Российский автохтоннизм

Политическое сознание склонно к категоризации. Поэтому, возникает вопрос: если концепцию Русской радикальной платформы об обновленной федерации политических наций России и закреплении внутри нее особых прав всех ее коренных народов не следует называть национализмом, то как ее назвать?

Радикализм в данном случае мало о чем говорит. Во-первых, как мы выяснили, сам по себе радикализм может быть как национальным, так интернациональным, внеэтническим или даже антиэтническим. Уточнение про национальный радикализм в контексте задач завершения национальной революции, которые стоят перед радикалами в России, вносит некоторую ясность, но все равно не содержит в себе философии отношения к конкретным народам России, а раз так, остается субъективной позицией ее возможных интерпретаторов. Поэтому нужен термин, который прямо указывает на эту философию тогда, когда она должна быть предъявлена.

Он есть — автохтоннизм, то есть, философия осознания страны как дома прежде всего ее коренных народов. Что очевидно и даже уместно далеко не во всех случаях — в Америке или Австралии и Новой Зеландии, например, такую философию может себе позволить лишь меньшая часть населения соответствующих стран, большинством которого являются эмигранты. Следовательно, автохтоннизм может быть позицией лишь аборигенного меньшинства, но никак не сущностью общенациональной политики.

На территории России, слава Богу, драматического разрыва между автохтонным и общенациональным пока нет. И автохтоннисты принципиально хотят сохранить это положение и в будущем. И видя, как происходят миграционные процессы, понимая их неизбежность в той или иной форме, видя, что этнически неструктурированное российское общество способно лишь пассивно или реактивно на них реагировать, российские автохтоннисты хотят закрепить характер России как Национального дома ее коренных народов.

Конечно, прежде всего, надо определиться с понятием коренной народ, которое имеет множество интерпретаций и возможных смыслов.

Политический смысл, предлагаемый российским автохтоннизмом в рамках русской радикальной платформы — это признание в РФ статуса коренных народов за теми народами, которые исторически проживают в ней на своих исторически родовых, этнических территориях. Таким образом, это конвенциональное политико-юридическое понятие, которое русские радикалы и автохтоннисты предлагают распространить на всю территорию федерации, чтобы тот или иной народ, признанный коренным для нее, мог пользоваться этим статусом везде.

Второй, более узкий смысл понятия «коренной народ» вытекает из международного права и предполагает, что коренным считается народ, который сложился как этнос на данной территории. Может показаться, что в нашем случае первый подход входит в противоречие со вторым, так как отрицает эксклюзивную автохтонность определенных народов в местах их традиционного проживания и ставит их в один ряд с пришельцами, которые являются коренными для федерации в целом. Это не так, потому что русские радикалы и российские автохтоннисты признают право народов на самоопределение и, в частности, такой его результат как наличие в России национально-территориальных образований, названных по имени титульного народа. Мы считаем, что эти статусы должны быть неприкосновенными и иметь реальное содержание. Но мы также считаем, что в силу перемежеванности территорий и разбросанности коренных народов далеко за их юридически зафиксированными пределами единственный путь избежать межэтнических войн и чисток — это признать и гарантировать интересы всех коренных народов федерации на основе некоторых универсальных принципов. Их мы и предлагаем.

Третье, что касается русских. Есть два крайних взгляда на статус русских в России. Один исходит из того, что русские должны быть единственными хозяевами везде, где составляют большинство, в том числе на территориях исторического проживания коренных народов во втором, узком смысле, что вообще упраздняет и статус последних, и само это понятие. Другой исходит из того, что русские как этнос являются коренным только на территории Окско-Волжского междуречья или исторической Великороссии, поэтому за ее пределами должны считаться колонизаторами.

Действительно, как этнос русские сформировались на достаточно ограниченной части территории нынешней РФ. Вместе с тем, мы не можем говорить, что как популяция они являются чужеродным элементом для остальной части Северной Евразии. Научные данные популяционной генетики сегодня указывают на то, что давней прародиной подавляющего большинства этнически русских мужчин, а именно носителей гаплогрупп R1a, N1a и R1b является территория примерно между Байкалом и Алтаем. То же кстати касается и ряда других народов, чьи предки перемещались по просторам Северной Евразии еще тогда, когда не были русскими, татарами, башкирами и т. д.

