После дождя

https://mrakopedia.net/wiki/После_дождя

Она сидела на берегу и смотрела на звёзды. Сколько времени прошло? Где-то тридцать, или сорок лет. Наверное, люди уже живут на Марсе, научились лечить рак, и всю работу отдали роботам. Но всё, что она видела за это время – только свой дом, и лес. И озеро. Она пыталась не забыть своё имя. Когда-то давно, когда она ещё общалась с людьми, её звали Марина. Но с людьми она не говорит уже больше тридцати лет.За её спиной в небе загремело. Значит, опять будет дождь.

Дождь здесь шёл постоянно. Почти половину дней в году. Очень часто даже зимой на улицах села и в огромном густом лесу, в котором оно стояло, шёл не снег, а именно дождь. Местность, всё-таки, была южная, и зимы, по сравнению с более холодными областями страны, здесь не было вообще.

Всё это рассказала Марине местная бабушка на остановке рядом с магазином и сельсоветом. Они сидели на лавочке под бетонным навесом, на главной – и, наверное, единственной – площади села. У Марины в руках был маленький рюкзак, и бабушка спросила:

— А ты к кому приехала, любонька? У тебя тут родственники?

— Нет. — Она улыбнулась. Было видно, что она с самого начала ждала этот вопрос. – Я тут купила дом! Буду здесь жить!

— Та ты что! – Бабушка удивилась. – Здесь-то? В этой глухомани? Ой, любонька, отсюда вся молодёжь, наоборот, уезжает! На что ж ты тут жить будешь?

— Жить есть на что. – Марину этот вопрос совсем не волновал. – Я в городе нормально поработала, можно пару лет и отдохнуть.

— Отдохнуть! Кто бы мог подумать! – Бабушка опять начала жаловаться на жизнь, но Марина уже не слушала.

Она смотрела на небо – не такое равномерно-белое, как в её городе. Здесь облака были объёмными, разноцветными, а за ними пробивались яркие солнечные лучи. Марина настолько привыкла к смогу фабрик, что даже не представляла в дождливую погоду настолько красивое небо.

Бабушка выговорилась, вздохнула, и посмотрела на новую соседку. Вряд ли она думала её переубедить – улыбка не сходила с лица Марины.

— И что, любонька, где тот твой новый дом?

— Улица Троцкого 35а. Знаете, где это?

— Ну, как… Троцкого – это вот она. – Бабушка показала рукой на улицу за магазином. – Считай, единственная улица здесь… А номера-то тут и не висят почти нигде. Хотя нет, тридцать пятый дом – это где Шепель живёт, там на воротах ещё птицы нарисованы. Так что, 35а – это, наверное, следующий. Но там живут уже, туда дачники из города приехали. А ты что, не была здесь никогда?

— Нет, первый раз.

— Так что же ты, не знала, что покупаешь? – Бабушка удивлялась всё больше и больше.

— Да всё в порядке! – Марина продолжала улыбаться и смотреть на небо. – Я покупала через надёжный сайт, там мои друзья брали недвижимость.

Действительно, сайт был проверенный, и две её подруги, которые уже выбирали дачи для своих будущих детей, очень его хвалили. Сначала Марина зашла на него от нечего делать, но на пятой странице списка увидела его. Это был маленький деревянный домик в лесу на берегу озера. Одна комната, печка-буржуйка, веранда, и даже причал для лодок с какой-то конструкцией из палок – по фотографии трудно было понять, что это. А главное – цена была настолько копеечная, что Марина могла взять его прямо сейчас. Просто купить домик, забрать свои сбережения, и жить на них по сельским ценам несколько лет. Бросить работу, перестать платить аренду. Уехать подальше от своих спортивно-модно-успешных друзей, от родителей, которые только и спрашивают, когда же она выйдет замуж, а потом переводят разговор на политику. Ходить утром в лес, собирать грибы, завести под домом какой-то огород. Такой суммой стоило рискнуть, а терпеть всю эту серость и тяжесть уже было невозможно.

Дождь почти прекратился. Марина попрощалась с бабушкой, и пошла в сельсовет.

