиною смертной тени,
И, ежели мы не убоимся зла,
Господь успокоит нас посредством жезла,
Умаслит голову нашу,
Нальет нам полную чашу,
И приведет нас прямо к аэропорту.
Джим бы раньше послал такие идеи к черту,
А нынче, наоборот,
Смотрит пастору в рот
(Хоть свой автомат не выкинул, а несет).
В общем, они идут напрямик вперед,
Мы с доком против того, чтоб лезть на рожон,
Не пополнив боезапас,
Но когда это тот, кто верой вооружен,
Слышал разума глас?
И хрен бы с ними двумя, но вот что скверно -
Том тоже присоединился к Джиму.
Скорее, поддался его нажиму,
Хоть, слышал я, летчики суеверны...
А без него нет смысла вдвоем оставаться,
Вот и плетемся следом - куда деваться?
В конце концов, гарантии нет нигде -
В линии этой троицы есть резоны:
Может, важнее дойти, пока нет дождей,
Чем неизвестно сколько искать патроны?
Эх, была не была!
Такие дела.