Не прикасайтесь к помазанным Моим

Этот текст — о Средневековье, но мы публикуем его, чтобы поддержать фигурантов «московского дела». Потому что это то, что мы можем сделать, чтобы им помочь. Даже если кажется, что все замолчали, каждое отдельное высказывание остаётся таким же громким.

Вы тоже можете помочь — подпишитесь на канал проекта «Арестанты 212», который рассказывает, как российское государство после летних митингов карает за прикосновение к помазанникам своим. Чем больше людей будут внимательно следить за «московским делом», тем скорее снова подует ветер перемен.

Если вы случайно читали «Надзирать и наказывать» Мишеля Фуко, то помните, с чего там всё начинается: середина XVIII столетия, Франция, некоего Робера-Франсуа Дамьена заставляют каяться и таскать огромную свечку, терзают его тело раскалёнными щипцами, пытают горящей серой и жидким свинцом, после чего разрывают на части лошадьми, останки сжигают дотла, а пепел развеивают по ветру. Если не читали — ничего страшного. Вкратце, этот человек покушался на жизнь короля, набросившись на него с перочинным ножиком, но толком даже не ранил — на короле была толстая зимняя одежда. Бог ещё в Ветхом Завете предупреждал: «не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла». Вот это всё нехорошее, что произошло с несчастным Дамьеном, как бы автоматически происходит с каждым, кто осмелился прикоснуться к божественным телам властей предержащих — помазанников.

Само понятие «помазанник» происходит из обряда посвящения еврейских царей: им натурально лили масло на голову. Обряд совершался а) пророком и б) по воле Божьей. Тонкость заключается в том, что вообще-то единственный царь Израиля — сам Бог, а земной царь народу был дан только из-за его неспособности воспринять столь абстрактную идею. Поэтому помазанник, земной царь — всего лишь временно и.о. Царя Небесного.

Кроме царей, в Ветхом Завете помазанным иногда называется весь народ Израилев — собственно, к праотцу всех евреев Аврааму (а следовательно, ко всем евреям) Бог и не советует прикасаться. Ещё так в священном тексте иногда называют отдельных личностей, которые явно выполняют Божью волю — например, персидского царя Кира II Великого. Никакого отношения к еврейским обрядам он не имел, но в VI веке до нашей эры отпустил Израиль из Вавилонского пленения, за что оказался у авторов Ветхого Завета на хорошем счету.

А теперь самое важное. Если кому-то налили на голову масла — это ещё полбеды. Настоящая беда в том, что на иврите «помазанник» будет «машиах» — то есть, собственно, «мессия», особый вид еврейского царя, царь-спаситель, вокруг ожидания которого построен весь иудаизм. Из него понятие помазанничества перекочевало в христианство, из Ветхого Завета — в Новый. Главным помазанником для христиан стал Иисус из Назарета, которого назвали «Христос» — это греческая калька с еврейского слова «машиах». Правда, со временем он стал считаться не просто помазанником Бога, земным царём, который will make Israel great again, а богочеловеком, что немножко другое.

Именно эта ассоциация с Христом, как ключевым прецедентом помазанничества, определила модель сакрализации власти Европы в Средние века и Новое время (а ещё России — до 1917 года). Чтобы ассоциироваться с Иисусом и легитимизировать свою власть, христианские короли по примеру библейских царей стали при вступлении в полномочия лить себе на голову священное масло. Идея о помазанном народе в христианстве тоже не совсем исчезла. В V веке известный византийский проповедник и будущий святой Иоанн Златоуст в пику ненавистному императору интерпретировал помазанничество исключительно в смысле народа. Правда, поскольку он ненавидел ещё и жидов, то считал, что Бог у них право так называться отнял и отдал христианам как «новому Израилю».

С помазанием на царство в ходе коронации был связан ряд крутых эффектов. Например, в царствование французского короля Карла V (это XIV век) был такой монах-кармелит Жан Голен, который писал, что во время обряда помазания человек как бы «рождается заново» и с него снимаются все грехи — вроде как после крещения, но ещё разок. Два других самых частых эффекта помазания описаны в двух известных и важных для медиевистики книжках, которые вообще-то можно и назвать.

