Подборка материалов о Хёнире/Хэнире от разных авторов
Содержание
- Хёнир ᛫ ᚼᛅᚿᛁᚱ (БЕЛЫЙ ВОРОН)
- Хёнир и жертвоприношение петуха (Thesaurus Deorum)
- Хэнир (Blót)
- Дары богов (Германская языческая Традиция)
Хёнир ᛫ ᚼᛅᚿᛁᚱ
• Хёнир — бог очень загадочный и нечасто упоминающийся, однако назвать его ”незначительным” язык не повернётся.
• Хёнир практически равен Одину и Локи — в их компании он упоминается четыре раза:
— при сотворении людей Аска и Эмблы (”Хёнир дал дух” в ”Прорицании вёльвы”);
— в ”Выкупе за выдру”;
— в ”Похищении Идунн”;
— в фарерской балладе ”Прядь о Локи”.
• В ”Саге об Инглингах” Хёнир описывается так: ”Он был большого роста и очень красив”.
• Также он является одним из 12-ти судей.
• В ”Языке поэзии” он назван ”сотрапезником, попутчиком и собеседником Одина”, ”проворным асом”, ”Длинной Ногой”.
• Там же приводится его кеннинг aurkonungr, который несколько неоднозначен: есть версия о ”блистающем конунге” (когда aur- возводится к eyrir, ”золото, деньги”), а есть и о ”конунг вод/болот”.
• Хёнир вместе Мимиром был заложником у ванов, которые сделали его вождём.
• Хёнир выживает в Рагнарёк.
• Его имя — Hönir, Hœnir, Hænir — с точки зрения этимологии несколько проблемное. Раньше было мнение о ”подобном лебедю”, сейчас же Хёнир интерпретируется как ”петух” (ON hani; hœna).
Русскоязычному читателю на этом месте стоит абстрагироваться от тюремного жаргона и припомнить, что нам известно о петухах в традиции.
1. В мифах петухов больше, чем остальных птиц: Видофнир на древе Мимамейд, Гуллинкамби в Вальхалле, Фьялар в лесу Гальгвид и ещё один безымянный в Хель. Трое последних возвещают о Рагнарёке.
2. Ахмед Ибн Фадлан и Лев Диакон утверждают, что жертвоприношение (отрубание головы) петуха было частью погребального обряда русов.
3. Титмар Мерзебургский также пишет о петухах как о подходящей жертве у язычников: ”Есть в тех местах одно место, столица тамошнего государства, именем Лейре, в округе, называемом Зеландия, где каждые 9 лет в месяце январе, в то время как мы празднуем наше Рождество Господне, они все собираются там и приносят в жертву своим богам 99 человек и столько же коней, с жертвенными собаками и петухами, заменяющими ястребов, полагая, как я уже говорил, истинным, что те будут служить им в потустороннем мире и заступятся перед богами за их преступные деяния”.
4. В ”Деяних данов” описывается путешествие Хадинга с одной женщиной в подземном мире, где упоминается следующее: ”Когда они пошли далее, дорогу им преградила стена, к которой им было трудно подобраться или же перелезть через неё. Женщина попробовала перепрыгнуть через неё, но тщетно — ей не удалось этого сделать даже несмотря на своё худое и морщинистое тело; тогда она перебросила через это препятствие отрубленную голову петуха, которого она на всякий случай взяла с собой; птица сразу же ожила и, громко прокукарекав, возвестила о своём возвращении к жизни”.
5. Есть глагол gala (имеющий прямое отношение к понятию ”гальдр”), которые переводится и как ”кукарекать”, и ”как ”заклинать, петь магическую песнь”.
Здесь же можно привести параллели с индийскими текстами Урсулы Дронке: ”В ритуальных индийских текстах упоминается жертвенный жрец, которого называют «певцом Всевышнего». Его особая задача — сопровождать людей через смерть и обеспечивать их возвращение в следующей жизни. Речь идет о помощи во время трех великих человеческих переходов: при рождении, при посвящении, которое ведет к ритуальному возрождению, и при смерти для перехода в новый мир”.
А древнегерманское hanô, ”петух” (древнесеверное hani, древнеанглийское hana, готское hana) восходит к праиндоевропейскому *keh₂n-, ”петь”.