В связи с этим надо отметить, что хотя коренным в вышеуказанном первом, политическом смысле может быть любой народ, вошедший в состав России со своей землей, пока он в ней вместе с ней остается, подавляющее большинство ее коренного населения — и не только русские — имеет в ней общую археоисторическую основу. Речь идет о ностратической языковой прасемье, из которой позже выделились индоевропейские, в частности, славянские, а также угро-финские и тюркские языковые семьи, носители которых на Севере в традиционной генеалогии ассоциировались с сынами Яфета или яфетитами. Подчеркнем, что речь не идет о необходимости какой-то формализации данного статуса, но мы, люди этого происхождения, вполне имеем право об этом знать и помнить.

Из всего вышеуказанного должно быть понятно, чем российский автохтоннизм отличается от русского или даже российского национализма, а также, в чем он не сходится с крайними этнонационализмами других народов, желающих монополизации за собой статуса коренных.

И русский, и российский национализм в большинстве своих версий сегодня отталкиваются не от автохтонного понимания русской или российской нации, но от их восприятия как колониального феномена, противостоящего коренным народам. В свою очередь некоторые представители последних, оказываясь перед лицом такого вызова, выступают за деколонизацию, включающую в себя вытеснение русских. И то, и другое пагубно для коренных народов России — как воспринимаемых как малые, так и для русских, которые в долгосрочной перспективе имеют шанс этнически сохраниться только как коренной народ и в союзе с другими коренными народами федерации, а не противопоставляя себя им.

Сегодня народы и регионы России нуждаются в деколонизации в первую очередь в том, что касается упразднения современной модели неоколониализма, при которой небольшая паразитическая прослойка лишает их будущего. Возвращение субъектности регионам и народам страны, учреждение нового федерализма — вот цель такой деколонизации.

В более широком измерении мы должны здраво посмотреть на свою историю и сделать из нее адекватные выводы. История народов не представляет собой идиллию автохтонного проживания как норму, прерываемую демоническими завоевателями и колонизаторами. И у тех народов, которые оказывались завоеванными и колонизированными в один период, в то же время могут быть легендарные предки, герои и периоды истории, связанные с выдающимися завоевателями, как это имеет место, например, у ряда тюркских и монгольских народов, хранящих память о Чингисхане, Орде и порожденных ими государствах. Это же касается и русских, само возникновение которых как этноса исторически было связано с колонизацией варягами-русами автохтонных племен восточных славян, финов и балтов.

Что касается истории России, начиная с Романовых, надо осознать, что она представляла собой особый тип колониального, имперского образования, как по отношению к завоеванным ей народам, так и по отношению к русским, являвшимся одновременно и колонизируемыми, и инструментом колонизации других народов. Эта история полна драматических страниц для всех ее народов, были в ней, конечно, и светлые страницы, и дорогой ценой оплаченные достижения, от которых нелепо отказываться.

Так или иначе, в Феврале 1917 года народы России предприняли первую, причем, совместную попытку, вступить в период гражданской зрелости, что и стало предпосылкой создания государства на принципах союза этих народов, номинально сохранившегося даже тогда, когда захватившие в Октябре 1917 года и потом в ходе Гражданской войны абсолютисты, низвели его до формы, лишенной реального содержания. 12 июня 1990 года был провозглашен суверенитет нового федеративного российского государства, призванного реализовать принципы, принесенные еще Февралем 1917 года и утвержденные Учредительным собранием как его кульминацией. К сожалению, достаточно быстро власть в нем опять захватила группа, начавшая растаптывать эти принципы.

Тем не менее, имея опыт как минимум двух неудачных попыток только в прошлом веке, теперь мы уже знаем, в каком направлении двигаться. Народы России будут бороться за свою свободу, а в силу переплетенности их судеб продуктивной такая борьба может быть лишь по принципу «за вашу и нашу свободу», а ее результатом — их самоопределение в обновленной федерации (кроме тех, кто предпочтет уйти и сможет это сделать, не провоцируя этнических войн), являющейся национальным домом всех ее коренных народов.