Новичкам везёт

<Часть 1

Зажмурившись, Новичок положил свои карты на стол.

- Пара десяток.

- Ну что же…поздравляю. Буду в ванной.

Новичок открыл глаза. Пара пятерок. У него была пара пятерок. Петр же тем временем поднялся из-за стола, достал из холодильника бутылку виски и направился в сторону ванной; Петя аккуратно собрал колоду и отложил ее на журнальный столик, после чего повернулся к Новичку.

- Да. И я тебя поздравляю, Новичок. Сегодня ты станешь Петькой. Это будет означать, что на тебе будет уборка помещения, в том числе – ванной после разделки. Не филонь, работай быстро и без напоминаний, мой тебе совет. Петька, ты, в свою очередь, становишься Петей; на тебе – инструктаж Новичков. Ты должен отвечать на любые их вопросы максимально подробно, ничего не скрывая, даже если тебя посреди ночи разбудят или на сортире сидеть будешь. Также ты должен помогать мне с разделкой. Я же, по праву старшинства, становлюсь Петром; на мне – разделка и готовка еды и контроль соблюдения правил. Вопросы?

Новичок, еще не до конца веря в то, что он не отправился на мясо, робко протянул руку вверх, будто на уроке.

- Чего?

- А останки куда девать?

- Завернешь кое-как, дотащишь до ближайшей двери, потянешь руку к ручке. Она откроется; сбросишь все в яму. Только аккуратно, чтобы самому не вывалиться наружу.

Новичок кивнул. Еще с полчаса они молча сидели за столом; затем Петя и Петька встали, взяли из комода новые халаты и направились к ванной – к тому времени Петр уже, наверное, отключился в пьяном угаре, и теперь им предстояли забой и разделка.

Вернулись они часа через четыре, и тут же стали загружать холодильник мясом. Ему же вручили губку – на удивление чистую – и отправили драить ватерклозет.

Кровью была залита добрая половина помещения; в самой ванной же лежали останки тела Петра. Его голову не тронули; остальное же тело было обтесано, как хреново почищенная картошка. Видимо, особого опыта Петя еще не набрался; на вид можно было настругать еще пару-тройку килограммов вполне съедобного продукта. На полу валялись залитые кровью халаты и та самая бритва, с которой он провел первую ночь; видимо, других инструментов для разделки предусмотрено не было.

Только сейчас Новичок понял, насколько спокойно он воспринял собственный труп. Да, Петр пробыл здесь какое-то время; сколько – сотню циклов? Сто на три…меньше года. Совсем ничего. И на вид он не отличался от него самого практически ничем; тем не менее, никаких эмоций страха, ужаса или отвращения он не испытывал. Возможно, эйфория из-за победы в игре гасит плохие эмоции, а может, он уже просто перегорел?

Уборка заняла очень много времени; первым делом он завернул труп в грязные халаты и кое-как дотащил его до ближайшей двери в стене; выбрасывая тело, он действительно чуть не полетел следом, едва удержавшись в последнюю секунду. Затем он приступил к отмыванию крови; к счастью, кафель ванной и ламинат комнаты очищались довольно легко. Закончив, он был вынужден переодеться; выбросив последнюю кипу мусора, он вернулся к столу. К этому времени обед уже подан; Новичок набросился на мясо с энтузиазмом и сожрал свою порцию меньше чем за две минуты.

После еды Петя пошел в ванную и вернулся оттуда с бритвой. Задрав правый рукав, он приложил бритву к руке – чуть повыше запястья, где уже виднелись два шрама – и нанес себе довольно глубокий порез, после чего протянул бритву Петьке. Тот поступил аналогично – правда, у него был всего один шрам, и тот – едва заживший. Затем настала очередь Новичка.

- Зачем это?

- Церемония у нас такая. У Петра всегда три пореза, у Пети – два, у Петьки – один, а у Новичка – ни одного. Зачем – не знаю; так было, когда я пришел, и нарушать правила я не хочу. И тебе не советую.

Взяв бритву, Новичок в нерешительности покрутил ее в руках, после чего задрал правый рукав и нанес себе поперечный порез. Теперь он официально стал Петькой.

Новичок появился к ужину; Петька даже не успел понять, как это произошло. Вот его не было, и вот он кубарем выкатывается аккурат к камину. Новоявленный Петя отправился инструктировать новоявленного Новичка, а Петр и Петька просто продолжили есть – Новичок был не их работой.

∗ ∗ ∗

Следующие несколько игр он нервничал, но ему везло; чаще всего на мясо отправлялись Новички – кто-то из них решал сжульничать, кто-то пытался напасть на остальных, кому-то просто не шла карта. В общем-то, голодать не приходилось. Со временем ушло и волнение; пришла определенная апатия. Свободное время он стал проводить у камина, куря сигары и распивая виски; видимо, похмелья здесь не было, и он пользовался этим в полной мере.

В двенадцатом цикле он стал Петей, а в сорок третьем – Петром. Постепенно он выстроил собственную философию происходящего; возможно, некая высшая сила или некое их обобщенное сознание ищет подходящего его, который будет достаточно везуч, чтобы прожить энное количество циклов – и тогда выживший, со своим везением и поглощенными им неудачниками сможет выйти.

К пятьдесят второму циклу он решил попробовать готовить бульоны и холодцы; импровизированный суп из мяса в мясном же бульоне, конечно, был блюдом своеобразным, но составил неплохую альтернативу вечному жаркому. Где-то в то же время он понял, что, по-хорошему, они – ну, как минимум, он – должны давно страдать от авитаминоза, цинги и прочих неприятных последствий сугубо мясной диеты; при этом никаких негативных симптомов за собой – и другими себя - он не наблюдал. Тогда он дополнил свою теорию мыслью, что еда носит скорее символический характер, и с мясом они получали некую абстрактную жизненную силу, которая поддерживала их.

В какой-то момент он осознал, что может условно предугадывать расклады карт у других игроков. Нет, не буквально, но по косвенным признакам он мог с большой вероятностью предсказать, пасует ли игрок или нет, и хорошая ли у него комбинация или нет. Первое время он боялся применять эту тактику, но, пару раз оказавшись на грани проигрыша, рисковал – и наказание не наступало. Следовательно, нарушением правил это не было – и он стал развивать методику. Постепенно он улучшил ее настолько, что смог в ограниченной степени манипулировать игроками, добиваясь того, чтобы проигрывал или выигрывал тот, кто был ему нужен. Делать это было необходимо; протяни кто-нибудь из них достаточно долго, он бы тоже научился подобному, и тогда Петр потерял бы свое преимущество. Он разработал определенную систему, и сменяемость других стала происходить не реже, чем в двадцать пять циклов. Иногда он устраивал быструю чистку, и в течении трех циклов подряд сливал Петь; в итоге все трое заменялись неопытными Новичками, и риск «засвета» снижался – в конце концов, он уже и сам забыл, сколько циклов тут провел, и просто озвучивал «около сотни».

Иногда он пытался отследить появление Новичков; больше из праздного интереса – будет ли там, за их дверью, тот же особняк или нет? Тем не менее, слежка результатов не дала – Новички всегда появлялись внезапно и вне поля зрения; видимо, именно для этого двери были по всему периметру комнаты. Петр даже не был уверен, открываются ли они при этом или просто забрасывают новую жертву внутрь, как порталы.

За все время им попались некоторые влияющие на них комбинации, но все они были бесполезны или почти бесполезны – включали музыку, меняли сорта алкоголя или сигар, меняли рубашку карт, тушили камин на сутки и так далее. Намеренно экспериментировать с этим он боялся; иногда он подбрасывал другим мысль о том, чтобы попробовать собрать нечто новое, но такие попытки заканчивались либо безрезультатно, либо проигрышем испытателя с его последующим кулинарным дебютом.

В общем-то, все чаще Петр начал скучать и размышлять о том, что будет делать когда – и если – выберется. Иногда он целыми днями проводил в мечтах, планируя свою будущую жизнь и ее исправление. Да, если он вернется, он все еще будет бомжом, но теперь…теперь он будет действовать по-другому. Агрессивнее, активнее; регулярное общение с самим собой, пусть и ограниченное, позволило ему понять свои собственные недостатки и подавить их, а значит, выйдя наружу, он сможет учесть их и преодолеть, сделать все правильно. В первую очередь можно будет свалить куда-нибудь за город, устроиться в фермерское хозяйство – в конце концов, определенный опыт разделки мяса у него есть, может, и примут куда. Там можно и деньжат подкопить, приодеться получше, найти нормальную работу и вернуться в колею. А это все… наверное, лучше будет забыть и поменять имя. Если он выберется, все возможные вариации «Петра» будут попросту бесить и напоминать о произошедшем. Лучше взять вообще какое-нибудь нерусское имя, чтобы все эти уменьшительно-ласкательные и сокращения были абсолютно неприменимы.

∗ ∗ ∗

Он уверенно сливал Петьку; тот совсем недавно получил первую насечку и очень нервничал, так что раскрутить его было несложно. Шел шестнадцатый раунд, а у него уже было минус три; следом за ним шел Новичок с минус единицей. У Петра же было плюс пять; иногда он позволял себе проиграть и пасовал, но ниже тройки не спускался в принципе.

На этот раз ему выпала пара тузов – пики и крести, дама треф, тройка червей и двойка бубей. Сделав глоток, он сбросил тройку и двойку и взял две на замену – выпали две черных восьмерки. Две пары.