Оказалось, что владелец умер всего три недели назад. Это было странно — вроде бы, после смерти хозяина полагается ждать до продажи полгода, даже если наследников нет и не будет. Чиновник на это сначала как-то странно скривился, а потом — "только между нами" — сказал, что покойный дедушка, на самом деле, никогда владельцем и не был. Дом уже много лет находился в госсобственности, и ему просто позволяли там жить, даже без уплаты аренды. Почему? Тот что-то объяснил, якобы, деда жалко было, да и никто, всё равно, его бы не купил. Документы Марине показывал в городе риэлтор и всё, вроде бы, было чисто — она покупала недвижимость у сельсовета. Из всего этого разговора ей стало понятно только одно — с прошлым хозяином что-то было не так. Но формально всё было в порядке — Марина подписала бумаги, и получила ключи от своего нового жилья.

А когда вышла на улицу, заметила то, что её смутило ещё больше. На флаге возле двери сельсовета висела чёрная ленточка.

Дом, где на воротах были нарисованы птицы, Марина нашла сразу, а на заборе соседнего домика увидела табличку «Троцкого 37». Через дорогу на лавочке сидели две женщины, а рядом с ними мальчик в кепке что-то ковырял в земле палочкой, и мурлыкал себе под нос очень знакомую мелодию:

— М-м-ммм… М-м-М-м-ммм… М-м-ммм…

Через несколько секунд Марина поняла, что это «Wind of Change» группы Scorpions. Женщины смотрели на неё. Она подошла к ним, улыбнулась, и спросила:

— Добрый день! А вы не скажете, где дом 35а?

Они переглянулись, как будто никогда не слышали такой адрес, потом опять посмотрели на Марину, и пожали плечами. Одна из них была намного старше и крупнее, другой было лет тридцать-сорок, на шее она носила красное ожерелье.

— Это на берегу озера. – Марина достала платок, чтобы вытереть лоб. – Такой маленький, деревянный, на краю леса.

Теперь женщины переглянулись уже с явным напряжением, как будто её слова их сильно напугали. Старшая спросила:

— А вы для чего интересуетесь?

— Я его купила. – Марину удивила такая реакция. – А что с этим домом не так?

— Стас! Стасик! – Та, что была моложе, позвала мальчика, наверное – её сына. Тот обернулся. – Иди, погуляй где-то там, за огородом, хорошо?

— Ну ма-а-ам!

— Я кому сказала!

— Ну, можно я…

— Нет!

Мальчик с обидой посмотрел на свою мать, потом – на Марину. Когда он зашёл в калитку, женщина в ожерелье глянула на Марину напряжённым, даже злым взглядом.

— Что с этим домом не так?

Она рассказала, что с ним было не так.

Он жил в нём давно, больше тридцати лет. Никто не знал, откуда он приехал. Никто даже не знал, как его звали – он никогда не разговаривал. Скорее всего, мужчина был немой, но находились люди, которые знали язык немых, и пытались с ним говорить жестами рук. Им он тоже ничего не отвечал. Чем он питался, было непонятно – возле его дома не было ничего похожего на огород. Его никогда не видели в селе. Его вообще никто не видел до захода солнца – скорее всего, днём он просто спал. А люди, которые проходили мимо его домика поздно вечером, говорили, что он сидел на одном и том же стуле на своей веранде, и провожал их страшным взглядом. Первые несколько лет с ним пытались наладить контакт — в основном, несколько соседских алкоголиков. Но дедушка не хотел пить, не хотел никого видеть, и только махал рукой на выход со своего участка — не настолько грубо, чтобы был повод бить ему морду, но вполне понятно. Поначалу. Потом от него вообще никто ничего не видел, кроме этого странного внимательного взгляда. Все поняли, что мужчина был просто сумасшедший, и решили к нему не лезть, пока он никого не трогал.

Вот только иногда за ним замечали одну ещё бОльшую странность. Женщина с ожерельем – её звали Оксана – жила в доме, который стоял к нему ближе всех, и она первой заметила эти звуки, когда ей было двенадцать лет. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. И так – с полуночи до шести утра. Обычно – после дождя.

Сосед, стучал тихо, и не мешал никому спать, а когда его кто-то ночью мог его услышать, проще было не обращать внимания, чем идти ночью в лес, и ввязываться в проблемы с психом.

Конечно, странно было видеть, как в селе живёт изгой, которому удаётся ни с кем не общаться. Но с этим мужчиной не хотели связываться. Казалось, они как будто радовались, что его дом стоял не на улице, а где-то в лесу на краю села. Территорию вокруг его дома как-то негласно игнорировали. Марина сразу поняла то, что Оксане неловко было сказать вслух — деда просто боялись.

Но по-настоящему страшные вещи стали происходить после его смерти. Именно из-за этого на флаге висела чёрная ленточка.

Три недели назад пропал без вести тракторист Степан. Последний раз его видели поздно вечером – он сказал дочке, что сейчас придёт, ушёл по направлению к тому самому дому, и никто его больше не видел. А уже через сутки не смогли найти деда Володю. Где-то после полуночи он вышел во двор. Жена подумала, что ему захотелось в туалет, или покурить, а он так и не вернулся. Прочесали лес, опросили соседей, осмотрели домик покойного сумасшедшего – нигде не было даже следов пропавших. Через неделю исчезла девятилетняя Настя Кульженко. На этот раз, кроме местного полицейского – он был тут один – подключили уголовный розыск и спасателей из райцентра. Искали с овчарками, с прожекторами, но безрезультатно. Настя была не последней – после неё не стало сначала Анны Митрофановны, старенькой продавщицы в магазине, а потом – Кирилла Молухи, который недавно вернулся из города, где работал плиточником на стройке. Пятеро пропавших за три недели. И как минимум одного из них в последний раз видели по дороге в лес – в ту его часть, где на берегу озера стоял теперь уже пустой дом.

Всё село стало говорить, что в окрестностях завёлся маньяк – но тут же любители детективных сериалов начали возражать: какой же это маньяк убивает без разбора и мужчин, и женщин, и молодых, и стариков? Полицейские собрали у всех показания, и сказали, что до окончания следствия ничего комментировать не имеют права. Люди говорили одно, но между строк читалось то, что никто не хотел озвучивать. Не маньяк забирал людей. Это был призрак того, кто жил в доме возле озера.

До своего нового жилья Марина добралась быстро – метров двести по узкой тропинке через лес. Здесь росли огромные деревья, пели птицы, лежали покрытые мхом камни – один из них, слева от тропинки, был размером не меньше внедорожника.

Рассказ соседок немного напугал Марину – конечно, вряд ли старенький душевнобольной остался после смерти убивать людей, а вот маньяк – это возможно. Надо было перед приездом сюда купить электрошокер, или газовый баллончик. Ничего, в конце концов, здесь не может быть больше криминала, чем у неё на родине. Тем более, она сюда приехала, можно сказать, на запоздалый просмотр, и уже на днях вернётся в город за вещами. Точно, надо же было узнать расписание автобусов! Значит, узнает потом.

Марина вышла из леса. Фотографии на сайте не врали – это была классическая деревянная избушка, разве что без курьих ножек. За домом росла высокая сосна, которая формой кроны напомнила ей плюшевого мишку. Двускатная крыша с дымоходом, и веранда, которая выходила, правда, не ко входу в домик, а к берегу. Что ж, вполне логично.

Первым делом она достала ключ, открыла большой висячий замок на двери. И, как только зашла, сразу же начала замечать первые странности.

В единственной комнате три на три метра из мебели были только кровать, и тумбочка с зимним одеялом внутри. Возле стены – печка-буржуйка, за ней на полу нашлась коробка спичек. Сначала она подумала, что после похорон, или во время поиска пропавших, отсюда вынесли большинство вещей. Но на гвозде у входа висела куртка, под ней – резиновые сапоги, в углу – топорик, а на тумбочке стоял стакан. Больше не было ничего.

Марина перестелила постель, распаковала вещи, села на кровать, и ещё раз огляделась.

