Осень как обещание. Глава 36.

В восьмой день первого лунного месяца* [прим: традиционный день возобновления работы после празднования Китайского Нового года. В этот день многие бизнесмены проводят церемонии «начала работы»: запускают фейерверки, раздают сотрудникам красные конверты. Государственные предприятия возвращаются к работе 7-го числа, но в некоторых регионах Китая всё ещё чтят традицию восьмого дня.] группа «Цзюань» возобновила работу. Бянь Ицю поручил административному отделу забронировать зал в самом роскошном ресторане города Z — непременно тот, что с номером «четыре девятки». Цифры считались счастливыми и к тому же перекликались с названием компании. 

Однако после звонка администраторы сообщили, что зал с «четырьмя девятками» уже занят, остались только «четыре восьмёрки» и «четыре шестёрки». Бянь Ицю посчитал «четыре восьмёрки» слишком вульгарными и выбрал «четыре шестёрки» — пусть всё идёт гладко. *

[прим: пояснение по поводу номеров. Итак:

Четыре девятки — намёк на «бесконечное процветание», что идеально для бизнес-ужина.  Бянь Ицю хочет этот зал, потому что «девятка» перекликается с названием его компании 玖安 (Jiǔ ān) — иероглиф 玖 тоже означает «девять» (альтернативное написание).

Четыре восьмёрки — символ богатства (из-за созвучия с 发, fā — «процветание»).  Но Бянь Ицю называет это «вульгарным» (太俗), потому что «8888» — слишком очевидный, избитый выбор, что-то типа «VIP» в нашем понимании.

Четыре шестёрки — ассоциируется с «гладким течением дел» (溜, liū — «скользить» без препятствий).  Бянь Ицю выбирает этот зал, так как «顺利» (shùnlì — «гладко, без проблем») ему ближе, чем показное богатство. 

В реальных ресторанах Китая такие номера (888, 999) действительно существуют и стоят дороже, но номера, состоящие из четырех цифр — скорее всего, авторское преувеличение для подчёркивания статуса героев.] 

Он не ожидал, что медиакомпания «Хэшэн» тоже возобновит работу в этот день и устроит праздничный ужин в том же ресторане. Зал с «четырьмя девятками» был забронирован именно ими, поэтому в час ужина две группы людей столкнулись в коридоре — поистине, «у врагов дороги узкие»* [прим: кит. идиома, обозначающая неизбежную встречу недругов даже в неожиданном месте]. 

Бянь Ицю шёл впереди, за ним следовали Цзо Чэн, Е Чжэнь, Хэ Сюй и старина Мэн. Кэ Минсюань тоже возглавлял свою процессию, позади него шли топ-менеджеры «Хэшэн», которых Бянь Ицю не знал. Увидев друг друга, оба на мгновение замерли от неожиданности, но не сбавили шаг, продолжая двигаться навстречу с прежней уверенностью. 

Бянь Ицю смотрел прямо перед собой, будто Кэ Минсюань был для него незнакомцем. Менеджеры «Хэшэн» даже не заметили ничего странного и вежливо посторонились, освобождая проход. 

А вот «железный четырёхугольник» за спиной Бянь Ицю видел всё предельно ясно: с того момента, как взгляд Кэ Минсюаня упал на их босса, он уже не отрывался. 

Они разошлись, каждый направился к своему залу. Не было ни слов, ни жестов, ни даже взглядов. 

Бянь Ицю не мог понять, что перевешивает — облегчение или разочарование. При виде Кэ Минсюаня каждая его нервная клетка напряглась до предела.

«Если этот тип посмеет устроить сцену, я без колебаний врежу ему прямо в лицо», — подумал он.

Но когда Кэ Минсюань прошёл мимо, не проронив ни слова, в душе возникла пустота, и всё тело будто онемело. Весь вечер босс Бянь провёл в странном состоянии — то раздражённый, то рассеянный, пока, наконец, не осознал, что перебрал с алкоголем. 

Большинство топ-менеджеров «Цзюань» были молодыми людьми, которых Бянь Ицю недавно продвинул по службе. Они шумели и напивались, отчего у него раскалывалась голова. В конце концов, он не выдержал и вышел из зала. Туалет находился в конце коридора и был оформлен с изысканным вкусом. Бянь Ицю наклонился над раковиной, плеснул воды в лицо и, подняв голову, увидел в зеркале ещё одного человека. 

