Новичкам везёт

https://mrakopedia.net/wiki/Новичкам_везёт

В тот день Петр пытался устроиться в бомжатник у Дыбенко, но тот был забит под завязку, и все, чем ему там смогли помочь – плошкой горячей каши; крышу же пришлось искать самостоятельно. Бродил он довольно долго; можно было забраться в какой-нибудь подъезд и постараться перекантоваться там, но практика показывала, что это чревато нарядом и отбитыми боками. С каждой минутой, казалось, становилось только холоднее; легкая куртка все хуже защищала от ветра, и, когда он уже был готов сдаться и поехать в кутузку – лишь бы в тепло – ему попался этот дом.

Старый, трехэтажный, весь в лесах и зеленой сетке, он стоял прямо на набережной и был абсолютно безлюден. Что-то из старого фонда, что медленно разваливалось добрую сотню лет, а потом было окончательно заброшено и забыто; даже сторожа там не было. Не лучший вариант, но и далеко не худший; от ветра, дождя и снега можно укрыться, а это уже немало. Подойдя ко входной двери, Петр без особой надежды толкнул ее – и, на удивление, она открылась. Даже не заперто.

Дом действительно был из старого фонда; видимо, когда-то тут жил кто-то довольно богатый и обеспеченный – даже в тусклом свете фонарика было довольно хорошо видно лепнину и небольшие статуи – или барельефы? – на стенах, красивые кованые перила на лестницах и витиеватые портики дверей. Тем не менее, было заметно, что за всей этой красотой очень давно никто не ухаживал – краска на стенах облупилась, здоровенное зеркало справа от входа было разбито, в потолке зияли дыры.

Для ночлега он выбрал одну из комнат на втором этаже, с еще целыми дверьми и окнами. Устроив из нарванной строительной сетки лежанку, он свернулся калачиком и попытался заснуть. Получилось не сразу – как из-за холода, так и из-за всякой фигни, что лезла в голову – о том, что этот дом похож на него; когда-то ухоженный и красивый, а сейчас – полная развалина, которая никому не нужна; о том, как ему хотелось бы хоть ненадолго вернуться на пару лет назад, в родную квартиру к матери, когда все еще было нормально; о том, почему именно ему так не повезло и стоит ли вообще тянуть лямку дальше или все же решиться…

∗ ∗ ∗

Когда Петр проснулся, было еще темно; что же его разбудило? Ответ на вопрос оказался неприятным – откуда-то издалека раздался глухой крик, а затем – грохот. Звук точно шел из дома, в этом он был уверен; что же его издавало? Возможно, какой-то другой бедолага тоже забрел сюда, и его повязали охранники или менты?

Шум, который он сначала принял за стук крови в ушах, становился громче и вскоре оформился в шаги, приближавшиеся к его комнате; гулкие, тяжелые, отдававшиеся в голове и пугавшие его до полуобморочного состояния. Нет, это точно не полиция и не охрана; такой звук мог бы издавать слон или сваебойная машина, если бы не одно но – им неоткуда было взяться в этом заброшенном доме. Затаив дыхание, он слушал, как Шаги остановились аккурат напротив двери; почему-то ему казалось, что по ту сторону стоит какой-нибудь Минотавр и ждет, чтобы Петр издал какой-нибудь звук. Хоть малейший. Тогда он нарушит какое-то неписаное правило, и монстр ворвется, чтобы разорвать его на части, разгрызть его кости и сожрать его плоть.

Спустя долгие несколько минут – а может, и несколько мгновений, сложно было сказать точно – Шаги двинулись дальше, прочь от лестницы. Дождавшись, пока они станут практически не слышны, Петр, стараясь не издавать ни единого звука, встал и наощупь пошел к двери. Открывая ее, он больше всего боялся, что та заскрипит, и Шаги вернутся – но нет, отворилась она беззвучно. Стараясь ни во что не врезаться, он направился к лестнице; в темноте было очень трудно и очень страшно идти, но включенный фонарик бы очень явно показал его присутствие, и тогда его схватят.