По совокупности фактов, в туманной фигуре Хёнира начинают проступать интересные очертания, а именно — того самого жертвенного жреца, ведь, помимо прочего, он участвует, по сути, в (за)рождении человечества, а в новом мире он ”берёт прут жеребьёвый” — жреческая традиция прорицания, упоминаемая ещё Тацитом.
Чисто гипотетически и в качестве забавного совпадения, можно вспомнить, что в другом варианте троицы — Один, Вили, Ве — имя последнего брата также означает ”жрец, священник”.
Совпадение?..)
Источник: https://vk.com/wall-155388062_682
Хёнир и жертвоприношение петуха
Автор: Anne Holtsmark (c). Перевод с норвежского: Анна Блейз (с). Источник: Holtsmark, Anne, “Myten om Idun og Tjatse i Tjodolvs Haustlöng”. // ANF 64 (1949), 1–73.
…петух был жертвенным животным и в этом качестве ассоциировался с ежегодным обновлением и ростом. В Семиградье петуха привязывали на поле, в последней борозде, и закалывали спицей; его кожу и перья хранили до следующей весны, а затем смешивали с посевным зерном. Этот обряд обеспечивал непрерывность годичного цикла. В Дании петуха, натертого зеленым [конопляным] мылом, подвешивали на майское дерево. На острове Фанё, как сообщает Эвальд Танг Кристенсен, “майский петух” начинал кукарекать, если майское дерево переносили куда-то с его обычного места. Петухов приносили в жертву в датском городе Лейре (согласно «Хронике» Титмара) и в Лапландии.
Хеллквист сообщает, что петуха водружали на верхушку майского шеста. Другой исследователь шведского фольклора, Хаммарcтедт, подходит к проблеме петуха под иным углом. В своей статье “Птица вдохновения” он рассматривает обычай подвешивать резных деревянных птиц под стрехой крестьянских домов и церквей. Такая птица называется «петушок» и, соответственно, выглядит как петух. Считается, что в ней заключена своего рода искра жизни.
Если соотнести предложенную Хеллквистом этимологию имени “Хёнир” (Hænir) как “имеющий какое-то отношение к петухам” с этими старинными и современными данными о петухе как культовом животном, то придется сделать вывод, что Хёнир — не бог, а служитель культа, в котором петух выступает либо объектом почитания, либо средством для ритуального поклонения божеству. Второе представляется более убедительным — в свете многочисленных свидетельств о петухе как жертвенном животном.
Остается понять, насколько такая интерпретация согласуется с мифами о Хёнире. Хёнир — спутник Одина. Один, в свою очередь, — бог смерти, владыка одного из загробных миров, а также чародей, и само его имя заключает в себе указание на власть над “душами”; скальды же чтили его как родоначальника искусства поэзии. Хёнир вместе с Одином участвует в сотворении людей и вручает им óðr, “дух”. Петух, с которым Хёнир так или иначе связан в силу значения своего имени, почитался как птица “вдохновения” и пробуждения. Крик петуха пробуждает мертвых, над которыми властвует Один. С этой стороной символики петуха, по-видимому, связан обычай приносить его в жертву на могильных курганах, в которых, как считалось, обитают духи усопших. Петух сидит на верхушке древа Мимамейд, а Мимамейд — это одно из названий Иггдрасиля, мирового ясеня, он же vinga-meiðr, “шест ветров”, т.е. виселица Одина. Жертвоприношение петуха наверняка входило и в культ Одина, и нетрудно предположить, что Хёнир мыслился как служитель и представитель бога в этом культе. Иными словами, в мифе Хёнир — инкарнация Одина, а в культе — возможно, титул жреца, приносящего в жертву петуха. Обряды в честь Одина как бога смерти наверняка отправляли на похоронах, чтобы Один принял под свое покровительство душу умершего. Курган — это жилище мертвых, посмертный дом для членов рода; таким образом, обычай жертвовать петуха на кургане хорошо вписывается в вышеизложенную теорию. Кроме того, жрец, совершающий обряд в честь того или иного божества, нередко имперсонирует это божество, используя его символические атрибуты. В поэме “Хаустлёнг” Хёнир предстает как спутник Одина — “шлемоносного учителя мудрости”.
