Пожарный

– Вам не надо лезть через трубу. Перейдете прямо через дамбу. На другой стороне ждут друзья с лодками. Они доставят вас в безопасное место.

– Дамочка, мы в этой дыре уже двадцать часов сидим. И нам не перебежать через дорогу. Мой кореш вообще еле стоит. Спасибо за заботу. Правда спасибо. Но ничего не выйдет. И пусть лодки всего в сотне футов отсюда. Для нас это все равно что на Луне. На парковке пятьдесят человек, и почти все с пушками. Если мы выскочим и рванем – точнее, поковыляем, – они нас пристрелят и фамилию не спросят.

– Вам не нужно бежать, – сказала Харпер, припомнив слова Пожарного. – Вы просто пойдете. И вас не заметят. Будет отвлекающий маневр.
– Какой маневр?
– Сами увидите. – Харпер решила, что лучше темнить, чем признаваться, что она понятия не имеет.
Мужчина улыбнулся, сверкнув золотым зубом. Отец называл таких, как он, грубым словом.
– Лезьте сюда! Давайте, посидите с нами, милочка.
– Мне пора обратно. Будьте наготове, – сказала Харпер.

– Вы же не собираетесь ползти задом наперед? Вылезайте, тут и развернетесь.
До сих пор она не задумывалась об обратном пути – как это ни смешно, – и не нашлась что ответить. Он, конечно, был прав. Лезть по трубе задом наперед было не проще, чем растаять дымкой; впрочем, дымка могла вполне себе получиться.

А если двинуться вперед, хотя бы на фут… воображение быстро нарисовало, как человек-медведь хватает ее за волосы, его улыбка тает, а взгляд мертвеет. Они будут делать с ней, что захотят: ведь кричать она не станет, чтобы не привлечь внимание полиции и не выдать местонахождение друзей. Пожарный говорил, что эти люди хотят выбраться, а не попасться, и это правда. Но правда и то, что они уголовники, а она – беременная, которая не сможет позвать на помощь. И эти парни совершенно очевидно способны и рыбку съесть, и ее же отыметь, да и убить тоже.

Харпер снова оказалась в ловушке, и на этот раз все было еще безнадежнее, чем тогда, в середине трубы. Дорогу назад она не видела, а двигаться вперед не осмеливалась. «Давай, спой ему что-нибудь из любимых мюзиклов», – поддразнила она себя и чуть не рассмеялась.
Но тут, в один миг, все изменилось, и уже не нужно было ничего решать, не нужно было искать ответ. Что-то на дамбе отвлекло внимание большого человека. Его глаза, блестевшие от света костров, остекленели.

– Ха-а-а… – выдохнул он. – Святое… святое…
Видимо, он хотел добавить что-то непечатное, но не мог продвинуться дальше первого слова. Так Харпер решила сначала, но тут же засомневалась – а вдруг он сказал именно то, что хотел, и на дороге действительно происходит какое-то святое чудо, столь же невероятное, как неопалимая купина или полное ангелов ночное небо над Вифлеемом.
Но потом она поняла, что определение «святое» тут не подходит.
Правильнее было бы сказать – «адское».
11

Свет померк. Словно гигантский черный занавес опустился между прудом и кострами на парковке.
Глаза заключенного стали размером с блюдца.
– Что там? – спросила Харпер.
Он не ответил, только растерянно дернул головой. Упершись ладонями в коленки, он с трудом выпрямился во весь рост. Харпер поняла, что у него болят ноги. Заключенный отступил влево и пропал из виду. Послышались шепот, болезненный стон и шарканье ног по камням. И все стихло.

Нет – не все. Вдали послышались крики и удивленные возгласы.
Весь свет как будто кто-то проглотил. Харпер не могла представить, что же могло погасить столько огней.

Она высунула голову наружу, готовая юркнуть обратно, едва увидев человека в оранжевом. Но ее никто не поджидал. По левую руку она разглядела еще один крутой склон шестифутовой насыпи из гранитного щебня. Широкая бетонная труба уходила в дамбу под парковкой. Там было достаточно места, чтобы два человека могли спрятаться под бетонной облицовкой, но ржавые прутья закрывали проход в трубу. Значит, вот где они укрылись… на тесном пятачке у ржавых прутьев, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.

Харпер вытянула шею, чтобы рассмотреть дамбу, но, оставаясь в трубе, она мало что видела. Только дым: клубящаяся черная туча застилала небо, расплываясь над дорогой и парковкой.
Она выползла из трубы на коленях, выпрямилась и уставилась на дамбу.

