Пожарный

Пожарный

Джо Хилл

– Дайте я лучше взгляну на вашу руку, – сказала она.
– Потом, когда время будет, – ответил он. – Передачу.
Харпер включила задний ход, а Пожарный отпустил сцепление.
Джон вывел машину из-под тени большого дуба на дорогу, потом попросил Харпер включить первую передачу. Когда они выезжали с парковки возле полицейского участка, Джон высунул руку в окно и дернул шнур колокола: «
Блям
-
блям
!» Харпер вспомнила фильм о трамваях Сан-Франциско.

Человек пятьдесят видели их отъезд, и, похоже, ни один не заинтересовался всерьез. Кто-то из полицейских даже приветственно поднял кепи. Харпер поискала глазами Джейкоба, но его уже не было в кабине «Фрейтлайнера», и в толпе она его тоже не нашла.
– У вас собственная пожарная машина, – сказала она.
– В мире, где пожары полыхают на каждом шагу, она на удивление неприметна. И вы представить не можете, как бывает кстати шестидесятифутовая лестница.

– Я-то могу. Мало ли, вдруг потребуется вытащить ребенка с третьего этажа больницы.
Он кивнул.
– Или поменять лампочку высоко-высо-о-око. Двинете еще рычаг? На вторую… о, прекрасно.
Он прибавил газу – позади остались костры, дым, запах сгоревших людей и собак.
У воды ночь была хрусткая и ветреная. В пожарной машине на тридцати милях в час Харпер чувствовала себя как на Северном полюсе.
Джон включил «дворники» – они размазали пепел по стеклу серыми полосами.

– Пьепьел, – сказал Джон. – Только посмотрите. Тем, что налипло на стекло, можно заразить чуть ли не весь Род-Айленд.
Они ехали сквозь ночь.
– Пепел, – сказала она. – Это все пепел. Вот почему я не заразила Джейкоба. Болезнь не передается от человека к человеку. Нужно коснуться пепла.
– На удивление обычный способ размножения грибков. На третью, пожалуйста. Спасибо. Фермеры Южной Америки жгут зараженный урожай, и воздушные потоки разносят споры грибка на полмира – аж до Новой Зеландии.

Draco incendia trychophyton
ничем не отличается. Ты вдыхаешь споры вместе с пеплом, который защищает их и готовит к размножению, и вскоре грибок захватывает жилое пространство в твоих легких. Можно вас попросить – на четвертую… да, идеально. – Он болезненно улыбнулся. – А я видел, как вы заразились. В тот день, когда сгорела больница. Я видел, как все вы вдыхаете споры, но предупреждать уже было поздно.

Грузовик тряхнуло на выбоине – он не был оборудован амортизаторами, так что пассажиры ощущали каждую борозду, трещину и проплешину на дороге, – и Джон застонал.
– Еще не поздно предупредить остальной мир.
– Что? Думаете, я первый понял, что грибок распространяется с пеплом? Я всего лишь скромный миколог в колледже штата. Точнее, был им. Разумеется, весь процесс давно изучен там, где драконьей чешуей занимаются всерьез. Где бы это ни было.

– Нет. Если бы они понимали механизм, то предупредили бы людей.
– Может, и предупредили… в тех частях страны, где не воцарился хаос и не правят мертвые. Но ведь мы – с подветренной стороны. От остальных. Северо-Американское воздушное течение несет все в нашу сторону. Кто не болен сегодня – заразится завтра или через год. Думаю, в пепле споры могут ждать носителя очень долго. Тысячи лет. Или миллионы.

Грузовик снесло к левой обочине. Край капота срезал почтовый ящик, отправив его в ночной полет. Харпер вцепилась в руль и помогла Джону вернуть машину на середину дороги.
Джон, дрожа, провел языком по сухим губам. Казалось, не он ведет грузовик, а грузовик – его, и Джон цепляется за руль, как за спасательный круг.

– И действительно, потрясающий жизненный цикл, если вдуматься. Пепел заражает носителя, который в конце концов сгорает заживо, производя новый пепел, чтобы заражать новых носителей. Вот сейчас существуют зараженные и здоровые. Но через несколько лет останутся только больные и мертвые. Останутся только научившиеся жить с драконьей чешуей и те, кто сгорел… от собственного ужаса и невежества.

Он протянул руку во тьму и принялся звонить в колокол – так громко, что у Харпер разболелись уши и заломило зубы. Машина приближалась к повороту. Харпер хотела попросить притормозить, хотела сказать: «Тише, Джон, пожалуйста», – когда он, морщась, повернул рулевое колесо, сворачивая с Литтл-Харбор-роуд.