Стоило ему увидеть свою комбинацию, как одна из дверей- совсем неподалеку от стола – замерцала и исчезла. А за ней… за ней виднелся знакомый особняк, залитый дневным светом. Все четверо замерли, смотря на открывшийся проем; каждый понимал, что он – для Петра, потому что именно он последним тянул карты. Внезапно Петька вскочил и рванулся к выходу, но сделал лишь два шага и упал на пол уже мертвым; жульничать было нельзя.

Петр медленно положил карты на стол, разложил их так, чтобы двоим оставшимся была видна комбинация, после чего допил виски и встал.

- Господа, спасибо за проведенное время. Прощайте и удачи.

Ни Петя, ни Новичок не проронили ни слова.

Петр подошел к открытому порталу и осторожно засунул внутрь руку. Ничего страшного не произошло – она спокойно вышла наружу и вернулась внутрь без малейших повреждений. Поглубже вдохнув и едва сдерживая приступ ликования, он шагнул вперед – и оказался в той самой комнате, в которой ночевал в ту злополучную ночь. Даже скомканная в углу сетка осталась нетронутой; наверное, здесь прошло от силы часов двенадцать.

Некоторое время он недоверчиво ощупывал стены, прикладывался к ним щекой, ощущая их влажность и шершавость; все это было так непривычно и странно. Он даже забыл, каково это – мерзнуть, но этот холод был ему роднее тепла от злосчастного камина, в котором Петр просидел…сколько? Год? Два? Десять? Впрочем, разве это важно?

Спускаясь по лестнице, он вспомнил про Шаги – и рассмеялся во весь голос. Он выбрался, чего ему бояться каких-то шагов? Да сейчас он, не задумываясь, прыгнет в окно солдатиком – плевать, что сломает себе руку или ногу, он делал это уже сотни раз.

Спустившись на первый этаж – на этот раз пролетов было всего два, как и полагается – он подошел ко входной двери. Снаружи, на набережной, ревели проносящиеся машины. Все же выбрался. Выбрался!

Схватившись за ручку, он рванул дверь на себя и зажмурился от ударившего в глаза яркого света. А открыв глаза, увидел знакомую как свои пять пальцев комнату, долбаный камин, четыре кресла, стол…он опять был там. Снова. Еще раз. Почему? Он же выбрался. Справился. Выхода нет?

- Не волнуйся, он сюда не пролезет.

Петр задрожал, и в его глазах помутнело. Нет. Еще раз он не выдержит. Хватит. К черту. Нечестно! Он упал на колени ; в ушах стремительно нарастал шум – похожий на шум улицы, шум машин, шум свободы – но в то же время на фоне раздавались гулкие, тяжелые удары. Шаги. Все громче и громче, все чаще и чаще. Совсем рядом.

∗ ∗ ∗

Труп уже погрузили, и машина поехала прочь со двора. Полицейские проводили ее взглядом и направились к своему верному бобику.

- Как меня эти бомжи задолбали, мочи нет. Дохли бы на другом участке, так нет, надо обязательно на нашем. В итоге наряд на какое-нибудь реальное преступление не успеет, потому что будет очередного жмурика проверять, ну и на кой нам это?

Второй полицейский пожал плечами.

- Не знаю, а мне их жалко – все же тоже люди. Ну не свезло им по жизни, что они, второй сорт, что ли? Все же человек умер. Живая душа.

- Да, знаешь, черт с ним, если не свезло. Но ведь большинство даже ничего сделать с этим не пытается. Возьми вот этого ханурика – весь заросший, грязный, в рваной одежде – мог помыться хотя бы, блин! А он вместо этого деньги на бухло тратит – вон как от него перегаром пасло, сам чуть не окосел. К тому же, видимо, резался уже раза три, – сам пытался на тот свет свалить, вот и свалил в итоге. Потому, как по мне, жалеть их – дело тухлое; кто захочет выбраться – выберется, а кто нет – так и будет бомжевать, пока не сдохнет. Про естественный отбор слышал?

- Слышал, слышал. И все же – жалко его.

Бросив бычок на землю, полицейский растоптал его.

- Жалостливый ты наш, ты лучше мне скажи, пойдешь с нами вечером в покер рубать?

- Да не умею я почти. И вообще неохота вечером куда-то тащиться.

- Так, сержант Скупцов, слушай мой приказ! В двадцать часов нуль-нуль минут сего дня явиться по адресу улица Шепетовская, дом четырнадцать, литер А. При себе иметь один литр алкогольного напитка крепостью сорок градусов или выше, а также – в обязательном порядке – хорошее настроение. Приказ ясен?

- Но…

- Отставить «но», приказы не обсуждаются! И вообще, чего ты паришься, не на деньги же играем, а на интерес. Да и вообще, новичкам везет.

Заведя патрульную машину, сержант выехал на набережную, бросил последний взгляд на особняк в зеркало заднего вида и улыбнулся. Что же, идти так идти; надо будет только за бутылкой заскочить; какой-нибудь дешевый виски вполне подойдет.