В громадной черной туче маячил дьявол: широкоплечий демон высотой с двухэтажный дом, с громадными рогами. Огненный демон в клубах черного дыма. Огромной, как телефонный столб, ручищей он поднял молот и ударил по раскаленной докрасна наковальне. Харпер совершенно отчетливо расслышала звон стали. Откуда-то из черной тучи взвились искры. Хвост дьявола – тонкий двенадцатифутовый огненный кнут – хлестнул по земле.

Туча была так огромна, что Харпер не видела за ней ни полицейского участка, ни стоянки с кострами. Дым полз над дамбой непроницаемым валом ядовитого тумана.
За дымовой завесой кричали и бегали люди.
Дьявол снова и снова опускал молот с громовым «клац!» Он запрокинул горящую голову, весело сверкая красными глазами-угольками. В профиль невозможно было не узнать в нем Пожарного.

Завершив работу, дьявол отложил молот и поднял свежевыкованный инструмент: огненное копье, трезубец из чистого пламени высотой с него самого.
За дымовой завесой кто-то запричитал. Харпер в жизни не слышала в голосе такого отчаяния. Это был вопль человека, оплакивающего собственную душу.
В голове пронеслись одна за другой несколько мыслей – как цепочка фейерверков.

Первая: перед ней театр теней. Как он это делает – непонятно, но принцип один: точно так же маленький мальчик светит фонарем на руку и показывает слона на стене спальни.
Вторая: если бежать, то сейчас. Все это не продлится долго.
Третья: Джону тоже надо бежать. Закончить представление и сматываться. Дыма и неразберихи было уже достаточно, чтобы заключенные незаметно перебрались через дамбу.

Четвертая мысль – и последняя: возможно, он вообще не переживает о том, успеет ли убежать. И никогда не переживал. Возможно, опасность быть схваченным и убитым не страшит его, а заводит.
Харпер на четвереньках вскарабкалась на дамбу, опираясь на замшелые гранитные блоки.
Она выпрямилась в густом облаке дыма. Сразу сообразила, что лучше не вдыхать глубоко, но горло и ноздри все равно саднило. Если нагнуться, становилось полегче, но ненамного.

Харпер побрела сквозь тучу. Видно было только асфальт прямо под ногами – и все. Дальше все тонуло в плотном дыму.
Из-за облака дыма послышались новые звуки: несколько человек раздавали команды и перекрикивались, подбадривая друг друга.
В толщу дыма ударила струя воды, направленная в горящую грудь дьявола. Сатана моргнул, поднял руку, закрывая лицо; трезубец затрепетал и на мгновение стал похож на гигантский лом-хулиган.
Пожарный удивленно вскрикнул где-то в дыму. Сталь звякнула и задребезжала.

Сатана, качнувшись, повернулся и уронил огненный трезубец. Потом прикрыл крыльями тело, спрятался, съежился и исчез.
Люди с пожарным шлангом продолжали поливать облако дыма. Брызги пролетали рядом с Харпер. Капли шипели, и облако начало менять цвет и вид – из грязно-черного оно становилось сырым и бледным: не дым, а пар.
Харпер поняла, что произошло. Они достали его, вот в чем дело. Мощнейший удар воды сбил Пожарного с ног.

Не раздумывая, Харпер кинулась в облако – в ту сторону, где в последний раз слышала голос Пожарного.
Снова раздались крики – теперь ближе. Голоса приближались к ней. Нет – они приближались к Пожарному.
Харпер наступила на что-то – металлический лом, звякнувший на асфальте, – и, пошатнувшись, выпрямилась. Хулиган. В тумане послышался шум. Кого-то рвало.
Пожарный с трудом поднялся на четвереньки. Каска слетела с головы, и волосы промокли насквозь. Он сгорбился, рыгнул, и его вырвало потоком воды.

– Джон! – позвала Харпер.
Он поднял голову. Измученные глаза смотрели удивленно.
– Какого хрена вам тут надо? – спросил он.
Поднявшись на колени, он покачнулся и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел. В дыму, слева от него, появилось нечто странное.

Какое-то жукомордое чудовище надвинулось на них из дыма. Скользкие блестящие глазки сверкали во мгле, а рот был большой и нелепый. В остальном оно было похоже на человека в униформе пожарного и сапогах по колено. Чудовище поставило черный сапог Пожарному между лопаток и толкнуло. Джон уткнулся лицом в землю.
– Ах ты, мразь, – сказало чудовище – пожарный, настоящий пожарный в противогазе. – Я достал тебя, сукин сын.