Пожарная машина влетела на занесенную снегом дорожку к лагерю и легко проскочила между двумя камнями на въезде. Харпер разглядела девочку лет пятнадцати – сегодня она дежурила в автобусе. Заслышав колокол Джона, она вышла опустить цепь и пропустить машину.
– Давайте третью скорость, сестра Уиллоуз… блестяще.

Джон покачивался на сиденье, пока машина, замедляясь, взбиралась на склон. Харпер принялась составлять в голове список – что делать в первую очередь, когда они с Джоном доберутся до лазарета. Нужны бинт, марля, адвил, ножницы, перевязь для руки, давящие повязки, пластиковая шина. Не считая адвила и бинта, неизвестно, сколько чего в наличии. Машина взобралась на холм…
…и поехала дальше прямо. Церковь осталась по левую руку. Из-под шин брызнул искристый снег.

– Вы пропустили поворот к лазарету, – сказала она.
– Мы не едем в лазарет. Я не могу находиться вне дома всю ночь. Огонь погаснет.
– И что? Мистер Руквуд, вы несете чушь. У вас трещина в ребрах, вывих или перелом запястья – а возможно, еще и трещина в локтевой или лучевой кости. Если вы хотите поправить здоровье…
– Боюсь, давно прошли времена, когда я хоть что-то мог поправить, сестра Уиллоуз.

Машина, замедляясь, стуча и покачиваясь, миновала просеку среди пихт и докатилась до лодочного сарая. Джон с усилием повернул руль, притормаживая, заехал в сарай и остановил грузовик на бетонном полу среди полок с байдарками и каноэ.
Пожарный повернул ключ, и они оказались в холодной, молчаливой тьме. Потом он подался вперед и уперся лбом в руль.
– Я должен перебраться через воду, сестра Уиллоуз, – сказал Джон, не глядя на нее. –
Должен

. Пожалуйста. Вы сказали, что хотите помочь мне. Тогда помогите вернуться обратно на остров.
Харпер вылезла и обошла грузовик, чтобы помочь Джону выбраться из кабины.

Здоровой рукой он обхватил Харпер за плечи и с ее помощью спустился – сначала на подножку, потом на землю. Его бледное лицо почти светилось в темноте. Глаза вдруг удивленно расширились. Работая медсестрой, Харпер часто видела такие взгляды. Боль накатывает внезапно и порой вызывает у раненого такое удивление, словно он увидел летающего мага.
Они, прихрамывая, двинулись по белому блестящему снегу, вцепившись друг в друга и шаркая по-стариковски.

На берегу ждала гребная шлюпка с приготовленными веслами. Больше ни одного каноэ – и ни следа отца Стори и остальных. Впрочем, их не стоило ждать еще, пожалуй, час. Примерно столько они потратили на дорогу к пруду Саут-Милл, и при этом не нужно было бороться с туманом.
Дымка стояла над водой, закрывая горизонт. До островка Джона было не больше трех сотен футов (при низком отливе можно перейти вброд), но сейчас он исчез из виду.

– Надеюсь, они сумеют найти дорогу в тумане, – сказала Харпер. – И сообразят, что я уехала с вами.
– Отец Стори знает дорогу, – ответил Джон. – Он вдоль этого берега ходил на веслах, еще когда вы были ребенком. А то и раньше. И он, конечно, понимает, что я вас не оставлю в беде. – Пожарный словно забыл, что если бы не Харпер, то в беде остался бы именно он.
Джон осторожно перелез на нос лодки, Харпер столкнула шлюпку с берега и забралась на корму. Сев на банку, она взялась за весла.

– Гребите, – сказал Джон. – Вези нас через Лету, перевозчик. Перевозчица. Перевозчичка. – Он засмеялся. – Аllons-y!
Джон потянулся за масляной лампой, поставил ее на дно лодки между банками, поднял стекло и погладил фитиль пальцем. Появился язычок голубого пламени. Джон бросил взгляд на Харпер: видит ли она. Даже в болезненном состоянии он не переставал форсить.

Весла лязгали в уключинах. Харпер чудилось, что лодка скользит не по морю, а по небу, сквозь невероятных размеров облако. Они рассекали туман, который закручивался светящимися перьями.
Харпер все еще вглядывалась в бледные, холодные волны тумана, пытаясь разглядеть остров, когда лодка ткнулась в берег, резко остановившись.
– Я полагал, что придется чуть намокнуть, когда будем вылезать, но и представить не мог, что мы утонем в грязи, – сказал Джон. – Идите за мной, след в след.