Одно дело – спартанский образ жизни, но это уже было слишком. Хорошо, допустим, мылся покойный в озере. Без электрики люди тоже раньше как-то жили – кстати, надо будет сюда купить генератор. Но почему нигде нет ни посуды, ни вилок, ни даже мусорного ведра? Что этот человек ел больше тридцати лет? Кстати, и соседи говорили, что у него не было даже огорода.

Марина вышла из дома и посмотрела вокруг. Может, он питался грибами, или корой деревьев. Или охотился в лесу. С топором. Может, рыбачил, и где-то здесь есть удочка. Но к этому добавлялась ещё одна странность – нигде на участке не было даже туалета.

Веранда была простая – продолжение крыши сверху, и пола снизу, между ними – два деревянных столбика. Там стоял стул, перед ним – табуретка, на ней – алюминиевая ложка. Ни тарелки, на кастрюли, просто ложка. И, хотя Марина уже видела здесь много чего необычного, кое-что показалось ей особенно странным. Казалось бы, если ставить стул на берегу озера, то именно для того, чтобы на это озеро смотреть. Но тут всё было наоборот – стул стоял к озеру спиной. И его ножки были прибиты гвоздями к полу.

Зато само озеро, в отличие от дома, выглядело нормальным. Чистое, прозрачное на несколько метров в глубину. Поверхность воды уходила за горизонт, но недалеко – было видно верхушки деревьев на другом берегу. Возле веранды стояло что-то похожее на лодочный причал, правда, длиной всего два метра, и без лодки, а на дальнем его краю – всё та же деревянная конструкция, которую Марина не смогла узнать на фотографии. И, когда подошла к ней, догадалась, почему – такое она только один раз в жизни видела в передаче по этнографии. Перед ней стоял журавль. Не птица, конечно, а устройство, что-то вроде колодца. Правда, в той передаче журавлём всё равно брали воду из-под земли, а здесь он стоял на берегу. Значит, бывший хозяин пил прямо из озера, и причал был не причалом – его построили для того, чтобы черпать ведром на достаточной глубине.

Марина разделась, несколько минут поплавала, и вернулась к берегу. Сначала подумала попробовать воды, но засомневалась. Пить прямо из озера? Даже без кипячения? У неё ещё оставалось где-то пол-литра минералки, которую Марина пила в автобусе. Потом докупит в магазине, и, заодно, узнает расписание. А когда здесь будет стоят генератор, тогда уже можно будет купить электрочайник, и набирать воду журавлём.

Она повернулась, чтобы вернуться в дом, но заметила кое-что интересное. На камнях, которые выглядывали из воды, на одинаковом уровне – несколько сантиметров выше поверхности – были горизонтальные белые полосы. Неужели в этом озере столько солей, что они оставляют осадок? Может, пить эту воду, всё-таки, вообще не стоит? Она подошла поближе к одному камню, потом – к другому, к третьему. Нет, вода, видимо, была нормальная, потому что дело было совсем не в солях. Все полосы были нарисованы белой краской.

Марина вернулась в дом, переоделась, и легла на кровать. По обе стороны от двери находились два небольших окна, и через них она видела, как солнце заходит за лес. Там, за ним, было село, Оксана со свои сыном Стасом, и другие люди. Кроме тех пятерых, которые пропали за последние три недели – причём, не исключено, что где-то совсем недалеко отсюда. Она оглянулась в сторону озера, и поняла, что была ещё одна странность, которая маячила где-то на фоне её мыслей с тех пор, как она зашла в этот дом.

Единственная стена, в которой были окна, смотрела на дорогу, в противоположной же, со стороны веранды, не было ни одного отверстия. А за ней, на этой самой веранде, находился стул, развёрнутый спинкой к берегу. Похоже было, что тот, кто построил этот дом, очень не хотел смотреть на озеро.

Марина, как только проснулась, решила исследовать ближайшую часть леса — например, дойти до другого берега озера. Она спустилась с невысокого, но крутого холма, и через несколько минут вышла к маленькому оврагу, за которым увидела глиняный утёс. Ей сразу захотелось назвать его «сырным», потому что его жёлтый склон весь был в дырочках – насколько она понимала, это были норы ласточек. Здесь было очень красиво — не валялись пустые пивные бутылки, не было вечного шума трассы, и вообще, сам лес был гораздо больше похож на лес, чем то, к чему она привыкла – пятиметровой ширины полоса насаженных тополей между полем и дорогой. Деревья здесь иногда были метровой ширины, и выше, чем девятиэтажный дом. Ещё через полчаса она вышла к высокому гранитному камню возле озера. Залезла на него, посмотрела на другой берег, и увидела ту самую сосну с кроной в форме плюшевого мишки, и даже верхушку своей крыши. А по дороге назад нашла удобную широкую тропинку, которая вывела её к камню «размером с внедорожник». От него Марина повернула налево, и вышла к дому.

Во время этого похода она допила весь свой запас воды. Солнце к тому времени уже садилось, и магазин, скорее всего, закрылся. Наверное, стоило таки попробовать воды из озера — в конце концов, выглядела она чистой, прошлый хозяин тоже её пил — и прожил долго, да и до ближайшей фабрики было, наверное, километров сто. Она прицепила ведро к журавлю, достала воды и зачерпнула себе в чашку. Принюхалась, попробовала. Потом выпила до дна. Вполне нормальная вода — свежая, холодная, гораздо лучше хлорки из-под крана. Правда, чувствовался какой-то горький привкус, но так было даже вкуснее — похоже на дорогую минералку. Она напилась, и наполнила бутылочку на завтрашний поход.

Первые несколько дней Марина только и делала, что исследовала лес. Здесь летали огромные насекомые — бабочки, жуки и стрекозы, росли растения, которых она не видела никогда в жизни. Иногда она замечала оленей, белок, барсуков, и всегда боялась, что когда-нибудь встретит медведя, или кабана.

Марина уже третий день планировала зайти в магазин, чтобы купить чего-нибудь поесть. Но, на самом деле, перемена обстановки очень понизила её аппетит – она с трудом доела те несколько бутербродов, которые она взяла с собой в дорогу, просто чтобы они не испортились. На дне рюкзака ещё валялась пачка сухарей с изюмом, но это будет на потом. Главное было не забыть набрать из озера бутылочку воды перед походом в лес – несмотря на вечно влажный воздух, пить хотелось часто. И оказалось, что её слегка горький привкус очень освежает в таких походах.

Наконец, под вечер, Марина таки решила пройтись к центру села, чтобы зайти в магазин, и заодно узнать, когда будет автобус в город. Все эти три дня она ходила только по лесу вокруг озера, и умудрилась потеряться на двухсотметровой тропинке, которая вела к улице. Видимо, где-то эта тропинка разветвлялась, и она сама не заметила, как свернула не туда, потеряла полчаса времени, и, в состоянии лёгкой паники, вышла в село совсем в другом месте, чем собиралась. Странно, ведь она была совсем не из тех девушек, которые страдают «топографическим кретинизмом».

В магазине Марина обнаружила ещё одну неприятную вещь – у неё очень охрип голос. До этого она ничего не замечала, потому что три дня не разговаривала ни с кем, не чувствовала боли в горле, или каких-то симптомов простуды. А теперь, когда она пыталась объяснить продавщице, что она хотела купить, то, вместо нормального голоса, говорила каким-то хрипом. Ощущения было, как будто всю ночь она орала на все лёгкие. Тем более, сама продавщица работала там всего вторую неделю, и это ещё больше усложняло дело.

У людей на остановке ей удалось выяснить, что ближайший автобус в город будет ехать аж через четыре дня, в 22:00.

Обратно она шла той же дорогой, что и в самый первый раз, когда приехала сюда. И, хотя, солнце садилось, и было уже достаточно темно, на этот раз она не сбилась с дороги, хотя даже не следила за ней. Примерно через час, как Марина вернулась домой, опять начался дождь, уже гораздо сильнее, чем тот, который был три дня назад. Она легла в постель, но несколько часов сон не шёл, и она читала книгу при свете фонарика. Уснуть ей удалось только где-то в полночь.

Дождь лил всю ночь и весь день, и начал слабеть только ближе к вечеру. Когда Марина вышла к озеру, то заметила, что отметки белой краской уже находятся ниже уровня воды.

Продолжение>