Джон начал подниматься на четвереньки. Но человек в противогазе ударил его ногой по ребрам, от этого ладони и колени Джона разъехались.
– Конец тебе, недоносок, – сказал человек. – Сукин сын… Ребята! Ребята, я поймал его! Я поймал этого засранца!
Он снова ударил Пожарного в бок, почти перевернув его.
Харпер отчетливо поняла, что через пару секунд к человеку в противогазе прибегут приятели и забьют Пожарного до смерти.
Она нагнулась и схватила хулиган…

…и уронила его, взвизгнув от неожиданной боли. Харпер ошеломленно взглянула на ладонь. Уже начали вздуваться волдыри. Хулиган был горячим, как раскаленная кочерга.
Крик Харпер привлек внимание человека в противогазе. Он перевел на нее мутный, ужасный взгляд и ткнул в ее сторону пальцем в перчатке.
– Ты! Давай, мать твою, на землю! Сиськами вниз, руки, мать твою, за голову! Живо, мать твою…

Джон поднялся с гневным криком, обхватил человека в противогазе за пояс и попытался повалить. Единственное, чего он добился, – сдвинул противника на несколько шагов, прежде чем человек в противогазе, который был на шесть дюймов выше и на сотню фунтов тяжелее Джона Руквуда, начал толкать его обратно.

Сцепившись, они топтались по земле. Человек в противогазе вцепился в правую руку Джона и выкрутил ее. Сустав чавкнул. Джон опустился на колено, и человек в противогазе коленом ткнул ему в подбородок. Джон опрокинулся на спину. Человек в противогазе опустил сапог на грудь англичанину и надавил. Хрустнули кости.
Харпер скинула нейлоновую куртку, обернула ее вокруг обожженной правой руки и снова ухватила хулиган. Даже через толстую ткань она ощущала жар, чувствовала вонь плавящегося нейлона.

Харпер подняла лом. Человек в противогазе обернулся, убрал ногу с груди Джона и двинулся к Харпер, растопырив руки. Она взмахнула хулиганом – и каска отозвалась стальным «дын-н-н». Человек сделал еще шаг и сложился пополам, ткнувшись в землю. Его каска улетела, вращаясь, как тарелка для фрисби, в туман. И шмякнулась на асфальт, демонстрируя огромную вмятину на одном из боков.
От вида помятой каски Харпер затошнило. В горле появился вкус желчи. Вмятина казалась страшнее даже разбитой головы.

Она сама не понимала, почему так поступила. Она хотела только напугать этого человека, а не сносить ему голову. Харпер с отвращением отбросила хулиган. Он упал в грязную лужу на асфальте и зашипел.
Снова раздались крики. Харпер увидела, как слева еще один пожарный бежит сквозь облако дыма и пара. Он промчался мимо, не заметив ее.
Пожарный – ее Пожарный – тронул Харпер за локоть. Его правая рука повисла под странным углом, сам он согнулся в три погибели, морщась, как бегун после финиша.

– Вы как? – спросил он.
Она уставилась на него, как будто он говорил на иностранном языке.
– Джон! Я… я ударила его вашим хулиганом.
– О да, еще как! По звуку – будто литавры. – Он восторженно улыбнулся.
Раздался новый крик – буквально в нескольких шагах. Джон обернулся на звук, а когда снова посмотрел на Харпер, улыбки уже не было. Он схватил ее за плечо.
– Скорее, – сказал он. – Пора уходить. Дайте мне его куртку.

Харпер наотрез отказалась подходить к мертвецу, и Пожарному пришлось самому отправиться во мглу. Он с усилием нагнулся – Харпер, несмотря на шок, заметила, что его лицо перекосилось от боли, – и поднял помятый шлем. Пожарный обернулся.
– Дайте куртку, Уиллоуз! – сказал он. – Быстрее.
Харпер замотала головой. Нет. Она даже посмотреть не могла на труп. Она убила человека, вышибла ему мозги – и теперь еле сдерживалась, чтобы не зареветь, рухнув на колени.