Если Хёнир — служитель в обряде жертвоприношения петуха, то ему должны быть присущи какие-то свойства или повадки этой птицы. Кеннинг Хёнира fet-Meili (“шаг Мейли”) из той же поэмы вызывает ассоциации c церемонной и горделивой походкой — одной из основных (наряду с гребнем и роскошным хвостовым оперением) характеристик петуха. Петух ходит широким шагом, высоко вскидывая ноги. Далее, в «Саге об Инглингах» (глава 4) приводится миф о том, как Хёнира отправили к ванам заложником. Говорится, что Хёнир высок и красив, как подобает вождю, но когда доходит до дела, он только и может, что “кукарекать”: ráði aðrir! (“Пусть другие решают!”). Из-за этого все его достоинства воспринимаются как комичные. Хёнир —“трусливейший из асов” (“Отрывок из саги о некоторых древних датских и шведских конунгах” 3), но он же — aurkonungr, (“Язык поэзии” 22), «конунг грязи», могильного кургана. Всё это вполне укладывается в гипотезу о том, что Хёнира и впрямь представляли похожим на петуха.
Если так, то стоит отметить его сходство с известным персонажем народного театра — шутом, украшенным петушиными перьями и носящим шапку, похожую на петушиный гребень. Саксон Грамматик рассказывает о Хано (Hano), короле острова Фюн, который напал на морского разбойника Рёдо, но затем бежал, бросив свой флот; в насмешку над ним, по словам Саксона, появилась поговорка: “Петух (Hane) могуч лишь у себя дома” (“Деяния данов” II.7.9.7). Это всего лишь этиологическая легенда, объясняющая происхождение поговорки, которая подразумевает, что петуху место в курятнике; но не исключено, что схожее представление о петухе стояло и за мифом о Хёнире, обнаружившем свою никчемность в роли вождя.
В «Книге о занятии земли» упоминается человек по имени Эйвинд Петух: “…он поселился на Поле Петуха (Hanatúnog), и его прозвали Петух с Поля (Túnhani)”. Впоследствии это место стало называться “Морское гнездо” (Marbæli). Возникает соблазн предположить, что речь идет о священном участке, где отправлялся культ, служителем которого был Эйвинд. Эйвинд приходился двоюродным братом Эндотту Вороне из Хвинисфьорда.
Хёнир наверняка был изображен на щите Тьодольва, описанию которого посвящена поэма “Хаустлёнг”. Как же он выглядел? С петушиным гребнем? С птичьей головой? Приходят на ум мистерии Митры: человек, посвященный в первую ступень этого культа, получал титул “Ворон”. Кроме того, среди наскальных рисунков иногда попадаются изображения людей с головами птиц.
При этом в “Хаустлёнг” Хёнир бездействует и молчит. Возможно, он даже не живое существо, а чучело, украшенное петушиными перьями; не будем забывать о том обряде, в котором петуха привязывали в последней борозде. Известны и другие примеры “богов”, в действительности представлявших собой лишь культовые объекты (соломенные куклы и тому подобное), роли которых, однако, могли исполнять и живые люди; в своих книгах о божествах растительности Нильс Лид показал, что во многих традициях культовый объект и “бог” взаимозаменяемы.
Подведем итоги: Хёнир — эманация Одина, действующая как его “сосуд” и служитель; он принадлежит к той области культа смерти, в которой петухов приносили в жертву и, быть может, даже использовали как оракулов. В некоторых ситуациях Хёнира могла представлять кукла, которой придавали сходство с петухом, но в обрядовом действе его роль исполнял человек “в петушином обличье”, совершавший жертвоприношение петуха или только помогавший жрецу Одина».
Источник: https://northern.thesaurusdeorum.com/hoenir/I636
Хэнир
Хэнир — бог настолько загадочный, что о нём, к сожалению, больше предположений и домыслов, нежели фактической информации. Выдвигая в данной статье ряд гипотез, я отдаю себе отчёт в том, что они могут быть неправдоподобны, и потому надеюсь, что статья послужит, хотя бы, источником информации об этом боге, с помощью которой каждый читатель сам сможет составить представление о его роли.
Как и в случае с Хеймдалем, начать стоит с имени.