Во-первых, у помазанного короля оказывалось два тела: человеческое и как-бы-божественное (согласно исследованию Эрнста Канторовича, которое так и называется — «Два тела короля»). Один анонимный средневековый автор называл королей christi — «христами» и утверждал, что в них сходятся две личности, одной из которых является Сам Христос, то есть Богочеловек. На королей при посвящении «нисходит Святой Дух и обожествляющая сила, посредством которой они становятся подобиями и образами Христа». Именно этим, в общем-то, и обусловлена жестокость казни Дамьена и её литургическая ритуальность: покушение на короля — это покушение на Самого Христа, то есть Господа Бога.

Во-вторых, у английских и французских королей появлялась чудесная способность исцелять наложением рук золотуху (туберкулезный аденит). Такие сеансы исцеления королями практиковались в виде обряда с XII века по начало XVIII — об этом писал Марк Блок в «Королях-чудотворцах». Историк специально отмечает, что способность исцелять обнаруживалась, когда власть становилась слабой и ей требовалась харизматическая поддержка. Поэтому исцелённым ещё и доплачивали — на всякий случай. Короче говоря, прикосновение к помазаннику, как и всё сакральное, двойственно: оно может как излечивать, так и уничтожать (как в случае с Дамьеном), зависит от контекста.

К слову, конфликт между папой римским и императором, известный как борьба за инвеституру, был по крайней мере отчасти связан с тем, что помазанниками были оба. В XII веке знаменитый богослов, мистик и идеолог крестовых походов Бернар Клервосский писал папе, что он «Пётр по власти, Христос по помазанию», а про императора говорили, что его вообще-то нельзя называть мирянином, поскольку он помазан на царство и поэтому вроде как тоже «духовное лицо». Если вы не помните, о чём речь — почитайте текст «Высокого» об этих очень значимых для европейского Средневековья событиях.

Очень часто фразу «не прикасайтесь к помазанным Моим» цитировали просто потому, что требовали «убрать свои грязные руки» от любой власти. Уже «тут у нас» Филарет Московский — митрополит, святой и главный организатор Синодального перевода Библии в XIX веке — распинался, что дескать «не прикасаться» значит понимать, что власть императора (в его случае, Александра I) — от Бога и что вообще властям нельзя противиться не только делом, но даже помышлением.

Отголоски этой христианской парадигмы сакрализации власти — не только королевской, но и любой — заметны в нашей культуре и сегодня. В качестве примера можно привести хотя бы депутатскую неприкосновенность или повышенную суровость наказания за «применение насилия в отношении представителя власти» (статья 318 УК РФ), что важно — «в связи с исполнением им своих должностных обязанностей». Иначе говоря, у полицейского, как у средневекового короля, тоже два тела: одно обычное, другое властное. Насилие в отношении первого — это «грех против человека», ничего особенного; а вот насилие в отношении второго — это посягательство на власть вообще, то есть (переводя на средневековый) грех против Господа Бога, который на время воплощается в теле Своего земного представителя. Уровень «сакральности» может варьироваться в зависимости от контекста — например, у того же проекта «Арестанты 212» была отличная статья, демонстрирующая, насколько различается наказание по 318 статье в обычной ситуации и в случае с участниками оппозиционного митинга. Как говорил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, «за раненого омоновца надо размазать печень митингующих по асфальту». Чем не разрывание лошадьми?

Этот текст для «Высокого Средневековья» написал Алексей Зыгмонт, кандидат философских наук, религиовед, историк философии, энтузиаст научного направления «религия и насилие» и автор телеграм-канала «sacred violence».

Список материалов по теме помазанничества у Алексея вышел внушительный:
Джорджо Агамбен, «Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления»;
Лариса Андреева, «Сакрализация власти в истории христианской цивилизации: латинский Запад и православный Восток»;
Евгений Бабинцев, «Ветхозаветные образы в коронационных обрядах средневековой Англии (в контексте сакральной легитимации королевской власти)»;
Марк Блок, «Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии»;
Эрнст Канторович, «Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии»;
«Mystifying the Monarch: Studies on Discourse, Power, and History»;
Roy Strong, «Coronation: From the 8th to the 21st Centuries».