– Успокойтесь. – Впервые Пожарный говорил с ней нетерпеливым, даже сердитым тоном. Он снял собственную куртку – пришлось помучаться, освобождая правую руку, – и, подойдя, набросил Харпер на плечи. Под курткой у него оказалась черная эластичная рубашка и ярко-желтые подтяжки.
Он собрался надеть помятую каску на Харпер, но та сжалась и отшатнулась. Заметив, что она уставилась на распростертое на земле тело, он наконец понял.
– О, ради бога, – сказал он. – Вы его не убили. Смотрите…

Он легонько ткнул мыском ботинка человека в противогазе. Тот тихо вскрикнул.
– На каске нет ни крови, ни мозгов, так что надевайте и помогите мне, – приказал Джон, и Харпер наконец позволила надеть каску себе на голову. Джон отступил на шаг, взглянул на нее и снова улыбнулся.
– Ну вот! Что за прелестная пожарная!
И тут его ноги подкосились.
12
Харпер подхватила его, не дав опуститься на колени, и обняла за талию. Он навалился на нее, мыча неуместно веселую мелодию, и они пошли шатаясь.

– Что за песня?
– «Хутерс»! «И мы танцевали»! – почти пропел Пожарный. – Утерянное сокровище лучших дней, когда в моде были вареные джинсы и смешные прически. Вам нравится музыка восьмидесятых, сестра Уиллоуз?
– Может, обсудим старье в другой раз?
– Что?
Что
? Старье? Какой-то мужик сломал мне ребра, а вы вдобавок разбили сердце.
– Эй! – крикнул кто-то, приближаясь к ним в дыму. Харпер посмотрела через плечо Джона и увидела еще одного человека в противогазе, даже крупнее первого. – Вы целы?

Харпер поняла, что в тумане он принял их за пожарных.
– Он удрал! Тот парень! Сукин сын, который напустил дыму! – крикнул Джон, и его акцент совершенно пропал. – Он сбил нас с ног и побежал туда! – Джон показал мимо Харпер в клубы пара.
– Черт…
опять
этот сукин сын, – сказал второй человек в противогазе.
– Но мы уделали этого засранца! – крикнул Джон, указывая на лежащего первого. – Гребаного сукина сына!
Харпер захотелось двинуть его локтем в бок, но вряд ли его ребра это выдержали бы.

– Валите отсюда на хрен, – сказал второй человек в противогазе. – Оба. Выбирайтесь из сраного дыма. Я им займусь.
Харпер повела Пожарного дальше – она обнимала его за пояс, он положил руку ей на плечо. Они сделали несколько шагов, и тут второй человек в противогазе заорал:
– Эй! Стойте!
Харпер заставила себя обернуться, опустив глаза.
Второй человек в противогазе протягивал упавший хулиган.

– Заберите. Тут кругом полно ребят. Не хочу, чтобы кто-нибудь споткнулся и получил сраным топором в колено.
– Верно. Спасибо, – сказала Харпер и добавила для ровного счета: –
На хрен
.

Металл был еще теплым – ладонь болезненно напряглась, – но холодная лужа достаточно остудила лом, чтобы его можно было взять голой рукой. Харпер потянула лом к себе, но второй человек в противогазе не сразу отпустил руку. Через линзы было видно, как сдвинулись его брови. Он смотрел на Харпер и Джона пристально, как будто видел их впервые. А может, просто размышлял о том, что из-за малого количества женщин-пожарных он их всех знает по имени, а эту почему-то не знает. Сейчас он отнимет хулиган у Харпер и набросится на них.

Сырой белый дым клубился вокруг призрачных фигур.
Второй человек в противогазе отпустил лом и отвернулся, качая головой. Он опустился на колено рядом с лежащим товарищем.
– Сестра Уиллоуз, – шепнул Джон, и она поняла, что путь свободен.
Она повела его сквозь дым. Мимо них пробегали, перекликаясь, люди.
– Он сказал «
опять
этот парень», – сказала Харпер, нагнувшись поближе к уху Джона. – Вы часто по ночам изводите пожарное управление художественными поджогами?

– Каждому нужно хобби, – буркнул он.
В дыму они добрались до парковки – полицейский участок был всего в сотне шагов слева. Дым белой плотной стеной закрывал дамбу и весь пруд Саут-Милл.
Они очутились возле одного из костров. Огонь шумел, и в его шипении слышалась несомненная ярость; Харпер впервые задумалась – способен ли огонь ненавидеть?.. И от этой абсурдной, детской мысли трудно было отвязаться.

Полицейские сновали за двойными стеклянными дверьми участка. Харпер и Джон вынырнули из клубов дыма прямо перед упакованным в черное пончо и черные резиновые перчатки копом с круглым, веснушчатым, невинным лицом. Он смотрел не на них, а на дым. Харпер показалось, что его губы шевелятся в беззвучной молитве. Впрочем, что тут удивительного? Весь мир в огне, а сегодня они видели самого дьявола, пришедшего наконец заявить права на свое огненное царство.