Он перекинул одну ногу через борт лодки, прежде чем Харпер успела приблизиться, и завалился на бок. Лампа вылетела у него из рук, разбилась где-то в темноте и погасла. Джон закричал от боли, потом засмеялся – дурным, пьяным гоготом, который и напугал, и разозлил Харпер.

Она выпрыгнула из лодки и увязла по щиколотки в приливной грязи – словно наступила в холодный, липкий пудинг. Харпер потеряла один ботинок, пробираясь через вязкий ил к Пожарному. Второй она потеряла, помогая Джону выбраться на твердую почву. Ил с жидким чавканьем стянул ботинок с ее ноги – дальше пришлось идти босиком.
Они с трудом добрались до сырого, плотного песка. Харпер заметила сарай – на бледно-зеленой стене белела дверь, – и они двинулись туда.

– Вам надо будет вернуться и затащить лодку повыше. – Джон поднял задвижку и прижался к двери плечом. – Иначе начнется прилив и утащит ее.
Глаза постепенно привыкли к сумраку. Харпер разглядела койку; одежду на веревке; стопки покоробленных книг – похоже, они не раз намокали и просыхали. Серебряный туманный свет струился в два световых люка; других окон не было.

У дальней стены мастерской – для небольшой комнаты больше всего подходило именно это слово – на металлических подставках лежала большая железная бочка. У папы была такая же во Флориде, во дворе; с ее помощью он поджаривал свиные лопатки для пикников. К одному концу бочки была приварена дымовая труба, выведенная через стену.

С торца в бочку была вделана сдвигающаяся заслонка. Рядом с самодельной печью были сложены в аккуратные кучки плавник – выброшенные прибоем куски дерева, – и морская трава. Джон отпустил Харпер, сделал, пошатываясь, несколько шагов по полу из узких деревянных планок и остановился у печки. Он взглянул на странные сине-зеленые языки пламени.
– Я пришел, родная, – сказал он углям. – Я дома.

Джон взял несколько сухих веток и положил в печь, при этом его руки окунулись в пламя по запястья. Потом он отошел, держась за бока. Его пустые стеклянные глаза продолжали смотреть в печь. Он пятился так до узкой койки и, уперевшись в нее голенями, сел.
Харпер помогла ему лечь и начала расстегивать пуговицы на рубашке Джона. Он смотрел мимо нее на полную огня бочку. Чем-то она притягивала его.
– Закройте печку, – прошептал он.
Харпер не обратила внимания на его слова и отстегнула подтяжки.

– Рубашку нужно снять.
– Пожалуйста, – сказал он и слабо рассмеялся. – Она может увидеть и неправильно поймет.
Харпер приложила ладонь к его щеке. Лихорадочный жар не удивил ее. Она задрала его рубашку и начала ее стягивать. Освободить левую руку не составило труда, но когда Харпер потянула правый рукав, Джон коротко ахнул – то ли всхлипнул, то ли засмеялся.
Правый локоть распух и был ужасного лилового цвета с почти черными пятнами.
– Согнуть можете? – спросила Харпер.

Пожарный закричал, когда она нежно приподняла его руку, сгибая локоть, и осторожно провела большими пальцами вдоль кости. Переломов нет, но мягкие ткани набухли и уплотнились, связки порвались на отдельные пучки. Запястье – еще хуже, чем локоть, опухло так, что сравнялось по толщине с икрами, и покрыто густыми синяками.

Одной рукой она взяла его за ладонь, другой обхватила предплечье. Она стала поворачивать запястье, ища подвывих. Одна косточка – полулунная – двигалась отдельно от прочих, явно находясь не на месте.
– Все плохо? – спросил Джон.
– Ничего серьезного, – ответила Харпер.
Кость надо вернуть на место, и чем раньше, тем лучше. Она положила большие пальцы ему на запястье. Пот выступил на белом как бумага лице Джона.
– Послушайте, – сказал он. – Вы ведь не сделаете со мной ничего ужасного?

Она виновато улыбнулась и
нажала
. Полулунная кость втиснулась на место с мокрым щелчком. Джон содрогнулся и закрыл глаза.
Харпер осмотрела его правый бок, разукрашенный неестественными заплатами синяков. Провела пальцами по ребрам. Перелом. И тут. И еще один. И четвертый.
– Харпер, – выдохнул он. – Похоже, я могу отключиться.
– Это не страшно.
Но он оставался в сознании. Пока. Он сгорбился на краю матраса, беспомощно дрожа, прижимая покалеченную руку к истерзанному боку.

Нужна была перевязь. Харпер поднялась и стала рыться в груде хлама у кровати. В большой коробке нашлись грязные тарелки фрисби, теннисные мячи, крокетные воротца и молотки. Все, что угодно, для послеобеденных развлечений. За коробкой торчал большой спортивный лук, знававший лучшие времена, а дальше – ага! Полотняный колчан, в котором торчали несколько потрепанных больших стрел с ободранным оперением. Харпер вывалила стрелы на пол. Еще минута поиска – и вот они, садовые ножницы.

Харпер вспорола колчан снизу доверху, развернув полотно. Потом отрезала ремень. Когда Харпер вернулась к кровати, Джон лежал поперек матраса на левом боку. Он еще вздрагивал, но редко. Веки опустились.

Харпер уложила его правую руку в самодельную перевязь – осторожно, чтобы лишний раз не потревожить запястье или локоть. Пожарный несколько раз судорожно вздохнул, но больше не издал ни звука. Когда рука заняла свое место в распоротом колчане, Харпер подняла ноги Джона и уложила на матрас, а потом накрыла одеялом.
Подтыкая одеяло, она была уверена, что Джон уже заснул, но он прошептал:
– Закройте дверцу, пожалуйста. Надо беречь тепло. Тогда огонь не прогорит слишком быстро.

Харпер поправила локон каштановых волос на его потном виске и прошептала:
– Хорошо, Джон.
Она подошла к печке, но не торопилась задвигать дверцу, завороженная странными, переливчатыми оттенками пламени внутри: она видела вспышки нефритового и розового цветов. Харпер смотрела на огонь почти полминуты в каком-то умиротворенном трансе и уже готова была закрыть дверцу… когда увидела
ее
.

На мгновение в пламени появилось лицо: женское лицо с большими, удивленными, широко расставленными глазами и правильными чертами классической статуи, очень похожее на лицо Алли, только полнее, старше и печальнее. Губы приоткрылись, словно она собралась говорить. Не галлюцинация; не плод воображения; не причудливый отблеск танцующего огня. Лицо из пламени долго глядело на Харпер – можно было сосчитать до пяти.

Харпер хотела закричать, но воздуха не хватало. Когда она снова обрела возможность дышать, женщина, явившаяся в огне, исчезла.
13
Харпер отступала, следя, не выкинет ли пламя новых чудес. О том, чтобы задвинуть дверцу, уже и думать не хотелось. Харпер обернулась к Джону – спросить, что она видела, спросить, что за
чертовщина
творится в печке, – и увидела, что он спит. Во сне он тихо, напряженно присвистывал.

Харпер чувствовала, что и сама истощена до невозможности. Слабость отдавалась сухой, жгучей болью во всех суставах. Она устроилась в мягком кресле с обветшалыми льняными подушками, так, чтобы видеть огонь, – и заметить, если там появится что-нибудь еще.

Языки пламени трепетали и струились, творя древнее гипнотическое заклятие, отнимая волю и способность мыслить. Взамен они дарили тепло, приятное и уютное, как старое стеганое одеяло. С одной стороны, Харпер боялась, что та женщина опять раздвинет кроваво-красные занавеси пламени и взглянет на нее. А с другой – хотела увидеть ее снова.
Видимо, на какое-то время Харпер прикрыла глаза.

Разбудил ее крик – тихий всхлип боли или ужаса. Харпер не знала, сколько времени прошло – может, минута, может, час, – и не знала, был ли крик настоящим или приснился ей. Она подождала, но больше ничего не услышала.

Огонь почти прогорел, и Харпер наконец вспомнила, что Джон просил ее закрыть печь. Усилием воли Харпер поднялась и задвинула стальную дверцу. Потом снова села и какое-то время дрейфовала в нейтральной зоне между сном и бодрствованием. Она чувствовала себя свободной и послушной воле волн, как пустая лодка в пустом море; было легко ощущать, но тяжело думать; и вдруг Харпер окончательно и бесповоротно проснулась. Лодка. Джон предупреждал, что нужно вытащить ее дальше на берег, или они окажутся отрезанными от суши.

Страх потерять лодку подбросил Харпер на кресле и заставил встать. Остатки сонной паутины унесло, едва Харпер ощутила первый шершавый удар соленого ветра в лицо.
Уже был близок рассвет, туман светился от первых лучей солнца жемчугом и шелком. Ветер раздирал его на серебряные полосы, и сквозь прорехи в ткани тумана виднелся противоположный берег.