Капли повисли на ресницах, а разум, затуманенный хмелем, отказывался работать. Всё расплывалось перед глазами. То ему казалось, что это реальность, то — что галлюцинация. Он снова наклонился, умылся, пытаясь стереть из памяти лицо Кэ Минсюаня, но чем больше он старался, тем хуже получалось. Не только лицо не исчезало, но даже лёгкий аромат сандала и кедра, исходивший от Кэ Минсюаня, стал отчётливее. И тут его внезапно обняли сзади. 

Кэ Минсюань прижал его к себе, резко повернул его лицо и грубо приник к его губам. Едва их рты соприкоснулись, как перед глазами Бянь Ицю вспыхнули искры, от которых заныла кожа головы. Нервы, заторможенные алкоголем, не успели среагировать, но его губы и язык уже жадно впустили другой, вступив с ним в яростную схватку. 

Поза казалась неудобной, и Бянь Ицю развернулся в объятиях Кэ Минсюаня, прижал его к стене и снова, словно ураган, набросился на знакомые губы. 

Чьи-то зубы царапнули чьи-то губы, и вскоре вкус крови заполнил рот. Но им было плевать на боль — они слились воедино, не в силах разомкнуть объятия. Они сосали, кусали, давили, тёрлись друг о друга, как два животных в брачный период — то яростно нападали, то нежно зализывали раны. Их движения были одновременно страстными и откровенными. В глазах пылал огонь желания, но за ним таилось нечто большее — невыразимое и куда более глубокое.

Ловко развернув запястье, Кэ Минсюань перехватил инициативу и, не размыкая губ, потащил Бянь Ицю в кабинку. Они напоминали двух утопающих, отчаянно вырывающих друг у друга глоток воздуха. Они целовались так жадно, что губы и язык онемели от боли, но расставаться не желали. Звуки поцелуев смешивались с тяжёлым дыханием, заполняя не только пространство, но и сознание. Сердца бешено колотились, и казалось, что их стук разносится по всему телу, достигая самой души. 

Где я? Что мы делаем? Кто-нибудь может сюда войти? Увидят ли нас подчинённые?

 Все эти вопросы не удостоились ни секунды размышлений. Тела, слишком долго тосковавшие друг по другу, быстро нагревались, а чувствительная зона ниже пояса наливалась кровью с невероятной скоростью. 

Невидимый фитиль был начинен порохом и опасно торчал наружу. Малейшая искра — и взрыв прокатится по каждому нервному окончанию, сметая всё на своём пути. А между ними бушевал не просто огонь — целый пожар. Животные инстинкты быстро сокрушили человеческий разум и притупили стыд. 

Ремень был расстёгнут в неизвестный момент, и член босса Бяня оказался в руках Кэ Минсюаня. Бянь Ицю откинул голову, прислонившись к двери, и застонал от наслаждения, прерывисто дыша. Кэ Минсюань умело орудовал пальцами, доводя его до исступления. В конце концов, Кэ Минсюань взял его руку и приложил к своему возбуждённому члену, хрипло прошептав: 

— Вместе. 

Мозг Бянь Ицю, почти полностью съеденный похотью, не сразу понял, что значит «вместе». Но вот его рука уже лежала на двух горячих, твёрдых мужских достоинствах. Хотя у него был богатый опыт, с любовниками Бянь Ицю обычно обходился грубым сексом и не тратил время на прелюдии. Такого он ещё не пробовал. Возбуждённые члены, словно раскалённое железо, жгли его ладонь. Он инстинктивно попытался отдёрнуть руку, но Кэ Минсюань крепко держал её, не позволяя пошевелиться. 

Соединённые члены тёрлись о животы, их головки блестели от влаги. Рука Кэ Минсюаня сжала их, усиливая трение. Незнакомое наслаждение заставило Бянь Ицю застонать, но звук тут же был поглощён поцелуем. 

Грубые поцелуи, дикие движения, тяжёлое дыхание — всё смешалось в тесном пространстве. Рука двигалась всё быстрее, наслаждение нарастало, сметая последние остатки разума Бянь Ицю. Их языки сплетались, безжалостно исследуя каждый уголок рта, словно тигры, прорвавшие клетку. Горячее дыхание вырывалось из горла, и им едва удавалось сдерживать стоны. В момент наивысшего наслаждения напряжённая струна в голове Бянь Ицю лопнула. Волна удовольствия накрыла его, сметая всё на своём пути. 

Он впился зубами в язык Кэ Минсюаня, тело напряглось, и горячая жидкость хлынула из его члена, освобождая всё, что накопилось за это время. Тело обмякло, а дух парил где-то далеко. Если бы не Кэ Минсюань, он бы рухнул на пол. 

Так хорошо... как же, блять, хорошо... 

Перед глазами стояла белая пелена. 

Кэ Минсюань кончил ещё обильнее, его сперма залила руки и даже забрызгала одежду. Но он, казалось, не обращал на это внимания. Обняв Бянь Ицю, он снова поцеловал его — на этот раз нежно, без прежней ярости. Этот поцелуй был тихим и ласковым, совсем как тогда, у него дома, после драки. Разум Бянь Ицю ещё не вернулся. Его глаза, затуманенные хмелем, блестели от влаги. Он смотрел на ресницы Кэ Минсюаня, не понимая, что происходит. 

Я же пришёл умыться и протрезветь... Как я оказался здесь с Кэ Минсюанем? Откуда он взялся? Мы же решили порвать все связи... Что это вообще было? Может, мне это приснилось? 

— Бянь Ицю... 

Кэ Минсюань прервал поцелуй и тихо позвал его по имени. 

Бянь Ицю моргнул, ожидая продолжения, но Кэ Минсюань лишь произнёс его имя и замолчал. 

И тут... тут совершенно некстати раздался голос Цзо Чэна. 

— Босс, вы здесь? Босс! — он не только кричал, но и стучал в каждую кабинку. К счастью, остальные были пусты, иначе его бы точно послали куда подальше. 

Голос телохранителя вернул Бянь Ицю в реальность, и он резко оттолкнул Кэ Минсюаня. Тот взглянул на плотно закрытую дверь, словно говоря: «Не волнуйся, он ничего не увидит». Бянь Ицю молча сверлил его взглядом. Если бы не теснота, он бы уже избил этого мерзавца до полусмерти. Кэ Минсюань проигнорировал его взгляд, взял туалетную бумагу и вытер сперму с их тел. Затем он помог Бянь Ицю застегнуть брюки и поправил одежду, возвращая ему вид «благопристойного господина». 

Цзо Чэн постучал в их кабинку, но Бянь Ицю решил не отвечать.

Если он не найдёт меня здесь, то пойдёт искать в другом месте. Главное — чтобы он не увидел меня с Кэ Минсюанем в туалете. Это же позор! 

Но он недооценил наглость Кэ Минсюаня. Раздался щелчок замка, и прежде чем Бянь Ицю успел что-то предпринять, дверь открылась. 

Чтоб тебя, Кэ Минсюань! 

Если бы взгляды убивали, Кэ Минсюань бы уже умер тысячу раз. Бянь Ицю мысленно послал к чёрту всех предков Кэ Минсюаня, но тот оставался невозмутимым. 

Цзо Чэн замер с поднятой рукой, увидев выходящего Кэ Минсюаня. 

— Простите, господин Кэ, я ищу бо… босса!!! — последнее слово вырвалось с таким ужасом, будто он увидел призрака. Лицо Цзо Чэна за секунду пережило десяток эмоций, и он не знал, как реагировать. 

Кэ Минсюань спокойно поздоровался с ним и направился к раковине, чтобы помыть руки. 

Бянь Ицю не умел становиться невидимым, как один из братьев-тыкв* [прим: персонажи мультсериала, в котором Шестой из братьев мог становиться невидимым]. Поскольку скрываться было бесполезно, мужчина вышел, делая вид, что его телохранитель — пустое место. Цзо Чэн стоял как истукан, наблюдая, как эти двое бесстыдников выходят из туалета, будто ничего не произошло. Он так и не смог осознать увиденное. Но не только он. Даже сам Бянь Ицю, только что испытавший невероятное наслаждение, не мог прийти в себя. Его ноги были ватными, и он шёл, будто по толстому слою хлопка. 

Свет в коридоре казался нереальным, а силуэт Кэ Минсюаня впереди — размытым. Бянь Ицю смотрел на его спину, не понимая, было ли происшедшее в туалете плодом его воображения. 

Кэ Минсюань остановился у зала «четыре девятки», дождался, пока Бянь Ицю подойдёт ближе, и что-то прошептал ему на ухо. Но босс Бянь, всё ещё пьяный и потрясённый страстной сценой, не разобрал слов, а Кэ Минсюань уже скрылся за дверью.  

➡️ГЛАВА 37