Практически везде оно — «Хёнир». В древнеисландском написании возможны варианты — Hœnir, Hönir, Hǫnir, Hønir. Я предпочитаю Hænir, поскольку к концу 13 в. всё эти вариации, обозначаемые фонемами «ø, ǫ, ö, œ» совпали с «æ». Учитывая тот факт, что известная нам запись эддических песен относится к началу 13 в, а, некоторые песни, возможно, даже были сложены в сер. 14 в (по одной из гипотез — «Предваряющая песнь или Воронова ворожба Одина»), выбор в пользу такого варианта представляется мне вполне обоснованным. В современном исландском его имя также пишется через «æ». Тем не менее, в данной статье написание «Хёнир» будет встречаться в цитатах из различнх источников.
С этимологией имени «Хэнир» всё очень непросто: существуют две наиболее растиражированные и популярные её версии. Первая возводит его имя к гипотетическому протоскандинавскому слову *huhnijaz, означающему «лебедь», и тогда его можно понимать как «лебединый, лебяжий». Слово *huhnijaz считается заимствованием из греческого κύκνείος (kykneios) — «лебедеподобный». Само же слово «лебедь» в греческом языке — κύκνος (kyknos) — восходит к праиндоевропейскому корню *kukno- — «белый, светлый».
Вторая версия возводит имя Хэнира к древнескандинавским словам hœna, hæna — «курица» — или hani — «петух».
Но существует и ещё одна версия этимологии, менее популярная, но, как будет показано далее — более соотносящаяся с образом этого бога. Согласно третьей версии, этимология имени Хэнира восходит к гипотетическому протогерманскому *hehōniaz (или *hohnijas), которое, как и вышеприведённое *huhnijaz, можно дословно понимать как «лебедеподобный», но принявшее в прагерманском языке значение «аист». Эта версия ещё в 1916-м году была представлена в статье Брора Шниттгера (Bror Schnittger) «Storken som livsbringare i våra fäders tro» («Аист как «приносящий жизнь», в верованиях наших отцов»), опубликованной в шведском журнале «Fornvännen», выходящем с 1906 г. по настоящее время.
Чтобы собрать воедино все свидетельства, которые касаются Хэнира, сперва заглянем в «Младшую Эдду». Там в рассказе о Ньёрде сказано следующее:
«…ваны отдали его богам как заложника, а от асов взамен взяли Хёнира».
В «Языке поэзии» есть также немного информации:
«Какие, есть кеннинги Хёнира? Его зовут «сотрапезником, попутчиком и собеседником Одина», «проворным асом», «длинною ногой» и «блистающим конунгом».
Здесь сразу же необходимо сделать пояснения относительно перевода одного из кеннингов, который имеет в оригинале вид «aurkonungr». Он, как и другие ему подобные, происходит от слова aurr, означающего «грязь, жижа, глина». Например: aurskór — «грязе-ботинок», т. е. «подкова», aurskriða — «грязе-сползание», т. е. «оползень». Таким образом, данный кеннинг Хэнира — «грязе-конунг».
Кеннинг «собеседник Одина» в оригинале — máli Óðins. Точный перевод — «друг, знакомый Одина».
Больше никаких существенных данных о Хэнире в «Младшей Эдде» нет, за исключением упоминаний о том, что он входит в троицу богов, путешествующих по миру, наряду с Одином и Локи. Впрочем, в тех мифах, где упоминается об этих путешествиях, Хэнир не играет никакой значимой роли: это миф о встрече троицы богов с великаном Тьяцци, приведшей к похищению Идунн, и миф о том, откуда взялось золото Нивлунгов.
О Хэнире упоминается также в «Саге об Инглингах», в описании примирения асов и ванов после войны:
«Ваны дали своих лучших людей, Ньёрда Богатого и сына его Фрейра, Асы же дали в обмен того, кто звался Хёниром, и сказали, что из него будет хороший вождь. Он был большого роста и очень красив. Вместе с ним Асы послали того, кто звался Мимиром, очень мудрого человека, а Ваны дали в обмен мудрейшего среди них. Его звали Квасир. Когда Хёнир пришел в Жилище Ванов, его сразу сделали вождем. Мимир учил его всему. Но когда Хёнир был на тинге или сходке и Мимира рядом не было, а надо было принимать решение, то он всегда говорил так: «пусть другие решают». Тут смекнули Ваны, что Асы обманули их. Они схватили Мимира и отрубили ему голову, и послали голову Асам».