Харпер посмотрела на первый костер и увидела, что горят вовсе не горы одежды. Вернее, одежда и впрямь горела – вот только в ней все еще были люди. В костер были сложены высохшие тела, почерневшие трупы. В пламени они потрескивали, свистели и шипели, как обычные дрова.

Харпер разглядела мертвую женщину, прижимающую к груди голову ребенка лет восьми. Это зрелище не заставило Харпер вздрогнуть. Она навидалась смертей в Портсмутской больнице. Если она и чувствовала что-то, то простую радость, что эти двое – мать и дитя – умерли вместе, обнимая друг друга. Иметь возможность обнять перед смертью ребенка или маму – своего рода благословение.
– Опустите голову, – пробормотал Джон. – Он может увидеть.
– Кто?
– Ваш бывший.

За первым костром стоял оранжевый спецгрузовик. Задний борт был открыт, а кузов запрокинут, словно из него ссыпали песок. Четыре или пять тел застряли в кузове – возможно, примерзли к металлу.
Джейкоб сидел на пассажирском сиденье у открытой дверцы и курил «галуазку». Его покрытое недельной щетиной лицо было красным и потным от жара костра. Джейкоб похудел – это было заметно по ввалившимся щекам и кругам вокруг глаз.

Словно почувствовав прикосновение чужого взгляда к изрезанной шрамами щеке, Джейкоб повернул голову и посмотрел на Харпер. Его раны плохо зажили, ярко-белые линии покрывали половину лица. Еще хуже выглядел ожог на шее в форме человеческой ладони.

Харпер опустила голову и пошла прочь. Досчитав до десяти, она рискнула взглянуть еще раз. Джейкоб снова смотрел на дамбу – вернее, на дым. Он ее не узнал. Наверное, это неудивительно. Она, хоть и узнала его сразу, в каком-то смысле видела перед собой незнакомца.
– Он не болен, – сказала Харпер.
– Драконьей чешуей – нет.

Харпер и Джон неторопливо пересекли парковку, оставив полицейский участок позади. Они удалялись от света и от людей. Впрочем, дальний конец парковки тоже не тонул во мраке. Второй костер бросал в темноту красные сполохи. Запах был отвратительный, воняло так, будто жгли мокрый ковер. Оборачиваться не хотелось, но Харпер не удержалась.
Собаки. Здесь жгли собак. Черный пепел сыпался с ночного неба.

– Посмотрите на весь этот пепел, – сказал Пожарный, сдув черную снежинку с носа. – Идиоты. Некоторые из них окажутся на нашей стороне через пару недель. Вы не заразили мужа, сестра Уиллоуз, но шанс у него еще есть.
Харпер посмотрела вопросительно, но Пожарный, похоже, ничего не собирался объяснять.
– Зачем они жгут собак? – спросила она. – У них ведь не бывает чешуи?
– Свирепствуют две эпидемии. Одна – драконья чешуя, другая – паника.
– Вот что меня каждый раз в вас поражает.
– Что?

– Вы все-таки умеете рассуждать разумно.
Его смех перешел в тихий, придушенный хрип, и пришлось подождать, пока он топтался на месте, схватившись за бока.
– Словно битого стекла в грудь натолкали, – сказал он.
– Вам надо прилечь. Далеко еще?
– Туда, – сказал он, кивнув в темноту.
На дальнем конце парковки стояли несколько легковушек и пикапов, а среди них ждала своего часа древняя пожарная машина – по виду восьмидесятилетняя, – с парой фар, установленных на высокой решетке.

Пытаясь забраться на водительское место, Джон чуть не свалился, оступившись, с подножки. Харпер еле его удержала. Он оперся о грузовик и тяжело пыхтел. Глаза вылезли из орбит, словно даже дышать Пожарному было неимоверно трудно.
Придя в себя, он попробовал снова и сумел взгромоздиться на старое сиденье из черной кожи. Сбоку от ветрового стекла на скобе висел медный колокол.
Настоящий
колокол с тяжелым языком.

Харпер обошла кабину и забралась на пассажирское сиденье. Между сиденьями были приварены две ржавеющие скобы, на которых уютно умостился лом-хулиган.
Запущенный мотор радостно откашлялся – по звуку это напоминало не машину, а скорее одежду, грохочущую в сушилке.
– Сестра Уиллоуз, не могли бы вы сделать одолжение? Толкните рукоятку вперед и вправо.
Его правая рука лежала на коленях, левой он держал руль. И Харпер не понравилось то, как было вывернуто правое запястье.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь