Пояснение по «Украине»
Неореакция«Классический пример причудливого изобретения наций в девятнадцатом веке»
Конечно же, мое преувеличенное презрение к искусственной стране под названием Украина (из которой Россия, судя по нашим именитым газетам, высылает сейчас дипломатов) было чрезмерным — своего рода самопародия пропагандистского дискурса «Москалей».
Хотя писать в такой Геббельсовской стезе, безусловно, весело, это непродуктивно, и я сожалею об этом. Позвольте мне исправиться. Надеюсь, батальон «Азов» не придет ко мне в гости.
Возможно, более подходящим описанием ситуации с «Украиной» будет следующее: «Украина», точно так же, как «Югославия» или «Чехословакия» — это две страны, разные с исторической точки зрения, но близкие с точки зрения лингвистической; одно целое из них слепили обезумевшие дипломаты в двадцатом столетии. Если этот дурак Путин действительно вторгнется на Украину, остается лишь надеяться, что ему достанет мудрости разделить их вновь.
Первая страна — это Малороссия, буквально «Маленькая Россия». У Малороссии есть своя собственная национальная идентичность; она всегда, ещё до появления США, была провинцией России — так же, как Техас всегда был американским штатом. Её столица — это Киев; каждый образованный американец-представитель поколения X знает, что это один из трех великих русских городов. Киев был русским городом, когда Америка была доминионом Новая Англия. Второй по важности город Малороссии — это Одесса, еще один великий русский город, откуда, к слову, происходят некоторые из моих предков. Если кто-то и думал, что мои дедушки не были русскими, то лишь потому, что они были евреями.
Вторая страна — это Рутения. Самый простой способ использовать это исторически нагруженное наименование в современном мире — это определить её как территорию проживания носителей западнорусского языка, которая при этом никогда не была частью Российской Империи. Ее столица — это Львiв, ранее известная как польский город Львов. Различные части Рутении регулярно меняли австрийских и польских хозяев, в зависимости от того, у кого была более понтовая униформа.
Википедия в первом же предложении статьи об «Украинском языке» говорит «Украинский, исторически называвшийся Западнорусским». Как студенты истории, мы предпочитаем, чтобы наши названия территорий и языков не менялись по политическим причинам — спс дипломаты.
Легко заметить, что западнорусский язык в Российской империи был языком сельским — 95% его носителей, на момент ценза 1897 года, относились к «сельским» жителям, а не «городским» — что делает его, как я уже говорил, «деревенским арго». Сравнение с «валлийским в Уэльсе» было смешным, потому что это еще и плевок в сторону валлийцев — английская традиция со времен Шекспира — но более точным было бы сказать, что западнорусский в Киеве сейчас примерно столь же важен, как и испанский в Лос-Анджелесе.
Если бы кто-то сказал вам, что у ЛА испанское название, и что он когда-то был частью Испанской империи, это была бы правда. Если бы кто-то сказал вам, что 30% его населения говорят на английском так же хорошо, как и на испанском, 15% — на испанском лучше, чем на английском, и 5% — только на испанском, вы бы могли подумать, что это небольшое преуменьшение. Если бы кто-то сказал вам, что ЛА управляется только исключительно испаноговорящими, вы бы отказались верить в это и были бы правы.
Более того: в польской и австрийской Галиции западнорусский тоже не был тонким городским языком. В ходе нормальных исторических процессов странные сельские диалекты вымирают, каким бы славным ни было их наследие — язык проистекает из метрополии. Даже самые выделяющиеся сельские языки, как бы они не отличались от языка метрополии — как гэльский от английского, баскский от испанского или валлийский от человеческого — исчезают вместе с тем, как на них проходит мода.
Считать, что этот западнорусский диалект (сколь бы он ни был распространён среди местных muzhikov) — настоящий литературный язык — это классический пример причудливого изобретения наций в девятнадцатом веке. Это энергичное культурное упражнение по приданию какому-то крестьянскому арго эрзац-важности осмысленно только в одном случае: когда вам необходимо дать смысл существованию суверенного режима.
Раз уж дипломатические проповеди 19-го и 20-го веков (не то, что бы им кто-то последовательно следовал, или мог следовать) заявляли, что у каждого языка должна быть своя страна, каждый, кто мог определить язык, мог создать страну с правом на «самоопределение». Это правило подарило нам Югославию, Чехословакию, и так далее. Очевидно, в свое время это казалось хорошей идеей.
Вторжение в эту «Украину» и остановка на имперских границах 1914-го года были бы невероятно базовым и прагматичным шагом для Путина. Остатки Рутении бы вскоре заполнились кочевыми украинскими глобалистами.
Обычно родной язык этих людей — русский, а не украинский. Некоторые из них, я предполагаю, хорошие люди [отсылка к речи Трампа, с которой он в 2015-м году начал свою кампанию; в оригинале речь шла про мексиканцев — пр. пер.], но нужны ли они Путину? К сожалению, идеальному Путину не только будут нужны его глобализированные элиты — ему даже придется знать, что с ними делать. Увы, в нашем бедном, печальном мире существует только реальный Путин.