Наконец, в скальдической поэме Тьодольва из Хвинира «Haustlöng», частично содержащей миф о похищении Идунн великаном Тьяцци, Хэнир обозначен кеннингом «fet-Meili» — «шаг-Мейли». Именно Хэнира просит Тьяцци, сидящий в облике орла на дереве, поделиться с ним мясом быка, которого жарят боги. Но ни о каких ответных реакциях Хэнира в поэме не упоминается.
Что может означать подобный кеннинг — совершенно непонятно. Мейли — фигура совершенно загадочная, о которой известно только то, что он — брат Тора.
Теперь перейдём к «Старшей Эдде», где Хэнир упоминается всего три раза. Один — в эпической части, в прозаическом прологе к «Речам Регина», где Хэнир совершенно пассивен:
«Сигурд пошел в табун Хьяльпрека и выбрал себе коня, который с тех пор стал называться Грани. Еще до этого к Хьяльпреку пришел Регин, сын Хрейдмара. Он был искуснейшим из людей и карлик ростом. Он был мудр, свиреп и владел колдовством. Регин стал воспитателем и учителем Сигурда и очень любил его. Он рассказал Сигурду о своих предках и о том, как однажды Один, Хёнир и Локи пришли к водопаду Андвари. В этом водопаде было много рыбы. Одного карлика звали Андвари, он давно жил в этом водопаде в образе щуки и добывал себе там пищу. У меня был брат по имени Отр, — сказал Регин, — он часто плавал в водопаде в образе выдры. Однажды он поймал лосося, сел на берегу реки и ел, зажмурившись. Локи бросил в него камнем и убил его. Асам показалось это большой удачей, и они содрали с выдры шкуру. В тот самый вечер они искали пристанища у Хрейдмара и показали ему свою добычу. Тогда мы схватили их и предложили откупиться тем, чтобы наполнить шкуру выдры золотом и засыпать ее снаружи красным золотом».
Два других раза Хэнир упоминается в «Прорицании вёльвы». Сперва — в той её части, что повествует об оживлении людей:
Они не дышали,
в них не было духа,
румянца на лицах,
тепла и голоса;
дал Один дыханье,
а Хёнир — дух,
а Лодур — тепло
и лицам румянец.
Здесь Хэнир даёт людям «дух». Если говорить точнее, то использованное в оригинале слово óðr может иметь также значения «разум, остроумие, душа, чувство», а в некоторых случаях — «песнь, поэзия».
Далее Хэнир упоминается уже в конце «Прорицания вёльвы», где описаны события, которые должны произойти после Рагнарёка:
Заколосятся
хлеба без посева,
зло станет благом,
Бальдр вернется,
жить будет с Хёдом
у Хрофта в чертогах,
в жилище богов —
довольно ли вам этого?
Хёнир берет
прут жеребьевый,
братьев обоих
живут сыновья
в доме ветров —
довольно ли вам этого?
В этом фрагменте Хэниру, как мы видим, отведена некая достаточно важная роль, и чтобы понять какая, необходимо разобраться с тем, что такое «прут жеребьёвый».
В оригинале это — hlautviðr либо hlutviðr (в зависимости от манускрипта, являющегося источником), что является сочетанием двух слов: hlaut/hlutr и viðr. Второе имеет значение «дерево», а вот первое — либо «жребий» (hlutr), либо «жертвенная кровь» (hlaut).
Чтобы понять какой из вариантов прочтения верный, необходимо обратиться к религиозным практикам германо-скандинавского язычества, предполагающих либо использование жребиев, либо использование жертвенной крови.
Жребии в контексте германо-скандинавской религиозной традиции можно соотнести с гаданиям, подобными тем, что упоминает Тацит, повествуя о германцах I–II вв.:
«Нет никого, кто был бы проникнут такою же верою в приметы и гадания с помощью жребия, как они. Вынимают же они жребий безо всяких затей. Срубленную с плодового дерева ветку они нарезают плашками и, нанеся на них особые знаки, высыпают затем, как придется, на белоснежную ткань. После этого, если гадание производится в общественных целях, жрец племени, если частным образом, — глава семьи, вознеся молитвы богам и устремив взор в небо, трижды вынимает по одной плашке и толкует предрекаемое в соответствии с выскобленными на них заранее знаками».