Нащупав перила, он стал аккуратно спускаться вниз; первый пролет, второй…третий? Ведь он ложился спать на втором этаже, откуда? Впрочем, когда он нащупал четвертый, пятый, а потом и шестой, и седьмой, стало понятно, что все будет не так просто. Впрочем, выход пока не так важен; главное – дотянуть до утра и не попасться Шагам, тогда, при свете дня, он сможет сориентироваться и прикинуть, куда ему идти; в крайнем случае и в окно выпрыгнуть можно, если не слишком высоко будет.

Шаги, будь они неладны, зазвучали громче, и, похоже, вышли на лестницу; их хозяин, похоже, начал спускаться, будто почуяв несчастного бомжа.

Всего на секунду Петр поддался панике и рванулся вперед – и тут же влетел во что-то, с грохотом растянувшись на полу. Шаги ускорились и стали еще громче; вскочив, он побежал вперед, не разбирая дороги. Он пробегал через двери, сворачивал, нередко влетая в стены, и старался ни на секунду не останавливаться – и все равно Шаги становились все громче и ближе. Казалось, что они уже совсем за спиной; еще немного, и его схватят.

Врезавшись в очередную дверь, он запнулся об порог и растянулся на полу во весь рост; яркий свет ослепил его, и он зажмурился и заорал.

Прошла минута, но когти монстра не торопились разрывать его, а зубы не впивались в его шею; в нерешительности он открыл глаза и обнаружил, что находится в неплохо обставленной комнате, вовсе не несущей в себе следы долгого запустения и разрушения, как остальной дом. В дальней от него части горел камин; возле него были расставлены четыре широкие кресла, чуть поодаль стояли обеденный стол и небольшой комод. Неподалеку от него мирно гудел холодильник.

Первой же мыслью было пододвинуть холодильник к двери, чтобы Шаги его не достали, но тут его ждал очередной сюрприз – только сейчас Петр осознал, что не имеет ни малейшего представления, в какую из множества дверей он зашел. Все они выглядели одинаково- плоские, без ручек, встроенные в здоровенные дубовые панели до самого потолка двери были по всей комнате; подойдя поближе и потрогав их руками, он понял, что это – просто искусное их изображение. Очень странная декорация.

- Не волнуйся, он сюда не пролезет.

Петр резко обернулся и увидел стоящего рядом мужчину среднего роста в синем банном халате с бокалом в одной руке и зажженной сигарой в другой. Помимо него, в креслах сидели еще двое, на удивление похожие на первого – буквально как близнецы. Возможно, какой-то социальный эксперимент, и ему просто дурят башку?

- Кто это был?

- Не знаю. Да это и неважно – сюда ему ходу нет, это мы точно знаем.

- А вы кто?

- Давай поговорим за обедом, хорошо? Пока сходи в ванную, - вход вон там, слева от камина, -приведи себя в порядок, - ножницы, бритва и душ там есть, а по одежде…

Незнакомец подошел к комоду, поставил на него бокал, открыл верхний ящик и достал синий халат – точной такой же, какой был на нем.

- Должно подойти. Как закончишь, приходи, а за столом уже все и обсудим. Договорились?

Петр с опаской взял халат. Какие-то сумасшедшие; впрочем, Шаги были страшнее, эти же…просто странные. И будто знакомые – как иногда бывает, у него в подсознании крутилась мысль о том, кто же это мог быть, но он никак не мог ее поймать. Может, какие-то звезды, а это все – реалити-шоу?

Не желая провоцировать новых знакомых, он направился прямиком в ванную, приводить себя в порядок. Помывшись, он переоделся, кое-как обкорнал волосы и бороду ножницами, после чего приступил к бритью; у них была только опасная бритва – раньше ему доводилось видеть такие только на картинках, и, прежде чем он разобрался, как ей пользоваться, Петр получил несколько ощутимых порезов. Умыв лицо, он окинул свое отражение взглядом; с неверием присмотрелся и, наконец, понял, где он их видел – из зеркала на него смотрело точно такое же лицо, какое было у его новых знакомых. Наверное, он должен был испугаться, но свой лимит на сегодня Петр уже выработал; надев халат, он аккуратно опустил бритву в карман и вышел обратно в комнату.

