Осень как обещание. Глава 37.

Из-за того, что он покинул застолье раньше времени, Бянь Ицю по возвращении в зал был вынужден выпить ещё полбутылки XO под дружное подначивание подчинённых. Его голова, и без того похожая на клейстер, закружилась ещё сильнее, и даже люди перед глазами расплывались, превращаясь в двойные силуэты. 

Цзо Чэн, усвоив урок, хладнокровно наблюдал за происходящим и не выпил ни капли, чтобы прикрыть шефа. Если босс напьётся — не беда, он сможет оттащить его домой, но если он сам опьянеет и позволит шефу ночью ускользнуть, подвергая себя опасности, то ему можно сразу забыть о карьере телохранителя. 

Что? Вы думаете, Цзо Чэн сделал это назло, потому что был потрясён увиденным в туалете? Что за чушь?! Разве этот простодушный, честный парень способен на такое?.. Ладно, вы угадали. Именно назло он это и сделал. [😂]

В итоге к концу ужина босс Бянь благополучно отключился. В машине Цзо Чэн, как обычно, спросил, куда ехать. Тот, с мутной головой, развалился на заднем сиденье и, глядя на мелькающие за окном неоновые огни, пробормотал адрес. Цзо Чэн не стал комментировать выбранное направление. Руки на руле повернули влево, и роскошный автомобиль легко скользнул сквозь хаос городских огней, уносясь за пределы города. 

Бянь Ицю задремал в дороге, а когда проснулся, обнаружил, что Цзо Чэн остановил машину у виллы в «Юэлунвань». Мужчина нахмурился, его затуманенный мозг едва улавливал происходящее, и он не понимал, зачем Цзо Чэн привёз его сюда. Но пьяный угар быстро поглотил и эти смутные мысли — у него не осталось сил разбираться в таких сложных вопросах. 

Цзо Чэн уже знал секрет этой виллы и, решив, что его босс сегодня снова назначил встречу с молодым мастером Кэ, самодовольно предположил, что тот приехал сюда именно для этого. Поэтому, устроив Бянь Ицю поудобнее, он тактично удалился, чтобы найти себе другое место для ночлега. 

На самом же деле слово «Юэлунвань» сорвалось с языка Бянь Ицю неосознанно, следуя внутренним желаниям и тоске, и не имело никакого отношения к Кэ Минсюаню. Бедный босс Бянь, напившийся до беспамятства, остался без присмотра в самый нужный момент. Он забрался в холодную постель, словно жалкий пёс, и уснул, чувствуя себя невероятно одиноким. 

В полусне он почувствовал, как другая сторона кровати прогнулась под чьим-то весом, а затем его обняли тёплые, крепкие руки. Лёгкий, знакомый аромат, смесь сандала и кедра, окутал его — тот самый запах, который всегда сопровождал Кэ Минсюаня в его снах.

Тогда Бянь Ицю понял, что снова видит сон. В этом не было ничего нового. 

С тех пор, как он сказал Кэ Минсюаню, что их пути расходятся, тот часто являлся ему в грёзах. Иногда — как смутный силуэт, иногда — как пара смеющихся глаз, а порой он слышал его вздох у самого уха и слова: «Ну почему ты такой непослушный?» Но никогда ещё сон не казался ему настолько реальным. 

Он мог касаться его, чувствовать его. Тёплое тело, ровное дыхание, сильное сердцебиение и тот самый манящий запах, который был присущ только ему. Бянь Ицю жадно прижался к нему, вдыхая его аромат, словно наркоман, неспособный сопротивляться губительному наслаждению. 

— Кэ Минсюань... 

Он прошептал это имя, в темноте касаясь его лица, кожи, тела, целуя его, кусая за губы и язык, и вскоре, как бесчисленное количество раз до этого, Кэ Минсюань взял инициативу в свои руки. 

Неужели даже в сексе можно привыкнуть к чему-то настолько, что перестаёшь сопротивляться? В своих снах Бянь Ицю не думал о противостоянии. Он слишком по нему скучал. Лишь бы держать его в объятиях — сверху или снизу, ему уже было всё равно. Это ведь всего лишь сон, и спорить с самим собой — пустая трата времени. Гораздо важнее получить удовольствие. 

Но на этот раз сон был особенно страстным и нежным. Кэ Минсюань был настолько мягок, что это граничило с благоговением, словно его переполняла глубокая любовь. Его губы скользили от уголков глаз к ушам, от ушей — к губам, затем к ключицам и ниже, словно он хотел запечатлеть каждый сантиметр его тела, пока, наконец, не остановились между ног, касаясь его полувозбуждённого члена.

Настолько нежного Кэ Минсюаня Бянь Ицю никогда не видел в реальности, даже представить себе не мог, что этот мужчина способен на такое. Наглый и высокомерный господин, который даже во время минета демонстрировал агрессию и требовал десятикратной компенсации за каждую оказанную услугу, — разве мог он быть таким безмятежным и самоотверженным, доводя его до блаженства без каких-либо условий? 

«Да, это точно сон», — подумал Бянь Ицю в полубессознательном состоянии. Но затем ему показалось, что этот сон слишком реален: даже боль от проникновения горячего, твёрдого члена отпечаталась в его сознании. На мгновение его голова прояснилась, и ему пришла наивная мысль: а вдруг это не сон? Но прежде чем она успела оформиться, её разметали яростные толчки, не оставившие и следа для раздумий. 

Бянь Ицю закрыл глаза, позволив своему телу и чувствам подчиниться нарастающему желанию и жару. Сон или нет — сейчас они были ближе, чем когда-либо. 

Кэ Минсюань крепко обнял его. Поза, в которой они соединились лицом к лицу, позволила их телам слиться воедино: кожа касалась кожи, кости — костей, их сердца бились в унисон, и даже дыхание, казалось, синхронизировалось. Губы сплетались, нижние части тел были плотно прижаты друг к другу, каждый толчок — глубже и сильнее предыдущего, проникая в самые потаённые уголки, вызывая невероятное, всепоглощающее удовольствие. 

И именно в этот момент, среди волн блаженства, Бянь Ицю вдруг вспомнил слова, которые Кэ Минсюань прошептал ему на ухо у дверей банкетного зала. 

— Я скучал по тебе. 

Он сказал: «Я скучал по тебе». 

Сердце Бянь Ицю сжалось, а затем будто чья-то невидимая рука бережно обхватила его, мягко, но твёрдо сжимая бьющуюся плоть. Вся злость, обида, тревога и смятение последних недель будто растворились в одно мгновение, заставив его задрожать, а глаза — наполниться слезами. 

— Я тоже скучал. 

Кэ Минсюань, я тоже скучал. 

Похмелье — обоюдоострый меч. Оно может погрузить тебя в сладостные грёзы, а может заставить стонать от боли в жестокой реальности. Головная боль — ещё цветочки. Если, открыв глаза, ты видишь, как потолок заваливается набок, а земля уходит из-под ног, а внутренности будто выворачиваются наизнанку, и при этом ты сохраняешь хладнокровие — моё тебе уважение. 

Бянь Ицю едва приоткрыл один глаз, как увидел, что потолок наклоняется, готовый рухнуть. В панике он инстинктивно схватился за что-то — но что ещё можно схватить, кроме простыни и одеяла? Однако кровать тоже кренилась в сторону. Неужели землетрясение? Но почему тогда так тихо? Прошло несколько мгновений, прежде чем гениальный босс Бянь сообразил: а, он пьян, и голова ещё кружится. 

Осознав это, он перестал пытаться открыть глаза. Перевернувшись на другой бок, он растянулся звёздочкой на двуспальной кровати. Пространство вокруг было пустым, холодный воздух, казалось, проникал сквозь обнажённую кожу, и никого рядом не было. 

Значит, это и правда был сон. А он-то думал... 

Беззвучно вздохнув, он натянул на себя одеяло, сохранившее тепло тела, и закутался в него, как в кокон. Думать — вредно, лучше поспать ещё немного. 

Пока Бянь Ицю в расстроенных чувствах проваливался обратно в сон, второй главный герой его эротических грёз, молодой господин Кэ, стоял внизу с телефоном у уха и мрачно слушал неудержимый хохот на другом конце провода. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не выругаться, и сухо спросил: 

— Ты уже закончил? 

— Нет, может, перезвонишь позже? — невозмутимо ответил генеральный директор Чу, не скрывая насмешки в голосе. 

Кэ Минсюань готов был лопнуть от злости: 

— Чу И, мы ведь братья, да? 

— Именно потому, что мы братья, я за тебя радуюсь. 

— По-твоему, это звучит как радость? Мне кажется, больше похоже на злорадство. 

— Ты, наверное, ослышался. 

— Тогда, если ты закончил ржать, может, скажешь, как варить эту чёртову кашу? Я уже два раза её спалил! 

Чу И потирал щёки, разболевшиеся от смеха, но всё же решил проявить снисхождение: 

— Воды мало налил. 

— А сколько нужно? 

— Зависит от того, какую он любит — погуще или пожиже... 

— Откуда мне знать? 

— Спроси. 

— Он ещё не проснулся. 

Чу И замолчал на три секунды:

— Какую кашу ты варишь? 

— Простую рисовую, а какую ещё? 

— Есть пшено? После алкоголя желудку нужна пшённая каша. 

— Нет. 

— Тогда посмотри, есть ли мясо или овощи. 

— Нет. 

— Рыба? Яйца? 

— Нет! — Кэ Минсюань взорвался. — Я просто хочу сварить кашу, а не устраивать пир на весь мир! Скажи уже, сколько воды на сколько риса! 

Чу И сделал серьёзное лицо: 

— После пьянки нужно что-то питательное, простая каша не подойдёт. Позвони в ресторан, пусть принесут продукты, и не забудь про имбирь и зелёный лук. 

— Ты что, думаешь, я шеф-повар? Я даже рисовую кашу сварить не могу... 

— Со мной-то чего бояться? Давай, быстрее! — Чу И бросил трубку, не дожидаясь ответа, и широко улыбнулся. Такое зрелище — молодой господин Кэ стоит у плиты — он вряд ли ещё когда-нибудь увидит. Как же можно упустить шанс его подразнить? 

Кэ Минсюань две минуты тупо смотрел на телефон, пока экран не начал гаснуть, после чего медленно набрал номер ресторана в «Юэлунвань». 

Там, конечно, удивились его просьбе, но, следуя принципу «клиент всегда прав», вежливо пообещали доставить всё через десять минут, уточнив номер виллы. Услышав адрес, менеджер мысленно пробежался по карте курорта и обомлел: это же личная вилла владельца! 

В итоге вместо куска говядины и пучка овощей Кэ Минсюаню принесли целую корзину продуктов — от мяса и рыбы до приправ, — заверив, что в случае чего, всё необходимое будет доставлено моментально. 

Кэ Минсюань дёрнул уголком губ, вытащил нужные ему ингредиенты и сказал курьеру: 

— Вот что мне нужно: пусть ваш шеф-повар приготовит из этого всё, что можно сразу есть, и принёс сюда. 

Затем он захлопнул дверь, вернулся на кухню и подключился к видеозвонку с Чу И, чтобы тот руководил процессом. Однако первое, что сказал директор Чу, увидев кусок мяса, было: 

— Ой, забыл предупредить: для каши нужен фарш. 

Разъярённый молодой господин Кэ потряс ножом перед камерой: 

— Чу И, если ты ещё раз меня разыграешь... 

— Кхм, — директор Чу благоразумно решил не испытывать судьбу, — ладно, если нет фарша, нарежь мясо соломкой, как можно тоньше. 

Через десять минут Чу И смотрел на «соломку» Кэ Минсюаня и не мог подобрать слов. 

— Дальше что? — спросил Кэ Минсюань. 

— ...Нарежь имбирь, смешай с мясом, добавь соли и перца, дай настояться. 

— Ты не говорил про перец. 

— И? 

— Поэтому его нет. 

— ... 

Неловкое молчание. 

— Без него никак? 

— Не то чтобы... Ладно, сначала свари кашу. Пропорции: одна часть риса на пять частей воды. Если хочешь пожиже, добавь воды. Доведи до кипения на сильном огне, затем убавь и вари час... 

— Так долго? 

— Медленный огонь — это святое. И помешивай, а то пригорит. 

— Какая морока! 

Директор Чу вспылил: 

— Если лень — закажи доставку! 

Молодой мастер Кэ сразу сник и покорно принялся за готовку. 

Чу И смотрел на экран, наблюдая как Кэ Минсюань бегал между плитой и разделочной доской, и, хотя на лице его играла ехидная ухмылка, внутри он был потрясён. Заставить молодого господина Кэ лично варить кашу — Бянь Ицю действительно необыкновенный человек. 

Авторское примечание: 

Совпадение мыслей. В этот вечер оба, не сговариваясь, отправились в их «особое место». Директор Чу — самый идеальный мужчина среди всех моих персонажей, без исключений. 

Кэ Минсюань и Бянь Ицю — далеко не идеальны, у них слишком много недостатков. 

[прим: пусть у них много недостатков, но я люблю этих мужчин такими, какие они есть, думаю, и читатели тоже.]

Вы можете поддержать переводчика с помощью ➡️boosty⬅️

➡️ГЛАВА 39