В собственно скандинавских источниках мне удалось найти лишь два эпизода использования жребиев для гадания. Первый — в «Саге о Хервёр и Хейдреке»:
«В то время настал такой большой голод в Рейдготаланде, что он, казалось, обезлюдеет. Тогда были выбраны прорицатели и брошены гадательные дощечки (blótspánn)…».
Второй — в «Саге о Гаутреке»:
«Бросили гадательные дощечки (spánn) о попутном ветре, и выпало так, что Один желает получить из войска человека по жребию (hlutfalli), чтобы повесить. Тогда кинули меж людьми жребий (hlutfalli), и выпала эта доля конунгу Викару».
В обоих случаях использованы слова hlutr и spánn. Первое, как было сказано ранее, означает «жребий», а второе — «дощечки». Здесь не упоминается ни слово viðr — «дерево», ни слово «hlaut» — «жертвенная кровь». Тем не менее, в первом эпизоде применительно к жребиям использовано слово «blót» — «жертвоприношение», то есть «blótspánn» — «жертвенные дощечки», применяемые для прорицаний. На основании этого можно было бы связать бросание жребия при гадании с обрядом жертвоприношения и жертвенной кровью (hlaut).
Самая простая гипотеза на этот счёт заключается в том, что жертвенной кровью просто окрашивали или наносили изображения на жребиях. Но сохранившиеся источники говорят нам совершенно о другом использовании жертвенной крови. В описаниях жертвоприношений, которые можно посмотреть здесь, жертвенная кровь используется для окропления алтарей, стен капища и людей. Ни о прорицаниях, ни о жребиях в контексте жертвоприношений не говорится вообще ничего.
Само собой, это не исключает того, что жертвоприношению могло сопутствовать гадание, в том числе и по жребиям. Но один эпизод из старшеэддической «Песни о Хюмире» заставляет усомниться в том, что жертвенная кровь и жребии были как-то связаны друг с другом. В самом начале песни сказано:
Раз боги с охоты
вернулись с добычей,
затеяли пир,
чтобы всласть насытиться;
прутья кидали,
глядели на кровь —
узнали, что вдоволь
котлов у Эгира.
В оригинале те строки, что переведены как «прутья кидали, глядели на кровь», это «hristu teina ok á hlaut sáu» — «трясли прутьями и на жертвенную кровь смотрели». Это слабо соотносится с бросанием жребиев, но больше напоминает то, что делали с жертвенной кровью согласно материалам саг: её разбрызгивали с помощью специальных кропил, которые, судя по данному фрагменту, могли быть сделаны в виде «веников» из какого-либо дерева. Возможно, что на жертвенную кровь действительно смотрели, и гадали на основании того, как падали её капли, какие образовывали рисунок и т. п.
Что касается действий Хэнира в эпизоде из «Прорицания вёльвы», то, на мой взгляд, Хэнир не занимается в нём гаданием на жребиях. Я полагаю, что речь здесь идёт лишь о том, что пережив Рагнарёк богам необходимо выбрать подходящую породу дерева для того, чтобы сделать вышеупомянутое кропило для разбрызгивания жертвенной крови.
Стоит рассмотреть ещё один источник с упоминанием Хэнира — фарерскую балладу «Loka Táttur» («Сказка о Локи»).
Сперва стоит сказать, что фарерские баллады, по всей видимости, не восходят напрямую к эпохе викингов, а являются переработкой исландских рим (rímur), самые ранние из которых относятся к 14 в.
«Loka Táttur» повествует о некоем соревновании между крестьянином и великаном. Крестьянин проигрывает его, и великан требует чтобы крестьянин отдал ему своего сына.
Проигравший обращается сперва к Одину, чтобы тот спрятал его сына, и Один прячет его на пшеничном поле, превратив в колосок, но великан находит мальчика.
Тогда крестьянин обращается к Хэниру, который видит возле реки семерых лебедей. Два из них подлетают к Хэниру, и он прячет ребёнка, превратив его в перо на голове одного из них. Тем не менее, и эта уловка не срабатывает.
Наконец, крестьянин обращается к Локи с той же просьбой, и Локи прячет мальчика внутри рыбы, превратив в икринку, предварительно попросив его отца построить амбар для лодок, сделать в нём широкий проход, и прикрепить там железный прут. Затем Локи и великан выходят в море ловить рыбу, и великан, всё же, находит мальчика, но тот бежит к амбару для лодок. Великан гонится за ним, но напарывается на железный прут. Локи отрубает ему одну ногу, но та срастается. Тогда Локи отрубает вторую и препятсвует срастанию с помощью камней и палок. Великан умирает, а Локи приводит сына крестьянина домой.
Теперь можно перейти к рассмотрению образа Хэнира в совокупности.
Итак, мы только что видели что в фарерской балладе Хэнир связан с лебедями. Мы также знаем о том, что Хэнир играет важную роль в оживлении людей — даёт им «дух» (или «сознание, разум, душу»).
Хэнира сделали своим вождём ваны, как только получили его в качестве заложника после войны.
Часть кеннингов Хэнира, таких, как «сотрапезник Одина» или «попутчик Одина», совершенно понятна, в то время, как остальные вызывают вопросы. Сложно сказать почему он назван «проворным асом» (inn skjótr áss). Возможно, это отсылка к какому-то неизвестному нам мифу, а, может, и просто описание одного из его качеств.
Кеннинги Хэнира «грязе-конунг» (aurkonungr) и «длинная нога» (inn langr fótr) кажутся, на первый взгляд, тоже не совсем понятными. Но если опереться на связь Хэнира с лебедями в «Lokka Táttur», а также на предлагаемую этимологию его имени со значением «аист», то оба кеннинга прекрасно дополняют её. Действительно, аисты — птицы, отличающиеся длинными ногами, и встретить их можно, в основном, на болотах, которые сами по себе легко соотнести с понятием aurr — «грязь, жижа».
Что ещё может послужить в пользу гипотезы о связи Хэнира и аиста? Тот факт, что Хэнир даёт людям «дух» (óðr) достаточно хорошо соотносится с германскими фольлорными представлениями о том, что аисты приносят детей. Само собой, древний германец не мог подразумевать под этим буквальное принесение ребёнка, физически. Куда более уместно представить что это поверье является ответом на вопрос о том, откуда в зачатом ребёнке появляется «дух» — будущая новая личность. Возможно, что и кеннинг «проворный ас» также можно соотнести с этим представлением: если Хэнир тот, кто приносит дух в зачатых детей, то ему, действительно, необходимо быть очень «проворным», быстрым.
Также есть вероятность, что Хэнир связан с аистами и ещё по одной причине. Odensvala или odinsvala — «ласточка Одина» — так в Скандинавии иногда называют чёрного аиста. Но повторюсь — это гипотеза, которая не может быть однозначно взята в качестве обоснований чего-либо.
При этом отмечу, что, например, в работе «Den gotländska runbildstenen från Sanda» (авт. Hugo Jungner, опубликовано в «Fornvännen» за 1930 год) упомянуто несколько шведских мест, топонимика которых содержит слово odensvala, что может говорить о том, что чёрному аисту придавалось какое-то важное значение в народной культуре и фольклоре.
В немецком фольклоре аист, приносящий детей, носит прозвище «Adebar». Точно так же он зовётся в Фризии. В Нидерландах — ooievaar. Подобные названия аиста есть также в различных частях Германии и соседних стран, но перечислить их все здесь не представляется возможным.
С этимологией этого слова и ему подобных возникает немало трудностей. Наиболее распространённая версия этимологии говорит о том, что «Adebar» — «приносящий удачу». Но встречается и другая, возводящая его первую часть к корням со значением «дыхание» или «дух». Подобный вариант этимологии неплохо сочетается с тем, что Хэнир в «Старшей Эдде», как уже было ранее показано, дарует людям именно «дух».
Отмечу, что эти этимологии не бесспорны, и, например, в «An Analytic Dictionary of English Etymology» Анатолия Либермана приводится иная гипотеза, согласно которой «Adebar» — это просто «болотная птица», «болотник». Правда, высказывая свою гипотезу, Либерман не рассматривает само слово «Adebar» и схожие с ним слова в других германских языках (кроме голландского), а рассматривает английское слово Fieldfare (название птицы, известной как рябинник (Turdus pilaris)), и просто экстраполирует лингвистические изменения второй части названия — -fare — на вторую часть слова «Adebar» — -bar.