Компания уже приступила к еде; один из них, видимо, тот, что встретил его на входе, отложил вилку в сторону и указал на свободный стул.

- Присаживайся. И, если ты прихватил из ванной бритву – верни ее потом на место, хорошо? Она у нас одна.

Петр пошел к столу, отодвинул стул и уселся. Про бритву, наверное, просто догадка – не ножницы же ему в качестве оружия брать, верно? Взяв вилку и нож, он приступил к еде; мясо было действительно вкусным, в меру пряным и соленым – за время своей бродячей жизни он уже и забыл, каким вкусным может быть жаркое. Отправляя в рот кусочек за кусочком, он украдкой осматривал новых знакомых – сомнений быть не могло; все они выглядели точь-в-точь как он, будто в какой-то сцене из бразильского сериала, где четверо потерянных братьев встретились после долгих лет разлуки.

- Так вот; как ты уже, наверное, заметил, все мы тут, так сказать, на одно лицо. Вот тебе еще одно откровение – тебя зовут Петр Тимофеевич Скупцов, возраст – тридцать три года, в бродягах полтора года, как мать умерла. Вчера вечером пришел переночевать в заброшенный особняк на набережной, ночью проснулся от шума, стал убегать от чьих-то очень тяжелых и страшных шагов и прибежал сюда.

- Вы – это я?

- Вроде того. У нас у всех одна история, понимаешь? Мы все были в этом особняке, все убегали, все прибежали сюда; ну и до прихода все мы были Петрами Тимофеевичами Скупцовыми. Разница, как правило, только в поведении во время побега от Шагов; кто-то на другой этаж драпал, кто-то – по коридорам убегал, кто-то вообще через одну только дверь прошел и сразу тут оказался.

- И давно вы тут? И почему…зачем мы тут? Где мы?

- Ну, Петр – говоривший кивнул в сторону одного из других его – где-то сто двадцать циклов, я – сорок два цикла, а Петька – всего семь. Зачем мы тут? Хороший вопрос. Сами не знаем. Впрочем, за небольшими исключениями жаловаться нам не на что; в холодильнике – безлимитный запас виски, в комоде – сигар, халатов тоже – хоть каждый день меняй. Из развлечений, правда, только карты – с болтовней у нас как-то не складывается; самому с собой скучно говорить, сам знаешь. И где мы - тоже не скажу. Наверное, в том же особняке, просто в какой-то его экстрамерной части. Помнишь, как у Доктора – внутри больше, чем снаружи, так и здесь.

Положив последний кусочек мяса в рот, новоприбывший Петр тщательно его прожевал, обдумывая услышанное. Да, он в подростковом возрасте фанател от фантастики, но это всегда было какой-то сказкой, - никогда ему не приходило в голову, что можно столкнуться с чем-то подобным вот так вот, обыденно.

- А циклы? Что это значит? Дни?

Рассказывавший отложил вилку и нож в сторону, отпил немного виски и отставил бокал в сторону.

- Не совсем. Ты меня сейчас не перебивай и поспешных выводов не делай, хорошо? Знаю, что сделаешь, но хотя бы дослушай, а там решай, как быть. Хорошо?

Сжав в кармане бритву, Петр отщелкнул лезвие и покрепче вцепился в рукоять. Он и сам не знал, почему, но явно чувствовал, что рассказанное ему не понравится.

- Ладно.

- Цикл обычно длится три, максимум – четыре дня. В конце цикла приходит новый мы, прямо как ты сейчас. Собственно, в течении цикла нас четверо; чтобы не путаться, мы называем друг друга по-разному. Тот, кто тут больше всего циклов, зовется Петр, на втором месте – Петя, на третьем – Петька, а на четвертом – Новичок. В конце цикла мы садимся играть в покер, проигравший… умирает. Ему на замену приходит другой мы, и все повторяется.

- Почему умирает?

Петя – а, видимо, это был именно он, - вроде как немного замялся.

- Понимаешь, у нас тут много чего есть – бесконечные виски, сигары, одежда и вода; камин никогда не тухнет, лампочки – не перегорают, мебель не портится; но вот еда…

Новичку резко поплохело – мясо в желудке завертелось и подступило к горлу, но все же не вышло наружу; изголодавшийся организм бомжа не хотел отказываться от обеда.

- Вы ебнутые?

- Так, я же просил – не перебивать. Пойми, пока нас четверо, цикл не закончится и новый – не начнется. Мы можем пухнуть с голоду и ждать, пока кто-нибудь из нас не подохнет, а потом – все равно придет новый мы. Получается, любой из нас так и так умрет – либо в результате игры, либо от голода. И на замену ему придет другой. Такой же. Ты же помнишь дилемму молотка, да? И дилемму вагонетки в довесок. Ты же приходил к их решению, вспомни – молоток – тот же, и лучше убить одного, чтобы спасти пятерых. Простая математика, нет? Если выберется один из нас, выберемся, по сути, мы все.

На несколько минут они затихли; Петр поднялся из-за стола и ушел к камину, а Петька собрал посуду и понес ее в ванную – видимо, мыть. Почему они не участвовали в разговоре?

- Это все равно пиздец. Я не хочу в этом участвовать.

- Пожалуйста, мы не заставляем. Видишь двери? Хочешь уйти – подходи к любой, открывай и на выход. Не смотри, что нарисованные: решишься открыть – откроешь. Одно но – по ту сторону – бездонная яма; иногда новые мы уходят, и мы даже успеваем услышать их удаляющийся вниз крик, прежде чем дверь захлопнется. А минут через десять появляется новый Новичок.

- То есть, выхода нет? Либо ждать, пока умрешь из-за игры, либо самому на выход?

- Не совсем. Это не просто игра; наверное, даже не покер – мы просто играем по тем правилам, что использовали в «Огоньке»; берем по пять карт, один раз можем заменить две из них, потом - вскрываемся или пас. Этакий детский вариант, без всяких блайндов, холдов и прочего. Но иногда – редко, но иногда – какие-то комбинации что-то меняют. Например, однажды – Петр не даст соврать – у всех выпали красные пары, и виски на один цикл сменился сидром. В другой раз в каждом раунде кому-то выпадал пиковый туз, и у нас почти весь свет погас – до новой игры. Ну и, если кто-то пытается жульничать или напасть на одного из нас – он мгновенно умирает; видимо, «судья», кем бы он ни был, признает его проигравшим. В общем, мы уверены, что есть какая-то комбинация карт, которая может открыть выход тому, кому она выпадет. И, чтобы ее открыть – надо продолжать играть.

Дальше разговор как-то не заладился.

Первую ночь Новичок очень плохо спал, сжимая в кармане бритву и ожидая, что в любой момент его могут задушить, зарезать, пробить ему голову или убить любым иным способам. Троица же других заснула абсолютно спокойно; разве что Петька какое-то время косился на него, но потом заснул и он. Весь следующий день Новичок размышлял, стоит ли ему оставаться; с одной стороны, каждый день бояться собственной смерти, но с другой – уход – гарантированное самоубийство. В бездонности ямы он убедился, когда Петька выбрасывал туда мусор – за дверью действительно простиралась бесконечная тьма, в которой не было абсолютно ничего.

На второй день он смог заставить себя поесть. Да, это была человечина, мало того – по сути, его собственная, но, раз уж он остался, пухнуть с голоду было бы попросту глупо. Осознание происхождения мяса сильно испортило его вкус, но ему все же удалось съесть приготовленный кусок целиком. Вечером он вернул бритву в ванную.

На третий день он донимал Петю вопросами о характере и правилах игры – раз уж придется в ней участвовать, нужно знать все нюансы. Тот отвечал ему неохотно, но достаточно полно; в конце концов Новичок решил, что утаивание какой-либо информации по такой логике тоже может считаться жульничеством, потому волей-неволей ему вынуждены давать правильные ответы. Петр и Петька же будто не обращали на него внимания и даже не говорили с ним; впрочем, его это абсолютно не угнетало – хватало и одного собеседника, звучавшего, словно внутренний голос.

В день игры они приготовили последнюю порцию мяса на завтрак. В этот раз Новичок ел его, уже не стесняясь; его и самого удивило, как быстро он принял факт потребления собственной плоти как нечто приемлимое. Возможно, причина была в том, что сегодня предстояло в первый раз взять карты в руки; ему не хотелось, чтобы голодный желудок отвлекал и мешал играть.

Петька быстро закончил уборку, и, помыв посуду, убрал ее в комод, после чего вернулся за стол. Петр же достал колоду и протянул ее Новичку.

- Тасуй, и получше. Как я закончу говорить, клади колоду на стол рубашкам вверх.

- Почему я?

- Потому что это – работа Новичка. Тасовать колоду. Всегда.

Он принял колоду и принялся ее тасовать – так, как умел. Получалось не очень; карты норовили вывалиться из рук и рассыпаться по столу.

- Итак, напоминаю правила. Каждый берет по пять карт; порядок – Петр-Петя-Петька-Новичок. После этого в той же последовательности каждый игрок может заменить до двух карт – старые кладутся на стол рубашкой вверх, новые берутся сверху колоды. Затем игроки определяются, вскрывают ли они свой расклад или пасуют. Комбинации ранжируются следующим образом, от худшей к лучшей – старшая карта, пара, тройка, две пары, каре, фулл-хаус, флеш, стрит, стрит-флеш. Лучшая комбинация выигрывает, худшая – проигрывает, остальные равноценны пасу. Если у двух игроков одинаковая комбинация, лучшая выбирается по старшинству; если они полностью равноценны, получаемые очки делятся поровну. Победа – одно очко, проигрыш – минус одно очко, пас – ноль очков. Игра идет двадцать раундов; проигрывает игрок с наименьшим количеством очков. Если у двух или более игроков одинаковое минимальное количество очков, игра продолжается до тех пор, пока не определится явный проигравший. Любое жульничество приводит к автоматическому проигрышу жульничающего. Вопросы?

Новичок был доволен – не зря он докапывался до Пети по поводу правил; Петр оттарабанил их так быстро, что, узнай Новичок о них впервые – ни в жизнь бы не запомнил. Положив колоду на стол, он стал ждать своей очереди.

Первый же раунд принес ему победу; затем все пошло несколько хуже. К пятнадцатому Новичок начал паниковать – у него было меньше всего очков; на втором снизу месте был Петр, на третьем – Петька. К девятнадцатому у него и у Петра было равное количество очков – минус семь. Двадцатый должен был решить дело.

Новичка прямо лихорадило, когда он тянул свои карты – наверное, сейчас он был ближе к смерти, чем когда-бы то ни было. Полный мусор; тройка крестей, пятерка бубей, шестерка пик, восьмерка бубей и десятка червей.

Петька и Петя спасовали сразу; видимо, чтобы не мешать игре и поскорее все закончить. Проиграй кто из них – пришлось бы тянуть еще один раунд; сейчас у них было достаточно очков, чтобы не волноваться о своей судьбе.

Пошел этап замены карт; у него было два варианта. Можно было попробовать собрать стрит, но для этого ему должно было очень повезти; второй вариант был чуточку надежнее; сбросить тройку и пятерку и надеяться, что выпадет хотя бы валет или выше; возможно, он хотя бы не останется в дураках.

Вытащив две карты, он аккуратно положил их на стол и взял две новых. Десятка пик и девятка крестей. Теперь у него на руках была пара; мелочь, конечно, но уже хотя бы что-то. Возможно, Петру выпало хуже; с другой стороны, можно пасовать – он не уйдет в больший минус; но тогда, если Пётр выиграет, ему конец, а если тоже спасует – будет еще один раунд. Нет, к черту. Что есть, то есть.

- Вскрываемся?

Петр пожал плечами. Похоже, его эта ситуация нисколько не напрягала; Новичок не мог понять, потому ли это, что ему было просто плевать на собственную судьбу, или из-за того, что он был уверен в собственной победе.

- Вскрываемся.

Часть 2>