«Рубеж» | 16

Неофициальная сборка доступных глав проекта. Это вторая книга Александра. Первая книга уже доступна в продаже на Amazon, ЛитРес или в Bookmate по подписке.

VK | Telegram

_________________

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

СОДЕРЖАНИЕ

_________________

В камере было невероятно тесно и воняло мочой. Эдвард уже третий день ждал этапа на каторжные работы, раз за разом прокручивая в голове события последних двух недель.

Сказать, что его осудили быстро – не сказать ничего. Немало сталкиваясь с бюрократией на посту главы партии, Эдвард был поражен, как быстро на этот раз шло делопроизводство. Суд был просто показательным: неопровержимые доказательства, десятки свидетелей, записи разговоров, документы. Не было только двух вещей: тела и орудия убийства. Уголовные юристы «Достоинства» планировали построить защиту именно на том, что все улики косвенные, но генпрокурор размазал их по стене. На удивление, Эдвард не злился на юристов: объективно они сделали все, что могли. Подавали апелляции и ходатайства, пытались затянуть процесс, выиграть хоть немного времени. Нонсенс, что Моррис уложился в две недели и пяток заседаний суда, казалось, что он готовился уже давно к этому процессу. 

В отличие от Эдварда.

В итоге глава партии «Достоинство» был осужден на тридцать лет, в том числе десять лет каторжных работ на правительственных рудниках. Фактически, ему был вынесен смертный приговор, потому что на работах дольше пяти лет не жили, а те, кто дотягивал до перевода в обычные тюрьмы, умирали уже там, в камерах. 

Сейчас Эдвард вспоминал последнее заседание. Но в центре его воспоминаний был далеко не Моррис, который хоть и упек его на каторгу, но был просто говорящей головой в этой истории. Больше всего Эдварда интересовало, как полиция и прокуратура сумела привлечь на свою сторону ресурсы разведуправления. 

То, что именно разведка приложила руку к делу Эдварда, он не сомневался. Пару раз он видел, как в коридорах мелькнула фигура Френсиса Купера – начальника разведуправления. Высокий, даже хлыщеватый, как всегда гладко выбритый, он будто немного возвышался над людьми, толпившихся в коридорах здания суда. Такие монстры как Купер выползают из своих кабинетов только если идет игра по-крупному. Например, когда пытаются посадить крупного политика.

- Лонг! – Голос доносился откуда-то с потолка, - посетитель! 

Эдвард медленно встал со своего места и повернулся лицом к стене, уперев руки в специальную контактную площадку. Если он попытается снять с нее руки до того, как дверь в камеру вновь закроется, его ударит током достаточно сильно, чтобы он потерял сознание. Использовалась в этой системе камера, чей глазок разместился прямо у него над головой, либо же дело было в силе нажатия, Эдвард не знал. 

Дверь в камеру, состоявшая из семи равных частей, бесшумно раскрылась, а ее неправильной формы «лепестки» спрятались в стене. 

Прекрасная система. Каждый из «лепестков» приводился в движение собственным приводом, и даже если сломать один из механизмов, отверстие будет слишком маленьким, чтобы взрослый мужчина смог в него пролезть, а остальные механизмы заклинит намертво. Эдвард уже слышал пару баек о том, что у одного парня в камере дверь заклинила сама по себе в закрытом положении, и он оказался замурован в своей камере-клетке. Пока зашевелилась охрана, пока прибыли техники, пока разобрались в причине неполадки и смогли открыть камеру, внутри остался отощавший, почти потерявший рассудок скелет. 

Никаких вентиляционных шахт – воздуховодов были десятки, но все они были диаметром с небольшую монету, никаких отдельных механизмов для подачи пищи. Единственная уязвимая точка в камере была одновременно и самым укрепленной ее частью. 

Пока Эдвард размышлял о том, каково оказаться замурованным в камере два на три, к нему зашел посетитель, дверь за которым тут же закрылась. Эдвард досчитал до десяти и только после этого снял ладони с контактной площадки. 

«Ну я все еще в сознании», - подумал Эдвард.

Прямо перед ним, с небольшим планшетом в руках стоял старый хрыч Эндрю Хилл. 

- Не нашли делегата посвежее? – Спросил намного более резко, чем стоило бы, Эдвард. 