Как бы то ни было, но косвенных указаний на то, что Хэнир может быть соотнесён с образом аиста (если точнее — чёрного аиста), а также с принесением духа в зачатого ребёнка, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы принять это за небезынтересную гипотезу о роли этого бога в германо-скандинавской мифологии. Насколько она правдоподобна — это вопрос, на который можно, как мне кажется, ответить лишь в ходе личной религиозной практики.
Источник: https://m.vk.com/@varr_sidr-tri-zagadochnyh-boga-mimir-heimdal-henir-ch-3
Дары богов
Хорошо известные строки о сотворении людей в ”Прорицании вёльвы”, 18 описывают нам, что именно дали людям боги, создавая Аска и Эмблу из лишённой судьбы и жизни находки на морском берегу:
...önd gaf Óðinn,
óð gaf Hœnir,
lá gaf Lóðurr
ok litu góða.
В самом известном переводе А.И.Корсуна по подстрочнику М.И. Стеблин-Каменского это место звучит как:
...дал Один дыханье,
а Хёнир — дух,
а Лодур — тепло
и лицам румянец.
Строфа часто вызывает недоумение: почему вдруг духом, высшей сутью человека, наделяет Хёнир, а Один, отец вдохновения и экстаза, — ”всего лишь” дыханьем?
Проблема в многозначности употребляемых в поэме слов (и, отчасти, в том, что переводчики находились в позиции ”внешнего наблюдателя” по отношению к мифу).
Önd — это и дыхание физическое, и душа человека, и его жизнь. В русском языке они тоже часто отождествляются: выражение ”испустил дух” означает смерть, и его исландский аналог — týna öndu (потерять дух) — имеет тот же смысл. На бытовом уровне ”дух” — запах, то, что мы определяем, вдохнув, но и упоминание души в христианском тексте ”в твои руки передаю дух свой” в исландском тоже передано через önd. Так что дар Одина всё-таки самый важный, это наша живая душа.
Óðr, дар Хёнира,тоже не прост. (Hęnir нормализуют как Hœnir или Hænir и стоило бы имя произносить как Хэнир, но пока пусть будет привычный вариант). Óðr — это и ярость, вскипание духа, безумие и вдохновение. Но это и разум, сознание, ум и остроумие (в смысле сообразительности, а не смеха), и даже, опять-таки, душа. А ещё слово может означать поэзию, тот самый Мёд, что был налит в ”приводящий дух в движение” сосуде Óðrerir, добыча Всеотца, которая объединяет вдохновение и рациональный ум. Поскольку с поэзией и ярью-яростью связан владыка Валхаллы, а дух второй раз давать вроде бы нет причин, то остаётся разум, то, что отличает человека от животных (хотя бы количественно). Но почему его даёт именно Хёнир, о котором мы знаем в основном то, что он — спутник Одина да заложник у ванов?
Из рассказа Снорри в ”Саге об Инглингах” известно, что Хёнир был отдан ванам в заложники после заключения мира с асами, и ”был он мужем большим и многообещающим” (mikill maður og hinn vænsti). По совету асов он был сразу сделан ванами вождём, а Мимир, другой заложник, во всём ему советовал (ráð öll). Т.е. асы считали Хёнира разумным, и, пока с ним был Мимир, ваны с этим соглашались. Вот только сам Хёнир без советчика проявил себя лишённым желания решать, действовать и рассуждать, говоря ”пусть другие решают”, если Мимира рядом не было. И в тоже время среди кеннингов Хёнира — ”попутчик, сотрапезник и собеседник Одина” (hann sessa eða sinna eða mála Óðins), глупцу же быть собеседником Многомудрого явно не под силу.
Имя и дар Мимира связаны с памятью и мудростью как знанием прошлого, само имя Mímir обычно переводят как Напоминатель, его Источник, вероятнее всего, является ещё одним проявлением Источника Урд, вмещающего в себе всё уже сбывшееся. И допустимо предположить, что именно рациональный ум должен был опираться на память и мудрость опыта, а без них оказался беспомощным: мистическое прозрение и вдохновение бессознательного такому типу мышления не свойственны. — Продолжение: https://te.legra.ph/Dary-bogov-01-14