Три каноэ были вытащены из воды на снег. Значит, все вернулись живыми. Еще одну лодку тащил по песку Ник. Харпер поразилась – кто же отправил маленького мальчика в одиночку перетаскивать лодки в сарай. В такой ранний час ему положено быть в постели.

Харпер махнула рукой. Едва заметив ее, Ник бросил свое занятие и замахал в ответ, отчаянно передавая обеими руками универсальные знаки отчаяния. И Харпер наконец поняла, почему вся эта картина сразу показалась ей странной. Ник был одет не по погоде: только черный шерстяной свитер и тапки. И еще: он тащил каноэ не к сараю, а вниз, к воде. Никто не посылал его убирать лодки. Он пришел искать Харпер.

Через два шага Харпер снова оказалась по щиколотку в соленой, вонючей грязи. Где-то в трясине теперь покоились и ее ботинки. Харпер не собиралась их искать, она толкнула лодку на воду и запрыгнула.
Ник поджидал ее у причала с веревкой. Привязав лодку, он схватил Харпер за руку. Будь он достаточно большим и крепким, втащил бы Харпер на сосновые доски, как рыбак – свой улов.

Харпер порывалась бежать, но Ник не пускал, вцепившись в ее руку, пока они поднимались по крутому склону. Он хрипло дышал. Харпер не поспевала за мальчиком, хрупая по насту босыми ногами.
– Стой, – сказала Харпер и притянула Ника к себе, словно хотела отдышаться – хотя на самом деле хотела, чтобы отдышался он. – Можешь написать? Что случилось, Ник?

Харпер отпустила руку Ника, чтобы изобразить, что пишет, водя невидимым карандашом по листу тумана. Но Ник отчаянно затряс головой и побежал, даже не попытавшись увлечь за собой Харпер.
Туман медленно катился мимо стволов красных сосен, тек, словно призрак великого потопа, по земле, обратно к морю.
Харпер бегом последовала за Ником в сторону лазарета; у ступенек он все же остановился, чтобы дождаться ее. За его спиной стояла его тетя, в тонкой фланелевой пижаме и тоже босая.

– Мой отец… – Кэрол говорила так прерывисто, между всхлипываниями, словно это она, а не Харпер пробежала полмили в гору по снегу. – Мой отец. Я молилась, молилась, чтобы вы вернулись – и вы здесь. Сейчас же скажите, что спасете его, вы должны.
– Сделаю все, что смогу, – ответила Харпер и, взяв Кэрол за локоть, развернула ее в сторону лазарета. – Что произошло?
– Он истекает кровью, – сказала Кэрол. – И говорит с Богом. Когда я уходила, он молил Бога простить его убийцу.
14

В палате было слишком много народу. Кэрол и Харпер пришлось протискиваться через толпу – там были Алли, сестры Нейборс, Майкл и другие дозорные. Некоторые держались за руки. Майкл разделся до пояса, и на груди блестела кровью и потом влажная полоса. С опущенной головой, закрытыми глазами и шевелящимися в беззвучной молитве губами, он был похож на искателя Эры Водолея в парилке. На полу сидела, обхватив колени, девочка и беспомощно рыдала.

Свечи горели на полках и вокруг рукомойника, но все равно комната была еле освещена. Тома Стори уложили на раскладушку. В тени его фигура напоминала пальто, наброшенное поверх простыней. У изголовья стоял Дон Льюистон.

– Молодые люди, – сказала Харпер, как будто годилась по возрасту в бабушки Алли и Майклу, а не была двадцатишестилетней женщиной, окончившей институт всего четыре года назад. – Спасибо вам. Спасибо за все, что вы сделали. – Она понятия не имела, что они сделали, но это не важно. Их легче будет спровадить, если они почувствуют, что их важный вклад оценен, если поверят, что все изменили. – Теперь вынуждена попросить всех выйти. Нам нужны воздух и покой.

Алли явно плакала. На горящих щеках остались полоски – следы слез. Маска Капитана Америки, грязная и мятая, висела на шее. Алли испуганно кивнула Харпер и ухватила Майкла за руку. Они вдвоем повели остальных в приемный покой, без единого слова.
Харпер придержала Майкла за плечо и тихо попросила:
– И Кэрол уведи. Пожалуйста. Скажи ей, что хочешь спеть с ней. Скажи, что Ник расстроен и ему нужна его тетя. Скажи что угодно, но
убери ее из палаты
. Ей не надо здесь находиться.


Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь

Report Page