- Здравствуй, Эдвард, - проигнорировал его реплику Хилл. – Скажем так, я тут, потому что моей репутации этот визит навредит меньше всего, ты же понимаешь.

Эдвард горько усмехнулся. Ясно. Эти шакалы, не представляющие, что это такое – подниматься с самых низов, периодически сплевывая на землю кровь и осколки собственных зубов, стали наперегонки открещиваться от него – Эдварда. 

«Рожденные с серебряной ложкой в жопе, мать их», - подумал нацист.

- Зачем ты здесь, Эндрю?

Старик Хилл чуть помялся, будто бы размышляя, что именно сказать Эдварду, но уже через секунду преобразился: плечи выпрямились, взгляд стал четким и ясным. От этой раздражающей размазни, которая так бесила Эдварда своим бесконечным нытьем, брюзжанием о былых временах и насилием над его, Эдварда, музыкальными инструментами во время приемов, не осталось и следа. Перед ним стоял член движения, в которое и сам Эдвард когда-то вступил еще мальчишкой. 

- Давай лучше сядем и поговорим, - тихо, но четко сказал Хилл. – Я вижу, что удобств тут немного, но и стоять я не намерен. 

Разговор был не слишком долгим, но обстоятельным. Вкратце, Хилл дал Эдварду понять, что тот в полной жопе. Его отправляли на рудник для цветных, который в срочном порядке «почистили» от любых лиц, хотя как-то причастных к правым или тех, кто высказывали им сочувствие. 

- Значит, надежд на легкую смерть на рудниках у меня нет, да? – невесело усмехнулся Эдвард. Он ожидал чего-то подобного, но все еще в глубине души надеялся, что попадет в какое-то более обыденное место. – Зачем вообще столько возни с моей задницей? Пырнули бы уже заточкой и дело с концом. 

- А вот это очень хороший вопрос, - ответил Хилл. – За тебя очень, очень плотно взялись. Тебя допрашивали? Вне протокола?

- Ни души, - ответил Эдвард. – Я тут в полной изоляции.

Хилл чуть поерзал на своем месте, будто бы размышляя о чем-то, а после продолжил:

- Вообще, я здесь не за этим, Эдвард. 

Старик аккуратно нажал на один из краев казенного планшета, который использовал для обсуждения документов и приговора, после чего протянул Эдварду оставшийся в его ладони кусок пластика. 

- Партия не забудет твой вклад, Эдвард Лонг, - с каменным лицом добавил Хилл.

Мужчина все понял. Он аккуратно взял кусочек материала, который секунду назад был частью рамки устройства, и зажал его в кулаке. 

- Самое главное в жизни члена партии, это сделать правильный выбор перед лицом… - Начал Хилл, по всей видимости заготовленную речь, но Эдвард его перебил.

- Давай без этого дерьма. Я прекрасно понимаю, что вы не можете мне помочь в этой ситуации. Скажи лучше, когда пройдет голосование?

Эдвард имел в виду внеочередные выборы нового лидера партии, связанные с его кончиной.

- Послезавтра, - коротко ответил Хилл и поднялся с койки. – Удачи тебе, Эдвард.

Как только мужчина повернулся к двери и посмотрел в камеру, зазвучал звонок, который призывал Эдварда положить руки на панель в стене, чтобы охрана могла выпустить Хилла. 

Как только дверь за стариком закрылась, Эдвард рухнул на койку. 

Эти ублюдки его уже похоронили и даже пронесли яд, чтобы он мог уйти когда решит сам. 

«Когда решили они». 

Эдвард изо всех сил сжал в ладони кусочек пластика, который до этого удерживал между пальцев, и стал прокручивать в голове события последних месяцев, вспоминая, в какой момент все пошло наперекосяк.

Но все это было сейчас абсолютно неважно. Единственное, о чем он жалел на самом деле — так это о том, что не успел слетать в Испанию на маленькое деревенское кладбище в горах и попрощаться с женой и детьми. И что так никому не смог сказать правду о случившимся несколько лет назад. 

«Наверное, Тревору бы смог, не будь он такой задницей». 

Он медленно присел на край койки, посмотрел на серебристый осколок в соей ладони, после чего закрыл глаза и тихо-тихо сказал в пустоту крошечной камеры:

- Скоро милая, скоро увидимся.

_________________

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.